***
Офис встретил Джека суетой и невниманием. Его «жители» сновали туда-сюда с телефонами и бумагами, совершенно не замечая его появления, что, безусловно, было к лучшему. Спокойно добравшись до лифта, Джек, ожидая открытия дверей, раздумывал над тем, как начнет разговор. Безусловно, Гермиона разозлится, увидев его, но отступать ей будет некуда. Это единственное, что играло ему на руку в данной ситуации при учете того, что всех их последние диалоги заканчивались ссорами и глупой недосказанностью. Двери лифта открылись неожиданно не только для Джека. Изнутри на него в напряжении уставились зеленые глаза. Аддерли, на секунду смутившись, немного отступил, позволяя мужчине, так странно его осматривавшему, выйти. Едва двери лифта за ним самим захлопнулись, вместе с чуть гудящим звуком подъема, в голове Джека стали появляться странные звуки. На какое-то мгновение парень почувствовал, как воздух резко покинул легкие, погружая его сознание в непонятное видение. Он стоял на коленях в центре темного зала, чем-то напоминавшего ему место из его же сна, где люстра едва не накрыла собой Гермиону. Вокруг него ходили люди, очевидно, о чем-то раздумывая, глядя на него. Кто-то держал его под руки, не позволяя полностью опуститься на пол, чтобы предотвратить спазмы от ранее нанесенных ударов. Джек чувствовал привкус крови во рту, ощущал ее, запекшуюся на брови и под носом. И лишь в последний момент, когда двери лифта раскрылись перед ним, приводя его в чувства потоком свежего воздуха, Джек услышал свой собственный голос: – Не твой стиль, Поттер! – Да, мистер Поттер только что покинул офис. Он в последнее время приходит довольно часто. Вы успели с ним пообщаться, мистер Малфой? – произнес внезапно появившийся возле лифта парень. Ощутив напряженное молчание, парень смутился, слегка передернув плечами. – Простите, мистер Аддерли, – поправился он, но Джек все еще продолжал смотреть на него, усиленно вспоминая, почему ему так знаком тот самый Поттер. – Вам нехорошо? – Нет, все в порядке. Миссис Уизли на месте, мне необходимо с ней встретиться, – собравшись, все же произнес Джек, заметив, как облегченно выдохнул парень, услышав его голос. – К сожалению, нет. Она ушла буквально пятнадцать-двадцать минут назад. Мистер Поттер тоже ее не застал. У нее важная встреча. Но она догадывалась, что Вы придете, поэтому сказала, что сама Вам позвонит, как только будет возможность, – отчеканил парень, продолжая внимательно изучать своего собеседника. – Проходили, знаем. Как его зовут? – спросил Джек, кивая головой в сторону лифта. – Кого? Мистера Поттера? – непонимающе переспросил тот, удивляясь резкой смене темы. Аддерли в ответ лишь кивнул, с трудом удерживая себя в реальности, не позволяя пробиваться назойливым крикам в собственной голове. – Гарри. Гарри Поттер! Великий человек, уважаемый. После войны имеет непререкаемый авторитет. Он, миссис и мистер Уизли являются членами Золотого Трио! С каждый новым произнесенным словом Джеку становилось все хуже. Непонятные сцены, люди, сбивчивая речь каких-то голосов вперемешку с криками все сильнее пробивались в его сознании, вытесняя объяснения и образ парня, все еще гордо рассуждавшего на тему героизма, словно имел к этому какое-то непосредственное отношение. Возможно, он и имел, но Джеку было не до этих подробностей. Шумно втянув воздух, он все же сумел махнуть парню рукой, не то, прощаясь, не то, призывая заткнуться, и втащил свое ватное тело в лифт. Разговора с Гермионой не получилось, а вопросов становилось еще больше. Он знал этого Поттера. Знал о Золотом Трио. Но знал лишь сам факт их существования. Ничего более, и это было его личным адом. Это состояние, когда слово вертится на языке, а ты не можешь его ухватить... Вот точно также в его голове крутилась вся его прошлая жизнь. Нужно было лишь ухватиться за ниточку, чтобы клубок размотался, но именно это и было непосильной задачей. Ему оставалось лишь жадно наблюдать за самим собой в ожидании подарка от памяти, услужливо подбрасывающей ему никчемные моменты его личного ужаса.***
Гермиона, нервно оглядываясь, не могла усидеть на месте. Ей постоянно казалось, что за ней могли следить. Она уже несколько раз пожалела, что решилась на это пойти, подставляя под удар положение собственного мужа. За те несколько дней, что прошли после предупредительного визита Гарри в ее офис, Гермиона несколько раз ставила на чашу весов возможные варианты ее действий и их последствия, но все равно не находила удовлетворяющего ее результата. Ее кабинет в это же время утопал в цветах, присылаемых Роном, чтобы заполучить ее прощение, которые каждый раз казались ей немым укором за то, чего она хотела добиться. Она не держала зла на мужа, однако и забыть его сомнения в собственной верности у нее получалось с трудом. Гермиона попросила Рона дать ей время остыть, и так как мужчина был не в том положении, чтобы сопротивляться, он решил на это время отправиться в дом родителей под предлогом его долгого отсутствия и невероятного желания провести с ними время. Гермиона знала, что эти его выдумки разобьются о первый же проницательный взгляд Молли Уизли, но ей также совершенно не было интересно, как это будет объяснять Рон. Сейчас перед ней стояли совершенно иные задачи. Ей нужно было не своими руками привести Малфоя к точке невозврата, а именно – свести его с теми, кто невольно соберет недостающие пазлы в его голове. Именно эту идею Гермиона и пыталась реализовать, все еще озираясь по сторонам в поисках возможных преследователей. – Ты привлекаешь внимание, Грейнджер, – произнес ей на ухо знакомый женский голос, побуждая вздрогнуть от неожиданности. – Панси! – окликнула Гермиона, когда Паркинсон, которая теперь носила фамилию известного мецената Тарика Фроксмана, полностью предстала перед ней, опустившись на стул напротив. – Хотела бы сказать, что рада тебя видеть, но еще не определилась, – в свойственной ей манере, ответила та, подзывая к себе официанта и заказывая кофе. Гермиона за это время успела рассмотреть Паркинсон и сделать заключение, что та совершенно не изменилась за прошедшие годы. Разве что вместо мантии на ней красовались кожаные узкие брюки, футболка фисташкового цвета без единого намека на декольте, черный пиджак и в цвет ему ботильоны на высоком каблуке, а вместо многолетнего каре теперь аккуратно спускались по плечам длинные локоны. – У меня не так много времени, Грейнджер, – заметив внимательное изучение себя, напомнила Панси. – Это касается Малфоя, – кратко ответила Гермиона, ожидая, что, возможно, Паркинсон-Фроксман знает чуть больше, чем она сама. Между тем, Панси также ожидала продолжения со стороны Уизли. – И? – не дождавшись ничего, произнесла она, выжидающе смотря на Гермиону с раздражением. – Тебе что-нибудь известно о том, где он сейчас? – напрямую решила спросить Уизли, не желая начинать издалека. – Ты интересуешься, как министерский пес, Грейнджер? – переспросила в ответ Панси, и в этот момент стало ясно, что все послевоенные события обошли слизеринку стороной. – Я Уизли и уже давно не работаю на Министерство, – ввела ее в курс дела Гермиона, не без удовольствия замечая удивление. – Ты все-таки вышла замуж за рыжего Уизли в обносках братьев! – рассмеялась та, процитировав едкость Драко Малфоя периода школьных лет. – Ну, надо же! – У тебя мало времени, Панси, – напомнила ей Гермиона, игнорируя любые выпады. По ее сведениям положение Паркинсон было довольно неприятным. После войны ее выдали замуж за мужчину, который годился ей в отцы, только ради его приличного состояния, хранящегося во французских банках, не затронутых войной всерьез. – Ах, да, Малфой! Он же вроде бы пропал, разве нет? Может, его уже и в живых нет? – саркастично ответила та, делая вид, словно вспоминает многочисленные статьи Пророка об этом событии. – А что если я тебе скажу, что он жив и невредим? – парировала Гермиона, но Панси этим было не пронять. – Тогда я тебе посоветую держать язык за зубами и никому об этом не говорить, – бросила та, откинувшись на спинку стула в расслабленной позе. – Что это значит? – переспросила Гермиона, желая понять, действительно ли Паркинсон решила ей угрожать. – То и значит. Ты думаешь, я после войны не пыталась найти его? Он был единственным, кому я могла довериться. Когда мой полоумный папаша решил сделать деньги на моей мордашке, буквально продав меня старику Фроксману, который все никак не отойдет к Мерлину, чтоб его! Я надеялась, что Драко мне поможет, а он… Он даже не вспомнил меня, когда я подошла к нему. «Мы знакомы?» Я не могла услышать ничего тупее этого. Тогда мне казалось, он просто решил спрятать голову в песок, чтобы прикрыть свою пятую точку, да только не вязалось, – Панси сделала паузу, чтобы достать сигарету из сумки и закурить. Было видно, что эта тема все еще была болезненной для нее. – Драко Малфой, работающий в магазине техники среди кучки магглов. Я знала Малфоя, как свои пять пальцев, чтобы быть уверенной: в такое дерьмо он не полезет даже под страхом смерти. – Он потерял память, – констатировала Гермиона, не скрывая сочувствия в голосе по отношению к тому, как жила свою жизнь Панси, в одночасье лишившись даже самого близкого друга. – Не удивлена. Это единственная причина, по которой я не придушила его собственными руками, – добавила Панси, кажется, нисколько не удивляясь даже интересу Гермионы. – Я хочу помочь ему вернуть ее. – Я не буду в этом участвовать, Грейнджер, – нарочно выделив ее девичью фамилию, ответила та, понимая, для чего был этот разговор. – Если ты не хочешь потом рыдать над могильной плитой, виня себя, не суйся в это. – Почему ты так говоришь? – После того, как я посетила его в том чертовом магазине, еще несколько месяцев после получала анонимные письма с угрозами. Все они предупреждали меня о попытках сблизиться с ним. – Это не мог быть твой муж? Ревность, к примеру? – предположила Гермиона, на что Панси заливисто расхохоталась. – Тарик? Он дальше своего носа не видит. Я ему не нужна. Ну, разве что как красивое приложение, чтобы было чем похвастаться в своем кружке анонимных великовозрастных мужиков, ищущих себе каждый год любовниц помоложе, – успокоившись, ответила та, ожидая от Гермионы еще каких-нибудь предположений. – Тогда кем и почему он так защищен? – Теми, кому не выгодно, чтобы он вспомнил хоть что-то. А ему, видимо, есть, что вспомнить, – пожав плечами, просто сказала Панси, опуская окурок в пепельницу. – Не хочешь плясать на его костях, живи своей жизнью, Грейнджер. Договорив, Панси поднялась со своего места, сунула крупную купюру в руку подошедшему официанту и поспешила удалиться, даже не попрощавшись. Гермиона же поняла, что ситуация погружает ее в куда более опасную игру, в которой она будет нести ответственность не только за саму себя, но и за жизни всех, кто ей дорог. Этот риск был слишком велик, а времени оставалось ничтожно мало. Гарри приходил к ней в офис каждый день под глупым предлогом наладить их остывшие дружеские отношения, хотя оба прекрасно видели лицемерие, которым насквозь была пропитана каждая ласковая фраза. Гермиона приняла правила только для того, чтобы выждать время. Выменять его для организации встречи Джека с кем-то из его знакомых. Панси была первым и последним шансом, и когда Шон Лиссен сообщил, что нашел контакты, созвонился с Паркинсон и забронировал им столик в ресторане на отшибе Лондона, где вероятность быть узнанными ничтожно мала, Гермиона помчалась туда на всех парах. Увы, Панси оказалась бессильна, тем не менее, пролив свет на происходящее и подтвердив догадки самой Гермионы. У Драко Малфоя был очень серьезный враг, которому очень невыгодно его возвращение в магический мир. Выйдя из ресторана немногим позже Панси, Гермиона взглянула на экран мобильного. Среди уже таких привычных призывов к разговору со стороны Джека на экране высветились тревожные пятнадцать звонков от Шона. Поспешно набрав ему, она не успела даже задать вопрос, как Лиссен, запыхавшись, принялся тараторить: – Миссис Уизли, сегодня пришла бумага. Министерство Магии собирается нас проверять! Кроме того, пришло огромное количество уведомлений от различных инспекций о проверках соответствия нашего здания офиса всем требованиям. Я не видел такого уже очень давно. В газетах всюду ложные доносы на нас! Мы на первых страницах всей прессы магического мира. Телефоны разрываются! Мы не успеваем давать комментарии! – по голосу парня было понятно, что он паникует. Гермиона же поняла, что времени у нее больше нет. Министерство Магии официально начало с ней войну. С одной стороны, Уизли понимала, что Панси права в своих утверждениях по поводу угроз и риска. С другой стороны, стало очевидным, что недоброжелателя надо искать в Министерстве, и остановиться в решении вопроса при относительной близости ко всем ответам становилось все сложнее. Дав Шону распоряжение выслать ей упорядоченный график всех проверок, а также лимиты по бюджету компании, Гермиона направилась домой, чтобы взять небольшой тайм-аут длиной в один вечер, чтобы распланировать дальнейшие шаги в работе своей компании. Ее не пугали проверки, так как Министерство не может сделать ей ничего ввиду территориальной расположенности ее офиса на маггловской территории. Инспекциям же не к чему будет придраться, потому что педантичная перфекционистка Гермиона все держала под контролем. Все это было создано с одной целью – припугнуть. Уизли это больше смешило. Ее напряжение было связано только со словами Панси непосредственно о Драко. Она действительно могла навредить ему, потому что изолировать его и обезопасить у нее не вышло бы. Мысли путались, в планах постоянно появлялись препятствия, а чаши весов опасно покачивались, то и дело, перевешивая друг друга. Гермиона понимала, что любой на ее месте выбрал бы семью и тут же свернул всю операцию, однако именно сейчас с этой работой она нашла себя, выстроила идеальную модель своей жизни. Будь она тем самым любым другим человеком, ей бы пришлось отказаться от самой себя, что никогда не укладывалось в ее принципы. Во всей этой ситуации ее расстраивала ситуация с Роном, потому что именно от него с самого начала она ждала поддержки, которой он не давал, считая это шалостью на пути к самоопределению, семейности и прочему. Гермиона видела и понимала, что он, как бы не бежал от устоев своих родителей, неосознанно стремится увидеть в ней самой женщину, подобную Молли Уизли. Она, если не увязнет в пеленках и распашонках, хотя бы просто не будет создавать проблем своим профессионализмом и любовью к авантюрам. Впрочем, у них обоих были неоправданные ожидания, и они оба ценили и любили друг друга за принятия своих особенностей, не превращая это в проблемы, способные разрушить их брак. С этими мыслями она возвращалась домой, надеясь договориться с мужем о разговоре, в котором они в очередной раз примут верное решение в отношении их семейного будущего. В конце концов, разговор с самого начала был главным инструментом в решении их конфликтов, лишь сейчас они забыли о нем, предпочтя обиды, бегство и молчание. Гермиона не готова была с этим мириться.***
Искать Рона не пришлось. К моменту возвращения Гермионы домой он, кажется, уже ждал ее. Входная дверь была открыта, а сам мужчина сидел в зале, вращая в руках полупустую чашку с кофе. – Рон? Когда ты пришел? – удивилась Гермиона, про себя предположив, что он уже давно ее ждал. Мужчина не ответил, задумчиво глядя в чашку. – Рон? – обойдя диван, снова окликнула его Уизли, заподозрив что-то неладное. Рональд дернулся от неожиданности, едва не пролив на себя содержимое чашки, и поднялся со своего места. – Извини, я знаю, что мы договорились. Я обещал дать тебе время, но мне… Мне некуда с этим больше пойти, – сбивчиво начал оправдываться Рон, абсолютно избегая смотреть в глаза своей жене, которая все никак не могла понять, что же случилось на самом деле. – Ты поссорился с родителями? Успокойся, ничего страшного не произошло. Хорошо, что пришел. Садись, – перебила его она, присаживаясь на диван вместе с ним, забирая чашку из его рук и отставляя ее на кофейном столике подальше. – Нет. Нет, родители не причем, но я не мог им об этом сказать. Отец, конечно, все равно узнает, но я не хочу видеть их лица в этот момент, – крепко сжимая руки жены, продолжал Рон. – Рональд, ты пугаешь меня. Что могло произойти? – нервно переспросила Гермиона. Последний раз она видела своего мужа таким еще до их брака. Тогда у него случилось повышение на службе, и ему дали сложное задание, связанное с Пожирателями. То ли разведка допустила какую-то ошибку, то ли Пожиратели были готовы к тому, что их рассекретили, однако в ходе противостояния, где по численности они внезапно превзошли авроров, Рон убил одного из главных организаторов группировки. Это произошло случайно, и Уизли совершенно не думал, что после его заклинания Пожирателя отбросит именно на металлические прутья, расположенные в непосредственной близости от их сражения. Рону сделали выговор, сославшись на то, что это несчастный случай, но собственные угрызения совести наказывали тогда еще не слишком опытного парня довольно долгое время. Тогда Гермиона впервые почувствовала, как сильно Рону не хватало поддержки от родных, от по-настоящему близких людей. После гибели его брата Фреда все видели некую разрозненность в семье Уизли, поэтому искать поддержку парню пришлось у своих друзей. Гарри и Гермиона в те времена оказались единственными, кто ему помогал преодолеть чувство вины за чужую случайную смерть. В некотором роде это также повлияло на сближение Рона и Гермионы, потому что впоследствии Уизли нашел в девушке именно того человека, с кем видел свою семейную благополучную жизнь. Забота Грейнджер о нем дала ему понять, что она создана для него, и именно с ней ему будет комфортно проживать свою новую стабильную жизнь. И вот сегодня случился второй срыв в жизни Рона, когда Гермиона снова была с ним рядом, и первым, что она предположила, глядя на состояние мужа, стал еще один неудачный рейд, но Уизли удалось удивить ее. – Меня отстранили, – дрогнувшим голосом произнес тот, закрыв руками лицо. – Что ты сказал? Отстранили? Как это? – недоуменно переспросила Гермиона, силясь подавить ускоренное сердцебиение от внезапно посетившей ее догадки. – Гарри поступил Указ сверху временно отстранить меня от службы за несоответствие. Была проверка, и что-то нашли. Я не знаю, мне не дали ознакомиться. Отправили в принудительный отпуск, – на одном дыхании пересказал Рон, поспешно вытирая рукавом рубашки покрасневшие глаза. – Я разочарование, понимаешь? Я подвел друга, родителей. Что теперь? Мне снова идти торговать в магазин брата? Что я теперь? – не унимался Уизли, пока Гермиона старалась хоть немного прийти в чувства, осознав, что война с ней была начата даже до ее объявления. – Послушай меня, Рон, – она попыталась заставить мужа посмотреть на нее, но он не хотел показывать ей слабого себя еще больше, чем уже позволил увидеть, постоянно уворачиваясь. – Рон! Ничего страшного не произошло. Тебя не уволили, только временно отстранили. Дорогой, все будет хорошо. Они поймут свою ошибку, Гарри настоит. Все наладится, не переживай, – крепко обняв мужа, успокаивала Гермиона, уже прокручивая в голове ситуацию в поисках решения. Только на этот раз оно было одно и беспрекословное. Гермиона, наконец, призналась сама себе, что у Министерства были все рычаги воздействия на нее. После битвы за Хогвартс у нее не было ничего. Она была одна, и влиять на нее можно было только посредством ее друзей. Иных способов не было. Она сознательно лишила себя этого, навечно обрекая себя на одиночество и жизнь без прошлого. Теперь же у нее была семья, и первый удар пришелся именно по ней. Если вопросы с компанией практически ее не задевали, то рисковать Роном она не могла. У нее не оставалось сомнений, что Министерство шагнет дальше в случае проблем с ней. Отстранение Рональда – это лишь намек на то, что может быть дальше. Просто невероятное совпадение, а главное – насколько точное, бескомпромиссное, немногословное, понятное. Когда Рон немного успокоился, Гермиона проводила его в спальню и уложила спать, утешив его тем, что утром эта проблема уже не будет казаться такой масштабной, и они обязательно найдут вместе решение. Самой себе же Гермиона дала обещание – решить то, чему виной стала она сама. И, к сожалению, выход был только один. Тревожные мысли были прерваны неожиданным входящим звонком, последним из всех, что Уизли хотела бы принять, но абонент был настойчив. – Слушаю, – выйдя из спальни по направлению к залу, где оставила все свои вещи, ответила она, приняв вызов. – И тебе привет, – с некоторой паузой произнес знакомый голос Джека Аддерли. – Джек, у меня очень мало времени. Ты что-то хотел? – испытывая раздражение к самой себе за свой тон и мысли, произнесла Гермиона. Парень не заслуживал ее грубости и подобного отношения. Более того, она стала инициатором всего происходящего. Из-за нее вся жизнь парня перевернулась в один момент. Из-за нее пострадал ее супруг, последний человек, который вообще мог быть причастен к этому. Во всем виновата только она, но даже ей теперь придется сделать решающий выбор против Драко Малфоя и самой себя. Как ни странно, она теперь соединяла их в одно целое, потому что ее противоречия были близки только ему. Последствия ее решений били по нему и по ней одинаково. – Ты меня избегаешь. Почему? – кратко ответил Джек, но и его тон мгновенно претерпел изменения. – Джек, я сейчас не одна и не могу… – Я знаю, – прервал ее попытки закончить разговор Аддерли. – Я стою возле твоего дома и не займу у тебя больше пары минут. – Уходи, – вздохнув, произнесла Гермиона, надеясь, что Джек хотя бы обидится на этот прямой посыл. – Смотри, у меня в руках несколько небольших камней. Если ты не выйдешь сейчас, я начну по одному бросать их в каждое окно, – абсолютно серьезно продолжил Аддерли, уверенно манипулируя мыслями Гермионы. – Хорошо! Черт, хорошо. Я сейчас выйду, – выйдя из себя, злясь на свою беспомощность и трусливость, резко бросила в трубку девушка и сбросила звонок.***
Тихонько прикрывая за собой дверь, словно один щелчок эхом бы отдавался по всему дому, Гермиона прокралась к воротам, где ее действительно ждал Джек. – Ты выглядишь, как бандит, – констатировала она, заметив, во что был одет парень. Свободные джинсы, кеды и толстовка с накинутым на голову капюшоном, который был настолько огромен, что его тень закрывала почти все лицо, придавали ему образ уличного хулигана из подворотни. – Рад тебя видеть, – произнес в ответ Джек, мгновенно вызвав чувство стыда в душе девушки. Она и сама была безумно рада видеть его целым и невредимым, но ситуация вокруг них уже не давала насладиться этим с прежней непосредственностью. – Я тоже, – коротко согласилась она, не зная, как ей донести до него причины своего молчания. – Что-то случилось? – взволнованно переспросил парень, сделав к ней шаг, ровно такой же, как какой отступила она. – Зачем ты здесь? – в ответ спросила Гермиона, надеясь увести удар от своего мужа. – Я вспомнил отца… Но мне не хватает подробностей, которые только ты можешь мне дать, – начал Джек, счастливо смотря на Уизли, сердце которой разрывало от чувства вины перед этим парнем. – И еще, я сегодня встретил кое-кого. Этот человек показался мне знакомым. Может, это не так, но он как будто был мне известен, – уверенно добавил Аддерли, рассчитывая обрадовать этим Гермиону, выражение лица которой после каждого его слова стремительно менялось. Она была напугана. Выждав несколько секунд, чтобы Уизли осознала и поняла его прогресс, Джек, наконец, заметил, что эффект был обратным. – Гермиона, что-то случилось, и ты молчишь, – начал он, на что девушка покачала головой, сделав еще несколько шагов, чтобы уйти. У нее бы получилось, но парень в одно движение ухватил ее за запястье, приближая к себе вплотную. – Ты расскажешь мне, что с тобой произошло. – Я приняла решение. Возможно, ты его не поймешь сейчас, но это не важно, – словно что-то по щелчку переключив в себе, сдержанно и холодно произнесла Гермиона, освободившись от крепкой руки Джека. – Я не буду продолжать это дело. – Что? – переспросил Аддерли, не доверяя тому, что услышал. – Я не буду тебе помогать. Это некрасиво с моей стороны, да, но я так решила. Я взяла непосильную для себя задачу и признаю это. Дело зашло в тупик, – продолжала Гермиона, теряя всю уверенность к концу своего монолога. – В тупик? Какой, к чертовой матери, тупик? Я начал вспоминать! Пусть не лучшие моменты, но ты сама сказала мне, что это временно! Ты дала мне надежду на то, что я пойму свою жизнь, что я узнаю, кто я! И ты отказываешься? – Джек справедливо начинал злиться, укалывая Гермиону ее собственными убеждениями. – Именно так, – просто произнесла Уизли, опустив взгляд в пол. – Я не верю в это. Что-то происходит, чего я не знаю, а ты молчишь. Скажи мне, что это? В чем причина? Чего ты испугалась? – Джек не собирался сдаваться, делая еще больнее уязвленному чувству достоинства Гермионы. Уизли действительно ни за что бы не сдалась, если бы не давление извне, противодействие которому она еще не нашла, оказываемое на ее любимого человека. – Джек, то, о чем я не рассказываю, моя личная жизнь. Я не обязана. Наше с тобой партнерство ставит под удар ценности моей семьи, а выбирая между тобой и ней, я не выберу тебя. Надеюсь, ты поймешь меня. Больше мне сказать нечего, – вновь собрав остатки показного равнодушия, сквозь зубы процедила Гермиона, молясь о знаке свыше, который бы указал ей, что она все сделала правильно. – Неубедительно, – в ответ произнес Джек, едва сдерживая внутри себя злость и, да, ревность. Чертову ревность, которую он больше не пытался отрицать. Отступая назад, Аддерли пристально смотрел в глаза девушки, надеясь найти в них что-то, что позволило бы ему распознать ее ложь, но чуда не случилось, и он развернулся к ней спиной, стремительно уходя, чтобы не сказать более ничего лишнего. Гермиона чувствовала кожей его разочарование в ней, и, – какой же сюр, – в этом они были так похожи с Роном, имеющим почти такой же страх расстроить своих родителей. Она смотрела в спину Джеку до тех пор, пока он не скрылся в темноте очередного уличного поворота, убеждая себя, что ее решение если не поможет им всем, если не облегчит их жизнь, то хотя бы обезопасит ее. А если с ними все будет хорошо, то она, безусловно, приняла самое верное решение. Только удалявшийся прочь силуэт Джека, стоявший перед глазами даже после его ухода, по-прежнему, вопреки всем обстоятельствам, вызывал в ней острое чувство совершенной ошибки.