годами раннее
— Я даю вам точную гарантию, что он мёртв на 90%, – сообщила Марлин, тыча палочкой в грабителя. Тот находился явно не в том состоянии, чтобы дать хоть какой-то отпор, поэтому лежал аки мешок с картошкой, корчась от боли в ладони, которую Диего так любезно проткнул ножом пару минут назад. Дети встали в круг, с любопытством рассматривая сегодняшнюю «добычу»: многострадального грабителя, которому было не более сорока, но из-за лишнего веса и явного отсутствия привычки ухаживать за туалетом, он казался ещё шире и старше. Поодаль от группки маленьких супергероев сидели двое связанных в локтях и поперек груди мужчин, на вид хилых, но проворных. Они не обладали яркими гендерными отличиями, скорее напоминали теней из дома, переполненного призраками. — Вон тот похож на типичную некрасивую девчонку. – тонко подметил Диего, указывая ножом на одного из тощих нарушителей закона. Эллисон покосилась на брата, в её взгляде читался упрёк. Диего быстро уловил суть и присмирел, но Марлин была тут как тут и намеревалась продолжить забавное опознавание пленников. — Элли, ты такая зануда порой, без обид. Мальчикам тоже нужно развлечение. Кстати, я стащила у одного из воришек наручники. Интересно, а что будет, если приковать ноги папы к кровати, когда он уснет? — Вероятно, ты умрешь от обезвоживания в подвале, куда я посажу тебя, как только освобожусь от оков. Снисходительные улыбки номеров мигом слетели с их лиц, а Марлин, ничего не подозревающая, с интересом рассматривала железяки, пока чья-то высокая тонкая тень не накрыла её с головой. Девочка замерла, словно затаившаяся в траве белочка, а затем круто развернулась к человеку, чинно стоявшему сзади. — Ой, пап! Ну и шутки у тебя. – скривилась девочка, откидывая наручники в сторону, будто она не при делах. Её невинная улыбка не могла не трогать, но Реджинальд был непреклонен. Если бы взгляд мог убивать, Марлин бы упала к его ногам сразу после того, как они посмотрели друг другу в глаза. Впрочем, угрозы Реджи никогда не трогали Номера Восемь, потому что она знала, что отец просто очень хочет, чтобы его эксперимент удался. Марлс понимала, что мужчина не привязан к ним, а она не стремилась понравиться ему. К тому же, не побесить старшего Харгривза – значит прожить день зря. Реджи не был бы Реджи, если бы не прибегнул к наказанию сразу после оплошности. Всю следующую неделю Марлин пришлось провести в зеркалах, но и здесь она отличилась: играть в прятки таким образом было ещё интереснее.***
— Оставь попытки сделать их ещё более человечными, чем они есть, Грейс. – сухо отрезал Монокль, бесстрастно наблюдая за женой, пока та делала прическу номеру Восемь. Женщина ласково провела ладонью вдоль завитых от влаги локонов цвета зрелой пшеницы. Она не обращала внимание на попытки миллиардера «образумить» её, потому что, даже будучи роботом, была уверена, что материнское тепло и забота никогда не помешают в воспитании. Реджинальд устало приложил руку ко лбу, а после этого покинул комнату, оставив Грейс наедине с непоседливой светловолосой дочерью. — Итак, малышка, ты – последняя, у кого ещё нет имени. Как же тебя назвать? – Задалась вопросом женщина, заглядывая в зеркало. Оттуда на неё смотрели две чудесные нимфы, напоминавшие семью из нуарной кинокартины, где замешаны деньги, дозы запрещенных препаратов и бурбон. Главные героини драмы – Грейс – на вид двадцатипятилетняя хозяйка уютного дома и ее четырехлетняя безымянная дочь с ангельской внешностью. — Мэрилин. В честь Мэрилин Монро. Вы с ней удивительно похожи, дорогая. – мягко промурчала Мама-робот. Она широко улыбнулась, но тут же как будто погрустнела, привлекая внимание Восьмой. – Нет, Реджинальд не одобрит сентиментального символизма. Я назову тебя Марлин. По слухам, число восемь идеально сочетается с этим именем. Что думаешь? Новоиспеченная Марлин довольно закивала в ответ, выражая согласие на ломаном французском.***
— Боже ты мой, Марлс, отец тебя прибьёт. – не то с ужасом, не то с восхищением прошептал Лютер, выпуская из рук часы, которые примерял к очередной пресс-конференции. Из зеркала на него смотрела, довольная собой, Марлин. Не то что Первый не привык к таким выходкам, но его больше поразило разнообразие оттенков краски для волос, нанесённых на светлые волосы сестры. — О, непременно посмотрю на это. В моей тумбочке заготовлен попкорн. Марлин вынырнула из зеркала и прошлась по комнате Лютера, демонстрируя ему свой новенький шикарный брючный костюм с манжетами. Парень едва ли успевал переключать внимание сначала на часы, а затем на сестру. Ну что сказать. В юбке она и правда выглядела менее... эффектно. Закончив импровизированное дефиле от двери до кровати, Марлин плюхнулась на пуфик под подоконником, и, сщурившись, принялась следить за блондином. — Ты ведь хочешь о чем-то спросить. – констатировала девушка после непродолжительной паузы. Номер Один действительно никак не мог решиться задать вопрос, но его дерганные движения из стороны в сторону абсолютно точно выдавали скрытые мотивы. Уж кто-кто, а Марлин разбирается в повадках своих ближних. — Да, вообще-то...да. – цокнул Лютер, отбивая подошвами ритм. Он закрепил укладку лаком и, поджав губы, опустился на кровать, расставив ноги на ширине плеч и оперевшись на них локтями. — Валяй. — Ага. Ты правда собираешься пойти вот так на собрание? Оно очень важное, не забывай. Президент не поймёт. – саркастичные нотки в голосе Лютера, конечно, со временем утратили свой шарм, но в юности ему было позволено чуть больше, чем остальным. Общение с Марлин, безусловно, на людей влияет, да ещё как. Марлин обречённо усмехнулась, сцепив руки в замок. — Да никто не поймёт. Даже я. Некий жест революционерки. Видишь ли, – Марлс распустила волосы, укладывая их в первоначальное состояние. Снаружи они казались абсолютно нетронутыми. — Цвет во внутренней части, а так – все чисто. К тому же, мы не в тринадцатом веке живём, дорогой, парики существуют. — Отец предпочитает естественную красоту. – возразил Лютер. — А я – не наш отец. – Марлин поднялась, намереваясь закончить беседу. С самого начала казалось, что Лютер не будет вот так доброжелательно вести с ней дискуссию, касаемую её непокорности. Она направилась к двери. — Слушай, Один, ты напрасно теряешь время. Я с шести лет стараюсь доказать Реджи, что чего-то стою. – Девочка пожала плечами. – Ты не изменишь моей позиции, я буду продолжать творить то, что вздумаю. Мы наскучим ему – прямой путь к скитанию в рваной одежде. Когда-нибудь, обещаю, мы обязательно поговорим о том, что нам дал Великий и Ужасный Монокль, и я уверяю тебя, – Марлин угрожающе сузила глаза. – Ты не посмеешь не согласиться со мной, как вот сейчас. Дверь со скрипом прошелестела вдоль ковра, но стоило только порыву ветра усилить напор – захлопнулась.***
Пятый никогда не называл её Марлин. Чаще всего это было что-то типа «Марлс», «Дорогуша», «сестренка», а так же разные клички и тайные прозвища, понятные исключительно им двоим. От каждого такого обращения Реджинальд кривился, выражая крайнюю неприязнь к вассальным обычаям. Собственно, никто его не спрашивал. Марлин готовила для Пятого кофе, но сама ни разу не притрагивалась к нему. К ним обоим. Восемь и Пять не особо жаловали физический контакт, однако ментальную связь налаживали долго и трепетно. По ночам, если детям не нужно было на супер важное задание, девочка пробиралась сквозь зеркало в комнату к брату и они ночи напролет беседовали, играли в шахматы и обсуждали древнегреческих теоретиков. В один из таких вечеров, ничего не предвещавших, Марлин и Пятый как раз затеяли шахматный турнир, и сейчас игра была в самом разгаре. Они изредка отпускали замечания по поводу опрометчивых, или же, наоборот, очень продуманных ходов. Кружка кофе и апельсиновый сок покоились на тумбочке нетронутыми: голод повышает стимул работы мозга, да и партия увлекла ребят настолько, что они даже не следили за временем – разве что за таймером и его секундной стрелкой. Внезапно Марлин осознала, что позволила Пятому съесть её коня в следующем ходу, и, не в силах скрыть стыд, забралась под плед, зажмурившись. — Ты покраснела, поэтому пледом прикрываешься? – искренне смеётся мальчик, самодовольно убирая белого коня с доски. — Нет, что ты, это озноб от очередной бессонной ночи.– торопливо оправдывается сестра, чей голос из-под покрывала звучит ещё более милым и виноватым. — А я уж подумал, что оказываю на тебя такое влияние. — Даже не смей предполагать. – голова Марлин показалась из пледа. Сердито поджатые губы и холодный взгляд не предвещали ничего хорошего. — Я люблю нарушать правила! — А я – законы. Загадка: один интересный мальчик был задушен подушкой в собственной постели. Вопрос: каким надо быть занудой, чтобы довести убийцу? — Я не занудный. — Занудный. — Нет. — Да. — .... — .... Услышав шорох в коридоре, Марлин прыснула, выпуская напряжение наружу. Она мигом оказалась в зеркале, даже Пятый позавидовал её стремительности. Вслушиваясь в шаги вне комнаты, мальчик выдохнул: кажется, это Пого привычным маршрутом обходит дом. — Ушли. Вылезай из зеркала, Восьмёрка. Я ещё не закончил партию, мы остановились на рокировке. – В ответ тишина, сопровождаемая нервным копошением где-то в углу. – Эй, Марлс? Все нормально? — Нет, черт возьми, Пятый, не нормально. Я застряла. Застряла в зеркале! Мальчик вскочил с кровати, подбегая к стене. На его удивление, его зеркало пустовало. Пятый расслаблено выдохнул, прикрывая глаза. Он пару раз постучал по стеклу, приглашая сестру войти. Что-то в её молчании показалось Харгривзу подозрительным. — Марлс? – осторожно спросил он. — Я не могу...не могу выбраться! Однако отчаиваться никогда не поздно. Хорошие новости: мне не придется торчать с тобой в одной комнате. Плохие: мой новый сожитель – наш отец.