***
Пришлось отложить поиски бессмертной Баошань — оставить армию и отправиться бродить по цзянху в самый разгар войны ему бы никто не позволил. До сих пор не получилось вернуть контроль над землями Юньмэна: людей для воплощения этой цели в жизнь у него самого катастрофически не хватало — более, и даже менее стоящие заклинатели почему-то не стремились присоединиться к потерявшему все деньги, земли и имущество Ордену, от которого остались лишь овеянное славой былых подвигов имя да горстка чудом уцелевших — кто родню навещал, кто на Ночной Охоте задержался — адептов во главе с темным заклинателем, а дорогие союзнички выделять своих бойцов для зачистки владений чужого ордена тоже что-то не особенно спешили. Во всяком случае — безвозмездно. А предложить им Ваньиню, на котором даже исподнее было куплено на цзиневские деньги, было нечего.***
Что же касается друзей или просто хороших знакомых, готовых помочь ему, пусть и не по доброте душевной, так хотя бы «в кредит» — с такими у Цзян Чэна как-то не сложилось. Он знал, что тяжело сходится с людьми, поэтому налаживание отношений с новыми знакомыми благоразумно — ну должен же этот балбес приносить хоть какую-то пользу — оставлял на шисюна, присоединяясь к компании позднее. Поддерживать отношения с Первым Учеником, игнорируя или избегая Наследника его Ордена, не дозволяли правила приличия, поэтому, взвесив все «за» и «против», новые знакомые Усяня, как правило, смирялись с Ваньинем как с неизбежным злом. Так и получилось, что, несмотря на то, что злопамятный Лань Цижень не преминул при первой же возможности выкинуть «неправильного» сына Цансэ Саньжень из Облачных Глубин, не позволив тому закончить обучение, в прошлый раз, Наследник вернулся из Гусу с десятком полезных и перспективных для Юньмэна связей, а в отсутствие да-шисюна ему за полный год не удалось сблизиться даже со сверхобщительным Не Хуайсаном. Хотя… С *этим*? Оно, наверное, и к лучшему. Его не втянули в протаскивание в Гусу разнообразной контрабанды: весенних картинок, алкоголя и даже каких-то подозрительных травок. Не понадобилось помогать младшему Не с учебой. Не пришлось отрывать драгоценное время от тренировок с мечом, бездарно тратя его на прогулки с Хуайсаном — согласно этикету, отказаться от приглашения Наследника Не оценить красоты Облачных Глубин, не нанеся «оскорбления пренебрежением» его брату и Ордену, было невозможно, пришлось бы регулярно пялиться на местные пейзажи, убедительно делая вид, что внимательно прислушивается к болтовне собеседника о птицах, веерах и искусстве. Какому нормальному заклинателю вся эта ерунда вообще может быть интересна? Разве что придурочному Вэй Усяню, который с удовольствием обсуждал с Хуайсаном состав красок или особенности росписи по шелку. Ценитель искусств подзаборный. Да и какую пользу можно извлечь из дружбы с этим растяпой? В Ордене Не всем заправляет Не Миндзюэ, Хуайсан — он разве что по статусу Наследник, а так — что-то вроде любимой избалованной кошки. Бесполезное изнеженное создание: ни за что не отвечает, ни на что не влияет… Толку с него — как с бочи молока, а ведь младший Не и сам мог бы его о чем-то попросить. По-дружески. И пришлось бы из кожи вон вывернуться, но просьбу выполнить, чтобы разобиженный отказом Хуайсан старшего брата на него не спустил — всем известно, тот за своего Незнайку любого на клочки порвет, не разбираясь. Нет, не нужно Ваньиню такого счастья!***
Впрочем, в том, что никто не спешил предложить помощь в освобождении Юньмэна не было ничего удивительного — в прошлый раз желающих тоже как-то не наблюдалось, однако, острой необходимости в привлечении дополнительных сил у Цзянов тогда и не было: к этому моменту, молодой Глава, заимевший репутацию сильного, отважного и умелого праведного заклинателя и прославившийся своей безжалостностью к вэньским псам, уже успел восстановить численность Ордена практически полностью. А еще, рядом был трижды проклятый Вэй Усянь, чтоб его демоны в Диюе драли, без мертвяков которого все равно бы ничего не получилось. Когда Ваньинь в полной мере это осознал, то пошел к себе в палатку и ужрался до зеленых гуев.***
— Ничего, — успокаивал он себя на третьем кувшине вина, — сейчас и этот выскочка справиться не сумел бы! — Мы, — потянувшись к четвертому кувшину продолжал рассуждать младший Цзян, — Юньмэн от кого освобождали? Правильно, от Вэней! — А сейчас, — порадовался он, допивая шестой, — Вэней в Юньмэне уже нет! Они от нечисти вслед за местными давно сбежали! — Зато нечисти там теперь столько, — распечатывая седьмую посудину с торжеством заключил Ваньинь, — что даже Старейшина Илин может дудеть, пока не лопнет, и печатью своей Стигийской размахивать до посинения, все равно всех сразу подчинить не получится: пока он мертвяков контролирует, его яогуи сожрут. Ик! Или наоборот. Ик! И костей не останется! Ха! Выкуси, Вэй Усянь!***
С Вэй Усяня, мысли Цзян Чэна перескочили на родителей паршивца, и молодого человека — снова — передернуло от отвращения при воспоминании о том, как ему пришлось назваться сыном слуги и безродной потаскухи, про себя отчаянно умоляя почтенных предков простить недостойному потомку тяжкое оскорбление и не лишать семью Цзян своего покровительства. Пусть на подобную мерзость он пошел ради Ордена и Клана, спасти которые могло только наличие у их Главы Золотого Ядра, и результат — возрождение Юньмэн Цзян и чуть ли не на треть возросшие духовные силы — того, несомненно, стоил, с этим даже матушка наверняка бы согласилась, менее противно от собственного поступка не становилось. Ваньинь снова потянулся за вином. За восьмым кувшином последовал девятый. На десятом, обойдя талисманы приватности, в палатку ввалился Сюэ Ян, взглянул на хозяина, явно собираясь ляпнуть какую-то гадость, потерял свою вечную ухмылку, сбледнул с лица и исчез быстрее, чем откинутый им при входе край палатки на место успел опуститься. Цзян Чэн аж засомневался — не померещилось ли ему спьяну.***
Наутро выяснилось, что все содержимое палатки превратилось в груду «источенной» темной энергией трухи, а от самой палатки остался лишь кусок дырявой ткани, закрепленный на полусгнивших колышках истлевшими веревками. Проснулся Ваньинь от того, что эта конструкция на него рухнула.***
Мир явно свернул куда-то не туда, и Цзян Чэн твердо знал, что в этом наверняка замешан Вэй Усянь, исхитрившийся испоганить ему жизнь даже своим отсутствием. Под гнетом накопившихся изменений, грядущие события утратили приносившую ему немалое преимущество предсказуемость; Главы Орденов на военных советах все так же игнорировали его идеи и предложения, а Павлинов папенька, змей желтобрюхий, новую интригу затеял: принялся Сюэ Яну, засранцу неблагодарному, благоволение всячески выказывать, прилюдно, и обязательно в присутствии Ваньиня, которого он демонстративно игнорировал! А босяк бывший и рад блядуну старому подыграть: от похвал цзыневских что котяра довольный жмурится, да зубы скалит радостно. Разве что хвостом не машет — отрастить не сподобился.***
Ваньинь довольно рано осознал, что бывают ситуации, когда необходимо прикусить язык и сделать вид, что не замечаешь происходящего, и эта как раз была одной из таких — он полностью зависел от денег, связей и ресурсов Гуаньшаня, поэтому выставлять себя идиотом, предъявляя претензии в стиле «Глава Цзинь Сюэ Яну внимание уделяет, а мне нет!», не собирался. К тому же, он пока не понимал, ради чего был устроен весь этот балаган. Демонстрация того, «кто в доме хозяин»? И с какой целью? Ведь Глава Цзинь даже в уборную не заходит без того, чтоб не поиметь какой-нибудь выгоды! Напоминание, что он теперь не единственный темный заклинатель в распоряжении Ланьлин Цзинь? Тоже бред! Уж чего-чего, а конкуренции со стороны Сюэ Яна за вкусный баоцзы со стола Башни Кои в ближайшие несколько лет он мог не опасаться — слишком уж разные у них «весовые категории». Будь мальчишка хоть трижды гением, пока он десять раз в тупик зайдет, до верного решения добираясь, Цзян Чэну, который заранее знает, что должно получиться, только «дорогу» к цели проложить нужно. А то и просто вспомнить — когда он, от нечего делать, принципами работы темных практик у этого интересовался, тот объяснял подробно, ничего не скрывая. Хоть о нюансах личного совершенствования в цзянху ни рассказывать, ни спрашивать не принято, но понять, что у слуги не должно быть секретов от господина, мозгов у Вэй Усяня все-таки хватило. Проще говоря, разница в скорости и качестве исполнения задуманного была столь велика, что Цзинь Гуаньшань при всем желании не мог ее не заметить. И Цзян Ваньинь это знал. И Гуаньшань знал, что он знал. Формальный Глава Цзян признавал, что сестренкин свекор разбирается в интригах лучше него настолько же, насколько угорь плавает лучше курицы, но справедливо полагал, что совсем уж наивным дурачком, способным купиться на откровенно топорное представление, брата невестки тот все-таки не считает. По крайней мере, не должен — при всех его недостатках, привычки недооценивать окружающих за Гуаньшанем не водилось, уж слишком дорого могла обойтись такая ошибка в местном гадючнике. Цзян Чэн пока не понимал, что от него понадобилось хозяину Ланьлина, но в том, что тот задумал какую-то феерическую гадость, нисколько не сомневался.***
Вскоре, им с Сюэ Яном перестали поручать совместные задания: теперь, юньмэнец покидал лагерь только для участия в сражениях, а все диверсии в тылу Вэней легли на плечи его ученика. Ваньинь, было, обрадовался, что за мелким поганцем приглядывать больше не нужно, а потом узнал, кого тому новой нянькой назначили, и чуть с досады не плюнул. Ну, конечно! «Благородный муж безупречной репутации», куда ж без него! Цзян Чэна аж перекосило, когда он эту парочку встретил — они как раз с очередной вылазки возвращались. — Если бы кто-то не самовольничал, — тут же отреагировал на его гримасу Лань Ванцзы, — мне бы не пришлось брать на себя чужие обязанности. Тут-то он и не выдержал. Чтобы его, Главу Ордена, пережившего войну ветерана, какой-то сопляк отчитывал?! Да что он себе позволяет? С горы, считай, вчера слез, вместо мозгов — Стена Правил, а туда же — жизни учить его вздумал! Вот Ваньинь, в выражениях не стесняясь, все ему и высказал! Второй Нефрит рукоять Биченя сжал, зубами скрипнул… И от души прошелся Главе Цзян по всем больным мозолям. Всю прошлую жизнь как глыба льда отмолчал, а в этой с какого-то дайкона разговорился! Еще одно изменение, без которого Цзян Чэн прекрасно бы обошелся.***
Слово за слово, цзяновский крик стоит, ланьский гуцинь искрит, Сюэ Ян, не будь дурак, сразу сбежал, зеваки, как обычно, со всего лагеря подтянулись… А потом пришел Цзэу-цзюнь и всех разогнал. Вот кто его просил вмешиваться, а?! Миротворец гуев!