Неправильная любовь

— Папирус! Твоя душа! — отойдя на несколько шагов назад, Санс не устоял на ногах и рухнул на пол, в ужасе схватившись за голову, — т-трещина… Н-но… Как?! — Брат? — Папирус не понимал, что происходит. Ещё не до конца оклемавшись от сна, он в недоумении смотрел на чуть ли не плачущего брата. Младший даже не мог вспомнить, что происходило, почему он упал в обморок. Было что-то… С Андайн. И теперь он здесь. Непробудно спал, а теперь, когда проснулся… Санс кинулся его обнимать, поливая слезами. Как будто произошло что-то ужасное, — что-то не так? — Твоя д-душа…, — дрожащим голосом проговорил Санс, указывая в грудную клетку младшего брата, — т-ты только взгляни…       С минуту Папирус не соображал, что надо делать. Затуманенное сознание не позволяло скелету до конца осознать происходящее, а уж тем более — распознать истинные эмоции брата. Тряхнув головой, он приподнял одну бровь и взял перед собой воображаемое для других, но видимое для него сердце, рядом с которым можно было отслеживать уровень атаки и защиты, а самое главное — уровень ОЗ. Младшему понадобилось не больше полминуты, чтобы внимательно исследовать все характеристики, и скоро он оторвал глаза от пустой, на чужой взгляд, руки. — Я не понимаю, Санс, — в недоумении Папирус снова уставился на брата, слегка наклонив голову набок. Эта эмоция была по-своему милой, особенно когда до младшего не сразу доходил смысл сказанного или сделанного. Но сейчас он совершенно не понимал, что происходит с братом, и, наверное, с ним самим, — о чем ты? Моя душа в порядке. Шкала ОЗ заполнена, в чем проблема?       Все ещё отходящий назад по сантиметру в минуту низкорослый скелет застыл на месте, глядя на брата, как на сумасшедшего. Но он ведь только что видел… Трещина, она… Точно была там, он был уверен! Глазницы округлились и зрачки в шоке почти пропали из них, став совсем блеклыми и неразличимыми в пустой черноте. Старший тихо охнул, разомкнув зубы, в гримасе чего-то между шоком и недопониманием. Отступив назад, он взглянул брату в глаза, хоть и с трудом можно было различить направление его взгляда, и пытался понять, почему Папирус не видит… Или это Санс уже постепенно сходит с ума и ловит галлюцинации? Казалось бы, с чего бы, но другого объяснения этому Санс не видел. Протянув перед собой дрожащую руку, скелет нацелил центр ладони на левую часть грудной клетки младшего и пару раз моргнув, его зрачки приняли нормальный размер. Развернув к себе ладонь, над которой из ниоткуда воспарила магическая проекция души, Санс чуть не упал в обморок, пошатнувшись на месте и снова взглянув на младшего. Рана была на месте. — Но… Н-но она треснута…! — уже не так уверенно, но твёрдо крикнул Санс, не понимая, что происходит, и кому из них двоих не стоит верить своему зрению, — разве ты н-не видишь…?       Но всем своим видом Папирус показывал, что на его взгляд, его собственная душа в полном порядке, наклонив голову набок, он ясно давал старшему понять, что тот, похоже, постепенно сходит с ума. А действительно… Может ли это быть обычной галлюцинацией…? В любом случае, у скелета не было объяснений этой паранормальщине. Медленно выдохнув воздух, он попытался максимально успокоить самого себя, чтобы избавиться от непонятных видений. Отведя взгляд, он по непонятным причинам почувствовал себя виноватым, так же медленно, как и отходил, низкорослый двинулся вперёд, и вскоре уже крепко обнимал брата, радуясь хотя бы тому, что его самочувствие в норме. Пусть даже злосчастная трещина была воображаемой, низкого скелета тревожило столь отчужденное поведение брата, и вскоре он отстранился, не успев заметить быстро сошедший со скул Папируса стойкий рыжий румянец. — Ты… Уверен, что ты в порядке…? — как будто он не убедился в этом пару минут назад, Санс вопросительно, с ноткой сочувствия взглянул на брата, костяные пальцы сами собой сжали теплую мягкую перчатку, — я могу принести воды или…       Звонок. Злосчастное неприятное дребезжание нарушило спокойную обстановку братской заботы. Звук доносился из кармана старшего, и теперь Санс держал в руке неистово вибрирующий мобильник, чуть ли не с ненавистью глядя на высветившееся на нем имя звонящей начальницы. Оторвавшись от Папируса, старший отошёл на несколько шагов ближе к центру комнаты и, пусть и нехотя, поднял трубку, уже заранее отодвинув телефон подальше, боясь снова быть оглушенным, мало ли что. Однако вместо с трепетом ожидаемых злостных криков Андайн, раздался спокойный, даже больше смертельно уставший голос девушки, но все же наполненный сердитым полутоном. — Санс. Где Папирус, — сквозь зубы процедила Андайн. Звук, исходящий от телефона, был довольно громким, и младший, находясь в паре метров от трубки, испуганно съежился от недоброжелательного тона, — почему его телефон недоступен, — это звучало даже не столь с вопросительной интонацией, сколько с требовательной. — С ним все в порядке. По крайней мере, сейчас, — Санс презрительно приподнял одну бровь и скорчил такое выражение лица, будто рыба сквозь экран могла прочувствовать все его недовольство, — что такого случилось, что заставило его бежать ко мне сломя голову, А ПОТОМ УПАСТЬ В ЧЕРТОВ ОБМОРОК?! — последние слова прогремели на всю комнату, ещё сильнее напугав младшего, Папирус с головой зарылся под одеяло, лишь оставив маленькую щелочку, вопреки полному заглушению звука, — Кто-нибудь объяснит мне, что!.. — Ядро, Санс, — спокойно, но далеко не весело произнесла девушка, и скелет тут же осадил себя, умолкнув, давая начальнице договорить, — твой придурок брат должен был наладить подачу льда из Сноудина, который служил, чтобы питание не перегревалось, и это надо было сделать срочно. Но по каким-то причинам! — Андайн сделала паузу, — он не выполнил этого, так ещё и соврал мне. Из-за Папируса, нам пришлось в срочном времени тащиться в Ядро, пока то окончательно не полетело. Из-за Папируса столько монстров было оторвано от работы. Из-за него я была вынуждена сорваться с места, а Альфис перенервничала до такой степени, что начала винить себя, а сейчас пьёт успокоительное, дрожа и закутавшись в одеяло. Из-за Папируса… — девушка помедлила, обдумывая все произошедшее, — если он рядом, ты обязан дать ему со мной поговорить.       Санс повернулся к брату и протянул телефон, нахмурившись, но Папирус, чуть высунувшись из-под одеяла, яростно замотал головой чуть ли не со слезами на глазах. После невыполненного поручения, бессмысленной лжи и всего, что произошло, он чувствовал себя утонувшим в самом вязком болоте из проблем, так ещё и что-то постороннее никак не давало скелету покоя, но он не мог понять, что… Однако, после пары минут безмолвного ожидания, он вздохнул, дрожащей рукой взял телефон и поднес его к «уху», ожидая приговора. — Папирус, ты уволен, и это не обсуждается, — вынесла Андайн, и тут же телефон, выпав из в отчаянии расслабленной руки скелета, летел на пол, но был вовремя подхвачен магическим силовым полем старшего брата. Тяжело, но почти бесшумно дыша, Папирус медленно перевёл взгляд на старшего, и его глаза в миг наполнились слезами. Приобняв себя одной рукой, тыльной стороной ладони высокорослый вытирал нескончаемые потоки и тихо всхлипывал, ожидая хоть какой-то поддержки со стороны брата. В ступоре Санс наблюдал за всем этим, пытаясь переварить произошедшее. Обморок, душа, Андайн… Было слишком сложно понять, что происходит. Этот день выдался для двух братьев слишком тяжёлым и неудачным. Внезапно в голову ударили воспоминания о ссоре с Гриллби, и Санс восстановил в памяти всю ту беспросветную чушь, которую успел в сердцах наговорить лучшему другу… Обвинить его в несуществующих чувствах и ненормальности, было слишком низко со стороны скелета, и на этот раз в мыслях это звучало далеко не как каламбур о росте. Сжав кулаки в карманах, Санс бесцельно смотрел в пол, пытаясь силой воли усмирить приближающиеся слезы, и даже в голову не приходило, что чувствует брат, и что надо сейчас делать. Оба были в замешательстве, и только когда Санс почувствовал, как в него прилетела перчатка младшего, с недовольством от бездействия низкорослого брошенная Папирусом, чтобы хоть как-то привлечь внимание брата, скелет поднял голову, и только сейчас до него дошёл смысл происходящего. — Папс…, — медленно подойдя к брату, Санс обвил того руками, насколько было возможно и крепко успокаивающе прижал к себе, — но это же не повод для слез, поверь… Ты найдёшь себе другую хорошую работу, стоит только постараться…, — старший знал, что все это бессмысленно. Работа в королевской страже была детской мечтой Папируса, и ничто не могло переубедить его изменить свое решение. Скелет знал, что слова здесь бессильны. — Мечта… Десять лет тренировок и подготовки, — впервые за долгое время тихо произнес Папирус, глядя куда-то вдаль, не в силах остановить слёзы, — желание всего детства, наконец его исполнение, и… Все закончилось крахом из-за одной чёртовой ошибки! — не совладав с собой, Папирус склонил голову и крепко прижал к себе брата, коснувшись лбом его макушки, — скажи, что это сон, Санс… Прошу, это не может быть правдой…       Но это был не сон. Ничто не могло убедить старшего скелета соврать, пусть даже это было бы во благо. Младший бы не поверил, он точно это знал.       Что-то изнутри продолжало тревожить его. Особенно при таком тёплом контакте со старшим братом.