Not so artistically done

Служба Доминации важнее чести. Служба Доминации важнее свободы. Служба Доминации важнее жизни… Сидя в полумраке выделенных ему и кадету Вэнто апартаментов, Траун шептал утренние обеты. Простые формулы, с детства знакомые каждому чиссу. Слова, которые следовало произносить каждый день, едва открыв глаза, чтобы помнить, чему он должен посвятить каждый шаг своего пути. Он делал это со школьных лет, и со временем к обетам добавлялись новые и новые слова и смыслы. Они проникали под кожу, становились частью его самого, обрамляли каждую его мысль, и были чем-то столь же естественным, как дыхание. Но теперь все было иначе. Благо Доминации превыше семьи. Благо Доминации превыше личного. Благо Доминации есть общее благо… С его изгнания прошли уже месяцы. И хотя он убеждал себя в том, что пошёл на это добровольно, где-то внутри него с каждым днём нарастала тупая боль. Он следовал этим обетам каждую секунду своей жизни. Но, как оказалось, у власти в Доминации стояло слишком много тех, кто не чтил их. И по их воле Доминация отказалась от него. А значит, он не обязан был больше служить ей. Не обязан был каждое утро твердить ей обеты. Не обязан был посвящать ей каждый свой вздох. Но не мог прекратить. Мое тело принадлежит Доминации. Мой разум принадлежит Доминации. Мои чувства… Он с силой сжал ткань одеяла, на котором сидел. Его чувства всё ещё принадлежали Доминации, но эти чувства уже не были прежними. До изгнания при мыслях о родине его переполняли безграничная любовь, преданность и восхищение, пусть и отравленные нотками горечи. Но теперь с каждым днём их затуманивали злость, досада и обида. Его отвергли несправедливо. Просто за то, что он считал адресованные ему приказы противоречащими общему благу. …принадлежат Доминации. Он сцепил руки перед собой и уткнулся лбом в кулаки, тяжело дыша. Внутри бушевал протест. Кощунственное желание отбросить прочь никому уже не нужную верность. Но это было недопустимо. Его миссия только началась. Миссия во благо Доминации. Произнося обеты нельзя было запинаться и сомневаться. Они должны были слетать с губ как воздух. Он усвоил это, несколько раз получив подзатыльник в младшей школе за то что задавал к формулировкам слишком много вопросов. Здесь дать ему подзатыльник за его терзания было некому. Разве что… Он поднял голову и взглянул на верхнюю кровать, на которой, как он полагал, все ещё спал юный кадет Вэнто. Но его предположение оказалось неверным — человек уже проснулся и сидел, подогнув ноги, на краю спального места, и внимательно смотрел на него. Его поза была напряженной, словно он боялся издать лишний звук, а глаза широко раскрыты. — Э… доброе утро, — сказал Вэнто, когда их взгляды встретились. Кадет опустил плечи и закусил губу. — Добров’ут’ро, — ответил Траун с сильным акцентом, не успев быстро переключиться с чеуна. — Нет, не так. Доброе. Утро. Раздельно, — поправил его человек, подчеркивая раздел между словами жестами ладоней. Траун поджал губы и тяжело вздохнул, неохотно возвращаясь мыслями от предавшей его родины через тысячи световых лет к проблемам дня сегодняшнего. В том числе и к его все ещё не идеальному знанию общегалактического. — Добро утро, — повторил он. — Уже лучше, — сказал Вэнто и спустился со своей кровати. Оказавшись внизу, он снова замер, пристально глядя на соседа по комнате. Траун нахмурился. — Вы хотите сказать что-то, кадет Вэнто? — Я заметил, ты каждое утро что-то нашептываешь. Это какая-то молитва или мантра? — Это не ваше дело, — огрызнулся Траун. Любопытство вынужденного находиться с ним на одной территории чужака было совершенно логичным, и в иной ситуации он сам проявил бы такое же. Но сейчас он чувствовал себя одиноким островом чисской культуры посреди незнакомого космоса, и словно боялся, что раскрывшись ему он потеряет себя и смешается с чужеродной массой. — Ах, ну да. Только вам тут можно интересоваться чужими культурами, как я мог забыть, — Вэнто раздраженно тряхнул плечами и сделал несколько шагов в сторону освежителя. — Подождите, — остановил его Траун. — Я хотел вас кое о чем… пор… про… — Попросить, — закончил за него Вэнто. — Да. По-про-сить, — он снова унёсся мыслями далеко в прошлое, когда случайно подобранные им люди-контрабандисты научили его нескольким словам и предложениям на общегале. Тогда он ещё подумать не мог, что его праздное любопытство к чужой культуре даст ему знания, которые окажутся столь ценными спустя десятки лет. И конечно, сейчас он корил себя за то, что помнил усвоенное тогда очень плохо. За воспоминаниями пришел новый виток тоски по тем дням, когда он, пусть и постоянно спотыкаясь о недовольство аристократии, успешно служил Доминации и располагал всеми необходимыми ресурсами для того, чтобы делать это максимально эффективно. А сейчас у него не было ничего, кроме расположения Императора и юного ворчливого переводчика. — Я слушаю. О чем ты хочешь попросить? — Можешь сделать мне… м-м, — Траун нахмурился, осознав, что не знает нужного слова даже на сай-бисти. — Сделать тебе… м-м? — Вэнто наклонил голову набок и усмехнулся. — Ты о чём? — Мне нужно, чтобы кто-то стукнул меня по голове. Не сильно. Просто… само действие, — переформулировал он наконец свой запрос. — Стукнуть? Ты хочешь, чтобы я дал тебе подзатыльник? — Да, если я сам себя ударю, будет неправильно. — Позволь предположить, ты неправильно произнёс часть мантры и кармически обязан быть наказан, — Вэнто подошёл к нему совсем близко, примериваясь взглядом к его голове. То, с какой готовностью он согласился его ударить, не удивляло, но и не радовало. — Это не мантра! — снова огрызнулся Траун. — Я лишь делаю выводы на основе того, что видел. Ты повторяешь одно и то же каждое утро с сосредоточенным видом. Ты просишь наказания за то что, видимо, запнулся и усомнился в своей вере. — Это не имеет отношения к вере! Это… — он вдохнул сквозь зубы и медленно выдохнул, нервно всматриваясь в черты любопытного чужака. Тот стоял прямо перед ним на расстоянии вытянутой руки, расслабленный, но глаза его смотрели не моргая. — Это не ваше де… — резкий удар с размаху по голове перебил его. Это не было болезненно — скорее неожиданно, хотя он сам только что об этом попросил. И он не мог отрицать — Вэнто воспользовался возможностью безнаказанно стукнуть соседа по комнате в самый удачный момент его монолога. Вот только эффект был совсем не тот, на который он надеялся. Он думал, что привычное наказание за сомнения при данном обещании заставит его образумиться и повторить всё снова без запинки. Но сейчас его бил человек, а не чисс. И бил по его собственной просьбе. И из-за этого негативные эмоции и сомнения в произносимых им словах сделались лишь ярче. Что бы он ни подумал об этом завтра, он сегодняшний прямо сейчас считал все свои обещания бессмысленными. Он зажмурился и спрятал лицо в ладони, падая в бездну отвращения к себе. Он ни в коем случае не желал терять связь с отвергшей его родиной, но сегодня — пусть и на короткий миг, заставивший его споткнуться, — это произошло, и он не собирался этого прощать. — Не помогло, да? — спросил Вэнто, о существовании которого Траун успел позабыть, и снова выдернул его из мрачных раздумий. Чисс поднял на него глаза и почти с минуту просто молча смотрел на него, как будто видел впервые. Этот чужак был здесь и сейчас, и желал говорить с ним и узнавать его, даже несмотря на свою злость. В Доминации его не хотел знать больше никто. — Да-да, не моё дело, — повторил Вэнто и отвернулся. — Это не молитвы и не мантры. Это утренние обеты, — сказал Траун, перейдя на сай-бисти. — У чиссов есть традиция каждый день повторять их, чтобы не сбиться с пути и не забыть свою настоящую цель — службу Доминации. — Так вот, что значило то повторяющееся слово, — Вэнто снова обернулся на него. — Я думал, что это какой-то бог. Мне стоило догадаться, о чём речь, ведь ты говорил Императору, что готов сделать всё для безопасности своих людей. Ты так верен им, несмотря на то, что они тебя вышвырнули и никогда не примут обратно… это грустно. — Вы были очень близки к истине, кадет, — Траун натянуто улыбнулся, проглотив подступившую к горлу горечь. — Наблюдательность — важное качество для воина. — Может быть, — Вэнто пожал плечами. — Только я всё ещё надеюсь стать офицером снабжения, — добавил он и наконец скрылся в освежителе. Траун пригладил волосы в месте недавнего подзатыльника, чувствуя, как стена из предрассудков и неприязни к чужакам, которой он себя окружил, немного прогнулась под возникшим в нём интересом. Его переводчик, на первый взгляд немного ограниченный, показался с неожиданной грани, которую чиссу хотелось изучить получше. И, возможно, из этого ему стоило сделать новый обет.