Бог Без Мира.

      - Держи глаза открытыми, а рот закрытым, - неожиданно усмехнулась Богиня Смерти, и, прежде чем Тор спросил, что она имеет ввиду, Хела толкнула его в грудь. Неловко взмахнув руками, Тор полетел в реку, в волнах которых плескались чьи-то страдания и смерть. Вода сомкнулась над ним, принимая в свои объятия, вокруг завертелась карусель образов. Люди, еще живые, но либо находящиеся при смерти, либо испытывающие мучительные страдания. Первое мгновение Тор хотел было вынырнуть, выбраться на сушу, бежать подальше от всех этих жутких эпизодов чьих-то жизней. Рефлекторно он сделал несколько сильных гребков к поверхности, но не сумел понять, где она. Со всех сторон асгардца окружали бесчисленные образы. До Тора дошло, как Хела собиралась отправить его мир кошмаров Локи. Очевидно, ведь она сама сказала, что видела в реке то, чего он, Тор, видеть бы не захотел. Именно река, наполненная смертью, страданиями и болью, должна принести Громовержца к тем видениям, среди которых Локи пребывает сейчас. Последовав совету старшей сестры, Тор принялся озираться. Его несло течение, но образы, что мелькали повсюду, казалось, имели какую-то свою скорость. Одни мчались быстро и были едва уловимы, другие позволяли рассмотреть себя во всей своей кошмарности. В этой субстанции Тор двигал руками и ногами, осознавая, впрочем, что вряд ли здесь можно утонуть. Скорее, заблудиться, потеряться, стать частью потока и не суметь найти путь наверх... Лучше бы утонуть. Тор загребал руками и вертел головой, выискивая. Мимо промчался умирающий от тяжелой болезни старик, за ним девочка, изувеченная в автомобильной аварии… А вот это явно сон – женщина, которой ничего не угрожало, на коленях стояла перед горящим зданием. Она заламывала руки и, судя по выражению лица, отчаянно кричала. Звука, впрочем, не было. Мертвые не склонны к болтливости… Тор повернулся вокруг своей оси и вдруг… С силой загребая руками Громовержец бросился за мчащимся по течению видением. Один гребок, второй, третий… Рука выброшена вперед, кончики пальцев зацепляют блеклый, тающий образ…       Маленькое помещение разгромлено настолько, насколько вообще можно разгромить камеру в темнице Асгарда. Из предметов мебели уцелела только кровать. Пол покрыт осколками посуды и зеркала, обломки стульев и стола валяются на таком расстоянии друг от друга, словно несчастную мебель просто разорвало на куски. Довершают композицию кровавые следы. Локи сидит у стены, его ступни изранены осколками, длинные пальцы вцепились в волосы, он медленно раскачивается, что-то тихо шепча.       Тор отлепился от своего поста у стены, сделал неуверенный шаг к брату.       - Нет. Нет. Нет, - повторяют тонкие губы, а из-под прикрытых век по бледным щекам текут слезы. – Почему она? Почему? Почему?!       Крик вырывается из груди Бога Обмана. Крик, наполненный такими болью и мукой, что по телу бегут мурашки.       - Потому, что ты это сделал. Ты убил ее!       Тор поднял голову и по ту сторону стекла увидел себя самого.       Тот, другой Тор, еще не лишившийся глаза, с длинными светлыми волосами стоит перед камерой и смотрит на младшего брата. Взгляд его полон ненависти.       - Ты доволен?!       Локи разлепляет воспаленные веки, глаза его красные и больные.       - Тор…       - Заткнись! Чудовище! Выродок! Ты убил маму! Она любила тебя! А ты отправил к ней убийцу!       Слова Тора злы, они бьют словно плетью, не щадя несчастного пленника, который никак не может избежать этой пытки. Впрочем, Локи даже не пытается. Он просто смотрит на брата сквозь стекло камеры, смотрит с мольбой и отчаянием.       - Нет…я не хотел…я не…       - Мне плевать, чего ты хотел, ничтожество. Я позабочусь о том, чтобы ты никогда не вышел отсюда. Никогда!       - Тор, - голос Бога Обмана дрожит от едва сдерживаемых слез, - прошу. Умоляю, позволь мне проститься. Я больше никогда ни о чем не попрошу. Запри меня здесь, забудь о моем существовании, но сейчас дай мне возможность еще раз ее увидеть! Умоляю…       Тор, наконец, пришел в себя. Шок от перемещения в чужую искореженную реальность прошел, но его сменил шок другого рода.       - Нет, - прошептал он, неосознанно делая шаг к сидящему на полу измученному брату, - не плачь. Все хорошо, ты не виноват…       Тор презрительно ухмыляется, а потом и вовсе заходится в смехе, от которого хочется заткнуть уши. И Локи, жалобно всхлипнув, сжимается, словно от удара.       - Ты умоляешь? Хочешь проститься? Как мило!       - Замолчи!       - Моя бы воля, ты бы сейчас умолял меня о пощаде! А я бы пытал тебя самым страшным способом! И был глух к твоим мольбам!       - Заткнись!       Тор сделал еще один шаг и еще. Его рука сама собой потянулась к плечу Локи…       - Ты, ничтожество, и не имеешь права даже думать о ней, как о матери, не то, чтобы находиться рядом. Ее проводят в последний путь те, кто любил ее, кого любила она. Тебе нет среди нас места!       - Нет! – Тор сорвался на крик. Его двойник вел себя как законченная мразь, и все, чего хотелось сейчас Громовержцу, дать тому, длинноволосому, по морде. – Нет, - Он обернулся к смотрящему сквозь него Локи, - слышишь, это все не правда! Этого не было!       Несчастный Бог Обмана стонет, словно ему больно и, спрятав лицо в ладонях, плачет. И Тор, уже готовый было обнять, найти добрые слова, успокоить, вздрогнул и отдернул руку. Мгновение назад он в пылу эмоций вслух сказал то, что сейчас почувствовал сердцем.       - Это неправда.       Асгардец опустился на одно колено перед рыдающим Локи и тихо проговорил, прекрасно понимая, что тот его не слышит:       - Я действительно не позволил тебе проститься с мамой. Мое горе было настолько велико, что я эгоистично забыл о твоем существовании. А ведь мама любила тебя, как и ты любил ее. Она бы хотела, чтобы ты проводил ее к звездам. Прости, что так вышло. Но я не называл тебя ничтожеством и выродком. Это все неправда, Локи. Я не знаю, где Один держит тебя, но я обязательно, слышишь, обязательно тебя найду. Верь мне, брат.       Тор беспрепятственно прошел сквозь стекло камеры, вышел в один из бесконечных широких коридоров дворца. Здесь, как и в Новом Асгарде, было тихо и безлюдно. Громовержец бездумно шагал вперед, а его шаги не создавали эха. Он все еще был свободен перемещаться в этих бредовых видениях, он не коснулся Локи в камере, хотя всей душой хотел этого. Тору было не по себе. Там, в камере, он чудом не бросился успокаивать плачущего брата, защищая его от своего жестокого двойника. А ведь Хела предупреждала не верить всему, что он увидит. Как справляться дальше, у Одинсона четкого плана не было. Единственное, что он знал на каком-то подсознательном уровне – надо покинуть дворец. Будто что-то звало его идти дальше. Тор завернул за очередной угол коридора…       Совсем еще юный Локи стоит, скрывшись за колонной, и напряженно прислушивается к чему-то.        Тор замер у юноши за спиной и тоже прислушался.       - Говорю вам, - где-то рядом звучит голос Вольштагга, - больше никаких тренировок с этим мелким! Ни за что! Вы же видели, что он вытворяет! Фокусник, чтоб его…       - Успокойся, - на этот раз говорит Сиф, - Бесишься потому, что он тебя уделал. А вообще, да, это не честно. Мы на тренировочной площадке днем и ночью, оттачиваем мастерство, выкладываемся. А потом приходит братец нашего Тора, напускает тумана, тыкает повсюду своих двойников и раз – он победитель. Не справедливо.       - В честном бою от Локи толку не будет никакого! - насмешливо выдает Франдал. – Да и вообще, не надо его больше брать на тренировки. Не всем же быть героями, в конце-то концов, кто-то должен героев чествовать! Тор, я вообще не понимаю, как это недоразумение может быть твоим братом.       Тор внутренне содрогнулся. А вот это уже правда. Хела упоминала и о таком тоже. Не все видения в этом мире ложные. И вот как раз одно из них. Да, Тор тогда пошел на поводу у общего мнения негодующих друзей, но, во имя всех девяти миров, он же не знал, что Локи подслушивает!       - Сам не знаю. Простите, ребята. Мне постоянно за него так стыдно.       Локи оборачивается. На окаменевшем лице тускло блестят зеленые глаза.       - Эй, не слушай их! - забывшись, горячо зашептал Тор, пытаясь поймать отрешенный взгляд. – Они завидуют, не понимают. Ты сражаешься так, как умеешь, в этом нет ничего постыдного…       Локи медленно подносит руки к лицу, некоторое время внимательно смотрит на них.       - Недоразумение… Фокусник…Тебе за меня стыдно… - бормочет он, разглядывая свои длинные пальцы. А затем резко и до белых костяшек сжимает их в кулаки, по которым бегут зеленоватые сполохи. – Ненавижу. - И холодная бессильная ярость зажигает потускневшие от обиды глаза с новой силой.       Опустив голову, юноша быстрым шагом, едва не переходя на бег, отправляется в противоположную от говорящих сторону.       Тор застыл в нерешительности. Возможно, раз воспоминание настоящее, то и этот Локи настоящий. Тор сделал пару нерешительных шагов вслед за удаляющимся братом и вновь замер. Ему нестерпимо захотелось наружу, прочь отсюда как можно быстрее, словно какая-то неведомая сила то ли звала его куда-то, то ли гнала откуда-то. Бросив тоскливый взгляд вслед тонкой фигуре юного Локи и искренне надеясь, что не ошибается, Тор чуть ли не бегом бросился в противоположную сторону. Он мчался по коридорам, с трудом вписываясь в повороты, перепрыгивая через несколько ступеней на лестницах, пока, наконец, не оказался у выхода из дворца. Глубоко вздохнув, Одинсон толкнул дверь.       Перед ним простирался вулканический пейзаж Свартальфхейма. Малекит, вобравший в себя Эфир, удаляется к кораблю, прикрываемый своими воинами. Тор, все тот же длинноволосый и не искалеченный мстительной сестрой, молотом крушит эльфов, пытаясь добраться до их предводителя. И в это время Алгрим активирует гранату.       Бегом, спотыкаясь о камни и выступы, забыв про все на свете Тор помчался к сражающимся.       Светящаяся алым, граната прямо в воздухе вспыхивает пронзительным голубым светом, открывая смертоносный портал над Локи и Джейн Фостер. Бог Обмана с силой отталкивает от себя девушку как можно дальше, но сам отскочить не успевает. Его стремительно затягивает в смертельный портал.       Тор самозабвенно дубасит эльфов Мьёльниром, его цель, Малекит, не так уж недосягаема. Он сделает это, убьет мерзкого эльфа, заберет Эфир, отомстит за мать. Джейн отчаянно кричит, зовя его по имени, и судя по всему, Тору достаточно того, что он слышит голос возлюбленной. Она жива. Ни о ком больше он не думает.       Тор, не помня себя от ужаса, мчался к Локи, жалея, что сейчас у него нет верного молота. Он смог бы выбить брата из этой смертельной ловушки, как тогда…       Портал поглощает Бога Обмана, словно огромная уродливая пасть пережевывает и глотает свою жертву. Пронзительный голубой свет на мгновение сменяется кроваво-красным, ловушка теряет свою силу…       В момент, когда Тор прыгнул, подавшись всем телом вперед, силясь дотянуться до руки Локи, он думал лишь о том, что не должен позволить брату быть затянутым в смертельный портал. Когда кончики его пальцев коснулись почти что исчерпавшей свой ресурс ловушки, Громовержец осознал, что это вновь ложное видение, и ему не следовало быть настолько несобранным. Однако, было слишком поздно. Оставшейся энергии гранаты хватило, чтобы принять еще одну жертву. Страшная боль пронзила руку, стремительно поднимаясь от кисти к локтю, плечу и дальше. Тора, протаскивало сквозь угасающую, но все еще активную ловушку. Тело сдавило, воздух выбило из легких, перед глазами поплыли разноцветные круги. И сквозь невыносимую боль ломающую тело, пробилась другая, стиснувшая сердце. Он погибнет здесь, в мире кошмаров, так и не найдя Локи.       А затем боль исчезла. Исчез Свартальфхейм, длинноволосый Тор, Джейн Фостер, темные эльфы. Тор оказался в каком-то странном помещении, стены и пол которого были сделаны из металла. Звездолет. Да, по всей видимости, Громовержец очутился в одном из отсеков космического корабля. На «Бенатар» тоже были подобные помещения, вот только в разы меньше. Здесь же места было достаточно для того, чтобы разместить человек двадцать, не меньше. Тор осмотрелся в поисках двери, а, обнаружив искомое, просто прошел сквозь, как сделал это в темнице Асгарда. Перед ним в обе стороны простирался огромный, почти что Асгардских масштабов коридор. Одинсон мысленно прикинул, какого же размера должен был быть звездолет, и нахмурился. По всей видимости, габариты выходили колоссальные. Кому и зачем нужно столько места в открытом космосе? Тор прислушался к своим ощущениям, до этого упрямо гнавшим его вперед, затем, сделав выбор, отправился по намеченному маршруту. По обе стороны коридора тянулись шеренги таких же закрытых помещений, в одном из которых изначально очутился Тор. В какой-то момент Громовержец подумал, было, зайти в одно из них, посмотреть, что же там может перевозиться. Однако, подойдя к первой попавшейся металлической двери и прислушавшись, Громовержец тут же отступил назад. То, что находилось по ту сторону, даже через дверь заставило подняться дыбом волоски на его могучих руках. Смотреть на это, у Одинсона желание решительно пропало. Он успел побывать уже в трех кошмарах своего брата, и каждый раз уходил от опасности остаться в них навсегда лишь в последнее мгновение. Нельзя больше так рисковать. Он должен найти Локи. А ведь Громовержец даже не знал, в каком состоянии пребывает разум его брата. Что, если события, произошедшие с ним, подорвали психику Бога Обмана окончательно? Что, если Тор найдет брата обезумевшим от пережитых страданий и переживаемых видений настолько, что тот не сможет не то, чтобы противостоять Одину, но даже просто узнать его, Тора? Что тогда? Тор покачал головой. Нет, что бы ни случилось, он должен добраться до цели, должен найти Локи, в каком бы состояние тот ни был. А там, будь, что будет. Слишком часто он оставлял брата в одиночестве тогда, когда тот нуждался в нем. Даже если ничего не выйдет и Тор обречен будет остаться в этом мире навсегда, больше он так не поступит. Оторвавшись от созерцания двери, Одинсон решительно направился прямо по коридору. Он, то поднимался, то спускался по ступеням, ведомый каким-то шестым чувством, пока, наконец, не оказался в гигантском куполообразном помещении, свод которого практически невозможно было рассмотреть из-за его высоты и тусклого освещения.       Ужасающий крик, от которого холодеет в сердце, мечется по огромному помещению, эхо бьется о металлические стены, усиливая и без того громкий звук в десятки раз.       Тор лихорадочно осмотрелся, в поисках источника звука. Тем более, что голос был ему до боли знаком.       Локи скорчившись лежит на полу, дыхание его тяжелое и рваное. На лбу страшные ожоги. Плоть обуглилась, почернела и еще слегка дымилась. Навивший над ним Танос с некоторой долей любопытства наблюдает за жертвой.       - Надо же. Все еще в сознании.       Он несильно бьет носком сапога неподвижное тело. Слабый стон усиливается акустикой помещения.       - Ему давно пора сдаться.       - Ему давно пора умереть.       Тор с трудом сглотнув ком в горле, обернулся на голоса.       Гамора и Небула стоят в стороне и наблюдают за происходящим. Выглядят обе женщины так, словно зрелище пыток для них – обычное дело.       - Если он умрет, - недовольно бросает Гамора, - кто займет его место? Ты? Я? Нет, пусть выживет. И сделает то, что хочет отец.       - Если он не умрет, - Небула скрестив руки, слегка постукивает бионическими пальцами по предплечью, - то свихнется, но не сдастся. И все равно будет бесполезен.       Гамора косится на сестру.       - Да уж, покрепче тебя будет. – И, уже без издевки в голосе: - Не жалей. Нас никто не пожалеет. Танос еще раз внимательно смотрит на скорчившуюся фигуру у его ног, а затем заносит над ней руку, одетую в золотую перчатку.       - С тобой интересно, асгардец. Давно не попадались такие упрямые. А чем упрямее жертва, тем интереснее ее ломать.       Титан рукой в перчатке хватает пленника за плечо, вздергивает на ноги. Сжимает пальцы.       Тор знал, насколько это мучительно, в недавнем прошлом он сам ощутил все «прелести» пытки Перчаткой Бесконечности. И, когда измученный Локи зашелся диким криком, Громовержец непроизвольно схватился за плечо, физически ощущая боль брата.       - Ну так что? Кто твой повелитель, а, асгардец?       Локи беспомощно корчится от боли и хрипит, сил сопротивляться у него нет совершенно.       - Просто, дай ему, что он хочет, - Гамора качает головой. – Все равно рано или поздно сломаешься.       Небула молчит. Черные глаза киборга похожи на две бездны.       - Мой…повелитель… - Локи сипит, слова даются ему с трудом.       Танос улыбается почти что ласково.       - Уже лучше. Продолжай. – И опускает жертву на пол. Локи грузно оседает, не в силах удержаться в сидячем положении. Несколько секунд он просто лежит, восстанавливая дыхание, а потом с трудом поднимается, опираясь на непострадавшую руку.       - Мой повелитель, - шепчет он сорванным голосом, - Один, царь Асгарда…       Гамора прикрывает глаза.       Сердце Тора пропустило удар.       Лицо Таноса превращается в чудовищную маску, на которой буквально сияет улыбка. Он отступает в сторону, не переставая улыбаться и смотреть на пленника.       Осознание того, что сейчас произойдет, перекрывает воздух, лишает возможности двигаться, заставляет сердце бешено биться о грудную клетку. Тор с ужасом вгляделся в темноту за спиной безумного титана. Парализованный разворачивающейся перед ним сценой, он больше он ничего сделать не в состояние.       Из темноты опираясь на свое привычное копье Гунгнир выходит царь Асгарда Один. Его единственный глаз взирает на лежащего на полу измученного пленника почти что с участием.       - Здравствуй, Локи.       Мутные зеленые глаза взирают на Всеотца с недоверием и надеждой.       - Отец…ты… - Зубы Локи стучат, все тело сотрясает крупная дрожь, - ты пришел…нашел меня…       - Да, Локи, я нашел тебя, - Один говорит мягко. – Давно нашел. Это было несложно. Измученный Бог Обмана с трудом понимает, что сейчас происходит. Возможно, он даже не вслушивается в слова царя Асгарда. В его зеленых глазах теплится надежда на спасение.       - Давно?..       - Да, почти сразу, - по-отечески улыбается Один. – Это было нетрудно.       Он делает шаг к пленнику, склоняется к изможденному, изуродованному ожогами, покрытому пятнами крови лицу приемного сына и все с той же теплой улыбкой продолжает:       - Ты разочаровал меня, Локи. Ведь я воспитывал тебя, как сына. И что же? Ты испортил коронацию Тору, попытался его убить, впустил йотунов в Асгард, захватил трон…       - Как будто, тебя это волнует… - прошептал Тор.       Локи медленно, но все-таки осознает, происходящее. До измученного болью разума доходит, почему титан и верховный асгардец находятся в одном помещение и не пытаются друг друга убить. И все же надежда на спасение не оставляет несчастного пленника.       - Я…я прошу прощения… - отчаянно шепчет он непослушными искусанными губами. – Пожалуйста, умоляю, прости меня… Отец, я не хотел убивать Тора… Прошу тебя…       - Все, чего ты хотел или не хотел, не имеет никакого значения. – Один выпрямился и теперь с видом справедливого судьи возвышался над несчастным. – Имеют значения лишь деяния. Ты сделал много зла, Локи. Я пришел не для того, чтобы вернуть тебя в Асгард. Ты больше там не нужен. Наша семья отрекается от тебя. Отныне, у тебя нет дома.       В наступившей тишине звучит чудовищный смех Таноса.       Понимание причиняет боль в разы сильнее любой физической пытки. Локи вкидывает на Одина неверящий полный отчаяния взгляд.       - Ты не оставишь меня здесь… Нет, нет, нет!.. Прошу, отец, не бросай меня…       Из последних сил Бог Обмана пытается броситься к Одину и тут же получает удар копьем наотмашь. Вскрикнув от боли, пленник валится к ногам верховного асгардца.       - Твоя кара, Локи. Все должны платить по заслугам.       Тор вышел из ступора так резко, словно это его сейчас изо всех сил приложили копьем.       - Что…что ты делаешь? Как ты можешь?! – сдавленно прошептал он, с ненавистью глядя на Одина.       - Прошу, - Локи больше не пытается встать. Он лежит у ног приемного отца и шепчет едва слышно: - не надо… Убей меня.       Один едва слышно хмыкает и отступает в сторону, пропуская Таноса вперед.       - Ну вот, - ухмыляется титан, - ты слышал? У тебя больше нет дома. И твой повелитель от тебя отрекся. Так что, самое время сменить приоритеты.       Рука в золотой перчатке тянется к голове пленника.       Не имея больше сил выносить это, Тор бросился к распростертому на полу телу. В голове не осталось мыслей, кроме одной – настоящий это Локи или нет, он не должен допустить очередной пытки. Ужас того, что он сейчас увидел, лишил Громовержца здравого смысла. Осталось только желание спасти, защитить, любой ценой. Асгардец оказывается между Локи и Таносом в тот момент, когда титан собирается схватить жертву, но прежде, чем Тору удается коснуться распростертого на полу пленника, огромная рука в золотой перчатке, не встретив сопротивления, проходит сквозь Тора, не причинив никаких повреждений. Однако, Громовержцу кажется, в его груди проделали огромную дыру. Шок не дает боли мгновенно завладеть телом, но она все-таки приходит. Последнее, что видит Тор перед тем, как в глазах у него потемнело, лежащее на металлическом полу безжизненное тело брата.       Закрывшая глаза асгардца тьма, вместе с чудовищной сценой, что он только что видел, скрыла и боль. Тор лежал на спине, а вокруг его было ничто – лишь густая непроглядная тьма. Он даже не мог понять, лежит ли он, висит в невесомости или падает. И все же шевелиться, пытаться понять, где он и что его окружает, асгардцу не хотелось. Хотелось, чтобы все осталось так, пусть будет пустота, лишь бы не было всего того, что он переживал сейчас. Тор смертельно устал, был раздавлен. Сил больше не было, тьма и пустота, окружающие его, постепенно заполняли измученную душу. Одинсон закрыл глаза и подумал, что если ему суждено остаться в мире кошмаров, то пустота – не самый плохой вариант из всех, что он успел увидеть. Возможно, если он расслабится и уснет, ему даже будет все равно, что и с кем сейчас происходит в мире живых. Возможно здесь, он будет существовать как мертвый в Хельхейме…       Тор резко открыл глаза. Только что по едва уловимому колебанию в пространстве он понял, рядом кто-то есть. Громовержец осторожно пошарил руками, в поисках опоры, осознав, что под ладонями твердый пол, он медленно сел. Вокруг все та же темнота, искусственный и настоящий глаза не могли привыкнуть к густому мраку, в котором вновь происходили едва уловимые колебания.       - Кто здесь? – тихо спросил Тор. Впрочем, персонажи видений, в которые он попадал, не видели и не слышали его. Вряд ли и теперь стоило рассчитывать на ответ. Однако, он все-таки повторил: - Есть здесь кто-нибудь?       В темноте послышался какой-то шорох, а затем тихий судорожный вздох. Тор насторожился. Он поднялся на ноги, выставив перед собой руку, сделал несколько шагов в том направлении, откуда, как ему показалось, доносился звук.       -Кто здесь? Локи, это ты?.. Это я, Тор!       Вновь послышался шорох, и Тор, стараясь не потерять источник звука, сделал еще несколько шагов.       - Локи, это я, Тор. Твой брат. Пожалуйста, отзовись…       -Ты будешь ломать мои игрушки? – донесся из темноты дрожащий детский голос.       От неожиданности Тор застыл как вкопанный. Голос в темноте тихо всхлипнул.       - Локи?.. Пожалуйста, покажись, если можешь! Где ты? – Тор медленно шагал, выставив перед собой руки. И вдруг глаза уловили едва заметное зеленоватое сияние. Тор бросился вперед, боясь моргнуть, чтобы не упустить совсем блеклое свечение. Его остановил тихий жалобный всхлип.       - Не подходи ко мне. Уходи…       На полу в ореоле едва уловимого зеленоватого света сидел, поджав ноги к подбородку и уткнувший лицом в колени худой темноволосый мальчик. Зеленые с черным одежды делали его совсем незаметным, и если бы не слабый свет, окружавший мальчика, Тор ни за что бы его не увидел.       - Локи…       От звука голоса Тора мальчик дернулся и сжался еще сильнее, словно хотел раствориться в окружавшей их тьме. Тор застыл. Он действительно видел перед собой брата, так тот выглядел в детстве. И этот сидящий перед ним маленький Локи во-первых видел его, Тора, во-вторых, боялся. Асгардец опустился перед мальчиком на колено.       - Ты меня узнаешь? Помнишь? – спросил он.       Мальчик вновь тихо всхлипнул. Тор с замиранием сердца ждал, больше не произнося ни слова. Наконец, мальчик нерешительно поднял голову. Испуганные зеленые глаза встретились с голубыми, брови жалобно надломились.       - Ты Тор. Опять будешь ломать мои игрушки, - проговорил мальчик, не сводя с Тора настороженных испуганных глаз. – И драться.       - Игрушки? Драться? – недоуменно проговорил Громовержец. Меньше всего он ожидал подобных «наездов». – Я не понимаю…       И тут он заметил, что все это время маленький Локи что-то держит в правой руке, пытаясь спрятать от взгляда Громовержца.       - Что там у тебя?       Мальчик прищурил заплаканные зеленые глаза и быстро затолкал вещичку себе за спину. А затем вновь уткнулся лицом в колени. Тор смотрел на мальчика и понимал, это и есть настоящий Локи. Асгардец побывал в четырех видениях брата, но ни одно из действующих там лиц не видело Тора, и уж тем более, не разговаривало с ним. Он осторожно подобрался к мальчику, сел рядом.       - Локи, покажи, что ты прячешь.       Маленький Бог Обмана подозрительно покосился на Громовержца.       - Нет. Ты все ломаешь. Ты всегда все портишь.       Это точно, с грустью подумал Тор. На него с новой силой накатила усталость. Он выполнил задуманное, нашел в хаосе видений своего младшего брата. Вот только тот, по всей видимости, защищаясь от той реальности, что его окружала, не придумал другого выхода, как принять облик мальчишки. Может быть, так ему было легче. А может, Локи в глубине души всегда таким и был, маленьким несчастным мальчиком в пустоте и одиночестве. Как бы то ни было, Тор осознавал, что не сможет просить такого Локи вернуться в реальный мир, чтобы сразиться с Одином.       - Ты же настоящий, да? – вырвал его из размышлений голос брата. – Зачем ты пришел?       Тор вздохнул и кивнул.       - Я настоящий. И я очень хотел найти тебя. Чтобы извиниться…за то, что все порчу и ломаю.       - Не правда. – Локи уткнулся подбородком в колени. – Ты никогда не приходил, когда я ждал тебя. И сейчас ты пришел не из-за меня. Ты врешь. Мне всегда все врут.       И Одинсон с тоской признался в первую очередь самому себе. Да, он пришел не из-за Локи. Его друзья в опасности. Люди в Новом Асгарде страдают от тирании его спятившего отца. Многие миры под угрозой. О том, что брат может быть жив он и узнал-то совсем недавно. А потом увидел своими глазами, что ему довелось пережить. Тору стало нестерпимо горько.       - Ты прав, - проговорил Громовержец. – Мои друзья в беде. Я хотел попросить твоей помощи, чтобы спасти их.       Зеленые глаза на лице мальчика смотрели по-взрослому серьезно.       - Тут Он меня не видит, тут безопасно. А там… - Локи не стал уточнять где, но Тору и так было понятно, - там все настоящее. Для меня. Я боюсь туда идти. А ты…ты можешь... Вернуться к друзьям…       - Не могу, - просто ответил Тор. – Я не знаю дороги.       Мальчик покусал губу, что-то обдумывая. Затем опустил голову.       - Я боюсь.       И Тор мягко улыбаясь, осторожно обнял младшего брата за плечи. Тот вздрогнул и поднял на асгардца неверящий взгляд.       - Что ты делаешь? – он попытался отшатнуться, но Тор лишь сильнее привлек мальчика к себе. – Ты… Он… Он теперь тоже сможет тебя увидеть…Понимаешь? Он увидит тебя и не выпустит! – Локи больше не пытался вырваться. Он затих в объятиях Тора и тихо заплакал.       - Ничего, - прошептал Громовержец, одной рукой обнимая брата, другой осторожно поглаживая смоляную макушку. – Ничего. Не бойся. Я никуда не уйду. Не плачь.       - А как же твои друзья? – Судорожный всхлип. – Ты же пришел ради них. Ты хотел, чтобы я тебе помог справиться с Ним… Но я не могу! Я…я…       - Тихо, тихо. – Тор сам из последних сил сдерживает слезы. – Это не важно. Все не важно. У моих друзей есть друзья. Они придумают, что делать. Раньше справлялись без меня, и теперь разберутся.       Он помолчал немного, собираясь с мыслями.       - Я действительно не приходил, когда ты ждал. Прости меня за это. Я успевал в самые дальние миры, сражался с самыми жуткими чудовищами, спасал бессчетное количество смертных. И совсем не обращал внимания, что творится перед глазами. У меня были друзья, были подвиги, я был героем. Героем, который не сумел сберечь ни свой дом, ни свой народ, ни свою семью. Пусть теперь другие будут героями. А я больше тебя не брошу. Обещаю. Не нужно никуда возвращаться, не нужно никого побеждать. Я останусь здесь, со мной ты больше не будешь бояться.       Взгляд Тора привлек тусклый блеск там, где сидел Локи. Одинсон осторожно протянул руку, подобрал вещичку. Маленькая фигурка лошадки Валькирий с обломанным крылом и без передней левой ноги. Тор сам сломал эту лошадку через пару минут после того, как Фригг подарила ее маленькому Локи. Просто так, чтобы посмеяться, обозвать маленьким, пристыдить за то, что он все еще играет в игрушки вместо того, чтобы тренироваться. Ему тогда это казалось не только забавным, но и полезным поступком. Ведь он пытался научить младшего брата быть взрослым.       - Прости, что ломал твои игрушки. И дрался, - тихо проговорил Громовержец, вкладывая фигурку в ладонь брата. Тот помедлил, но все-таки забрал, прижал к груди и затих.       Сколько они просидели так, в пустоте и безвременье, Одинсон не знал. Маленький Локи в его объятиях не шевелился. Заснул что ли, отрешенно подумал Тор. Интересно, в этом месте можно заснуть? Проголодаться? Или здесь существуют только страх и одиночество? Самому Тору больше не было ни страшно, ни одиноко. Ему было спокойно. Он сказал Локи правду, в которую верил и сам. Стражи Галактики прекрасно обходились без него все это время. Обойдутся и сейчас. Найдут способ выбраться с этой жуткой планеты. Потом доберутся до штаба Корпуса Нова, Мстителей, и все вместе дадут отпор его сумасшедшему отцу, как дали отпор безумному титану. Будет очередной бой, будут потери. Что ж, на войне не без потерь. А когда кто-нибудь из героев, может быть Квилл из его бластеров, или вечно ворчащий Ракета из очередной пушки, или Клинт Бартон из верного лука одолеют, наконец, Одина в новом его воплощение, Тор с Локи просто тихо перестанут существовать. Но до этого момента, Одинсон знал это, он не оставит младшего брата ни на мгновение.       Локи отпрянул от Одинсона, выдернув последнего из оцепенения. Тот растерянно заморгал.       - Что? Что случилось?       Детское лицо Локи было сосредоточенным и напряженным.       - Что-то происходит… Там… - он махнул рукой в непроглядную тьму. Затем обернулся и внимательно посмотрел на Одинсона. – Тебе надо уходить.       - Нет, - покачал головой Тор. – Я обещал, что без тебя не уйду, и я не уйду.       - Я не могу уйти, - прошептал Локи. – Даже если…даже если я выйду из своего укрытия, я не смогу одолеть Его…Он только разозлится и будет хуже, чем сейчас… А ты…ты должен вернуться… Если Он найдет тебя здесь…       Мальчик, игнорируя его нежелание, схватил Тора за руку, потянул, вынуждая подняться.       - У тебя есть шанс. Пока там что-то происходит, пока Он не может сосредоточиться, надо бежать. Я знаю, как. - Он с силой стиснул руку Тора. – Надо просто выйти из укрытия и тогда…       Пол корабля, на котором оставшиеся асгардцы покинули свой погибающий мир, усеян трупами. Мертв Хейдалл, мертв не успевший принять облик Халка Брюс, мертва Валькирия. Посреди этого ужаса Танос вкладывает в паз на золотой перчатке Камень Пространства.       Маленький Локи замер. В зеленых глазах откровенный ужас.       Танос обернулся и посмотрел прямо на мальчика.       - Асгардец. Посмотри на деяние своих рук, - титан простер руку над мертвыми. – Это все твоя вина. Ты убил всех этих людей.       Бог Обмана выпустил руку Тора. Его колотило крупной дрожью.       - Нет, нет, - прошептал мальчик, и по щекам его потекли слезы. – Это не я… Это не я всех убил. Я не мог…       - Локи, не слушай его! – Тор толкнул брата за спину, с вызовом посмотрел на титана. – Я так понимаю, меня ты теперь тоже видишь?       Тот не ответил. Однако, по взгляду и улыбке становится понятно – да, видит.       - Я убил тебя, - твердо произнес Тор. – Ты мертв. Тебя не существует. Так что, дай нам пройти.       Танос все так же улыбаясь, сделал уверенный шаг к Громовержцу. А в следующий миг каким-то непостижимым образом оказался рядом с ним, лицом к лицу. Пальцы золотой перчатки сомкнулись на голове Тора.       - Видишь ли, - проговорил титан нравоучительно, и голос его более всего походил на голос царя Одина, - это не твои кошмары. Не ты создавал их. И не тебе здесь командовать.       - Локи, беги! Прячься! – успел крикнуть Тор, прежде чем боль пронзила его голову. Кожа под пальцами перчатки обуглилась, воздух наполнился тошнотворным запахом паленой плоти. И Одинсон не смог выдержать. Страшный крик вырвался из его горла. Это не его кошмар, не его реальность, здесь он бессилен что-либо изменить. Только Локи способен как-то повлиять на происходящее, но Локи слишком запуган, и от этого слаб. Он не сможет прийти на помощь. Очередная вспышка боли. Хохот титана и крик пленника оглашают пространство.       - Хватит… Пожалуйста, хватит! – сквозь шум крови в ушах слышит Тор полный отчаяния и мольбы детский голос. Одинсону хотелось повторить свой приказ, велеть Локи бежать как можно дальше, вернуться в свое укрытие, в пустоту, где до него не может добраться даже Один. Но у Громовержца не осталось на подобное сил. Он лишь слабо дергается в железной хватке титана.       - Я сказал, хватит!       Пространство дрогнуло, а затем рассыпалось, словно осколки зеркала. Тор, которого больше никто не держал, в изнеможении упал на стремительно покрывающийся льдом пол. С трудом ему удалось подняться на четвереньки, а затем сесть. Корабль исчез. Вокруг простиралась ледяная пустыня. А в нескольких шагах от него лицом к лицу стояли Танос и Локи. Бог Обмана больше не был испуганным мальчиком, однако, вид его был в высшей степени странным. Вглядываясь в исчерченные бороздками знакомые черты лица, Тор вдруг понял, что никогда не видел брата в его истинном йотунском обличии. Непривычный Локи в своих привычных зеленых с черным одеждах, внимательно смотрел на титана снизу вверх, но испуганным не казался.       - Тебя нет, - просто проговорил он, рассматривая своего мучителя. – Ты мертв. Все, что ты теперь можешь, быть моим кошмаром. Но я тебя не боюсь. Так что, дай мне пройти.       Могучий силуэт титана поблек. В считанные мгновения он стал прозрачным, а затем исчез. Ветер подхватил снег и ледяную крошку, вихрем закрутил над тем местом, где только что стоял некогда самый опасный враг всей Вселенной. Локи обернулся к Тору, и тот невольно поежился. Глаза младшего брата были алыми, словно залиты кровью. Дополняла образ темная синяя кожа, украшенная рельефным узором. Тору стало не по себе. Под ничего не выражающим взглядом Локи, Громовержец поднялся на ноги.       - Здравствуй… - тихо сказал он. И добавил: - брат.       Локи смотрел все так же внимательно, но без эмоций. Словно разглядывал какое-то диковинное, но малоинтересное ему существо.       - Тебе угрожает опасность, - наконец проговорил Бог Обмана. Голос его был ровным и бесстрастным. – Там, в твоем мире. Тебе нужно уходить.       Тор покачал головой. Ему не верилось, что он вновь видит своего погибшего и оплаканного младшего брата. Пусть это было не по настоящему, пусть Громовержец плутает сейчас в искаженном Одином лабиринте разума Локи. Но это сейчас стоял перед ним именно он – живой и невредимый.       - Я пообещал, что не уйду, - ответил асгардец. – Что не оставлю тебя.       Локи сузил алые глаза.       - Ты не умрешь. Ни Вальгалла, ни Хельхейм тебя не примут. Ты просто исчезнешь. А твои друзья? Раньше ты всегда беспокоился о них.       - Раньше, - устало пожал плечами Тор. – А теперь мне плевать. Я уйду отсюда только вместе с тобой.       - Мне некуда идти… Один отнял у меня даже тело, запер здесь! - голос Бога Обмана звенел. – Ты хоть представляешь, каково это, раз за разом переживать самые страшные, самые унизительные моменты в жизни?! Без возможности что-либо изменить! Без возможности прекратить все это! А ведь я держался, сколько мог. Я боролся, пока хватало сил. Но кто я против верховного Бога Асгарда?! Жалкий йотун, который изначально был приговорен обеими своими семьями. Я…я сдался. Позволил Одину делать, что он хочет, лишь бы меня оставили в покое, но - Локи горько усмехнулся, - ничего не прекратилось. Теперь я здесь, в компании моих кошмаров…       Локи замолчал, переводя дыхание. Алые глаза его зло сверкали, но Тору вдруг стало понятно, за этой злостью его младший брат скрывает отчаяние.       - Послушай, - проговорил Громовержец, подходя к Локи. Тот напрягся, но не отступил. – Послушай, Локи. Я не знал, что случилось на самом деле. Меня это не оправдывает, я бесконечно виноват перед тобою. И сюда меня действительно привела в первую очередь нужда. Я нуждался в твоей помощи. Я хотел просить тебя сразиться с Одином, чтобы спасти моих друзей, людей в Новом Асгарде, миры, что отец собирается поработить. Но сейчас я знаю одно. Я не уйду, если ты не пойдешь со мной. А идти со мной ты должен только ради самого себя. Забудь обо мне, о Новом Асгарде, о Вселенной и всех ее мирах. Ты должен жить! За то, что довелось вытерпеть, за все несчастья. Ты не должен сдаваться! - забывшись, Тор схватил Локи за плечи, вгляделся в распахнутые алые глаза. – Хочешь, злись на меня! Ненавидь! Ударь! Но не сдавайся!       По заледенелой земле прошла дрожь. Сначала едва уловимая, она стремительно нарастала. Локи первым вышел из оцепенения. Отступив, он вырвался из захвата Тора и осмотрелся. Во взгляде его нарастала паника.       - Нет, - прошептал Бог Обмана, лихорадочно озираясь, - нет, нет…       - Что случилось? – Тор тоже почувствовал, как дрожит земля. Неподалеку раздался глухой треск, как будто откололся кусок камня. – Локи? Что происходит?       - Он нас видит, - прошептал Локи. Паника теперь была и в голосе йотуна. – Он нашел нас… Я…я ничего против него не могу…       - Локи, все, что здесь происходит, это прошлое. Оно ранит, причиняет боль, но оно не может убить. - Тор старался говорить убедительно, хотя сам толком не знал, так ли это. Главным было сейчас успокоить брата. – Ты можешь этому противостоять. Это твой разум, и в твоей воле делать здесь все, что хочешь. Только что ты одолел Таноса - того, кто причинил тебе боль, кто мучил тебя. Ты не испугался. Не бойся и сейчас. Я не брошу тебя, брат.       Землетрясение набирало силу. Растрескавшиеся ледяные глыбы находили одна на другую, разбрызгивая в стороны фонтаны крошева. Вокруг братьев вырастали горы льда и камня, оттесняя их. Не сводя взгляда с этих жутких метаморфоз реальности, оба пятились, не думая о том, что может оказаться позади. И когда, сделав очередной шаг назад, Тор вдруг не ощутил под ногой твердой опоры, было уже поздно. Вскрикнув, Громовержец полетел вниз, в невесть откуда возникший обрыв. Локи, упав на живот, успел перехватить его руку в последний момент.       - Держу… - прохрипел он, стискивая ладонь Одинсона. – Я тебя держу…       - И долго ты сможешь держать? – смеется участливый голос где-то рядом.       Тор висел над пропастью. Не было верного молота, с помощью которого можно было бы взлететь, не было секиры. Внизу – бездна, а руку, что отчаянно сжимал брат, помимо боли в натянутых мышцах, жгло от нестерпимой боли йотунского прикосновения. Йотуны обжигающе холодные, их касания оставляют ожоги. От кисти по предплечью Одинсона и дальше ползли ленты крови. Локи, пытающийся удержать брата, спасти его, делал только хуже.       - Ты ведь ранишь его. Смотри, ему больно. Ты причиняешь вред всем, кто тебя окружает. Ты жалок.       Локи чувствовал, как становятся скользкими пальцы, сжимающие руку Тора, и знал, что это за липкая влага. Ему стало тошно.       - Локи! – прокричал Одинсон, превозмогая боль в ладони и плече. – Локи, не бойся его! Это твой разум! Твоя жизнь!       Окровавленные пальцы скользили, рука ныла, становилось все труднее держать Тора. Локи с тоской понял, что не сможет вытащить брата. От вида того, что творится внизу, кружилась голова. Та самая бездна, в которую он сам упал когда-то с Радужного Моста. Боль, испытанная им в момент падения, немедленно окутала цепкими объятиями, сводя судорогой тело.       - Ты не спас Фригг, не спасешь и Тора. Ты ни на что не способный жалкий йотунский выродок!       Локи зажмурился. Усилием воли он заставил опутывающую его боль отступить. А затем посмотрел в голубые глаза брата.       - Это мой разум, - прошептал Бог Обмана, не зная, слышит его Тор или нет. – В моей воле делать здесь все, что я хочу.       Окровавленные синие пальцы разжались и Громовержец не издав ни звука полетел в бездну. Локи не сводил с него взгляда, пока тело Одинсона не превратилось в песчинку, в какой-то момент слабо вспыхнувшую и исчезнувшую во тьме. Йотун поднес руку, к лицу. Кровь тонкой коркой замерзла на его ледяной коже, напоминая теперь изодранную перчатку. Локи сжал пальцы в кулак и корка, растрескавшись, посыпалась на белый снег. У края бездны, не обращая внимания на сотрясающуюся под ногами землю, он медленно поднялся на ноги. В двух десятках шагов от него стоял царь Один.