Царев любовник

Стены в Александровской слободе крепки, толще дуба необъятного, шире моря синего. Говорят так бояре, да только слухи все это. Ведь вздохи и крики полюбовников в тот день разносились по всем палатам, по всем покоям. А происходило тогда следующее… Заглянув в глаза Басманову, молвил Иван: — Феденька, уж раз ты согласился, я бы хотел, чтобы ты сейчас и приступил к своей работе. Басманов вновь воззрился на царя, и робко, точно стеснялся, скинул с себя кафтан, который глухо упал на пол. Федора вздрогнул, отведши глаза от царя и заправив прядку чёрных волос за ухо. «Уж как красив он, мочи больше нет! И как здесь сдержать себя?» — обрывками проносилось в голове у Иоанна. Впрочем, сдерживать себя царь не был намерен. Исподняя рубаха также полетела на пол. Вскоре были скинуты с ног и сапоги алые Басмановские, и штаны. Но царь и после этого не остановился. Нежно целует все дрожащее, совсем нагое, ещё мальчишеское тело с головы до пят, страстно лобызает шею Феденьки, получая в ответ крики и вздохи. «Уж как царь-то любит его. Кажется, жить без него не может», — шептались бояре на пиру после. — Федора… Басманов. Хорош любовничек, — с усмешкой бормочет Грозный, перстами срамное место Басманова лаская. «Перед царем… в бабьей юбке пляшет, — слышалось то тут, то там. — Федора… — вздыхает Грозный, — спляшешь в летнике на пиру? — Спляшу, государь батюшка, — шепчет Басманов, — спляшу… Широки, крепки стены в Александровской слободе, да не так крепки, как говорят. Хотя, кому что надо, тот то и услышал. Лежали полюбовники на софе, умаялись. — Феденька, не хочешь поехать на охоту? — перебирая черные, как смоль, волосы Басманова, спросил Иван. Федор развернулся к царю, и, сверкнув глазами, с чувством ответил: — Хочу, государь батюшка, очень хочу! С этим намерением решили не временить и уже на следующий день они скакали на коне. На одном коне. Вдвоём. Ведь никто не посмеет кидать насмешливые взгляды на царя и его полюбовника, не то не сносить ему головы. Прижавшись чтобы не упасть, Федя ненароком, а может и специально положил свои руки на талию Ивана, обнимая его. Второй не сопротивлялся этим чертовски приятным прикосновением, и только жалел, что сейчас оба они в одежде. Растворившись в этом моменте, они не заметили, как отдалились от опричников. — Как же тут хорошо! Вот думаю уйти от престола, от суеты, поселиться где-нибудь в лесу, в маленьком домишке с тобой. Ты же хочешь этого? — спросил Грозный, наслаждаясь своей властью, ведь знает, что не может услышать не тот ответ, который хочет. Если бы он не сидел спиной к Басманову, то заметил бы, как лицо того залилось краской, а на душе стало невероятно спокойно. — Да! Да. — растягивая каждую гласную чуть ли не пропел Федя, произнося каждое последующее слово тише, — Конечно да. И прижав Иоанна ещё сильнее, он положил голову на плечо и его поглотила дрёма. Когда Федя проснулся, то понял, что лежит без верхней одежды и с мокрыми волосами. — Что, что произошло? — непонимающе осведомился юноша. — Дождь начался, а ты спал. Так крепко. Не хотел тебя будить, — гладя по голове влажной ладонью, ответил Грозный, и оставляя лёгкий поцелуй на щеке Басманова. — Где же мы сейчас? Как сюда попали? — Мы заблудились, и я нашёл эту избушку. Она пустовала. — Государь мой, вы не промокли? — заботливо поинтересовался Феденька, протягивая руки царю. — Промок, и ты промок, но что поделать? Вода, она есть сила, люди тут невластны — обнял бережно царь возлюбленного своего.