Сладкий лукум

> Что есть болезнь? Душевные терзания? В любви признанье Женщине своей? И, если так, то болен я. Разбит и собран по кусочкам, изничтожен. Покуда меч сверкает в моих ножнах. Покуда я дышать могу и видеть. Вы можете меня возненавидеть, Любить ее не стану меньше я. Моя любовь. Мой свет. Моя могила. Нужна как кислород, как воздух, как вода. Прими в свои объятья мертвеца, Что из последних сил протягивает руки К прекраснейшему детищу творца. Когда первые лучи солнца пробиваются сквозь шторы, я лениво открываю глаза и поворачиваю голову набок, ожидая увидеть напротив себя прелестное личико Лале, но меня постигает разочарование. Девушки рядом не оказывается. Настроение портится, но пьянящий аромат, исходящий от рядом лежащей подушки, заставляет окунуться в события прошлой ночи и на время забыть про свою злобу. Я прижимаюсь к наволочке и провожу по ней щекой, цепляясь за каждое прожитое мгновение в этой спальне, боясь упустить любую значимую для меня деталь. Ах, Лале… С удовлетворением я отмечаю, что шелковая поверхность подушки еще тёплая. Не остаётся никаких сомнений, девушка ушла совсем недавно, оставив после себя только будоражащие бренную душу воспоминания и сладкий кокосовый запах, что окутывал сплетенные воедино тела в порыве сладострастия и безграничной похоти. От приятных мыслей отвлекает тошнота, которая начинает подкатывать к горлу и с усердием надавливать на корень языка. Мне даже приходится привстать на локтях, чтобы как следует вдохнуть полной грудью побольше воздуха и утихомирить взбунтовавшийся желудок. В глаза почти сразу же бросается небрежно лежащий на полу кафтан с вывернутыми наружу карманами. Рылась в моих вещах, значит… Из губ доносится нервный смешок, и я крепко зажмуриваюсь в надежде успокоить неровное дыхание и вырывающееся из груди сердце. Неподобающее поведение девушки королевских кровей хорошо нивелируется легкой поркой. — Ох… Похмелье дает о себе знать не самым лучшим образом, с тихим стоном я все же решаюсь сбросить с себя одеяло и усаживаюсь на кровати поудобнее. Ступни едва касаются махрового ковра, а в голове назойливо кричит о своём присутствии только одна мысль — только бы сдержать рвотные позывы. Что же мне так плохо? — Ммм… — я довольно скуп на слова, мне бы выпить лекарство да привести свою женщину обратно в покои. Рука сама тянется к горячему лбу, а рот открывается в беззвучном стоне, когда мой взгляд падает на ласкающий взор графин. Превозмогая головную боль, я встаю с места и делаю несколько робких шагов навстречу живительной влаге. Игнорируя рядом стоящий кубок, мои губы тянутся прямо к горлышку, и я опрокидываю в себя все его содержимое одним резким движением. — Ммм… — струйки воды стекают по подбородку и капают на пол, но я не обращаю на это никакого внимания. Когда сосуд опустошается, я ставлю кувшин обратно и вбираю в себя его силу, растворяясь в немом блаженстве от таких простых, но одновременно важных вещей. Как себя чувствуешь, Мехмед? Обязательно ли было пить ещё и потом? — Пошёл ты, — тыльной стороной ладони я вытираю рот и опираюсь о стол руками, крепко при этом закрывая глаза. Меньше всего на свете мне сейчас хочется выслушивать назойливый внутренний голос, который с чего-то решил, что имеет надо мной власть. А я говорил… Я усмехаюсь и смутно начинаю припоминать, как после акта любви вышел за вином, предварительно заперев Лале в комнате. Когда я возвращаюсь, она сидит на кровати, укутавшись в красные простыни, и смотрит на меня своими чудесными глазками, не решаясь что-либо сказать. Все так, Мехмед, все так. Ты и воды себе принёс на утро, так заботливо с твоей стороны. Я вспоминаю, как снова раздеваюсь и взахлёб пью красное вино, а затем предлагаю девушке, но та отказывается, ссылаясь на плохое самочувствие. Я лезу к ней с поцелуями и встречаю сопротивление, но тихий шёпот у ее уха заставляет вести себя как положено прилежной даме. Лале перестаёт капризничать и обнимает меня своими тонкими ручонками, пока я срываю с ее тела шелковую простынь. — Мхм… — лицо кривится об одном только упоминании о выпитом алкоголе. Я медленно отстраняюсь от стола, пытаясь удержаться на ногах и не поприветствовать лицом пол, с дрожащими коленями подхожу к умывальнику. Ты стал мужчиной. Холодная вода приводит меня в чувство, и я неспешно пропитываю белым полотенцем лицо, не желая возвращаться в реальный мир, где пространство вокруг не переставало кружиться и терзать мой желудок, от чего его содержимое в любой момент было готово вырваться наружу. Под монотонную тираду голоса о ценности женитьбы и престола я одеваюсь в один из своих лучших нарядов и тянусь к дверной ручке, но замираю на месте, едва касаясь ее подушечками пальцев. Ты ведь тоже чувствуешь, что что-то не так, верно? Я сам не замечаю, как механически киваю, подтверждая правильность своих слов. Мои пальцы неспешно хватаются за ручку и дергают ее на себя — ничего. Сетуя на неисправность замка, повторяю попытку уже с большим усердием — безрезультатно. — Ммм??? — брови приподнимаются в удивлении, пока до меня не доходит очевидная истина — Лале заперла будущего Султана в его же покоях. Неслыханная дерзость. *** — Лале Хатун! — я громко кричу и стучу кулаком в комнату девушки, но ответом служит тишина. Мне пришлось звать на помощь. Стоять у двери и унижаться перед прислугой, чтобы Мехмеда, сына Великого Мурада II, вызволили из своей же спальни. Немыслимо. Мое лицо искажает гримаса ярости, тогда как внутри что-то разбивается на части. Как она могла так со мной поступить. Это поступок наложницы Султана, но никак не его будущей супруги! — Лале! — я повышаю голос и ударяю по двери носком ботинка, — Открывайте немедленно! Оставь ее, Мехмед, девушка ещё юна и неопытна, а ты вспыльчив и строг. Дай Лале свыкнуться с ее ролью в твоей жизни. — Не ты ли утверждал, что я должен всего добиваться любыми путями? — цежу я сквозь зубы, но в одном все же голос оказывается прав, прежде чем сделать следующий шаг, нужно остыть. Я прочищаю горло и нервно отдергиваю книзу кафтан, с недовольством принимая факт своего несуразного поведения. — Лале, — почти шепотом говорю я и провожу пальцами по двери, — я знаю, что Вы там, давайте поговорим… Я вслушиваюсь в тишину и прижимаюсь щекой к деревянной поверхности, внимательно изучая взглядом замочную скважину. — Я прощаю Вас за эту выходку, хоть меня это очень сильно и расстроило, — я закрываю глаза, чтобы сосредоточиться на звуках за дверью, — Но Вы не хотели меня обидеть, ведь так? За стеной слышится тихий вздох, и на моем лице появляется улыбка. — Конечно же не хотели, зачем Вам это нужно… — я пропускаю ручку между пальцев, — просто откройте, и мы поговорим… — Нет… Тоненький голосок за дверью моментально пробуждает во мне тёплые чувства, и мне трудно удержать смешок, который вот-вот сорвётся с губ из-за переполняющих меня эмоций. Маленькая красивая птичка в декоративной клетке терпеливо ждёт своего хозяина. Иначе она бы не ответила на его зов. — Ваше право, Лале, — вкрадчиво говорю я, склоняясь к замочной скважине. На миг я замечаю ее хрупкий силуэт у окна, но затем он снова пропадает из виду, ее рука тянется к подоконнику и быстрым движением что-то с него подбирает… Что это? Кисть? Я выпрямляюсь во весь рост и задумчиво хмыкаю, пальцы отбивают только мне знакомую мелодию, пока множество вопросов роятся в голове и жаждут своего высвобождения. Лале умеет рисовать? Безусловно, это так. Но почему я не знал? Она об этом не рассказывала. На душе становится тоскливо, и я неспешно провожу ладонью по двери. — Вы хотите что-нибудь перекусить или выпить? Ответа я не получаю, но это не мешает мне остаться у ее порога ещё на несколько часов, пока я не решаю отойти во дворец, изнемогая от жажды. Я совсем скоро вернусь, Лале, Вы так не переживайте. Я совсем скоро вернусь.