В пределах санитарного кордона

      Музыка игровой битвы звучала из колонок так громко, что, казалось, стены тряслись, но никто не спешил убавить ее.       Дрейк сидел в большом кресле-мешке в гостиной Рейнеров, нервно потирал запястья и не сводил взгляда с Отиса.       Он, прямой как палка, как натянутая струна, сидел в центре дивана, до хруста сжимал геймпад и двигал джойстиками так яростно, что те, казалось, вот-вот могли сломаться. На экране телевизора напротив него разворачивалась грандиозная баталия, битва с истинной тьмой, а в доме Рейнеров воздух казался наэлектризованным настолько, что даже дышать было трудно.       Музыка из игры звучала громко, но даже она не могла перекрыть топота и грохота наверху.       Сидящий в кресле напротив Дрейка Эдди нервно поерзал и кашлянул.       — М, чувак, — позвал он Отиса, стараясь смотреть куда угодно, но не на Рейнера. — Ты можешь сделать потише? А то я сейчас точно оглохну. С глухим мной будет ещё сложнее, я тебя уверяю.       — Нет, — отрезал Отис, только ещё яростнее клацнув джойстиком.       На втором этаже что-то упало. Отис дёрнулся, подорвался было с места, но тут же шумно выдохнул и сел обратно, словно пытаясь сделать вид, что ничего не происходит.       Это могло сработать. Но не с Дрейком и Эдди.       Друзья торопливо переглянулись. Они оба всё понимали.       С тех пор, как кто-то пустил слух о том, что выезд из Хайден Лоуленда закрыт, в семье Рейнер стало неспокойно. Дрейк наблюдал это своими глазами — он торчал у друга днями напролёт, не особо желая возвращаться домой. И он же из первых уст узнавал свежие новости.       Военные действительно закрыли город. Действительно из-за эпидемии краснухи. Мистер Рейнер, офицер полиции, подтвердил жене и сыну досужие слухи, хотя подписал договор о неразглашении. И с тех пор вся его семья словно повисла над пропастью страха — они собирались уезжать, заранее зная, что ничего не выйдет.       Уже четыре дня каждый приход Дрейка к Отису превращался в молчаливые посиделки в гостиной, разбавленные лишь нервными переглядываниями и редкими огрызаниями Отиса с родителями, носящимися по дому в лихорадочных сборах. В этот раз изменилось лишь одно — Дрейк не выдержал и привел с собой Эдди, источник вечного оптимизма.       Это явно было не лучшее решение.       — Эй, да ладно тебе, дружище, — усмехнулся Эдди, развалившись в кресле. — Подумаешь, уезжаете. Я бы тоже был рад деру отсюда дать.       — Заткни пасть, Эдди! — тут же ощерился Отис. — Слепая ты крыса, не видишь что ли, что творится?! Военные оцепили город! Мы все здесь как в капкане застряли!       — Ой, да подумаешь, — преувеличенно спокойно пошёл плечом Эдди. — Пошумят и перестанут, я тебя уверяю. Мне вот пофиг на все слухи, поэтому и нервы целы, а не как у тебя.       Отис медленно повернулся. На секунду Дрейку показалось, что Эдди в лоб сейчас прилетит геймпад, но Рейнер всё же сдержался и только прошипел тоном, от которого в зале, кажется, стало холоднее градусов на десять:       — Нокки пытались свалить из города, Эдди. Ты лучше меня знаешь, какая Терри предприимчивая крыса. И лучше меня знаешь, что если его отец хотел бросить лесорубку, то дерьмо вокруг уже хлещет через край. Но даже у них не получилось уехать. На твоём месте я бы уже открыл глаза, перестал строить из себя придурка и задумался, какого чёрта вокруг происходит. Чтобы не повторилось то, что случилось с Гарри…       — Ну всё, хватит, — поднялся со своего места Дрейк. — Перестаньте спорить.       Отис, видно, и сам понял, что сболтнул лишнего и опустил взгляд в пол. Губы его поджались, чёрные кучеряшки завесили глаза. Музыка игры стихла — Отис поставил её на паузу. И в наступившей тишине выдох Эдди прозвучал особенно громко, особенно напряжённо. Дрейк невольно сжал кулаки.       Они все поклялись не вспоминать Гарри. То, что произошло по вине Эдди и Терри, едва не поставило крест на жизнях их всех, и ни один не хотел воскрешать в памяти ни тот день, ни его последствия.       — Прости, Эдди, — наконец сумел выдавить Отис. — Просто… Я на взводе. Моя мать уже четыре дня всем головы полощет тем, что нам нужно уехать, но… Я не хочу. Не хочу оставлять вас. Боюсь, что если я это сделаю, то…       Окончание фразы так и осталось неозвученным, но в шевелении пухлых губ Отиса Дрейк прочитал и без того понятное «никогда вас больше не увижу». При этом Рейнер, всегда уверенный и серьёзный, заметно ссутулился и вообще словно бы стал меньше.       Его волнения не были «глупыми» или «надуманными», это понимали все. И пусть о том случае на вечеринке в их компании знал только Дрейк, Эдди не нужно было особо много гадать. Они все замечали странности, видели, куда идёт дело и понимали, что ничего хорошего из этого выйти не может.       Но вместо того, чтобы поддаться тревоге, как Дрейк, Эдди усмехнулся и хохотнул:       — Да куда мы денемся, Тис! Ну посидим чутка на карантине. А потом всё закончится, вы вернетесь, а мы встретим тебя праздничным пивком и тыквенным пирогом, прям как ты любишь. Давай, не психуй.       — Эдди прав, Отис, — поддержал друга Дрейк, медленно опустившись рядом с Рейнером на диван. — Уезжайте. Отдохните немного. Всё будет в порядке.       — Папа прямо сейчас пытается выбить у военных возможность сдать кровь на анализ, — тихо произнёс Отис. — Если у него получится, уже через неделю мы будем у дяди.       — И хорошо, — улыбнулся Дрейк.       — Привезёшь нам сувенирчиков из Нью-Йорка. Я требую себе снежный шар со статуей Свободы! — заявил Эдди, растянув губы в широкой улыбке.       Отис медленно выдохнул и зажмурился. За стёклами очков тёмных кругов под глазами было почти не видно, но Дрейк лучше любого другого человека чувствовал, насколько эти дни для Отиса были изматывающими. Он похлопал друга по спине.       — Тебе нужно отдохнуть. Как насчёт лечь поспать? А мы с Эдди придём завтра ещё раз и принесем тебе чего.       — Да… Думаю, да, — выдохнул Отис, медленно подняв голову. — И всё же… Я до сих пор не могу понять, как мы могли быть такими слепыми?       — Человеческая природа, чувак, — усмехнулся Эдди. — Мы всегда хотим верить в лучшее, даже если вокруг такая непроглядная тьма, что её ложками черпать можно.       — Никогда не думал, что скажу это, но… Аллан, кажется, был прав, — покачал головой Дрейк. — А мы были дебилами. Вот и расплачиваемся сейчас.       — Не поминай при мне Келлера, — сморщился Эдди. — Этому параноику только дай шанс, он так мозги вытрахает и себе, и всем вокруг, что ты в нашествие НЛО поверишь.       — И всё же сейчас он оказался прав, — серьёзно ответил Отис, выключив игру. — А мы, как обычно, остались в дураках.       — Ещё посмотрим, кто в дураках окажется, — заявил Эдди и поднялся с кресла. — Вот увидишь, всё закончится недели через две. А этот идиот ещё год будет ходить и пыжиться, прям как дите мелкое.       — Ну всё, всё, Эдди, хватит, мы поняли, что ты не любишь Аллана, — оборвал этот зашедший не в то русло диалог Дрейк. — Идём давай. Отис, если что, звони. Или сразу ко мне иди, я не против.       — Конечно. Спасибо, что вы со мной, парни.       — Не за что! Всегда, и в горе, и в радости, — махнул рукой Эдди, направившись к выходу.       Дрейк пошёл за ним. Но перед тем, как покинуть дом Рейнеров, замер в дверях и обернулся.       От открывшегося вида по спине его пробежали мурашки. Гостиная соседей, всегда такая опрятная и уютная, сейчас напоминала эпицентр урагана. Полки тумбы под телевизором и шкафов вокруг были разворочены и пересобраны — статуэтки, книги и диски стояли в беспорядке, а несколько семейных копилок пропали со своих мест. Украшения исчезли. Обеденный стол в дальней части гостиной был заставлен пакетами и коробками. А посреди всего этого сидел Отис — тощая тень в полосатом свитере и домашних спортивных штанах. Очки съехали на нос, глаза смотрели в никуда, а дрожащие пальцы продолжали сжимать уже бесполезный геймпад.       Этот образ так и замер перед глазами. И не исчез даже когда Дрейк вышел на улицу, в серый ноябрьский день, пахнущий дождём и скорыми холодами. Наверное, потому, что вся улица была так же темна, как дом Рейнеров.       К тому же, Эдди зябко поежился.       — Да уж… И кто бы мог подумать, что из-за какой-то краснухи начнётся такое? — пробормотал Тёрнер, почесав растрёпанные светлые волосы.       — Все на взводе теперь, — выдохнул Дрейк, закутавшись в спортивную куртку. — Иди домой осторожнее, хорошо?       — Как скажешь, Дрейк. Но ты же знаешь, я не по зубам своим соседям.       Хотелось бы верить… Но сейчас, когда самые страшные предположения сбывались, Дрейк не верил уже ничему и никому. Поэтому только хмуро повторил:       — Будь осторожнее.       — Ладно, ладно, чувак, Боже, хоть ты не нагнетай, — отмахнулся Эдди. — Давай, пока.       И, видно не желая продолжать ставший слишком тяжёлым разговор, Тёрнер направился прочь. Дрейк проводил его взглядом до поворота. Хотел бы и до самого дома, но сил идти ещё и туда не было. В бедном районе Хайден Лоуленда открывался слишком хороший вид на мобильные пункты военных, якобы отрабатывающих программу, но на деле — наблюдающих за жителями.       Дрейк передернул плечами. Одна мысль о военных вызывала в нём тревогу. Он почти чувствовал, как мышцы его рук и ног напрягаются, а тело готовится к бою. Инстинкты футболиста звали его встретить угрозу, но разум понимал, что отпор ей дать не получится.       Поэтому Дрейк только направился домой.       Родная гостиная встретила его омерзительным застоявшийся запахом перегара и едва ощутимым ароматом еды. Диван был завален пустыми пивными банками и упаковками из-под чипсов и начос настолько, что на него даже смотреть было мерзко, а на полу темнели подсохшие пятна алкоголя. На кухне, огороженой от гостиной только барной стойкой, Дрейк увидел мать. Она сидела за столом, окутанная сигаретным дымом, и держала в руках бокал с вином. Светлые волосы были стянуты в пучок на макушке, а на лице всё ещё яркими красками лежал макияж. Наверное, она только пришла с работы. Тем обиднее было, что вместо того, чтобы задаться вопросом, где сын, она сразу же села за вино.       На мгновение Дрейку захотелось развернуться и отправиться к Эдди, но он себя пересилил и шагнул к матери. Та даже не подняла голову, когда он замер у стола, глядя на неё с немым укором.       — Мам, — позвал он ее.       Ханна Ирвинг только постучала сигаретой о край пепельницы.       — Слышала последние новости? — попробовал разговорить её Дрейк.       Он всегда пытался. Пытался вспомнить утраченное детство, когда мама встречала его с игр с друзьями улыбкой и живейшим интересом.       Но сейчас она одарила его лишь пустым взглядом.       — Что за новости? — без особого интереса спросила она.       — Город, кажется, на карантине. Не официальном, но всё же. Рейнеры хотят уезжать, — приободрился Дрейк.       — Очень интересно, — кивнула мама и отпила немного вина.       Для Дрейка эта абсолютная холодность её голоса стала ударом поддых. Юноша нахмурился, сжал кулаки. Надо было держать себя в руках… Но как же тяжело было видеть мать… Такой.       Когда он вообще в последний раз получал от неё хоть каплю интереса? Когда в последний раз она обнимала его? Давно, очень давно… Но Дрейк сдержал эмоции и только спросил:       — Мам… Может, мы последуем за ними?       Отису не пришлось бы волноваться, если бы они уехали все вместе. Взяли бы Эдди, сели бы в две машины и покинули этот город и окутывающее его напряжение. Может, поехали к сёстрам Дрейка… Они были бы рады увидеть интерес от родителей.       Но мать только откинулась на спинку стула и решительно сказала:       — Не говори глупостей, Дрейк. Хватит слушать сплетников.       — Но мам…       — Отстань от меня, Дрейк. На работе был тяжёлый день, я хочу отдохнуть, а не спорить с тобой, — огрызнулась женщина, стукнув бокалом по столу.       Дрейк смущённо отступил. Мама умела задевать его за живое, причинять боль лишь парой слов. Пора бы было стать взрослым, достойным статуса футболиста и образа добродушного силача, но… В такие моменты Дрейк чувствовал себя разве что мальчиком, не знающим, что сказать и уж тем более — что сделать.       Словно бы этого было мало, за спиной хлопнула дверь. Дрейк обернулся. На пороге замер отец — одетый в грязную футболку и штаны, шатающийся, очевидно пьяный. И, судя по злому выражению его лица, сегодня в этом доме снова произойдёт скандал.       Дрейк не собирался становиться его участником. В последний раз посмотрев на мать, он юркнул на лестницу, пока отец его не заметил, и рванул в свою комнату.       Стыдно, неловко, но… Это был его единственный способ избежать новых проблем.       Дрейк боялся даже представить, что с ним будет, если Отис действительно уедет. Не из-за этой краснухи, но из-за того, что ему станет некуда идти в случае чего.       Но даже так Дрейк желал другу удачи. Главное, чтобы у него всё было хорошо, а он… Он справится. Даже без Отиса.       У него будут Эдди и Андреа. И вместе они как-нибудь пройдут через эти тяжёлые дни к светлому будущему.       Ведь действительно, не может же всё быть настолько плохо, как в «Противостоянии» или «Мобильнике», право слово.       Ведь так?