В пределах санитарного кордона

      Терри вырвал лист из блокнота, скомкал его и бросил себе за спину.       Дурацкий текст. Ничего хорошего не вышло, хотя Терри старался. Этот лист отправится к ещё сотне других неудачных способов извиниться за всё, что он сделал. Он всегда спотыкался на одном и том же извинения… Ведь как искренни сказать «прости» человеку за то, что разрушил его жизнь до основания?       Выдохнув, Терри откинулся на спинку стула. Взгляд остановился на небольшой иконке, стоящей в самом центре рабочего стола. Печальный лик Иисуса взирал на него из-за стекла. В его взгляде не было гнева или осуждения, только бесконечное сочувствие. Он словно бы говорил: «попробуй ещё. Это необходимо сделать. Ты должен».       Терри шумно выдохнул и отвернулся от Иисуса, пристыженный тяжестью печального взгляда.       Никто не обязывал парня держать икону так близко к тому месту, где он проводил большую часть дня. В католицизме икона — скорее украшение, присущее церквям. Но… Терри нужен был лик Иисуса. Его спокойствие и душевность успокаивали неспокойного юношу. Иисус вдохновлял Терри. Наставлял его. Рядом с ним он чувствовал себя… Возвышенно. Вспоминались праздничные причащения. Сладкий, дурманящий запах ладана, полумрак темного храма, огоньки свечей, выхватывающие из тени витражи с ликами святых, напевный голос священника, теплый, соленый от слез хлеб, тающий на языке, и долгая молитва на коленях, благодарность Христу за принесенную им жертву.       Это всё мамино воспитание. Всё она, только она. Но и Терри тоже. У него был выбор — веровать или не веровать в слова матери, в её наставления, в то, что говорил священник в церкви, в которую они ходили по воскресенья. И Терри уверовал.       Сейчас, в этой непростой ситуации, Иисус был особенно нужен им всем. Но Терри Нокку в особенности. Он помогал ему думать. Сидя у иконы, Терри как будто бы становился умнее, слышал великого мессию, сына Бога, и сам становился мессией. Его мессией.       Из коридора донёсся хлопок. Терри услышал приглушённый дверью голос матери. Она возмущалась — громко и яростно, наверняка размахивая руками и притоптывая. Ей вторил хриплый голос отца. Они спорили, причем на очень повышенных тонах. Редкое явление в их доме, где набожная мать считала недопустимым не то что выносить сор из избы — убирать его дальше двери комнаты, в которой ссорятся.       — …твои действия вредят нам всем! — закричала мать.       — …только так освободиться! — гаркнул отец, перекрывая тонкий голос матери.       Терри закатил глаза. Эти двое… Опять они спорили о том, о чем спорить не имело смысла.       Отец сопротивлялся, мать была за то, чтобы примириться и переждать. И ни один из них не видел правды, которая открывалась Терри. Они были слепы, как новорождённые котята, и в своей слепоте глупы.       И только Терри Иисус раскрыл правду о том, что происходило в их маленьком городке и какая роль уготована им, Ноккам.       Апокалипсис. Великая очистка Земли от грешников руками одного из Всадников — Чумы. Все недостойные умрут, а чистые душой выживут, чтобы создать новый мир, прекрасный, свободный от человеческой скверны. Ронда Нокк должна была стать новой Девой Марией — нежной, прекрасной, матерью нового народа. Винсент поведёт их, когда всё закончится. А Терри… Иисус обещал сохранить его жизнь и восславить его как пророка, когда ангелы с ним во главе спустятся с небес, чтобы озарить людей своей святостью. Но только если он искупит вину перед теми, кого оскорбил.       На самом деле, таких было много. Но одному из них Терри причинил больше всего боли. Иисус говорил, что этот человеке грешен, что заслужил свое наказание, ибо развратнику, соблазняющему и заманивающему в путы греха, не найти спасения… Но то, что причинил ему Терри, всё равно не меньший грех, который необходимо искупить извинениями.       Но Терри никак не мог придумать, как звучать искренне. Он ведь не сожалел. Не горевал, не грустил, не сочувствовал. Он считал, что всё сделал правильно, ведь после этого влечение наконец ушло…       Тот прыжок спас Терри от наваждения злостного суккуба. И пусть этот суккуб сжёг себя в огне своего греха, так ему и надо.       Спор родителей закончился громким хлопком двери. Мать с топотом направилась вниз, тихо вслипывая, а отец… Наверное, опять сел за компьютер. Как садился с самого утра и до поздней ночи всю прошедшую неделю — с тех пор, как его митинг закончился позорным разгоном всех по домам. Терри гордился им. Он точно исполнял указ Иисуса и следовал своей судьбе. Мать пока противилась, но это просто страх. Однажды она поймёт, как правильно.       А Терри станет душой того, что они создадут.       В следующий раз он пойдёт с отцом. А пока ему оставалось только сидеть в своей комнате, прислушиваться к их спорам и следовать указаниям Иисуса, чтобы подготовиться к тому, что будет дальше. А дальше будет больше. Отец приведёт сюда людей. И все эти люди будут полны отчаяния. Тогда Терри выйдет к ним и укажет путь к Богу, чтобы они тоже знали — грядёт расплата за грехи, и всем им надо исповедоваться, искупить свои прегрешения, чтобы создать земной Рай. Они поверят. Терри знал, что поверят.       Но сперва ему нужна в этом поддержка. Кто-то милый, кто поможет подобраться к этим людям. Женщина. Потому что хмурому подростку с дурной репутацией не стать мессией, пока Дева Мария не обелить его в глазах паствы.       Его мать.       Встав из-за стола, Терри прошёл через комнату. Идеальный порядок — вот как можно описать его келью. Много пространства, много вещей, но все они в идеальном порядке. Кровать застелена, пол вычищен от пыли и крошек, на полках с книгами ни пылинки, личный компьютер сияет чистотой, все провода аккуратно свёрнуты и сложены… Терри гордился этой комнатой. Болезненная чистота, но до чего же она была прекрасна. Так и подобало выглядеть комнате избранного Иисусом, его земного проводника. Комната матери была так же прекрасна. Это было её воспитание.       Терри уже знал, как подойдёт к матери. О, она боялась его, он знал, но так же знал, что она любит его. И умел пользоваться этим. Мать всегда была зависима от него, а он всегда любил её. В этом была их сила. Его сила…       Ронда сидела в гостиной. Печальный взгляд её был направлен на дрожащие ладони. Впрочем, она вся дрожала.       — Господи, Винсент, сведешь ты нас всех… — бормотала она. — Вот придут к нам военные, что делать будем?       Наверняка то же самое она говорила и отцу. Терри покачал головой. Как будто отца когда-то могло это убедить. Не то чтобы он совсем не слушал мать… Просто обычно Винсент Нокк слушал себя, себя и… Себя. Трудно не поддаться соблазну гордыни, когда ты — самый успешный человек в городе.       Терри прошёл к матери и мягко положил ладони ей на плечи. Ронда дёрнулась, но не стала вырываться, а только медленно подняла голову и заглянула сыну в глаза.       — Терри… — пробормотала она. — Прости, солнышко. Ты всё слышал, да?       — Всё в порядке, мам, — улыбнулся Терри. — Ты же понимаешь, что так не может продолжаться вечно?       — Конечно я понимаю! — воскликнула Ронда, тут же опустив голову. — Но… Твой отец поступает совершенно неверно! Он злит военных в самое тяжёлое время! Нет бы подождать хоть немного!       — Мам… А чего ждать? — спокойно спросил Терри.       Мать замолчала, вся сжалась, словно воробей на ветке. Думала, что ответить, быстро понял Терри. Но ответа не находила. Его не было. Что они могли ждать в закрытом городе? Когда всё пройдёт? А оно пройдёт? Все в Хайден Лоулендс понимали — не пройдёт. Сейчас уже поздно было сохранять какие-либо иллюзии, как казалось Терри. Мир рассыпался. Бог уже наказывал грешников, и выбор надо было сделать как можно быстрее, пока Его волей все они не были отнесены к грешным душам. Болезнь стучалась в двери, а отец собирал их будущую паству. И только мать ещё не открыла глаза, надеясь на то, что всё закончится благополучно…       — Я не знаю, чего ждать, Терри, — наконец выдохнула она. — Но поступать так, как твой отец, тоже неправильно! К чему это может привести?!       — А может, так должно быть? — мягко направил Терри мать.       Ронда дернулась.       — Нет! Ничего этого не должно было быть! — воскликнула она. — Мы должны были выехать отсюда ещё в самом начале этой… Катастрофы! А теперь твой отец не может смириться с поражением и устраивает нам всем проблемы!       — Ох, мама…       Словно ласковый пастор, Терри обнял мать и прижал её голову к своей груди. Ронда обмякла, обхватив ладони сына, легший на её плечи, своими. Наверное, она думала, что сын поддержит её. Однако он склонился к её уху и зашептал совсем другие слова:       — Мама, это всё воля нового Господа. Он определил нам такую судьбу. Всё в его воле, — напевным голосом заговорил он, качая женщину то в одну, то в другую сторону.       Он умел говорить так, чтобы его хотелось слушать. Это не всегда удавалось с друзьями, но с мамой… О, мама была слаба и наивна. Она верила ему. Всё ещё. Даже несмотря на то, что он сделал и насколько напугал её, мама всё ещё продолжала любить его.       — Он избрал нас, мама. Он выбрал отца быть его волею, а тебя и меня помогать ему, — прошептал юноша, пытаясь донести до неё правду.       Мать дёрнулась. Слова обнимали её, окружали, окутывали сладкой патокой, но она всё ещё боролась, не желая признавать очевидного.       — Терри, не говори глупостей, — шикнула он, устало отмахнувшись от него. — Это богохульство.       — Подумай, мама. Подумай хорошенько. Мы здесь, в закрытом городе, в прекрасном доме. Мы есть глас этого униженного городка, — выдохнул Терри, отступив от матери. — Мы можем помочь и другим. Как делает отец. Или можем запереться в доме, нарушить волю Господа и бояться, пока болезнь не постучит в наши двери. Что ты выберешь?       Мать окончательно потеряла желание говорить. Бросив на сына злой взгляд, она поджала губы и отвернулась. И больше не сказала ни слова. Наверное, решила опять строить из себя оскорбленную невинность и молчать, пока гнев не утихнет, как делала всегда, когда злилась на Терри. Что ж, пусть так. Это её желание. Хотя Терри всегда ненавидел эту манеру матери вести спор.       Однажды ей придётся перестать закрывать глаза на очевидное. А пока Терри поднялся наверх, к комнате отца, и замер у двери, прислушиваясь. Судя по громкому клацанью, отец что-то писал на компьютере. Очень, очень недовольно. Наверняка опять вымещал гнев в какой-нибудь воодушевляющей речевке для паствы. Терри кивнул. Скоро он снова соберёт людей. Главное, чтобы военные не опередили его…       Терри не стал мешать отцу. Развернувшись, он зашёл в свою комнату и вновь сел за стол, к изорванной тетради и иконе. Пора было вернуться к искуплению греха. И на этот раз точно довести его до конца.       Ведь только так можно было остаться живым в городе, где приводилась в исполнение одна из божественных кар.