***
Напряжение и страх удушающим маревом повисли в просторных залах и коридорах Знойного Дворца, ледяными щупальцами невесомо скользя по спинам хозяев и прислуги, посылая по коже россыпь мурашек и путаясь в волосах призрачными пальцами, липким густым киселем приглушая звук шагов и затеняя свет многочисленных факелов иллюзорной дымкой. Вэнь Жохань был в ярости; навлечь на себя гнев Владыки, неудачно попавшись ему на глаза, не хотелось никому.***
С Цзян Ваньинем целительница разминулась буквально на день — со срочным докладом о нападении темного заклинателя гонец к дражайшему дядюшке ввалился прямо во время осмотра, так что о случившемся девушка узнала одной из первых. За что и поплатилась выбитым плечом и ушибами по всему телу. Осторожно выбираясь из остатков стены, к которой ее снесло обжигающей волной ци разъяренного мужчины, Вэй Цин тихо порадовалась, что успела отправить семье весточку о своем вызове в столицу — слухи об уничтоженном госпитале наверняка уже разнеслись по провинции со скоростью пожара в сухой степи, а на что способны кинувшиеся разыскивать ее братья проверять как-то не хотелось.***
— Лучше б я в госпитале осталась, — мрачно думала она пару недель спустя. В том, что от поднятых здешним вариантом «Страшного Темного Заклинателя» мертвецов, лютых и не очень, она в любом случае сумела бы отбиться и сбежать, Вэй Цин даже не сомневалась — жизнь на Луаньцзан, точнее, регулярные и очень внезапные столкновения с очередным улизнувшим от Старейшины Илин экспериментом довели ее навыки скорости, ловкости и внимательности почти до совершенства. К тому же, в принципах «работы» поднятых мертвецов и способах избавляться от них подручными средствами сестра Вэй Ина всяко разбиралась получше какого-то там «Юньмэнского Лотоса». Беда пришла откуда не ждали — пытаясь отыскать причину недуга Вэнь Жоханя, лучшая целительница своего поколения зашла в безнадежный тупик.***
Физически, Глава Ордена был в превосходной форме — хоть бери его за образец и трактат «Об идеальном здоровье» пиши. Проверки на яд и прочие лишние в организме вещества, на которые из дяди пришлось выкачать чуть ли не три шэна крови выявили лишь пару сильных, но относительно безвредных стимуляторов. По идеальным духовным венам ровным потоком струилась сильная чистая ци, а Золотое Ядро, на которое, в принципе, всегда можно списать любое недомогание совершенствующегося, давно и благополучно отсутствовало. Когда Вэй Цин осторожно завела с дядей разговор о необходимости убедиться, не поврежден ли мозг, она сделала это исключительно для очистки совести, даже не рассчитывая на согласие: процедура проверки была основана на глубоком проникновении энергии, давая целителю возможность одним-единственным посылом ци превратить пациента в пускающий слюни «овощ». Когда Глава Вэнь, переступив через себя, это согласие все-таки дал, она впервые испугалась по-настоящему: ей и в голову не приходило, что все настолько плохо, что известный своей — граничащей с паранойей — осторожностью дядя сочтет этот риск приемлемым. Пришлось пережить несколько неприятных моментов — все-таки холодящий кожу клинок, плотно прижатый к беззащитному горлу, сосредоточенности и душевному спокойствию никак не способствует, но жертва — с обеих сторон — оказалась напрасной: Она не нашла ни-че-го! Никаких отклонений! Судя по симптомам, а информацию из дяди приходилось чуть ли не клещами вытягивать, недомогание Главы очень напоминало ментальное воздействие, причем постоянное и явно враждебное. На свою беду, Вэй Цин была действительно хорошим целителем, из тех, что не станут рисковать здоровьем пациента и лечить, если не уверены в диагнозе, однако позволить кому-то заподозрить себя в неведении она тоже не могла — право же, есть и менее жестокие способы самоубийства. Пришлось изображать бурную деятельность, «разорив» клановое хранилище и спаивая родственнику сложные многосоставные (на самом деле — всего лишь укрепляющие и успокоительные) настойки и пилюли из самых дорогих и редких ингредиентов. Авантюра удалась. Глава Ордена поверил, что племянница знает, что делает, а сама племянница выиграла дополнительное время на поиск решения. На чем ее везение и закончилось. Дни утекали, словно вода сквозь пальцы, шел второй месяц отсрочки, в древних манускриптах, за которыми целительница проводила бессонные ночи в огромной дворцовой библиотеке, так и не нашлось даже упоминания о подобном недуге, а момент, когда отсутствие результатов лечения станет очевидным, неумолимо приближался, тенью чуцзюэ нависая над ее головою.***
Вэй Цин безумно устала, морально и физически. В теории, пару шичэней на сон и отдых можно было выкроить днем, на деле — дворцовый лазарет постоянно осаждала толпа высокопоставленных придворных и их многочисленных родственников, готовых доверить свои драгоценные запоры и мигрени лишь «самому лучшему доктору». Отказаться или, хотя бы, стрясти с них побольше золота возможности не было — следить за здоровьем аристократов на службе у Главы, а также их домочадцев, входило в обязанности придворной целительницы, которой она формально и являлась, поэтому, стиснув зубы, приходилось терпеть, внимательно слушая рассказ очередного обрюзгшего чиновника о цвете его стула да с тоской вспоминая о светлых деньках, когда за такое «забивание гвоздей духовным мечом» ей хотя бы неплохо платили. Когда становилось совсем невмоготу, Вэй Цин сбегала на любимый балкон, позволяя себе ненадолго расслабиться. К счастью, там ее не беспокоили, иначе кровожадные мечты об энергичных пинках, отправляющих в свободный полет измотавших ей нервы ипохондриков вполне могли воплотиться в жизнь. Кстати, решение впредь удваивать счета таких пациентов она приняла именно на этом балконе, и не отступилась от своего даже под укоризненными взглядами младшего брата.***
— Я ни разу не видела Мэн Яо, — эта мысль посетила Вэй Цин за разглядыванием изображения выедающего мозг жертвы демонического паразита в очередном трактате. Подивившись своим ассоциациям, она встала, чтобы вернуть свиток на место и замерла, оглушенная осознанием: Мэн Яо, который сейчас должен был стремительно подниматься к вершине по головам оказавшихся у него на пути неудачников, интригуя, пытая и убивая, изо всех сил доказывая Вэнь Жоханю свою полезность и незаменимость, в Знойном Дворце так и не появился. Как? Почему? То, что в этой жизни они с Гуаньшаневским бастардом разминулись девушку нисколько не огорчало, но удавку на горле Главы Вэнь, как только неизбежная победа Альянса стала очевидной, затянул именно этот мелкий скользкий гад. При таком раскладе, раз уж ни о каком Мэн Яо в Безночном городе никто никогда не слышал, животрепещущий вопрос: «А кто, собственно, будет убивать дядю?», внезапно становился донельзя актуальным.***
Относительно последствий своего разоблачения иллюзий Вэй Цин не питала: если она не справится, Вэнь Жохань мелочиться не станет, заставив расплачиваться за ошибку не оправдавшей его ожидания племянницы не только ее саму, но и всю Дафаньскую Ветвь Вэней, к житью-бытью которой, к вящему ужасу целительницы, тот внезапно проникся повышенным интересом. На расспросы Главы Ордена девушка старалась отвечать с максимально возможной откровенностью — всерьез рассчитывать, что он не почувствует лжи было бы верхом наглости и глупости, так что и пытаться не стоило. С другой стороны, поинтересоваться тем, не сменила ли случайно Дафаньская Ветвь Клан, Главу и место жительства Вэнь Жохань как-то не удосужился, а раздражать серьезного занятого человека ответами на незаданные вопросы Вэй Цин не стала — она была очень вежливой и воспитанной барышней. — Эта племянница благодарит Главу за заботу, семья благополучна, скот здоров, рис колосится, дети рождаются. — Разбойники? Нападали, случалось. Получили отпор, больше не беспокоили. — Нечисть? Стало больше, чем до войны, но ничего, справляемся. — Сколько сейчас в дафаньской ветви полностью обученных целителей? Почти треть всех взрослых старше двадцати. Правда заклинателей среди них и полдюжины не наберется, да и те слабосилки: диагноз, используя ци, поставить смогут, лечить — уже нет. За такое циничное принижение их способностей перед соклановцами было стыдно, но Вэй Цин старалась выиграть время. Пусть, в конечном итоге, уже ничего нельзя изменить: нехватка в Ордене квалифицированных целителей вскоре станет просто катастрофической, и дядя неизбежно придет к выводу, что отправлять в полевые лазареты тех же повитух или врачевателей «нефритовых жезлов», худо-бедно умеющих правильно накладывать повязки, гораздо практичнее, чем оставлять раненных совсем без помощи. Рано или поздно, он все равно призовет Дафаньских Вэней, которым все равно придется отправиться на фронт — сейчас они не в том положении, чтобы позволить Вэнь Жоханю что-то заподозрить — однако ускорять события, подталкивая Главу к этому решению, она не собиралась.***
К бесконечному изумлению Вэй Цин, личные отношения у нее с дядей как-то незаметно наладились. Менее формальными стали, что ли, более доверительными: то Глава при ней, разбирая документы, глаза прикроет устало или голову на руки уронит, то ее мнением о чем-нибудь поинтересуется, то новыми планами раньше, чем с советниками поделится. Вот так и получилось, что о решении Владыки снова жениться и обзавестись Наследником она самой первой узнала.***
Какая свадьба без невесты? Смотрины затянулись почти на месяц: из трех сотен претенденток выбирали самую лучшую, как племенную кобылу для случки. Советники, пока договорились, чуть не передрались, зато девица и впрямь на заглядение оказалась: знатная, красивая, здоровая, талантливая, при мозгах и без проблемных родственников. Праздновали без затей, свадьбу сыграли самую обычную, даже рассказывать не о чем — что такое самая обычная свадьба самого обычного Главы Великого Клана в цзянху всякий знает. Вот разве что без певичек с танцовщицами обошлись — срок траура по Наследникам едва истек, да жених не остался праздновать с гостями, отпил из чаши с вином и ушел к молодой жене в спальню. Вэй Цин едва успела осмотреть новобрачную (не по обычаю, но рисковать, если дура-девка между смотринами и свадьбой глупостей наделать успела, никто не собирался), вкратце объяснила иссиня-бледной от ужаса невесте, что происходит в постели между супругами (про себя поминая упустившую этот момент мать девицы нехорошими словами), и пообещала зайти утром, подлечить, если понадобится. По правде говоря, необходимости в этом не было — в искусстве брачных покоев Вэнь Жохань, с его-то опытом, не знал себе равных, но девчонка так нервничала, что целительница всерьез опасалась, что та сорвется в истерику. И это несмотря на влитый в нее в паланкине успокоительный настой! А уж за качество снадобья Вэй Цин ручалась — сама каждый день употребляла. Нет, серьезно, это что ж такого невесте про дядю наговорили?***
Наутро услуги целительницы новобрачной не понадобились, хотя «легкий дискомфорт» Вэй Цин ей все-таки убрала, а уже через месяц Главе сообщили о беременности Госпожи Вэнь, заботу о здоровье которой тот — вот неожиданность — поручил племяннице. Целительница только зубами скрипнула, когда из его кабинета вышла. От понимания, что намеренно усложнять ей жизнь дядя, уверенный, что с его проблемой она уже разобралась и может спокойно сосредоточиться на новом пациенте, не собирался, легче почему-то не становилось. Оставалось только уповать на то, что беременность пройдет нормально, ребенок — Небеса, пусть это будет сын — родится здоровым, а мозгами, в отличие от покойных братьев, пойдет в отца. В этом случае — если Орден Вэнь к тому времени не прекратит свое существование — повзрослевшее дитятко, следуя по стопам родителя, начнет создавать проблемы не родному Ордену, а всем остальным. Ко всем остальным Орденам «легкую» неприязнь Вэй Цин питала еще с прошлой жизни, поэтому на их проблемы ей было плевать с Луаньцзанского Пика, а в том, что Ин-эр рядом с Курганами хоть от Вэнь Мао отобьется, у любящей сестры и тени сомнений не возникало.***
Устало вздохнув, Вэй Цин решила, что красот природы с нее на сегодня достаточно и вернулась в свои покои. Очень вовремя — закрывая дверь, она почувствовала волну тепла от спрятанного на груди талисмана. Вытащив подрагивающую бумажку из-за отворота, девушка прижала ее к столешнице. Полыхнув алым светом, на темном дереве тут же развернулась сложная печать, которая, сменив красный цвет на голубой, вспыхнула и исчезла, оставив после себя маленького, ростом с ладонь, соломенного человечка, крепко сжимающего крохотными ручками миниатюрный свиток. Достав иглу и проколов палец, Вэй Цин осторожно капнула кровью на голову фигурки, которая сбросила свою ношу, на лету вернувшуюся к нормальному размеру и, болтая ножками, устроилась на краю стола в ожидании ответа. Свиток оказался письмом А-Нина, в котором тот обстоятельно и подробно рассказывал о делах Клана и здоровье родных, а также жаловался на трудности с отловом старшего брата для выполнения тем официальных обязанностей. В конце письма обнаружилась приписка от А-Сяня, которому тоже нашлось, на что пожаловаться, и явно хотелось поныть. Читая драматическое описание нелегких будней Главы Вэй, страдающего от козней коварных соклановцев, которые без гуаня и семислойных одежд его даже из спальни не выпускают, загоняют на регулярные медитации и, кажется, задумали извести, замуровав в рабочем кабинете под грудами писем, отчетов и прочей документации, целительница почувствовала, как губы сами собой растягиваются в искренней улыбке и в который раз возблагодарила Небеса за то, что в ее жизни появилось это растрепанное нахальное шебутное чудо.