***
Ледибаг приземлилась на балку Эйфелевой башни с мягким глухим стуком около девяти часов вечера воскресенья, её взгляд мгновенно упал на Кота Нуара. Она так сильно любила этого человека, что её сердце трепетало при одном виде кошачьих ушей, выглядывающих из-под его дикой белокурой гривы. — Ты здесь рано, Котёнок. Он повернулся к ней, поднимая на неё тяжёлый взгляд. — Он ушёл, Баг. Ледибаг остановилась, когда увидела его разгневанное выражение, придвинулась ближе к нему на балке и сжала его лицо между своими раскрытыми ладонями. — Кот? Котик? Что случилось? Поговори со мной. — Он ушёл. Этот ублюдок ушёл, и я даже не могу тебе это объяснить, — у него был сухой сердитый смех. — Как удачно. Он разрушает мою жизнь даже из могилы. Слёзы неожиданно потекли по его маске с подавленным рыданием, и он растворился в слезах в её руках. Ошеломлённая внезапным изменением его настроения, Ледибаг прижала к сердцу своего партнёра, прижимая его, как она бы сделала с расстроенным ребёнком, и нежно поглаживая его волосы. Кот плакал, казалось, часами, отчаянно всхлипывая в изгиб её шеи, его руки сжались в кулаки на её спине. Он яростно икнул, из его горла вырывались прерывистые рыдания, и Ледибаг почувствовала, как её собственное сердце разбивается в груди. Её партнёру было больно, она ничем не могла ему помочь, и она ненавидела это. Ледибаг потрясла его во время обморока, поддерживая в шторме, когда он, казалось, свободно падал, его эмоции душили его и затрудняли дыхание. — Котёнок? — в конце концов спросила она, когда его рыдания сменились тихим фырканьем. — Котёнок, поговори со мной. Что случилось? Кто ушёл? Он напрягся в её объятиях, но позволил своей голове безвольно упереться в её ключицу. — Кот? Кот? Ты в порядке? Ты меня беспокоишь. Он жалобно всхлипнул и свернулся калачиком у её груди, его руки прижались к ней ещё сильнее, чем раньше. — Он мёртв, Багабу, — всхлипнул он. — Этот ублюдок мёртв, и я просто не знаю, что делать и как с этим бороться. Понимая, что он был расстроен из-за родственника, которого недавно потерял, Ледибаг знала, что ему просто нужно, чтобы кто-то его выслушал, на кого-то, на кого можно немного опереться. — Я здесь, — ворковала она ему на ухо, подавляя эгоистичное желание поцеловать его получше. — Я здесь, котёнок, и я никуда не пойду. Мы справимся вместе, хорошо? Она держала его в таком состоянии, рыдающим в изгибе её шеи, пока плач в конце концов не сменился тихой икотой, выводя успокаивающие круги на его спине. — Я здесь, — заверила она его вновь, позволив себе целомудренно поцеловать его макушку. — Мы партнёры, несмотря ни на что. В радость или горе. Его жалкое хныканье было для неё достаточным ответом. Она держала его, пока он цеплялся за неё, чтобы успокоиться, и осторожно рисовала маленькие круги на его спине через кожу его костюма. Кот Нуар ёрзал в её объятиях, садясь на балку чуть прямее: — Прос… — Не смей начинать извиняться, — категорично ответила Ледибаг. — Ты, вероятно, переживаешь действительно тяжёлые времена. Ты бы сделал то же самое для меня в мгновение ока, Котик. Ты был рядом со мной в трудные времена раньше. Я сделаю то же самое для тебя, — она улыбнулась и подтолкнула его плечом, пытаясь поднять настроение. — Хочешь гонки? Нам обоим нужны упражнения. Его улыбка появлялась медленно, и она чувствовала, что он должен немного заставить себя, но в конце концов он вытянул перед собой длинные ноги: — Первый на Триумфальной арке побеждает? — Нет. Поймай меня, если сможешь! — с этими словами она взлетела в небо, хриплый смех Кота Нуара преследовал её.***
Кот Нуар приземлился на её балкон как раз в тот момент, когда часы показывали девять вечера понедельника, и Маринетт с радостью открыла дверь, услышав знакомый звук ударов ботинок по бетону. Он казался спокойнее, чем накануне вечером. Более собранный, но слегка опустошённый. Этим утром она проснулась поздно: после импровизированного забега она сильно поругалась с расчёской, пряди черных волос торчали во все стороны и обрамляли её покрасневшие щеки. Но это стоило того, чтобы услышать его запыхавшийся смех, когда он гнался за ней по крышам, и увидеть, как наконец появилась его блестящая ухмылка, когда он обнял её и тихонько посмеялся ей на ухо: «Попалась, Букашечка». У неё было такое искушение разрушить несколько последних барьеров, которые всё ещё стояли между ними в тот момент. Пересечь сердцебиение между их губами, отпустить маски и притворства и сказать ему, что она любит его. Сердце, тело и душу. Она так сильно хотела принадлежать ему, начать новую жизнь для них обоих. Найти милый домик с белым забором, пожениться, возможно, родить ребёнка или троих. Она даже променяла бы хомяка на кошку, если бы это сделало его счастливым. Потому что это всё, что она хотела. Чтобы он был счастливым. Она надеялась, рядом с ним. Она сопротивлялась. Момент был неподходящим, не тогда, когда он горевал по своей семье. Она не хотела добавлять к его явно полному списку проблем и решила найти лучшее (и более романтичное) время и место для этого давно назревшего раскрытия. — Добрый вечер, Принцесса, — поприветствовал Кот, не подозревая о её бессвязных мыслях и сверкнув улыбкой, которая выглядела по-своему. — Я не знаю, что в меню, но пахнет поистине потрясающе. Её собственная улыбка дрогнула в ответ на его, и она сразу же повернулась к нему спиной, чтобы удержаться от комментариев по этому поводу, и направилась на кухню, сделав, как она надеялась, решительный шаг. — Ты упомянул, что не слишком хорошо умеешь готовить. Поэтому я решила, что тебе не следует есть жаркое так часто. Было несправедливо, что он произвёл на неё такое влияние как в маске, так и за её пределами. Как Ледибаг, она могла обнять его, погладить его по волосам, чтобы успокоить его. Они были партнёрами, лучшими друзьями, и физический контакт был тем, с чем они сталкивались каждый день. Сколько раз они были связаны вместе и сколько раз они бросали друг другу в сторону акумы? Сколько вечеров он прижимал её к груди, когда она рассказывала об Але, о том, что её дружба трещит по швам? Сколько раз она зарывалась в его волосы, чтобы утешить его после тяжёлой недели, сколько объятий они делили от посторонних глаз за последние несколько лет? Их отношения в роли Ледибаг и Кота Нуара менялись, и это было волнующе. Они больше не были просто друзьями, но им ещё нужно было наклеить ярлык на то, кем они были. Они вместе изучали эту новую сторону своей связи, время от времени раздвигая границы и пуская на самотёк. Они доверяли друг другу больше всего на свете. В своё время всё встало бы на свои места. Однако, как Маринетт, она не имела права так думать. Нет права желать обнимать его, желать, знать, что творится в его красивой голове. Жаль, что она не могла облегчить боль, которую он испытывал прошлой ночью, хотела бы, чтобы она могла проникнуть в его гражданскую жизнь и помочь ему. Она сосредоточилась на приготовлении овощей в корзине для пароварки, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо, пытаясь сдержать бешено бьющееся сердце. Он подкрался к ней, прислонившись к кухонной стойке и внимательно изучая её. — Ты в порядке, Маринетт? — спросил он мягким от беспокойства голосом. — Я действительно не хотел уплотнять твой и без того полный график. Я беспокою тебя, не так ли? Она хихикнула, наконец, подняв на него взгляд. — Не смей никуда уходить, Кот Нуар. — Но… Она не дала ему времени пойти дальше с его возражением, только покачала головой, доставая тарелки из шкафа и взяв прихватки с ближайшего крючка. — Как ты знаешь, в последнее время работа была тяжёлой. Мой ассистент уволился, как и большинство хороших сотрудников, так что я как бы сама справляюсь со всем. Я устала, но я справлюсь. Честно, наличие веской причины уйти с работы и вернуться домой готовить, вероятно, спасёт меня от психушки. Кроме того, ты выглядишь так, будто тебе прямо сейчас нужен друг. Когда она говорила, её глаза были прикованы к деревянной ложке в руке, но она почувствовала, как рядом с ней двигается Кот. Он напрягся, пристально глядя на неё, и она почти почувствовала, как его глаза исследуют её душу. — Спасибо. Слово непроизвольно сорвалось с его губ. Простое признание того, что ему действительно нужно плечо, на которое можно опереться, и Маринетт почувствовала, как её сердце сжалось в груди. Кот Нуар застенчиво улыбнулся, и выражение его лица казалось странно неуместным для её обычно буйного партнёра. — Я… я сейчас переживаю тяжёлые времена. Но со мной всё будет в порядке, не волнуйся. — К тому времени, когда он закончил говорить, он стоял прямо перед ней, его пальцы были всего в дюйме от её. — Я действительно ценю твою заботу, Маринетт. Спасибо. Его тщательно продуманный фасад задрожал на мгновение, и это разбило сердце Маринетт. Ему было с кем поговорить без маски? Кто-то заботился о нём? Кто-нибудь волновался, когда он поздно приходил домой? Изобразив самую яркую и фальшивую улыбку, которую она могла продемонстрировать на лице, Маринетт развернулась с двумя полными тарелками еды. — Нет проблем! Ты голоден? Потому что я голодна. Да, кстати, я нашла здесь игровую приставку, и она не такая уж старая. Ты случайно что-нибудь о ней знаешь? Улыбка, которую он ей подарил, была первой искренней улыбкой, которую она увидела на его лице за два дня. — Я купил новую несколько недель назад, и, поскольку моя предыдущая консоль была не такой уж и старой, я не хотел её выбрасывать. Я думал, она тебе понравится, поскольку, если я правильно помню, ты была настоящим геймером в былые времена. — Что значит была? — Маринетт ухмыльнулась. — Я всё ещё живу и хочу показать, что купила Ultimate Mecha Strike VI сегодня, чтобы ты мог попытаться победить меня, если посмеешь. — Смотри, — Кот одарил её такой же улыбкой, садясь за стол, — после обеда ты проиграешь, Принцесса.