Not so artistically done

— Я потерпел поражение. Годы моей жизни и множество ресурсов были потрачены напрасно. Жизнь с таким бесчестьем — невыносима. Я прошу, ради сохранения моих прошлых заслуг перед Доминацией чиссов, позволить мне совершить ч’акусен, — сказал Митт’рау’нуруодо и опустился на колени перед адмиралом Ар’алани. Он готовил эту речь последние три года. Ради неё он выживал на забытой разумными видами планете, на которую рухнул его звездный разрушитель. Ради неё и возможности в последний раз перед смертью увидеть Илая Вэнто. Правда, пока он не смел поднять на него глаз. Теперь, вернувшись в пространство чиссов, он вновь ощутил нестерпимый груз всех ошибок, которые не мог исправить, и видел лишь один выход — покончить с этим как можно скорее. Ар’алани тихо цокнула языком и поджала губы. — Ч’акусен это очень древняя традиция, — она заговорила медленно и спокойно. — Ты не обязан приносить такую жертву. — Я прошу о снисхождении, — невыносимая тяжесть, скопившаяся в мыслях за годы изгнания, вжимала его в пол. Он чувствовал, насколько жалким выглядел стоя в приёмном зале станции «Крустаи», обросший и грязный, и это лишь усиливало стремление приблизить конец. — Лишь кровь смоет мой позор. Лишь так я получу искупление. — А что такое ч’акусен? — шепотом спросил Илай Вэнто, среди прочих стоявший у адмирала Ар’алани за спиной. До сих пор ему приказывали молчать, но он не мог больше сдерживаться. Спустя столько лет он наконец-то увидел Трауна, и тот вёл себя странно. Слишком странно. — Тысячи лет назад чисские воины, потерпевшие поражение и утратившие честь, публично вспарывали себе животы, — пояснила стоявшая рядом с ним Совак’си’нарат. — Такого уже давно никто не делал, потому что это… довольно бессмысленно. — Стоп, он… хочет покончить с собой? — Илай воскликнул в полный голос и сорвался с места, в пару прыжков оказавшись перед бывшим командиром и схватив его за плечи. С его губ тут же полетели десятки слов на стандарте, большая часть которых являлась отборной руганью. Адмирал на это лишь издала неодобрительный вздох. Митт’рау’нуруодо, ощутив прикосновения человека, лишь вжался в пол сильнее, упорно сопротивляясь всем попыткам заставить себя на него взглянуть. Он чувствовал, что не заслуживал даже этого последнего взгляда после всего того, через что юному Вэнто пришлось из-за него пройти. И все зря. — Нет, серьезно, вы что, просто так дадите ему это сделать? — продолжал негодовать Илай, тщетно пытаясь заглянуть бывшему командиру в лицо. — После того, как мы искали его три года? А я? Мое мнение ты вообще спросил? Я ждал тебя так долго, а ты! — речь Вэнто снова превратилась в поток межгалактических ругательств. — Он имеет на это право, — сказала Ар’алани все так же спокойно и задумчиво, затем сняла с пояса небольшой ритуальный кинжал и бросила на пол перед Митт’рау’нуруодо. — Здесь присутствует достаточно командиров экспансионного флота. Можешь приступать. Илай недоуменно взглянул на адмирала. Та коротким взглядом в сторону приказала ему отойти от Трауна, столь сильно желавшего свести счёты с жизнью здесь и сейчас. — Красистор Эли’вэнто, не вынуждайте меня применять дисциплинарные взыскания и физическое принуждение. — Пожалуйста, не делай этого, Траун, я ведь тебя так… — Вэнто! — настойчиво повторила адмирал, сверкнув глазами. Сделав над собой усилие, человек наконец-то отошел от Митт’рау’нуруодо, продолжавшего молча смотреть в пол. Когда в зале наступила относительная тишина, Митт’рау’нуруодо взял брошенный ему кинжал и наконец поднял голову, окинув присутствовавших беглым взглядом. Сейчас здесь действительно было достаточно важных лиц, чтобы засвидетельствовать его ч’акусен и передать весть о нём. Все спокойно ожидали, и лишь Вэнто вжал голову в плечи и отвернулся. Его, как представителя совсем иной культуры, трудно было осуждать. Церемониальный нож был изогнутой формы и очень острый. Митт’рау’нуруодо без труда вогнал его себе в живот одним ударом и даже чуть вскрикнул — словно он совсем не ожидал, что боль будет такой сильной. Все чиссы в зале продолжали молча выжидать. На лицах у них не было ужаса или удивления, скорее скучающее любопытство и безразличие. Прерывание ритуала принесло бы ему ещё большее бесчестие, поэтому некогда гордый и уверенный гранд-адмирал, хоть и почувствовав некоторые сомнения против сделанного выбора, начал двигать нож в сторону, стараясь не думать о том, какие органы сейчас разрезает лезвие, и как много крови выливается из свежей раны. Так делал он, пока в глазах его не помутнело от кровопотери, и он не рухнул лицом в растёкшуюся вокруг бордовую лужу. — Почему… почему все такие спокойные? — дрожащим шепотом спросил Вэнто, не срывавшийся с места лишь из-за крепкой хватки Совакс’ин’арат за запястье. — А почему мы должны беспокоиться? — ответила она, а затем, увидев полное отчаяние и непонимание на лице Вэнто, добавила. — Сейчас его отвезут в реанимацию. Он будет в порядке. — Что… то есть это не настоящее самоубийство? — Полагаю он верит, что настоящее. Но я ведь уже упоминала, что это бессмысленная традиция? *** Очнувшись, Митт’рау’нуруодо чувствовал себя словно заново родившимся. В голове было пусто и светло, а все чувства притуплены большим количеством опиатов в крови. Ритуал свершился. Тяжелый груз вины больше не давил его — он словно вытек с литрами крови. Сокрушительное поражение осталось в далеком прошлом, и теперь вся Доминация будет осведомлена о степени его раскаяния, и никто не посмеет оскорбить воина, добровольно совершившего ч’акусен. Он открыл глаза — прямо около его койки с максимально хмурым видом сидел Илай Вэнто, и теперь, глядя на него, бывший гранд-адмирал не чувствовал стыда, и смог наконец ему улыбнуться. — Илай. — Ну ты и мразь, — сказал Илай, медленно качая головой. — Ты мог бы сказать мне, что это все крайтова постановка, — огрызнулся он, но его взгляд слишком выдавал его настоящие чувства — беспокойство и радость. Затем он легонько надавил на его живот, и только так Митт’рау’нуруодо почувствовал боль на месте недавней раны. Всё-таки повреждения были серьёзными, и заживать теперь будут не один день. — Я не мог, — чисс поморщился и перехватил его руку, аккуратно сжав ее. — В тот момент я был уверен, что в самом деле умру. И если адмирал решила спасти мою жизнь — значит я прощен и могу жить дальше. — Да вы все крайтовы психи, — прошипел Илай с досадой, но противореча собственным словам нежно прислонил ладонь Трауна к своей щеке. — И я тоже псих, раз мне с вами так хорошо.