The Other you

Это не имело смысла. Его голова кружилась, чувство жжения в груди усиливалось с каждым мгновением. Это не должно иметь смысла! Как возможно скучать по кому-то, кто, вероятно, был счастлив, что он ушёл из его жизни? Это было несправедливо! Она заставила его страдать как никогда раньше. Она взяла его сердце и беззаботно его растоптала. Конечно, сам он не был таким уж невинным, но всё, что он хотел, — это помочь ей. Почему она этого не видела? Да, он не был идеальным. Но она тоже не была. Вы только посмотрите, где он нашёл её несколько месяцев назад. На пределе её способностей и её человечности. И всё же он ещё осознавал доброту, скрытую глубоко внутри неё, принимал и любил её со всеми её особенностями и недостатками, которых было немного, но всё же… Почему она не могла сделать то же самое для него? Был ли он таким нелюбимым? Почему она так долго думала об этом? О чём было вообще думать? Она либо хотела его, либо нет. Адриан стиснул зубы и сжал кулаки. И почему он должен был любить кого-то, кому на него наплевать? Он никогда не просил, чтобы ему так «повезло». Комок застрял в горле, он закрыл глаза, пытаясь игнорировать боль, захватившую его сердце. — Ты собираешься спать в ближайшее время? — проворчал Плагг с постели. — Я думал, что алкоголь должен вырубить тебя, а не сделать ещё более беспокойным. — Может, я недостаточно выпил, — проворчал Адриан и попытался сесть. — Я пойду и принесу ещё. — Нет! — Плагг приблизился к его лицу и впился в него взглядом. — Тебе было более чем достаточно. Иди спать. Высыпайся. — Но, Плагг. Я уверен, что ещё немного поможет мне забыть… — Кровать! — прошипел Плагг. — Или я пойду за Ледибаг и позволю ей разобраться с тобой и твоими детскими поступками. Ты хочешь этого? Адриан надулся и плюхнулся обратно на кровать, накрывшись одеялом до головы. — Ты такой злой. Я должен был отдать тебя тоже. — Ты должен был, — проворчал Плагг, возвращаясь на своё место. — Но, раз уж ты этого не сделал, относись к этому как мужчина. А не как ребёнок-переросток. — Я являюсь мужчиной, в отличие от кого-то. — Адриан показал язык в сторону Плагга и отвернулся, его взгляд упал на талисман удачи на тумбочке, который Маринетт однажды подарила ему. Почему он ещё не выбросил его? Он схватил нитку бус и замер, прохладная поверхность обожгла его ладонь. Ой. Да… Потому что он всё ещё любил её. Потому что он всё ещё надеялся, что она даст ему ещё один шанс. Приложив талисман к груди, он свернулся клубочком, воспоминания о Маринетт вспыхнули в его голове. Вечера, которые они проводили вместе, те восхитительные блюда, которые она готовила специально для него, соревнования по видеоиграм, подшучивания и шутки… Их поцелуй, мягкость её губ, её запах… Ощущение её нежной кожи под его пальцами преследовало его сны по ночам. Она была его теплом. Она была его светом. Его надеждой на светлое будущее. Она была его всем. И он потерял её. Он был так счастлив с ней. Счастлив, любим и принят ею. Его всегда приветствовали и лелеяли в её доме. По крайней мере, он чувствовал себя так… Было ли всё это иллюзией? Он всё это вообразил? Проклятый ком в его горле стал больше, и ему стало трудно дышать. Адриан закусил губу, пытаясь сдержать слёзы, которые угрожали пролиться. Боже, он так по ней скучал! Он никогда так сильно не скучал по кому-то. Ничего не ранило его больше, чем отсутствие Маринетт. Он хотел, чтобы она уже приняла решение, как бы то ни было, потому что неуверенность убивала его. Ожидание быстро становилось невыносимым. — Слушай, парень. — Плагг пробрался под одеяло и прижался к груди. — Я готов сделать всё, что нужно, потому что это становится смешным. Я знаю, что тебе больно, но ты не можешь позволить гневу и отчаянию овладеть тобой. Поспи. Тебе станет лучше утром. — У меня всё нормально… — Низкий рокот прокатился по его груди. Адриан замер. — Ты… — В твоих снах! Видишь? Алкоголь действует на тебя. У тебя уже галлюцинации. Иди спать! Адриан тихонько усмехнулся и прижал Плагга к себе. Какой он плохой лгун. Всегда отказывался признать, что заботился об Адриане. Однако он не должен отрицать этого. Адриан слишком сильно любил своего сварливого, одержимого сыром квами разрушения. Плаггу даже не пришлось угрожать уничтожением Парижа, если Адриан отдаст свой талисман Маринетт. Адриан с самого начала даже не думал об этом. Закрыв глаза, Адриан позволил мурлыканью Плагга помочь ему расслабиться, сон медленно настигал его. Хорошо. Ему нужно было спать. Он должен был забыть. Пожалуй, двинуться дальше. Забыть Маринетт. Он должен… Он не был уверен, что когда-нибудь сможет. Болел каждый мускул в его теле. Как и его голова. Если бы ему представилась такая возможность, он мог бы выпить океан. Для этого ему пришлось встать. Адриан застонал, ёрзая в постели, сразу же сожалея о том, что когда-либо двигался. Возможно, напиться было не лучшей его идеей. Ему пришлось попробовать, потому что пьянство, аниме и набивание себя нездоровой пищей несколько дней подряд не помогли ему забыть или сделать боль меньше. Это также не облегчило ожидания её решения. Он думал, что алкоголь подойдёт, но, казалось, всё, что он сделал, — это усилил свои и без того запутанные эмоции на вечер, одарив себя только головной болью и страданиями утром. Плохой выбор. Он дважды подумает, прежде чем снова пойти по этой дороге. Его желудок заурчал. — Останови это, — проворчал рядом с ним Плагг. — Невозможно спать с землетрясением в животе. Иди покорми себя или что-то в этом роде. Не трогай моих возлюбленных. Адриан на мгновение закрыл глаза. Возможно, ему стоит что-нибудь засунуть себе в живот. Конечно, он ещё может найти что-нибудь съедобное на кухне. Но сначала вода. Затем обезболивающее. Адриан медленно поднялся, спотыкаясь, как-то добрался до своей ванной. Обрызгав лицо холодной водой, он поплёлся на кухню и порылся в шкафах. Ящик с опасно сладкими американскими хлопьями был пуст. Замороженных вафель не было. Мороженое на данный момент не хотелось. Одно яйцо и несколько полосок бекона лежали на верхней полке в холодильнике. Возможно, он сможет их поджарить. Маринетт однажды научила его это делать. Но сначала обезболивающее. И немного воды. Он умирал от жажды. — Не сжигай дом дотла. — Плагг влетел на кухню, как только Адриан разбил яйцо на сковороде. — Я не настолько безнадёжен, — невозмутимо произнёс Адриан, обезболивающее, слава богу, начало работать. — Конечно, — издевался над ним Плагг, направляясь прямо к своему тайнику с камамбером. Адриану, вероятно, стоит купить ему ещё. Если он правильно вспомнил, остался только один круг. Удивительно, но Плагг пока не жаловался. Как ни странно, он ещё не… — Знаешь, я впечатлён. Прошло несколько дней, а ты ещё не придираешься ко мне с «Я же тебе говорил». Плагг зевнул, сжимая в лапах кусок камамбера: — Должен ли я? — Ну, да. Ты предупреждал меня. Я не слушал и не смотрел, где мы сейчас находимся. Так что давай, читай мне лекции, сколько хочешь. Я это заслужил. — Пацан, я квами разрушения, а не бессердечный монстр. Я не собираюсь пинать тебя, когда ты уже внизу. — Может быть, если бы ты читал мне больше лекций, я бы избежал неприятностей. — Тебе хватило лекций от твоего отца на три жизни. Это помогло? Дай себе передохнуть. Ты человек. Ты неизбежно совершаешь ошибки. Адриан не ответил, обратив внимание на сковороду. Яйцо начало бледнеть, поэтому он посолил и поперчил его, как показала ему Маринетт, и пристально смотрел на него, пока не пришло время перевернуть. Когда всё было готово, он переложил его на тарелку и приступил к бекону. — Ты сожалеешь об этом? — Сожалею о чём? — Что вовлечён во всё это. Адриан никогда не думал об этом, но если бы ему пришлось дать ответ… — Только о том, что у нас не получилось. Но об остальном нет. Я не могу сказать, что я сожалею. Плагг приподнял бровь: — Почему? Адриан пожал плечами, переворачивая бекон. — Мы помогли кому-то в тяжёлой ситуации встать на ноги. И не только Маринетт. В Gabriel тоже много людей. Я не могу сожалеть об этом. Да, мне было больно, но я уверен, что Маринетт страдает ещё больше. Узнав, что это я, опять за её спиной, всё это время я знал, что она не хочет, чтобы я вмешивался… Она, наверное, думает, что я не думал, что она на такое способна. Я, должно быть, полностью уничтожил то малое доверие, которое у неё было ко мне. — Он остановился на мгновение, его глаза сосредоточились на беконе на сковородке, но он ничего не видел, его зрение начинало размываться. — Я был глуп. Я должен был… Я не знаю, сделать что-то другое, верно? Наверное… — Не плачь. — Я не плачу. — Как в тебе до сих пор остались слёзы? Ты плакал уже несколько дней. — Плагг, я не… — Твой бекон горит. Адриан быстро проглотил комок в горле и достал из сковороды слегка хрустящий бекон. Он закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и взять себя в руки. Вдох и выдох. Это было нормально. Просто ещё один этап в его горе. Он имел право горевать. Потому что несмотря на то, что Маринетт оставила ему сообщение, в котором она извинилась за свою реакцию на его откровение и попросила времени собраться, разобраться во всём, подумать о своих чувствах и о том, что она хочет делать дальше, Адриан чувствовал, что битва была уже проиграна. Этот крохотный проблеск надежды, который всё ещё горел в его груди, становился всё меньше с каждым днём, и вскоре он должен был признать, что потерял их обоих: Маринетт, женщину, с которой он хотел провести остаток своей жизни, и Ледибаг, его лучшего друга и партнёра на протяжении десятилетия. Он имел право оплакивать это. Адриан направился в ванную, чтобы пролить ещё немного воды на лицо и прийти в себя. Беспорядочный человек, совсем не похожий на его прежнюю славную супермодельную личность, смотрел на него из зеркала. Адриан закрыл глаза и сосредоточился на своём дыхании. Ему нужно было сдерживать свои эмоции. Он не мог быть таким вечно. Он должен был двигаться дальше. Он пойдёт дальше! Если только она не захочет его вернуть… Кого он обманывал? Его собственный отец не хотел его, и он ничего не делал, кроме как повиновался Габриэлю всю свою жизнь. Зачем он нужен Маринетт после того, как он неоднократно разбивал её доверие и её сердце? Так что ему лучше начать работать над тем, чтобы забыть о ней с правильным питанием беконом и яйцами, вместо того мусора, которым он выживал в последние несколько дней. Пять минут спустя он усаживался за стол, в его глазах была неуверенность, когда он созерцал свою еду. Это не было похоже на то, что сделала бы Маринетт. Яйцо выглядело прилично, но бекон был полусгоревшим. Он отрезал немного яйца и попробовал его, сразу поморщившись. Слишком солёное. Недостаточно перца. Немного жалкое. Прямо как он. — Не волнуйся. Ещё не всё потеряно, — сказал Плагг, плюхаясь на стол перед ним. — Она ещё не ответила на твоё письмо, так что никогда не знаешь. Может, она скоро прилетит к тебе с котелком дымящегося тушёного мяса и тёплым пирогом в руках, и всё снова будет замечательно. — Серьёзно? — Адриан впился взглядом в Плагга. — Не всё в этой жизни связано с едой, Плагг. — Да, скажи себе это, когда перед тобой на столе есть еда, которую приготовила Маринетт. Адриан неодобрительно хмыкнул и отодвинул тарелку. — Я всего лишь неприятность. Ей будет лучше без меня. — Это говорит твоя депрессия, — проворчал Плагг. — Мы уже прошли через это несколько раз, и я не буду снова петь тебе дифирамбы. Лучше соберись и выйди на улицу. Это принесёт тебе пользу. Адриан мысленно протестовал. Он не хотел никуда идти! — Адриан, — продолжал ворчать Плагг. — Я понимаю, что тебе больно, но ты не можешь похоронить себя здесь. Тебе нужно позаботиться о Gabriel, и не забывай, что твоя преподавательская работа снова начнётся через несколько недель. — Я знаю, — проворчал Адриан, беря тарелку и выкидывая еле тронутую еду. В любом случае это было несъедобно. — Но не сегодня. Мне этого не хочется. Плагг полетел Адриану прямо в лицо и схватил его за нос. — Тебе никогда не захочется, если ты не заставишь себя что-то изменить. Выйди на улицу. Тебе нужен свежий воздух. Встреться с другом. Дай этому немного времени, парень. Но только если ты перестанешь хоронить себя заживо. Мгновение спустя с его губ сорвался тихий вздох, когда Адриан обнял Плагга ладонями и прижал к груди для объятий. — Спасибо, Плагг. Я попробую. Для тебя. Он сделал всё, что мог. Адриан заставил себя принять душ, надеть что-нибудь кроме своей огромной футболки и брюк для отдыха, и пойти за продуктами. Потом он позвонил Нино и перенёс обед, который отменил вчера, на вторник. Он даже убрался в своей квартире, собирая все вещи, связанные с Маринетт, в отдельную коробку, пиная себя снова и снова за то, что до сих пор надеялся, что она его простит. Это было жалко, он знал это. Но он не мог просто приказать своему сердцу перестать любить девушку, в которую он был влюблён почти половину своей жизни. Никто не мог этого сделать за несколько дней. Вечером Адриан трансформировался и пробежал несколько кругов по городу, чтобы как можно быстрее расслабиться, стараясь придерживаться более темных участков на случай, если Ледибаг вышла. Маринетт просила его дать ей время и пространство, но это не означало, что Кот Нуар должен исчезнуть. Адриан просто не мог этого сделать. Ему нравилось быть Котом Нуаром. Он любил свободу, напор, адреналин, который он ему позволял. Это творило чудеса для его физического и психического здоровья, и в его нынешнем состоянии было бы ужасно глупо с его стороны отказаться от этого. Поэтому после долгих размышлений с Плаггом он решил, что, если он сможет сделать это достаточно быстро, чтобы его не обнаружили, с ним все будет в порядке. Стоять на Эйфелевой башне в конце пробежки было волнительно. Кот глубоко вздохнул и закрыл глаза, вдыхая приглушенный шум города внизу. Он никогда не сможет отказаться от этого. С лёгкой улыбкой на губах он тихо попрощался с видом и побежал домой. — Что на ужин? — зевнул Плагг, когда Адриан отменил свою трансформацию, войдя в свою квартиру. — Я умираю с голоду. — Твой сыр в холодильнике. — А ты? Адриан пожал плечами. — Не голоден. — Ты должен поесть, пацан. — Потом. Адриан плюхнулся на диван и уставился в потолок. Его разум несколько прояснился после бега, он попытался подумать, каким должен быть его следующий ход. Если бы Маринетт вышвырнула его на обочину, нужно было бы внести коррективы в его жизнь. Кот Нуар, например, должен был бы выходить тайно и как можно меньше, а Адриан Агрест должен был бы через несколько недель продать свои акции Gabriel и вернуться к преподаванию физики кучке подростков. Адриан поёрзал, повернувшись на живот. Неожиданно даже для него, в последнее время он вроде как полюбил Gabriel. Ему всегда нравилось решать проблемы, и как только он преодолел первоначальный шок, вызванный тем, что он был генеральным директором империи моды, Адриан понял, что управление ею — это просто огромная головоломка, которую нужно решить. И ему нравились головоломки. Всё, что ему нужно было сделать, это выучить правила именно этого, а всё остальное пришло к нему само собой. Адриану особенно понравилось наблюдать, как его изменения превратили Gabriel в эффективное и удобное рабочее место, в отличие от того состояния, в котором его оставил его отец. Его сотрудники в эти дни выглядели более счастливыми, менее напряжёнными и более уверенными, чем когда-либо, улучшая в результате свою производительность и качество своей работы. Уход медленно прекратился. Недавно они даже наняли новых людей, и Адриан предсказал, что после успеха Недели моды они легко смогут заменить всех ушедших квалифицированными профессионалами. Он снова сдвинулся. Повернувшись на спину, он закрыл лицо руками. Последнее, чего он хотел сейчас, — это продать Gabriel какому-то случайному незнакомцу, который мог бы смотреть на него как на машину для зарабатывания денег, а не как на живой дышащий организм, требующий любви и заботы, как это было. Возможно, он мог бы сам опросить потенциальных покупателей и попытаться выяснить, кто лучше всего подходит для компании. Дело даже не в деньгах. Адриан получал приличную зарплату за преподавательскую работу и унаследовал от отца состояние, которого хватило бы на несколько жизней. Ему нужно сначала поговорить со своим адвокатом и посмотреть, какие у него есть варианты. Потому что, если Маринетт не хотела бы его видеть в своей жизни, у него не было бы выбора, кроме как продать. Он сомневался, что она захочет видеть его на своём рабочем месте, хотя бы время от времени. Он тоже не был уверен, что сможет справиться с этим. Его живот в который раз заурчал. Плагг снова начал приставать к нему. Адриан застонал и встал. Это был ужин, как бы он этого не боялся. Он прошаркал на кухню и открыл один из шкафов, вынув последнюю упаковку лапши. Включив чайник, он заглянул в холодильник. Он снова забыл купить расфасованные салаты. Да ладно, не в первый раз. Вода закипела. Адриан налил её в лапшу и сел за стол, ожидая, пока она приготовится. Он обвил ладонями чашку, чтобы согреть их. — Плагг? — Пытаюсь уснуть. Адриан выдохнул. — Спокойной ночи, Плагг. Квами пробормотал что-то непонятное в ответ, когда Адриан снял крышку с чашки с лапшой и взял вилку. Безвкусно и липко. Местами разваристо, а где-то твёрдо. Ему она не нравилась; никогда не нравилась, но её было достаточно, чтобы выжить, и это всё, что имело значение. Он засунул в рот ещё один кусок и стал жевать. Маринетт никогда бы этого не съела. Она бы что-нибудь приготовила, и каким бы простым или экстравагантным ни было бы блюдо, оно бы имело божественный вкус. При одной мысли об этом у него потекли слюнки. Их подшучивания были даже лучше, чем их еда. Маринетт всегда была отличным собеседником, у неё было множество историй и мнений. Она была умной и забавной. Она заставляла его смеяться так, как он никогда раньше не смеялся. Она была нахальной и всегда отвечала на каждое его умное замечание. Она открыто проявляла свои чувства. Её лицо, голос, язык тела всегда смягчались, когда она говорила о своих близких. А её страсть? В воздухе витало волнение, когда она снова и снова рассказывала ему о своих замыслах и обо всем, что с ними связано. В такие моменты она сияла ярче всех. Он вытер слезу. Ещё одна выскользнула из другого глаза. Адриан положил вилку и отодвинул лапшу. Он больше не мог это выносить. Стакан воды не помог, и снова он отправился спать на автопилоте, сразу после этого спрятавшись под одеялом. Адриан сжал в кулаке её талисман и закутался в простыни. Его глаза были закрыты, он прижал к себе подушку, наконец позволяя слезам катиться свободно. Однажды он забудет её. Он знал это. Однако этот день ещё не наступил. В понедельник утром Адриан связался со своим адвокатом и назначил встречу на полдень. За час до их встречи его адвокат позвонил, чтобы перенести встречу, сказав, что у него чрезвычайная семейная ситуация, и он не сможет встретиться с Адрианом как минимум до среды. Следующие несколько дней Адриан ничего не делал. По настоянию Плагга он вышел из квартиры, чтобы прогуляться по городу, а после наступления темноты выскользнул как Кот Нуар. Он встретился с Нино за обедом во вторник, обнаружив, к своему большому удивлению, что Нино, похоже, блаженно не подозревает, что между Адрианом и Маринетт что-то идёт не так. Он даже пригласил Адриана на празднование дня рождения Алии через несколько недель, на котором Маринетт обязательно должна была присутствовать. Адриан не отказался, только упомянув, что ему, возможно, придётся держаться подальше, если Маринетт будет с ним неудобно, на что Нино ответил, что, основываясь на том, что он слышал от Альи, у Маринетт не должно быть никаких проблем с его присутствием. В среду в два часа дня Адриан сел со своим адвокатом в VIP-зале своего любимого ресторана, чтобы обсудить идеи и возможные варианты действий в отношении потенциальной продажи Gabriel. Примерно через час оба мужчины пришли к выводу, что для полного понимания всех особенностей ситуации им необходимо проконсультироваться с несколькими другими специалистами в этой области. — Я дам вам знать, что предлагает мой бухгалтер, через несколько дней. — Адвокат встал. — Теперь я должен извиниться и уйти. — Надеюсь, вашей жене скоро станет лучше, — сказал Адриан, пожимая мужчине руку. — Не могу представить, как тяжело сейчас вашей семье. — Спасибо. Прогноз врача многообещающий, поэтому мы надеемся на лучшее. Увидимся скоро, Адриан. — Мужчина собирался уходить, когда кое-что вспомнил и, открыв одну из своих папок, вытащил белый конверт. — Меня попросил передать вам это один из ваших сотрудников. Адриан приподнял бровь. — О? Кто? — Я не знаю. Я просто зашёл к вам в офис, чтобы забрать несколько документов перед нашей встречей в понедельник, и какая-то девушка пришла искать вас. Я упомянул, что увижу вас позже в тот же день, поэтому она отдала их мне, но тогда… — Не беспокойтесь об этом, — Адриан положил руку мужчине на плечо. — Идите к своей жене. Вы ей нужны больше, чем мне сейчас. — Спасибо, — улыбнулся ему адвокат и перед отъездом сунул ему в руки письмо. Адриан сел и открыл конверт, вытащив единственный лист бумаги с рукописным почерком на нём. Его сердце ёкнуло. Он знал этот почерк. Он знал, кто ставит маленькие сердечки над всеми «i». Он ждал этого. Он знал, что это приближается, но теперь, когда ответ Маринетт был в его руках, Адриан не знал, что чувствовать, делать, говорить или даже думать. Так или иначе, всё, что она там написала, изменило бы его мир. Недолго думая, Адриан прочитал. «Здравствуй, Адриан. Прошу прощения за то, что так долго отвечала, но я не хотела никуда спешить. Я хотела быть абсолютно уверена в том, что я собираюсь сказать, поэтому мне пришлось хорошенько обдумать это. Мне также жаль, что я написала письмо вместо того, чтобы встретиться с тобой лицом к лицу, но я не уверена, что смогу сказать всё, что хочу сказать тебе лично. Я не уверена, что ты всё ещё хочешь меня слушать. Итак, это письмо. Надеюсь, ты не против. Однако прежде, чем начать, я хотела бы поблагодарить тебя за твоё письмо и за то, что ты сказал мне всю правду. Я очень ценю это. Думаю, было бы справедливо, если бы я так же поделилась с тобой всеми своими секретами, как и ты. Я полагаю, технически у меня есть только один, но он кажется достаточно большим, чтобы вызвать всю эту суматоху. Видишь ли, я избегала Адриана не потому, что ненавидела его. Я убегала, потому что снова влюблялась в него…» Адриан замер. Он правильно прочитал? Он перечитал предложение ещё несколько раз. Она снова влюблялась в него? Она не ненавидела его? Она любила его?! «…Я убегала, потому что снова влюблялась в него, и я не могла себе этого позволить. Я любила Кота Нуара. Я встречалась с Котом Нуаром. Я не могла и не хотела быть неверной. Признаюсь, я годами ненавидела тебя за то, что случилось в тот день. Когда ты снова появился в моей жизни, я всё ещё презирала тебя; но затем я медленно начала видеть, кто ты на самом деле, и то, что я увидела, не было тем злобным, мелочным человеком, которого я рисовала в своей голове. Ты был добрым и заботливым, тем, кто совершил ошибку, следуя своим благим намерениям, и искренне сожалел об этом. Должна признаться, я не справилась с этой ситуацией наилучшим образом, о чём искренне сожалею. Вот почему я не хотела никуда торопиться. Я не хочу повторять свои ошибки и снова причинять тебе боль. После того, как мы поговорили о прошлом и принесли извинения, я начала думать, что, может быть, мы снова сможем стать друзьями. В тот день, когда ты пригласил меня пообедать, я поняла, что «просто друг» и «Адриан Агрест» несовместимы ни в моей голове, ни в моём сердце. Я должна была либо ненавидеть тебя, либо влюбиться в тебя. Это было несправедливо по отношению к Коту Нуару, который годами ждал, что я смогу наладить свою жизнь. Я любила его. Я не могла его предать. Вот почему я заставила его признаться Ледибаг. Вот почему я раскрылась. Я думала, что, если начну встречаться с Котом Нуаром, моё влечение и тоска по Адриану исчезнут. Я была неправа. Ужасно неправа. Кот отстранился, и в то же время Адриан стал таким непреодолимо милым и добрым, что я просто не могла больше сдерживать себя. Ещё немного, и я не знаю, что бы случилось. Вот почему я сбежала. Не от тебя, Адриан. От своих чувств. Вот почему я сказала все эти обидные вещи на гала-вечере. Ты сказал мне как Ледибаг, что любишь Маринетт. Итак, я подумала, что если бы Маринетт поступила с тобой ужасно, если бы она полностью исключила тебя из своей жизни и разрушила все надежды на отношения, ты бы перешёл к кому-то другому, и мои чувства к тебе постепенно исчезли бы. Мне очень жаль, как я поступила той ночью. Ты не заслужил того, через что я тебя заставила пройти. Моё единственное оправдание — то, что я отчаянно пыталась оставаться верной Коту, но даже в этом случае я переступила слишком много черт в своём слепом поиске, и я надеюсь, что однажды я смогу должным образом извиниться перед тобой. А потом, когда ты раскрылся, я была так потрясена, что не могла двигаться, говорить или даже думать прямо. Я знаю, что причинила тебе боль. Клянусь, я хотела найти тебя, но Тикки остановила меня, и, честно говоря, я ей за это благодарна. Она сказала, что ты заслуживаешь ответа на свой вопрос при следующей встрече, а в ту ночь у меня не было для тебя ответа. Если бы я нашла тебя той ночью, я бы бросилась на то, к чему ни один из нас, возможно, не был готов, или я могла бы снова навредить нам обоим. Я не знаю, что бы произошло, но на этот раз я хочу всё исправить, поэтому мне пришлось отступить, успокоиться и подумать обо всём этом. У меня есть для тебя ответ, если ты всё ещё хочешь его услышать, и я на 100% уверена в том, что я собираюсь сказать. Могу я взглянуть на Адриана и сказать ему, что люблю его так же сильно, как Кота Нуара? Да, я могу. Я люблю тебя, Адриан». Он втянул воздух, его дыхание остановилось. Сердце угрожало выпрыгнуть из его груди, Адриан не мог скрыть улыбку. Она любила его. Она любила его! Его! Любила! Адриан тысячу раз перечитал последние четыре слова, прежде чем продолжить. «Вас всех. Того, кто был рядом со мной все эти годы как мой верный партнёр, и того, в ком я так несправедливо сомневалась и кого жестоко ранила. Адриан, я даже не могу выразить, насколько я благодарна за наши маски прямо сейчас. Без них я бы никогда не потратила годы на то, чтобы узнать тебя как Кота Нуара, и никогда бы не увидела тебя настоящего — мужчину, который находится под моими предубеждениями и предположениями. Без масок я бы никогда не влюбилась в твою прекрасную душу и твоё невероятно доброе сердце. Я не сомневаюсь, что ты хороший человек, Адриан. Лучший, кого я когда-либо встречала. Я знаю, что могу тебе доверять. Моей жизнью и моим сердцем. Если ты всё ещё хочешь этого. Вот. Это мой секрет. Я оставляю это на твоё усмотрение. Если ты думаешь, что мы должны дать нам ещё одну попытку, я более чем готова. Я уверена, что это будет нелегко, и нам придётся научиться общаться и перестать хранить секреты друг от друга… но я хочу дать нам шанс. Я не верю, что у нас он был. Если ты тоже этого хочешь, найди меня до среды 15:00. Я получила предложение о работе от Muï Muï. Мой поезд в Милан отправляется в 15:15 с Лионского вокзала. Сначала я хотела им отказать, но потом подумала, что, если ты не хочешь, чтобы я вернулась, я должна отступить. Во-первых, потому что нам будет легче забыть друг друга, если мы будем жить в разных странах. Во-вторых, потому что ты не можешь оставить Gabriel, Адриан. Ты так сильно изменил компанию. Теперь люди наслаждаются. Они хотят творить и становиться лучше, потому что знают, что работают на кого-то, кому небезразлично. У тебя добрая и сострадательная душа. Это всё, что нужно, чтобы возглавить Gabriel. Пожалуйста, не оставляй их. Если нам не суждено быть вместе, позволь мне уйти. Я буду совершенно счастлива в Милане. Вот и всё. Я остановлюсь сейчас. Уже поздно, и я почти уверена, что уже написала всё, что хотела. Я взяла перерыв на неделю, поэтому большую часть времени буду собирать вещи дома. Если каким-то чудом ты сочтёшь меня достойной второго шанса, я буду ждать тебя в любое время дня и ночи. Если ты считаешь, что нам лучше разойтись, я уйду в среду в 15:15. Если к тому времени я тебя не увижу, я знаю твой ответ. В любом случае спасибо за всё. Спасибо за то, что помог мне осуществить мою мечту. Спасибо за то, что любишь и уважаешь меня так сильно, что позволил себе пострадать. Мне снова очень, очень жаль, обо всём. Надеюсь, однажды ты сможешь меня простить. Я тебя люблю. Маринетт. P.S. Поскольку ты не приезжаешь за арендной платой, я всё ещё должна тебе; я замораживаю для тебя блюда с прилагаемыми инструкциями по разогреву. Когда я уйду, ты найдёшь их все в морозилке. Ещё я записала несколько рецептов любимых блюд и оставила их на кухонном столе. Их довольно легко сделать, поэтому я уверена, что ты справишься с ними. P.P.S. Конечно, можешь оставить Плагга. Просто дай мне знать, как я могу его найти, если мне нужно. P.P.P.S. Я также в ярости, что ты неделями продолжал самоакуматизировать себя. Ты хоть знаешь, насколько это опасно?! Всегда есть причины, всегда в этом участвуют два человека, и нет, я не считаю Плагга полноценным человеком, независимо от того, насколько хороша его работа по деакуматизации тебя. Однако, как бы я ни была зла на это, я должна тебя поблагодарить. Я бы никогда не справилась с этим без «Феликса» и его помощи. Итак, спасибо, но не смей даже думать о том, чтобы сделать это снова. Если ты это сделаешь, клянусь, меня не волнует, что ты Кот Нуар, мой верный партнёр на протяжении десятилетия, я буду пинать тебя по заднице до самой Эйфелевой башни, а потом ещё немного». Адриан засмеялся. Ледибаг всегда была такой очаровательной, когда раздражалась или злилась на него. Читая письмо, он практически видел, как она смотрит на него: её губы поджаты, брови нахмурены, из ушей выходит лёгкий дымок. Однако она никогда не злилась надолго. Она была слишком добра для этого. Его взгляд вернулся к словам перед всеми приписками, пробегая по ним снова и снова. «Я тебя люблю». Она любила его! Его сердце забилось быстрее, когда он ухмыльнулся ещё сильнее. Маринетт любила его. Она не ненавидела его; она любила его! И она хотела дать им ещё одну попытку, дать ему второй шанс. Почему она вообще могла подумать, что он этого не захочет? Какого мнения она была о нём? Глупая девчонка. Конечно, он… У него перехватило дыхание, улыбка исчезла с его губ. Он вытащил свой мобильный телефон и посмотрел на сегодняшнюю дату на экране блокировки. Нет. Среда. Три часа дня. У него было пятнадцать минут, чтобы остановить Маринетт, прежде чем она покинет Париж, думая, что он не хочет иметь с ней ничего общего. Ледяной холод сжал его грудь. Адриан стряхнул его, встал и собрал свои вещи. Он не мог позволить ей уйти снова. Не тогда, когда у них наконец появился реальный шанс на счастье. Бросив на стол деньги за обед, он побежал к ближайшему укрытию, сжимая письмо в руке. Он мог добраться туда вовремя, но ему нужно было спешить. — Плагг! Когти! Кот Нуар со всех ног побежал к большому куполу вдалеке. Лионский вокзал. Он мог его видеть, но на то, чтобы добраться туда, у него уйдёт не меньше десяти минут. Кот старался изо всех сил, надеясь бросить вызов времени. Он должен был добраться туда быстрее. Он не мог её отпустить. Он не мог позволить ей думать, что она ему не нужна. Он не мог… В поле его зрения попали поезда. Задыхаясь, Кот упал на крышу здания. Под ним лежал лабиринт железнодорожных путей, станций метро, магазинов и людей. Толпы, тысячи людей ходят. Как он должен был найти её здесь? Он заметил информационный бюллетень и побежал к нему. Поезд на Милан отправлялся через несколько минут. К счастью, платформа, в которой он нуждался, была прямо здесь. Он взглянул на вход. Огромные очереди людей сканировали свои билеты, чтобы получить доступ к платформе. Он должен был пройти мимо них. Он также должен был уйти от людей, которые пялились на него и пытались привлечь его внимание. У него сейчас не было времени на фанатов. Он должен найти Маринетт. Используя свой шест, Кот вернулся на крышу и пробежал мимо билетной кассы, спустившись в подземный переход между платформами. Он быстро нашёл укромный уголок, где можно было трансформироваться, и выбежал на платформу как раз вовремя, чтобы увидеть, как отходит поезд. Его сердце упало. Нет! Нет! Нет! Адриан побежал за ним. — Маринетт! Маринетт, подожди! Поезд не остановился, но Адриану пришлось, когда он достиг конца платформы. Задыхаясь, он схватился за ближайший столб, чтобы держаться за него, глядя, как поезд уносит его любовь. Это было несправедливо. Этого не могло быть. Он пришёл. Он бежал! Как можно быстрее. Почему? — Ты не можешь этого сделать! — крикнул Адриан вслед поезду, не задумываясь. — Это нечестно! У меня было пятнадцать минут! Пятнадцать минут, чтобы добраться сюда! Его зрение затуманилось, но Адриан поднял письмо и снова закричал. — Ты не можешь мне всё это рассказать, а потом уйти! Я не успел ответить! Его кулаки сжались. Его не волновало, что думают окружающие. — Знаешь что? Я не позволю тебе вот так уйти! Я покупаю билет на следующий поезд до Милана, и я найду тебя и дам тебе свой ответ! Ты сама сказала, что нам нужно научиться общаться, и это то, что я делаю! Выпрямившись, он сжал губы и повернулся, готовый исполнить свои слова, но застыл на месте. В нескольких метрах от него в красном платье с распущенными волосами стояла Маринетт. Её глаза расширились, щеки покраснели, она сжимала свой чемодан, молча наблюдая за ним. Её имя слетело с его губ. Он сглотнул и поднял её письмо. — Это всё ещё правда? Ты это имела в виду? — Каждое слово, — выдохнула она. Это всё, что нужно было услышать Адриану. Настойчивым шагом он подошёл к ней и, притянув к себе, захватил её губы в поцелуе. Мир вокруг них исчез, взорвавшись симфонией, которую могли слышать только они. Она вздохнула, прижимаясь к нему, её руки на его рубашке притягивали его ближе. Горячее дыхание смешалось, их губы шевелились в унисон. Адриан скользнул одной рукой к её пояснице и притянул ближе, прижимая к себе, как будто она была самым драгоценным сокровищем, которое он когда-либо видел. Её руки обвились вокруг его шеи, с её губ сорвался едва слышный стон. Адриан застонал и углубил поцелуй. Она захныкала, но позволила ему свободу. Его сердце грозило разорваться, огонь горел в животе. Адриан целовал её с каждым мгновением всё более страстно, теряясь в их близости. Её запах, тепло её тела, её обжигающее прикосновение. Что, если она снова исчезнет? Он не был уверен, что сможет справиться с этим. Он притянул её ещё ближе, держа так крепко, как только мог. Напрасно. Несколько мгновений спустя она отстранилась, хватая ртом воздух. Он крепче сжал её, наклонившись вперёд, так что их лбы соприкоснулись. — Пожалуйста, не уходи. Останься. Я хочу, чтобы ты осталась со мной. — Я останусь, — прошептала она, её щёки покраснели, а глаза заблестели слезами. — Я тоже хочу остаться с тобой. Он снова опустил голову, покрывая её губы сладкими, нежными поцелуями. Маринетт хихикнула, теряя самообладание. Её слезы текли, когда она уткнулась лицом в его грудь и рыдала. — Мне очень жаль. Я была такой глупой. Я так тебя обидела. — Я тоже был не в лучшей форме, — прошептал он ей в волосы. — Ты права, у нас действительно не было шансов на это. Но мы поговорим и со всем разберёмся, хорошо? Она тихо кивнула, её лицо всё ещё было скрыто за его рубашкой. — Я так боялась, что ты не придёшь. — Я получил твоё письмо всего двадцать минут назад. Я побежал так быстро, как мог, но этого было недостаточно. Прости, что заставил тебя волноваться. Она покачала головой, крепче обнимая его. — Это нормально. Это помогло мне ещё больше понять, как сильно я хочу быть с тобой. Комок застрял у него в горле, Адриан прижал её к себе. — Ты не села в поезд. — Я слишком долго ждала тебя на платформе. Он улыбнулся. — Ты знала, что я приду? — Я действительно надеялась, что ты это сделаешь. Он поцеловал её снова, лёгкими поцелуями бабочки в уголки её губ, в её нос, в её красивый лоб. Вытирая слезы, Маринетт хихикнула, её голос звенел, как весенние колокольчики. — Пойдём домой, — сказал Адриан, отстраняясь, но при этом держа её в руках. — Мы должны. Нам есть о чём поговорить. — Это так, и я считаю, что я должен тебе объятия и поцелуи за всё время, что я сдерживался. Ух, это было так сложно! — драматично пожаловался он. — Я бы не пожелал такого опыта даже своим врагам. Она засмеялась, ткнув ему в нос, когда вырвалась из его объятий. — У нас есть много времени, чтобы наверстать упущенное. Я взяла недельный отпуск и слышала, что ты тоже не показывался. — Мне нужно было немного отдохнуть. — Как удобно для нас, у нас обоих нет обязательств ещё несколько дней. У нас много времени, чтобы поговорить. Он усмехнулся и взял её багаж. — Тогда давай не будем терять ни минуты, миледи. Этот кот к твоим услугам. Она позволила дразнящей улыбке заиграть на её губах. — Ты делаешь опасное предложение, Адриан. Что, если я намерена извлечь из этого выгоду в полной мере? — Я настаиваю на том, чтобы ты это сделала. — Он взял её руку и поцеловал её костяшки. — Всё для тебя, принцесса. Я люблю тебя. Я всегда любил. Всегда буду. — Я тоже тебя люблю, — прошептала она в ответ, притягивая его к себе для ещё одного поцелуя. — От всего сердца. Навсегда, а потом ещё немного.