The Other you

Кот носился по крышам, одна мысль стучала в его голове — как это произошло? Как он мог сказать Маринетт, что скрывает от всего мира? Бражник — его отец. Он едва ли начинал с этим мириться. Он никогда не хотел, чтобы кто-нибудь знал. Только Ледибаг должна была в конце концов узнать об этом, и только потому, что он должен был вернуть ей талисманы павлина и мотылька. В противном случае Адриан унёс бы этот секрет в могилу. Как он мог проболтаться одному из самых удивительных людей, которого он знал, что у него был самый разыскиваемый злодей в истории Парижа, если не Франции, в роли отца. Как он должен был сказать это Ледибаг? Как? Он не мог. Ещё нет. В конце концов он ей расскажет. Но не сейчас. Он ещё не был готов. Кот прыгнул и ухватился за балку, начав восхождение на Эйфелеву башню. Однако Маринетт, похоже, не ненавидела его за злополучные семейные связи. С его губ сорвался вздох облегчения, потому что быть ненавистным Маринетт за свои собственные недостатки было достаточно тяжело. Он не был уверен, что сможет справиться с её ненавистью к чему-то, что он не мог контролировать. Потому что Маринетт была потрясающей — лучшим другом, которого только можно было пожелать, и самым сильным человеком, которого он когда-либо встречал. Насколько он знал, она была единственной, кому удавалось работать на его отца годами и не полностью поддаваться его разрушительным действиям. Она была близка. В этой бездне было опасно глубоко, но она выжила. Вырвавшись из этого как раз вовремя, Маринетт стала сильнее, чем когда-либо, — то, что Адриан имел честь наблюдать собственными глазами в последние несколько недель в роли Кота Нуара, «Феликса» и Адриана. Она действительно была источником вдохновения, так что, может быть, ему стоит последовать её совету и всё рассказать Ледибаг? Маринетт думала, что это к лучшему, и Кот доверял Маринетт. — Привет, Котёнок. — Ледибаг приземлилась рядом с ним на вершине Эйфелевой башни. — Давно не виделись. Был занят? — Вроде. Как ты поживаешь? Она подошла к нему и без объяснений обняла его, склонив голову ему на грудь. — Одиноко, но теперь всё в порядке. Поражённый, Кот немного поколебался, прежде чем ответить на её объятия. — Мне очень жаль. Я постараюсь приходить чаще. В последнее время жизнь свела меня с ума. Ледибаг отстранилась, закатывая глаза и хихикая. — Расскажи мне об этом. Но когда же наша жизнь не была сумасшедшей? — Правда. — Он схватил шест за спиной. — Может, мы начнём патрулирование? Ледибаг кивнула, готовя свое йо-йо: — Я пойду на запад, а ты — на восток. Если что-то случится, позвони мне. В противном случае увидимся через полчаса? — Я остановлюсь у Тома и Сабин за пирожными, если ты дашь мне ещё пять минут. — О! Давно не было их. По рукам. Они двинулись вперёд, каждый следуя своим маршрутам. Адриан обошёл город, даже не удосужившись осмотреться. Вместо этого он бежал. Бежал так быстро, как только мог, набираясь мужества, которое ускользало из его пальцев с каждым мгновением. Маринетт подумала, что лучше сказать Ледибаг. Он доверял Маринетт. Он должен был. Она была единственной причиной, которая удерживала его от полного разрушения, когда он только узнал и с тех пор. Он был у неё в долгу. Как и ожидалось, не было найдено никаких акум, и вскоре Кот вошёл в знакомую пекарню, сияя своей лучшей улыбкой перед её владельцем. Том поприветствовал его собственной улыбкой и тут же упаковал коробку с угощениями, которые часто заказывал Кот. — Давно не виделись, Кот Нуар. — Жизнь держала мою геройскую личность подальше, — сказал он, подмигивая. — Это не значит, что меня здесь не было как гражданского. — О, ты был? — засмеялся Том. — Знаешь, я мог бы попытаться найти тебя на днях. — Зачем? — Как звучит фраза «чтобы попытаться продать тебе то, что ты не можешь купить как супергерой»? Кот ухмыльнулся. Он любил подшучивать над этим человеком. — Я весь внимание. Вы можете просто убедить меня дать пару намёков, если предложение будет заманчивым. — У меня незамужняя дочь. Красивая. Сильная и независимая. Замечательный повар. Ты бы заинтересовался? Кот моргнул, его улыбка застыла на лице. — Эта ваша дочь знает, что вы хотите продать её мне? — Я уверен, что она не станет возражать. Кот приподнял бровь: — Если Маринетт всё ещё хоть немного похожа на ту, какой я её помню, я почти уверен, что она бы надрала нам обоим задницы, если бы я согласился забрать её у вас за её спиной. Том засмеялся: — Что она бы и сделала. Но, эй, а что мне ещё делать? Она всё время говорит мне, что слишком занята, чтобы встречаться, и я не становлюсь моложе. Я хочу видеть её счастливой, прежде чем откинусь. Не говоря уже о том, что я бы тоже хотел увидеть своих внуков раньше этого. — Тогда позвольте ей самой решать, — усмехнулся Кот. — Я уверен, что она найдёт нужного человека, когда придёт время. Том поджал губы: — Так это нет? Кот виновато улыбнулся ему. — Мне очень жаль, но верность этого кота уже находится в другом месте. — Ну ладно. Стоило попробовать. Но если ты передумаешь, я могу устроить это для тебя. — Я буду иметь это в виду. С коробкой печенья в руках Кот направился обратно к Эйфелевой башне. Он прибыл первым. Чувствуя беспокойство, он поставил коробку с выпечкой на балку и стал ходить по периметру. Она скоро будет здесь, и ему придётся ей сказать. Всё. Как и сказала ему Маринетт. О своей любви к ней, о Бражнике и, возможно, о своей личности. Также был вопрос о Нууру и Дуусу и о том, что Адриан хотел сохранить камень чудес мотылька ещё на две недели. Может быть, даже на несколько дней после, потому что Маринетт наверняка понадобится помощь «Феликса» во время Недели моды. Грохот грома расколол ночное небо, молния осветила тьму где-то вдалеке. Кот остановился и оперся о балку, голова его слегка кружилась. Скрестив руки, он обдумал свой подход. Ему, вероятно, следует начать со своего признания в любви, с которым у него был опыт и наивысшие шансы на успех. Его последняя попытка была много лет назад, и Кот был уверен, что с тех пор между ними всё изменилось. Он сделал всё, о чём просила Ледибаг. Он дал ей пространство и время, уважал её границы, никогда не выходил за рамки дружеских отношений или того, что она инициировала сама. Он никогда не давил, никогда не настаивал, никогда больше не признавался в течение многих лет. В результате Ледибаг всё больше и больше принимала его внимание. Он чувствовал это уже некоторое время — они были ближе, чем когда-либо прежде. Итак, ему следует начать с признания в любви и после двигаться дальше. — Ты быстро, — сказала Ледибаг, появившись перед ним из ниоткуда. — Я думала, что буду ждать тебя, а не наоборот. — Я вернулся всего несколько минут назад, — сказал он, взяв коробку и открыв её для неё. — Дамы вперёд. — Не против, если я это сделаю. — Ледибаг взяла макарун и села на балку, свесив ноги через край. — Так что с тобой, Котик? Что-нибудь интересное? Он потёр шею сзади. — Нет, ничего необычного. На восточной стороне тихо. — Я имела в виду твою жизнь, — сказала Ледибаг, жуя угощение. — Ты сказал, что был занят, поэтому мне было интересно, что с тобой происходит в твоей гражданской жизни. Кот хмыкнул, усаживаясь рядом с ней, возможно, впервые хорошо осознавая, на какой высоте они были. Он сглотнул, повторив её вопрос. — Моя жизнь? Ничего особенного. Требовательная работа. Много работы. Скучно. Казалось, она ждала, что он продолжит, но Кот колебался. Момент ещё не казался подходящим. Он не мог признаться, его желудок бурлил, а горло настолько пересохло, что он выпил бы океан, если бы представился шанс. Немного позже. Ещё несколько минут. Его взгляд метался с места на место, он сцепил руки на коленях и вместо этого спросил: — А ты? Как дела? Наклонив голову набок, Ледибаг с улыбкой наблюдала за ним. — У меня всё хорошо. Благодаря моему ассистенту я почти закончила свой проект. На самом деле мы опережаем срок, поэтому я очень рада. — Это здорово. — Да. — Хочешь ещё один макарун? Том дал мне несколько их сезонных макарун. Сказал, что за них можно умереть. — Почему нет? — Она взяла ещё одно угощение из коробки, которую ей протягивал Кот, и откусила, закрыв глаза. — Мой любимый. Я скучала по этим. В темноте вспыхнули молнии, за которыми последовал рёв грома. Адриан прикусил нижнюю губу. Скоро пойдёт дождь. Ему лучше поторопиться со своими признаниями, потому что… — Эй, Кот? — спросила Ледибаг, прежде чем он осмелился открыть рот. — Был ли ты когда-нибудь влюблён? Он уставился на неё, как рыба. Могла ли Ледибаг читать его мысли? — Знаешь. Ты когда-нибудь чувствовал, что можешь проводить часы, дни и даже месяцы с человеком и никогда не скучать? Он не мог сдержать улыбки. Конечно, но это не обязательно означало, что он был влюблён в этого человека. Маринетт, например. В эти дни он проводил с ней практически всё время, и это никогда не было скучно. На самом деле, он не стал бы жаловаться, если бы их ужины были немного дольше, чем они были, — так весело, что они вместе. Но он не был влюблён в Маринетт. Она была просто другом. — Тебе когда-нибудь хотелось увидеть кого-то так сильно, что ты считал минуты до встречи? Эм. Да? Маринетт, например. Но только потому, что она была прекрасным поваром, а он любил поесть. — Ты когда-нибудь чувствовал себя так комфортно с человеком, что мог бы рассказать ему все свои секреты и знать, что он поймёт, примет тебя и не станет судить, вместо этого помогая тебе? Кот проглотил. Да… Маринетт. Его глаза расширились. Было ли это причиной того, что он так легко выпалил ей сейчас один из своих самых больших секретов? Потому что за последние несколько месяцев он заново познакомился с Маринетт, и, если раньше она была потрясающей, то, пройдя через всё, через что ей пришлось пройти, Маринетт превратилась в самую фантастическую женщину на свете. Он сам видел перемены, и, несмотря на их сложную историю, Кот доверял ей больше, чем когда-либо. Было замечательно находиться в её присутствии наедине. Она заставила его чувствовать себя в безопасности, любимым и принятым. Не поэтому ли он не удержал рот на замке? Потому что в глубине души он знал, что она поймёт и не осудит. — Ты когда-нибудь смотрел на этого человека и не мог перестать улыбаться из-за того, насколько он красив внутри и снаружи? Кот сглотнул, его грудь сжалась. Маринетт всегда была красивой. Теперь, когда истощение, которое клеймило её всего несколько месяцев назад, прошло, она была явно потрясающе красива. Что до внутри… Его улыбка стала застенчивой. Маринетт была теплотой и красотой. Маринетт была его домом. Он осмелился сказать, что её душа была намного прекраснее её внешнего вида. Его глаза широко распахнулись. Был ли… был ли он влюблён в Маринетт? Кот замер, его дыхание участилось. Нет! Он любил Ледибаг. Он всегда любил. Он не мог влюбиться в кого-то другого. — И, если у тебя есть возможность быть с кем-нибудь в любой момент, есть ли человек, который мгновенно приходит тебе в голову? Кот замер, боясь ответить на этот вопрос даже самому себе, потому что в его мыслях проносилось не имя его Леди. Кот покачал головой. Нет! Это должна быть ошибка. Наверное, это была еда! Не Маринетт. И, вероятно, это были остатки акумы и его навязчивой идеи помочь Маринетт. Он должен был объяснить это, потому что не было никаких побочных эффектов от ежедневной самоакуматизации. И, вероятно, только потому что Маринетт уже знала его секрет, таким образом появился страх рассказать Ледибаг. Просто было неподходящее время. Ничего более. Ледибаг повернулась к нему лицом, с нежной улыбкой на губах, когда она взяла его руку в свою. — Для меня это ты, Котик. Я люблю тебя. Я любила тебя долгое время, и я не хочу больше сдерживаться. Кот застыл, его сердце угрожало выпрыгнуть из груди. Не из-за счастья, которое, как он всегда представлял, он почувствует, когда Ледибаг наконец влюбится в него. Нет! Кот стоял парализованный, потому что не мог сказать «Я люблю тебя» в ответ, не после всего, что только что пролетело у него в голове. Не тогда, когда он всё ещё был полон вины за то, что скрыл от неё секреты. Не тогда, когда она не знала, что он родился от их врага. Не сейчас! Его слова пропали, губы слегка приоткрылись, когда неловкость и страх сжали его горло, Кот молча смотрел на Ледибаг. — Котёнок? — Она протянула руку, чтобы обхватить его челюсть рукой. — Всё хорошо? Он вздохнул и закрыл глаза от её прикосновения. Стиснув зубы, Кот накрыл её руку своей и прошептал: — Прости. Я… я не могу… Не сейчас. Он чувствовал напряжение каждого мускула в теле Ледибаг. Подавшись вперёд, она обхватила его лицо обеими руками и подняла его, чтобы посмотреть ему в глаза. — Котик? Что случилось? Я подумала… Я думала, ты этого хочешь. Я думала, ты любишь меня. — Я люблю тебя, — поспешил заверить её. — Ты мой лучший друг, единственный человек, которому я доверяю всю свою жизнь. Я люблю тебя, Ледибаг, но… я просто не уверен, что… что я все ещё влюблён в тебя. Ух! Это так сбивает с толку, — простонав, он закрыл лицо руками и замер, через мгновение пробормотав: — Могу я быть честным? — Конечно ты можешь. — Она убрала его руки с его лица, крепко сжав их, когда они упали ему на колени. — Что бы это ни было, я хочу это знать. Он сглотнул, переводя взгляд в сторону. — Я любил тебя много лет, миледи. С того дня, как мы встретились, ты была той, кто держал моё сердце, и, если бы ты спросила месяц назад, я бы не колебался признаться в своей любви к тебе на месте. Но… есть эта девушка, мой старый друг, с которым я недавно снова встретился, — её руки дёргались в его, но она не отпускала. — Только что, когда ты задавала мне эти вопросы, в моих мыслях постоянно всплывало её имя. Не твоё, — он поднял на неё глаза, полные извинений. — Мне очень жаль. Я не знаю, почему это произошло, но мне нужно понять это, прежде чем я смогу ответить на твоё признание. Это может быть просто мимолётное увлечение. Это может быть что-то большее, но пока я не буду знать наверняка, я не думаю, что с моей стороны было бы справедливо дать тебе ответ, — слегка сжав её руки в своих, Кот взмолился. — Пожалуйста, не ненавидь меня. Я не знаю, как это случилось, и мне очень, очень жаль. Какое-то время казалось, что Ледибаг молча смотрела на него. В её глазах отражались огни Парижа, когда снова раздался гром. Он видел, как в них собираются слезы. Это разбило ему сердце, но что он мог поделать? Он уже лгал ей насчёт Бражника; он не мог лгать ещё и об этом. Обняв её, Кот снова пробормотал: — Мне жаль. Она обняла его, уткнувшись лицом в его грудь: — Делает ли она тебя счастливым? Коту даже представить не пришлось. Тепло и покой наполнили всё его существо при одной мысли о Маринетт. Не имея возможности дать ей ответ вслух, он промычал. Её руки вокруг него стали крепче. — Тогда это всё, что имеет значение. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Первые капли дождя упали на них, отскакивая от костюмов и кожи. Адриан посмотрел на небо: — Ты хочешь где-нибудь спрятаться? — Мне лучше уйти, — прошептала она и отстранилась, её глаза были полны слёз, которые она сдерживала. — Ледибаг… — Я буду в порядке, — прошептала она, вставая. — Мне просто нужно побыть одной, но спасибо за честность. Я ценю это. — Ты уверена? — Он тоже встал. — Мы всё ещё друзья, верно? — Конечно. Твоя дружба — самое важное в моей жизни. — Тогда я буду в порядке, Котёнок. Береги себя. Увидимся, — с этими словами Ледибаг исчезла, приближаясь к темноте города под ними. Кот молча смотрел, как она уходит. Его голова поникла, плечи опущены, он выругался себе под нос. Предполагалось, что теперь настанет его черед к лучшему. Они должны были покинуть это место счастливыми. Почему он всегда всё портит? Почему ему всегда приходится что-то ломать? Во-первых, все эти годы назад это было сердце Маринетт. Потом вся его дружба. А теперь он оттолкнул единственного человека, который всегда был рядом с ним. Он действительно был носителем разрушения, сосудом хаоса, куда бы он ни пошёл. Кот закрыл глаза, когда его осенило. Маринетт… У них так хорошо получилось возродить свою дружбу, но это был лишь вопрос времени, когда он снова всё испортит. Он не мог позволить истории повториться. Он должен был держаться от неё подальше — ради неё. «Феликс» исчезнет после Недели моды. Адриан Агрест снова станет учителем в сентябре. Однако Коту Нуару придётся немедленно перестать приходить. Им нужно будет придумать какой-то другой вид арендной платы, если Маринетт настаивает на этом. Для него это не имело большого значения. Как бы он ни заботился, она могла прожить там всю свою жизнь бесплатно. Он будет скучать по их времени вместе. Не только по еде, но и по всем развлечениям, которые они разделяли. С Котом Нуар Маринетт была самой расслабленной, и ему это нравилось. Он любил её. Теперь, когда он понял это, он больше не мог этого отрицать — он был влюблён в Маринетт, и ради неё он должен был её отпустить. Его сердце сжалось, слёзы хлынули из-под дождя. Вероятно, ему стоит её предупредить. Зная Маринетт, она будет волноваться и искать его, а он не хотел причинять ей больше неприятностей. Ему придётся придумать какое-то объяснение, чтобы оправдать то, что он никогда не вернётся. Это не должно быть слишком сложно, но ему лучше сделать это, прежде чем он передумает. Значит, ему лучше сделать это сейчас. Кот вытер слёзы, его решение закрепилось в его голове. Было ещё не слишком поздно; Маринетт сейчас ещё не спит. По крайней мере, он мог проверить. Потянувшись за шестом, Кот проглотил ком в горле. Он должен был это сделать. Так было бы лучше. Для каждого. Особенно для Маринетт. Её не было дома. Поначалу Коту показалось, что Маринетт уже легла спать, но в её спальне горел свет, и он мог видеть через окно, что её там нет. Её больше нигде не было в квартире. Думая, что она, должно быть, пошла на пробежку или в ближайший продуктовый магазин, Кот некоторое время осматривал окрестности, прежде чем сдаться. Шёл дождь и было поздно. Не так много людей вышло. Должно быть, она уже вернулась в квартиру, а может, где-то переждала шторм. Вероятно, ему тоже стоит это сделать. Он мог дождаться её возвращения в квартиру. В конце концов, она вернётся, и Кот не был уверен, что сможет хоть немного поспать сегодня вечером. Лучше покончить с этим как можно скорее. Он прошёл в гостиную через балконную дверь, как всегда, и нашёл полотенце, чтобы вытереться. Затем Кот сел на диван и позволил тишине поглотить его, каждая минута казалась вечностью. Час спустя входная дверь со скрипом открылась, и Маринетт ссутулилась. Адриан замер, боль сжала его грудь. Облитая дождевой водой, одежда полностью промокла, Маринетт изо всех сил пыталась заглушить свой плач. Она застыла на месте, заметив его. Её слезы не прекращались, неистово текли по щекам. Её губы дрожали, она обхватила себя руками, молча смотрела на него целую минуту, прежде чем отвела взгляд. — Что ты здесь делаешь, Кот? Я попросила немного места. Пожалуйста, дай мне хотя бы это.