Богатые тоже платят. Часть 2: Party like a Russian

-Фёдор Фёдорович, ты где? Где мой сын? - улыбается своей самой широкой улыбкой Фёдор Смолов, ища глазами маленького Федю после того, как зашёл в дом. -Крестный сын, - поднимает палец вверх Айлин и обнимает гостя, - у детей послеобеденный сон, уже скоро проснутся. -Ждёт меня? - с надеждой в голосе спрашивает он. -Проходи в сад, все там. И все ждут тебя. Как долетел? -Жарааа! - поправляя на ходу воротник белоснежной рубашки, Федя идёт в сад. -Офигенно выглядишь, как обычно! - как бы невзначай говорит он Айлин и смотрит на неё с нежностью. -Вежлив и галантен, как всегда, - улыбается она ему в ответ, - благодарю. -Я просто пьян, - смеётся Федя, - с той поездки в Альпы протрезветь не могу! -Однако, несмотря на это, провёл отличный сезон, - подмигивает ему хозяйка дома и провожает к выходу в сад. -И спасибо, что прислала за мной джет! -Это не мой. Это Тим у нас теперь богатый человек, - шутит Каримова. -Что у вас сегодня? -Борщ-party! -Ты? И борщ??? - реально удивлён Фёдор. -Мама Лена посчитала умение готовить архиважным для жизни с ее замечательным сыном... -А ты, как вежливый человек, не смогла не согласиться с ней, - закончил за неё Смолов. -Именно, - развела руками та. Чуть ли не под бурные аплодисменты и дружеское улюлюканье Смолов водружается за стол, где идёт карточная партия в и без того раскалённой атмосфере испанского юга. -Скидывай, сучка, - цедит сквозь зубы Тимур Лехе. -Угу, канеш, - бормочет тот и смотрит из-под бровей, пытаясь угадать что на уме у других. -Ссска! - бросает карты на стол Антон и откидывается на плетёном кресле. -Ууууу! - синхронно реагируют Каримовы. -Братик, каааак??? - раздосадован Леша, который был более терпелив и умел думать чуть лучше близнеца. Антоша разводит руками. -Ты до последних трусов так проиграешься, - взгрустнул Лёша. -Этим что ли? - смеётся Тоша, кивая в сторону Каримовых, - по секрету скажу тебе, брат, я на их сестре женат, так что никуда они с моими трусами не денутся! -Сестру увезут, - заметил Алексей и принялся раздавать карты на новый кон, по-свойски наслюнявив палец. -И она никуда не денется, я ж неотразим, посмотри на меня! - ржёт Антоха. -Че смотреть, я в зеркало с утра смотрелся... Козырь-треф, - и он сгребает свои карты. Начинается новый кон. Федя вытягивает ноги, наблюдает полуприкрытыми глазами. Тимур, вошедший в азарт игры, сосредоточен и собран, как обычно. Антоха, въерошив кудри, вглядывается в лица сидящих напротив. Булат прихлебывает вино прямо из стоящей рядом бутылки, произносит: -Я пас! -Ещё! -Ва-банк, - кидая карты на стол, вскрывается старший Каримов. -Да йопт! - Миранчуки синхронны. -Татаро-монгольский набег какой-то, - ржёт Смолов в голос. -Бл.. да как котят! - констатирует Лёха и забирая бутылку из рук Булата, с шумом прихлебывает. -Так и быть, переходите в Спартак, подниму вам зарплаты, - смеётся Тимур, перетасовывая колоду. -Пакуем чемоданы, брат, back to Moscow, - смеётся Антон, и вытирая намокшие от смеха глаза, заваливается на плечо своему близнецу. -Че там, на сколько подымешь? Я, пожалуй, тоже перейду! Давай, где подписать? - обращается Булат к Тимуру и все смеются. -Ну только тебя там не хватало, - бормочет Тимур, - козырь - пик, разбирайте. -Мой зайка, ты проснулся,- ласково шепчет Лёша, поворачиваясь к дверному проему, в котором в нерешительности стоит Федя, не зная к кому бежать: к Лёше, которого он любил почти, как отца, или все-таки к Феде, который всегда был к нему добр и баловал необычайно. Оставались ещё братья матери, но их он видел чаще всех, почти так же часто, как родителей. Улыбка Фёдора победила и здесь: ребёнок подбежал и обрадованно протянул ручонки к своему крестному отцу. Тот поднял его на головой и закружил по саду. -Ну что, Фёдор Фёдорович, пошли подарки смотреть? -Да, - кивнул тот, не до конца понимая, почему он Фёдор Фёдорович. Мальчик и предположить не мог, какие долгие споры и обсуждения предшествовали выбору его имени. Ни один вариант не нравился обоим его родителям и не было хотя бы одного имени, которое не вызывало бы негативные эмоции то у одного из них, то сразу у обоих. Осложнялся вопрос и тем, что расти ребёнку предстояло не в России и назвать малыша самым распространённым русским именем Владимир не представлялось возможным. Ведь для испанцев он автоматически становился ‘Блядимиром’ или того хуже ‘Бля Димой’. По той же причине Влад становился ‘Блядом’ или ‘Блядиславом’, а многострадальный Вова ‘Бобой’. К великому сожалению Айлин, Антоном сразу же отмелись славянские варианты наподобие Никиты, Егора, Глеба и Демида. А Мирон Миранчук звучало, как масло масляное. Оставались лишь интернациональные варианты Александр или Сергей, которые на испанский манер превратились бы в Алехандро или Серхио, но в тот самый момент волею судьбы спор был прерван телефонным звонком. С экрана Антонова телефона смотрел с улыбкой чеширский кот Федя. Антон с Айлин двусмысленно переглянулись и молча приняли решение в пользу Фёдора, о чем тут же сообщили Смолову, который спустя полтора месяца прилетел крестить малыша. Не смущало никого и то, что по католическому обряду в католическом храме малыша крестил расписанный иконами по всему телу православный христианин, коим являлся так же и отец ребёнка. Мать же и вовсе была мусульманкой башкирско-еврейского происхождения. На Севилью спустились сумерки. Перевесив через плечо полотенце, Кристина Альварес прошмыгнула в сад к Миранчукам через заднюю дверь, соединяющую их владения. Было, как обычно, шумно. Все были у бассейна: дети с родителями в воде. Фёдор о чем-то оживлённо спорил с Алексеем, размахивая руками и расплескивая содержимое бокала. Сегодня днём Кристина уже заходила к ним на борщ. За два года соседства она, сама того не желая, привыкла и к борщу и даже к селёдке под шубой (последняя, правда, казалась ей дикостью в первое время). Пельмени же она полюбила сразу и с удовольствием помогала Айлин их лепить. С мыслями о шумных русских и их необычной еде, она положила своё полотенце на лежак и с удовольствием окунулась в прохладную воду. Посидев для вида на краю бассейна, она отправилась в дом и демонстративно походила по кухне, наливая себе в бокал напиток из графина и поднимая его за хозяев. Тихонько прошмыгнув на лестницу, она попадает в такие долгожданные, в такие желанные объятия Булата. Он прижимает ее к своему разгоряченному телу, впиваясь в ее шею губами, стягивает мокрый купальник, несёт по лестнице наверх в комнату... В саду у бассейна russians хором орут ‘Небо уронит ночь на ладони, нас не догонят, нас не догонят...’