***
Баки толкнул дверь и, спотыкаясь, вошел внутрь. Он оглядел коридоры, пытаясь понять, куда ушел Питер. Баки смутился. Он был в таком ужасном замешательстве, что не мог... не мог даже думать, не говоря уже о том, чтобы понять, что происходит. Он сделал несколько шагов вперед, потом привалился к стене и снова схватился за голову. Они были почти на последнем круге, Баки неотрывно следил за Питером, когда он все дальше и дальше вырывался вперед, и задавался вопросом, как же Питер мог победить его; как он мог обладать не только более невероятной силой, но и быстрыми ногами и выносливостью, чем сам Баки. В этом не было никакого смысла. Откуда, черт возьми, взялся этот парень, как он мог быть сильнее и быстрее, чем человек с сывороткой супер-солдата, и... И вот тогда это случилось. Именно тогда все вспыхнуло перед его глазами, как молния, и картинки – воспоминания о Питере начали проноситься в его голове, как калейдоскоп; каждое воспоминание мелькало быстрее, чем предыдущее – образы Питера, улыбающегося и смеющегося, обменивающегося бесконечными шутками со Старком или с любым другим, кто хотел поговорить с ним; образы Питера на базе, обедающего с ними, разговаривающего с ними, тренирующегося с ними, одного из них. Образы Питера в красно-синем костюме, стреляющего паутиной из запястий – из веб-шутеров, которые он сам сконструировал – и качающегося в воздухе, сражающегося с врагами, называемого Человеком-Пауком. Баки споткнулся, чуть не упав на дорожку, но все-так сумел дойти до конца и сказал Питеру, сказал ему, что он помнит... что он помнит его, и... Но Питер отрицал это. Он сказал, что то, что он помнил, было неправдой, что это было не по-настоящему. Но... но Баки готов был поклясться, что эти воспоминания не были фальшивыми, что они были настоящими, что они случились, что они были правдой, так почему же... почему Питер... Это опять может быть Гидра. Каким-то образом, может быть, они сделали с ним что-то еще, о чем он не знал, что теперь помещало воспоминания в его разум вместо того, чтобы отнять их, заставляя его верить в прошлое, которое не было реальным, бросая его в другую бесконечную пропасть страха и вопросов, вращаясь круг за кругом, задаваясь вопросом, что было правдой, а что нет... Баки покачал головой, зажмурив глаза и борясь с охватившей его паникой. Он просто не мог... он не мог... — Баки? Хаос в голове Баки на мгновение успокоился, он поднял глаза и увидел Стива, идущего к нему. Беспокойство росло на его лице с каждым его шагом. — Баки, в чем дело? Что случилось? Ты в порядке, ты... — Не знаю, — честно ответил Баки. Не было никакого смысла лгать Стиву – только не после всего, через что они прошли – и уж тем более в этом не было никакого смысла, если он хотел узнать, что происходит. — Что значит «не знаешь»? — спросил Стив. — Что происходит? Где Питер? — Питер... Питер, он... Что-то не так, и он... — Он сказал, что что-то не так? Так вот почему он так быстро сбежал? Тони никогда не любил говорить о том, что произошло на Титане с Таносом, только о том, что Питер был там, а потом произошел щелчок, и после этого все было ужасно. Он знал, что Питер исчез, но не знал подробностей. Всегда казалось, что ни он, ни Старк никогда не хотели говорить об этом; но по тому, как Старк вел себя всякий раз, когда поднималась эта тема, было очевидно, что это плохо. Старк всегда относился к мальчику как к сыну. Стив вздохнул, устраиваясь на полу напротив Баки. — Бак, Питер, он... он особенный ребенок. В его жизни много чего происходит, с ним произошло много такого, о чем я до сих пор ничего не знаю. Но... но я не знаю, я просто... Я просто думаю, что в нем есть что-то особенное. Я думаю, что ему пришлось нелегко – намного сложнее, чем многим другим, и я думаю, что он заслуживает передышки, понимаешь? На мгновение воцарилась тишина, потом Баки спросил: — Если... если ему пришлось нелегко, то почему... почему он убегает каждый раз, когда кто-то пытается ему помочь? — По той же причине, что и ты, Бак, — вздохнул Стив. — Он думает... он думает, что за ним кто-то охотится. Что он не должен быть рядом с нами, потому что, если он с нами, то мы можем каким-то образом пострадать. Я знаю, в этом нет никакого смысла, но он в это верит. Голос Питера эхом отдавался в ушах Баки: «Они не настоящие!» Баки моргнул и посмотрел на друга, который все еще смотрел на него с беспокойством. — Стив... — он сглотнул. — Стив, как... как узнать, что воспоминание реально? Стив еще какое-то время смотрел на Баки, потом медленно сел, прислонившись к стене напротив. — У тебя опять проблемы с памятью, Бак? — тихо спросил Стив. — Я... Думаю, да, — так же тихо ответил Баки. Прошло так много времени с того Инцидента, с тех пор, как он задавался вопросом, какой путь был реальным и правильным. Проведя все это время в Ваканде, он стал намного лучше себя чувствовать – инструменты, которые они дали ему, чтобы вернуть его прошлое, работали очень хорошо и вернули ему жизнь, которую, как он думал, Гидра украла навсегда. Но вот он снова оказался перед внезапным потоком воспоминаний, в которых даже не был уверен. Он услышал, как Стив вздохнул. — Ну что ж, тогда тебе просто нужно вспомнить, чему учили тебя в Ваканде: «истину трудно найти, но когда она найдена, она превосходит все сокровища и золото, которые может предложить мир», — Стив помолчал немного, потом спросил: — А что они говорили о том, как определить, что это за истина? Баки глубоко вздохнул, пытаясь подавить волну страха и паники, которая продолжала пребывать в нем. — Они говорили... они говорили, что воспоминания – настоящие воспоминания – бьются внутри нас, как второе сердце. Что... что они могут согреть нас изнутри, но также и разорвать на части. И эти... и эти слезы... — Слезы, пустые слезы, я не знаю, что они значат. Слезы из глубины какого-то божественного отчаяния поднимаются в сердце и собираются на глазах; глядя на счастливые осенние поля и думая о днях, которых больше нет, — закончил Стив. Некоторое время они молчали, потом Стив продолжил: — Воспоминания оставляют на нас впечатление; они могут принести нам счастье или горе, независимо от того, сколько времени прошло с тех пор, как они произошли, — он посмотрел Баки прямо в глаза. — Неужели то, что ты помнишь, делает это с тобой, Баки? Помнишь ли ты чувства, которые ты испытывал, когда то, что ты помнишь, произошло, или это похоже на просмотр телевизора? Чувствуешь ли ты, что ты действительно был там, можешь ли ты видеть все своими собственными глазами? Или ты стоишь в стороне, как зритель, наблюдающий за пьесой? Осознавая, что происходит, но никогда ничего не делая? Баки уставился на Стива, ничего не говоря, пока слова друга доходили до него. С Питером... со всем, что он теперь вспомнил, он чувствовал... он чувствовал... Он почувствовал удивление. Удивительно, как этот парень в сине-красном костюме смог остановить его удар на середине замаха и фактически без усилий оттолкнуть его в сторону. Он испытал шок. Шок, когда настоящая личность Человека-Паука была раскрыта, и он узнал, что человек, с которым он думал, что когда-то сражался, был пятнадцатилетним мальчишкой. Он чувствовал себя счастливым. Счастливым и довольным, когда Питер начал приходить на базу все чаще и чаще, когда он начал тренироваться с ними, когда он говорил сто слов в минуту, даже не позволяя великому Тони Старку вставить слово. Он помнил, как ходил с ним на задания, как поначалу опасался идти в зону боевых действий с ребенком; но потом он вспомнил, как воевал вместе с бесчисленным множеством подростков во время войны и как воочию был свидетелем храбрости и отваги, которыми они могли обладать, в то время как мужчины вдвое старше их не обладали этим. По мере того, как Баки продолжал погружаться в свои воспоминания, неуверенность и смятение, бушевавшие в нем, прекратились и сменились спокойной тишиной. Нет. Что бы там ни говорил Питер, он ошибался. Он не был просто каким-то мальчишкой с улицы, он не был тем, кто был бездомным в течение двух лет. Он был Питером Паркером – подростком-вундеркиндом, посрамившим Тони Старка, который умел лазить по стенам и взлетать на тысячу футов в воздух. Он обладал силой и выносливостью, о которых они еще не знали, и он спасал его и Мстителей большее количество раз, чем они когда-либо хотели признать. Он вспомнил. И никто – даже Питер – не мог этого у него отнять. Баки внезапно вскочил на ноги, и Стив быстро последовал за ним. — Ты в порядке? — осторожно спросил Стив. — Ты... ты знаешь, где ты сейчас? — Да, — уверенно отозвался Баки. — Я знаю. И мне нужно идти. Стив нахмурился, когда Баки начал уходить от него прочь. — Подожди, Баки. Куда ты собрался? Что-то не так? Что там произошло между тобой и Питером? Неужели он... Внезапно в голове Баки промелькнула сомнительная мысль, и он обернулся, глядя на Стива растерянными глазами. — Почему ты мне не сказал? — спросил он. Настала очередь Стива выглядеть растерянным, его брови сошлись вместе, когда он покачал головой. — Бак, о чем ты говоришь? Что я тебе не сказал? — О Питере! Почему ты не сказал мне, кто он? Как... как я вообще его забыл? — Питер, что... Баки, о чем ты говоришь? Ты говоришь о гонке? Клянусь, я не знал, что он сможет обогнать тебя. Я имею в виду, мы оба знали, что он сильный, и он победил тебя в твоей нелепой борьбе на руках, но я не думал, что он действительно сможет бежать быстрее, чем ты... — Нет, — перебил его Баки. — Нет, это не... это не то, о чем я говорю. Я хочу знать, почему ты не сказал мне, что я его забыл! И где... — Баки нахмурил брови, в его голове внезапно начали формироваться вопросы, о которых он раньше не думал. — И где он вообще был? Последний... последний раз, когда я его видел, был... Вероятно, это было два года назад, через несколько месяцев после Таноса, но это... это не имеет никакого смысла. Где он был с тех пор? Он... он поссорился со Старком или... — Баки, — замешательство Стива теперь сменилось удивлением и беспокойством, как будто Баки вдруг заговорил на чужом языке, который он не мог понять. — Баки, я не... о чем ты говоришь? Вы познакомились с Питером всего несколько дней назад, а я – незадолго до этого. А Тони познакомился с ним всего за день до инцидента с тем Зеленым Гоблином, так что я не... я не понимаю, о чем ты говоришь, или... или... В голове у Баки начало щелкать осознание, и хотя Стив не понимал, что происходит, Баки медленно начал осознавать. — Ты не помнишь, — сказал он, подтверждая вслух то, что уже знал. Стив раздраженно покачал головой. — Не помню что? Баки не ответил и вместо этого повернулся, направляясь по коридору к ближайшему лифту. — Баки, не помню что?! — крикнул Стив в спину друга. Но Баки не слушал. Потому что он должен найти Питера – и должен найти его прямо сейчас.***
Питер растерялся. Он сидел на своей кровати, все лампы были выключены, только слабый свет просачивался сквозь занавески. Он подтянул колени к груди и крепко обхватил их руками, уставившись в темноту. Это было невозможно. Это было неправильно. Это был самый ужасный сон, который когда-либо снился ему, но... но... Но каким-то образом это все еще было реально. Конечно, это была его вина. Это была целиком его вина. В течение двух лет ему удавалось хранить свою тайну, избегать встречи с Мстителями и, что еще хуже, разговоров с ними. Но, конечно, теперь, после стольких лет, он должен был все испортить. Ему пришлось так сильно облажаться, а Сефтис ведь посоветовал ему не делать того, что он сделал. Он заставил кого-то вспомнить. За исключением того, что он не мог этого сделать. Потому что это было невозможно. Потому что он сидел на улице два года, ожидая, что кто-то придет за ним, ожидая, что кто-то вспомнит его, ожидая, что сила любви вернет их воспоминания и все такое дерьмо, но этого не произошло. Этого не случилось, и он смирился. Он, черт возьми, смирился с этим, и теперь... и теперь, когда он смирился с тем, что остался один в этом мире, когда он смирился с тем, что его жизнь никогда не вернется на круги своя, как вдруг Баки начал изрыгать и произносить такую чушь, и... Внезапно раздался стук в дверь. Питер подпрыгнул, но остался на месте. Мгновение спустя раздался голос: — Питер! Конечно, это был Баки. Конечно, это был он. Конечно, он последует за ним и не оставит его в покое. Конечно, у него будут вопросы и он захочет получить ответы и... — Питер, впусти меня! Я знаю, что ты там, так что просто открой дверь! Ему не следовало оставаться здесь. Он никогда не должен был позволять себе чувствовать себя комфортно и терять бдительность. Он никогда не должен был забывать об угрозе. — Ты не можешь оставаться там вечно. Я знаю – я все помню. Я не знаю, как, черт возьми, я вообще забыл, или что, черт возьми, случилось, но ты должен впустить меня, чтобы мы могли поговорить. Какого черта ты вообще сбежал? А?! Питер по-прежнему не отвечал, и Баки зарычал, начиная злиться. — Послушай, — начал он, понизив голос почти до шепота. — Я знаю, что ты меня слышишь, Питер. Ты слышишь лучше всех, кого я знаю, а это говорит о многом. Так что просто впусти меня. Когда воцарилась тишина и ответа не последовало, Баки наконец-то надоело. — Хорошо, — громко сказал он. — Прекрасно. Если ты не хочешь говорить со мной, тогда я поговорю со Старком. Я знаю, что Стив тебя не помнит, но, может быть, Старк помнит, или один из его компьютеров, или... или что-нибудь еще. Я не знаю. Но я чертовски уверен, что узнаю. Баки хотел было уходить, но в этот момент вдруг услышал быстрые и отчаянные шаги, за которыми последовал звук открывающейся двери. Он обернулся и увидел Питера, стоящего в дверном проеме, его глаза были широко раскрыты в маниакальном взгляде, когда он смотрел на него, а его челюсти были плотно сжаты. В следующее мгновение он схватил Баки за руку и втащил его в комнату, захлопнув за собой дверь. Мужчина ввалился внутрь, и Питер запер дверь. Он повернулся к старику и тут же покачал головой. — Не надо, — сказал он. — Не говори никому. Пожалуйста, ты не можешь... ты не можешь никому рассказать, а если ты это сделаешь, то... — Тогда скажи мне, что происходит! — крикнул Баки. — Где, черт возьми, ты был последние два года? Почему Стив думает, что встретил тебя всего неделю назад? Почему... — Потому что... потому что... — слова застряли у Питера в горле, и как бы Баки ни настаивал, он не мог их произнести. В конце концов он остановился на чем-то меньшем. — Не могу сказать, почему. Только то, что это уже не имеет значения. Ты не должен был помнить – никто не должен был помнить. Но все в порядке, я... я пережил это, я справился с этим, это... это не так уж и важно... Баки недоверчиво наблюдал за Питером, пока тот, спотыкаясь, пытался найти оправдание, пытаясь одновременно убедить и Баки, и себя, в том, что все забыли о нем и что это не важно. Затем, словно шестеренки и колеса щелкнули вместе, и слова Стива эхом отдались в его ушах, Баки понял, почему. — Ты думаешь, что за тобой кто-то охотится. Ты думаешь, что если кто-то из нас вспомнит тебя, то мы окажемся в опасности. Виноватый взгляд Питера поднялся и встретился с глазами Баки, и это было единственное подтверждение, в котором он нуждался. Но в его глазах было не только чувство вины – в них был и страх. И наконец Баки понял. — Кто-то охотится за тобой, — тихо повторил он. Питер не ответил, и он продолжил: — Кто это? Как их зовут? Знаем ли мы их? Неужели они... — Я же сказал, это не важно! — грубо перебил его Питер. — Что бы ни случилось, это уже в прошлом. Это уже не имеет значения! Баки усмехнулся. — Ну, очевидно, это все еще имеет значение, если ты отказываешься говорить об этом. На несколько мгновений в комнате воцарилась тишина, атмосфера сгустилась, поскольку ни один из них не произнес ни слова. Питер обхватил себя руками за талию и крепко сжал бока, стараясь не дать сердцу выпрыгнуть из груди. Он чувствовал себя загнанным в угол животным, над которым навис хищник с безумно острыми зубами, и бежать ему было некуда. Это было просто смешно. Час назад он был счастлив, как никогда за последние два года, а теперь ему казалось, что никогда в жизни он не был так зол и напуган. Баки снова заговорил, но Питер уже не слушал. Он отвернулся, едва не заткнув уши в попытке не слушать, в попытке поверить – хотя бы ненадолго – что все это всего лишь страшный сон. Волосы на затылке Питера вдруг встали дыбом, когда он почувствовал, как что-то движется к нему. Он инстинктивно развернулся и поднял руку, готовый защищаться в случае... Питер моргнул, когда его взгляд встретился с Баки, который смотрел на него широко раскрытыми, недоверчивыми глазами. Наконец, через мгновение, Баки подошел и сел у кухонного стола, уронив голову на руки и тихо бормоча. — Боже, кажется, меня сейчас вырвет. Питер сделал шаг назад, потом еще один, пока его спина не уперлась в стену. Баки поднял голову, и две пары глаз снова встретились. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, пока Питер, наконец, не заговорил. — Через неделю я уезжаю домой, — тихо сказал он. — Через неделю я возвращаюсь в Нью-Йорк. Ты не... тебе не нужно никому ничего говорить. Никто... никто не помнит меня, это правда, но... но это случилось давным-давно. Все кончено. Это уже не имеет значения, я... я живу своей жизнью. И я... — Как его зовут? Питер моргнул. — Извини? — Как его зовут? — повторил Баки. — Тот, кто сделал это – как его зовут? — Он... он не... Я не должен... — Его имя, Питер. Скажи мне, как его зовут. Питер пошарил языком во рту, не зная, что делать. С одной стороны он знал, что не должен был говорить ему – это было то самое, что он никогда не должен говорить кому-либо. Но с другой стороны... с другой стороны, Баки уже восстановил свои воспоминания, так что действительно, в этот момент, был ли какой-то реальный неправильный путь вниз и правильный путь вверх? — Я... я не могу... — Питер, этот парень забрал у меня воспоминания – он трахнул меня так, что я даже не заметил этого. Я имею право знать, кто сделал это со мной, я имею право знать его имя, я заслуживаю знать его имя. Так что самое меньшее, что ты можешь сделать, потому что ты чертовски уверен, что не скажешь мне ничего другого, это сказать мне его чертово имя и... — Сефтис. Имя было похоже на смолу на его языке: она отказывалась отрываться после того, как так долго жила там, не произносимая вслух в течение двух лет. — И кто такой этот Сефтис? — несколько брезгливо спросил Баки. — Когда он появился? Что он с тобой сделал? Питер отвернулся и покачал головой. — Я не... это не... — Питер, — тон голоса Баки был похож на железную хватку на лице Питера, заставляя его поднять глаза и снова встретиться с мужчиной взглядом. Когда они встретились, его взгляд был ровным и жестким, и его голос был точно таким же. Баки продолжил: — Если ты думаешь, что я буду притворяться, будто ничего не было, или если ты думаешь, что я просто оставлю все как есть, тогда у меня для тебя есть сюрприз, малыш. Он чувствовал, что ломается. Он чувствовал, как внешние стены его обороны начинают ломаться, когда Баки осаждал их, когда он отказывался отступать, независимо от того, сколько раз Питер говорил ему, что мужчина будет в опасности, если он это сделает. В этом заключалась проблема этой маленькой группы, которую создали Тони и Щ.И.Т – все они были чертовски самоотверженными ради собственного блага. Даже когда это убивало их. Глаза Питера горели, гнев и отчаяние клокотали в груди, и он поймал себя на том, что снова качает головой. — Как ты вспомнил? — спросил он срывающимся голосом. — Ты не должен был вспоминать. Никто никогда не должен был вспоминать. Лицо Баки смягчилось, морщины между его бровями исчезли, когда он со вздохом откинулся на спинку стула, сказав: — Я довольно хорошо научился запоминать вещи, которые другие предпочли бы забыть. После этого наступила тишина: Баки ждал, что Питер заговорит, а Питер не знал, что сказать. Мужчина наклонился вперед и спросил снова, в последний раз: — Как мы все потеряли память, Питер? Что сделал Сефтис? Последовала пауза, вдох, и наконец Питер заговорил. — Он просто... появился однажды. Мистер Старк и я, мы были... мы сражались с ним. Он убивал людей в доках, атаковал город. А... через несколько дней он забрал меня. Я пытался бороться с ним, но не смог.... Я был недостаточно силен, и... — Питер сглотнул, глядя в пол. — Следующее, что я помню, это то, как проснулся в переулке, и... и все обо мне забыли, — он поднял голову и встретился взглядом с Баки. — Сефтис сказал, что если я попытаюсь поговорить с кем-нибудь из моих знакомых, если я попытаюсь рассказать им, что произошло и кто я, то он... то он вернется и убьет всех. Он найдет каждого человека, которого я когда-либо знал – даже миллионы невинных – и убьет их всех, — его голос начал дрожать, жар в его глазах усилился и они начали жечь. Он никогда не говорил об этом вслух, он никогда никому не говорил, он не должен был никому рассказывать... — Значит, последние два года ты был один? — спросил Баки. Он смотрел на Питера со странным выражением в глазах, намеком на что-то, чего Питер не мог понять. Питер слегка кивнул в подтверждение, но ничего не сказал. — И... и что ты делал все это время? Где... где ты был? На этот вопрос Питер не ответил, и в комнате снова воцарилась тишина. Молчание Питера говорило больше, чем его слова, и хотя Баки все еще хотел знать ответы на свои вопросы, он не стал настаивать. Мужчина взглянул на часы. Было уже поздно, и они оба устали. Измучены, правда. Морально истощены. Последние несколько часов более чем стерли Баки с лица земли, и он был уверен, что, если выражение лица Питера хоть как-то указывало на это, то он тоже вполне был уничтожен за это время. Это все еще было слишком ошеломляюще. Баки все еще не мог поверить, что все это было на самом деле. Но он уже много раз думал о подобном, всего несколько лет назад; и он понял, что лучший способ справиться с ошеломляющим потоком воспоминаний и иногда удушающей натурой реальности – это просто отодвинуть все на задний план и заснуть. Встав, Баки вздохнул. — Послушай, Питер. Давай... давай разберемся с этим утром, хорошо? Мы оба устали, так что нет смысла бить дохлую лошадь. Во всяком случае, не сейчас, — Баки заметил смутную вспышку облегчения в испуганных глазах Питера. У мужчины мелькнула мысль, совсем ему не понравившаяся, и он нахмурился. — Ты не... ты ведь не убежишь, правда? Питер открыл было рот, переводя дыхание, но тут же остановился. Его нерешительность была единственным доказательством, в котором нуждался Баки. — Ты можешь бежать, но далеко не уйдешь. И я обещаю, что приду за тобой, если ты это сделаешь. Я не остановлюсь, пока не найду тебя, — несколько мгновений они смотрели друг на друга, пока Баки, наконец, не двинулся к двери. — Увидимся утром, Питер. Он прошел мимо молодого человека и направился к выходу, но что-то потянуло его назад. Он остановился и оглянулся. Питер стоял точно там, где он его оставил, все еще обхватив себя руками, а его налитые кровью глаза смотрели в никуда. Он выглядел так, словно тонул изнутри, и сердце Баки сжалось в груди. Задержавшись еще на мгновение, мужчина, наконец, повернулся и пошел обратно. Глаза Питера смотрели на него всего секунду, прежде чем Баки обнял его. — Я знаю, что это больше стезя Стива, но... — он позволил замечанию повиснуть там, где оно было, не расширяя его дальше. Он продолжал обнимать Питера еще несколько мгновений, прежде чем, наконец, отстранился. Питер по-прежнему не шевелился, не пытался обнять его в ответ, но если судить по его широко раскрытым глазам, он явно не ожидал этого. — Спокойной ночи, Питер, — сказал Баки в последний раз, направляясь к двери. И хотя ему отчаянно хотелось остаться и допросить Питера, даже если он хотел получить ответы на все свои вопросы прямо сейчас, он знал, что должен дать Питеру пространство, он знал, что должен дать ему отдышаться. Он должен был позволить ему подготовиться ко второму раунду. Потому что в следующий раз он не собирался сдаваться.***
Когда Баки вернулся на этаж, который он делил со Стивом, тот уже ждал его на кухне, когда он вошел внутрь. Стив любезно ждал несколько минут, позволяя Баки сделать первый шаг и заговорить самому. Однако Роджерс, конечно, снова не смог сделать этого, и быстро сломал лед. — Ты в порядке, Бак? — неуверенно спросил он. — Ага, — ответил Баки, направляясь в свою спальню. Он был готов к ночи. Он был более чем готов. На самом деле он чувствовал себя более измученным после сегодняшнего дня, чем когда-либо во время их миссии. Он услышал, как барный стул со скрежетом ударился о пол, когда Стив поднялся на ноги и поплелся за ним. — Ты уверен? Недавно ты казался очень расстроенным. Если хочешь, мы можем поговорить с доктором Чо, чтобы убедиться, что все в порядке, и... — Я в порядке, Стив, — отрезал Баки. Хотя он должен был признать, что его голова болела так сильно, как, кажется, никогда раньше. И у него было чувство, что это было связано не столько с тем, что кто-то снова копался в его голове, а больше с принятием того факта, что Питер – их новый член Мстителей, который прошел с ними через Таноса и многочисленные миссии, который участвовал в их битве в Германии – был стерт из их памяти, был полностью забыт каждым из них. Это было абсолютное безумие. Стив остановился в дверях, когда Баки вошел в комнату. Он молча наблюдал, как Баки начал готовиться ко сну, затем спросил: — Ты... ты ходил говорить с Питером? С ним все в порядке? Казалось, он довольно быстро сбежал с поля. Но я думаю... Я думаю, он все равно довольно быстр, верно? Это была попытка поднять настроение, а также поднять тему о том, что Баки проиграл в гонке случайному бездомному ребенку. Вот только он был не просто случайным бездомным ребенком. Он никогда не был случайным бездомным ребенком. Это был Питер Паркер – маленький протеже Старка. Он был Человеком-Пауком. Так что, конечно, он мог дать фору в гонке, конечно, он был сильнее любого из них. — Бак? Баки поднял голову, встретившись с обеспокоенным, если не слегка любопытным, взглядом Стива. Часть его кричала, что он должен сказать ему, что он должен рассказать ему все. Он знал, каково это – тонуть в темноте; он знал, каково это – ничего не знать о том, что происходит, в то время как все остальные вокруг тебя обладали мудростью и знаниями Соломона. Он должен сказать им. Он должен рассказать им всем. Он должен рассказать им всем, как на них напали без их ведома, как одного из них вытащили у них из-под носа, и никто из них даже не заметил, что он исчез. Он должен сказать им. Он должен сказать им... ...за исключением того, что Питер умолял его этого не делать. За исключением того, что Питер – чьи глаза наполнились страхом и паникой, которых Баки никогда не видел в нем раньше – умолял, чтобы он держал это при себе. Настаивал, что если он этого не сделает, то этот Сефтис – кем бы он ни был, черт возьми – вернется и убьет их всех. Он, казалось, был убежден в этом – и был от этого в ужасе. Баки еще мгновение смотрел на Стива, прежде чем отвернуться. — Малыш не хотел разговаривать, — ответил он. Он даст Питеру еще одну ночь. Но завтра, если он не получит желаемых ответов, он пойдет прямо к Стиву. Черт, он пойдет прямо к Старку. Стив смотрел, как Баки начал снимать рубашку. Мужчина знал, что его друг хочет спросить больше, но Роджерс был очень проницателен – и он ясно понял, что Баки, как и Питер, не хочет больше разговаривать. — Тогда ладно, — сдался Стив через мгновение, отступая назад. — Думаю, увидимся утром. — Ага, — ответил Баки, садясь на кровать. — Увидимся утром. Коротко улыбнувшись, Стив вышел, закрыв за собой дверь. Баки несколько минут смотрел на дверь, не двигая ни единым мускулом, прежде чем, наконец, забрался под одеяло и лег. Он тихо велел П.Я.Т.Н.И.Ц.е выключить свет, и в следующую секунду его окутала тьма. Но Баки знал, что сегодня ему не удастся заснуть.***
Питер остался стоять там, где стоял, когда Баки ушел, не шевелясь и сосредоточившись только на своем дыхании. Вдох и выдох. Вдох и выдох. Вдох и выдох. В конце концов ему удалось наткнуться на дверь, закрыв ее на замок. Он прислонился к ней, медленно соскользнул на пол и крепко зажмурился, еще сильнее сжимая себя за талию. Ему хотелось домой. Никогда еще он не испытывал такой острой потребности вернуться домой, вернуться домой, вернуться домой. Он хотел снова оказаться в окружении своих четырех стен с низким потолком и закрытым окном, на которое тихо капал дождь, и никто в мире не знал, где он и кто он. Он был совершенно один и в полной безопасности. Вот только теперь чердак исчез, сгорел и разрушился. Он никогда больше не будет в безопасности в его стенах. И теперь он был уже не один. Теперь кто-то вспомнил его; теперь кто-то знал, где он и кто он; и они не собирались отпускать его. Они не позволят ему уйти без боя. Не было смысла даже думать о бегстве, как бы сильно ему этого ни хотелось, как бы сильно ни ныли ноги от отчаянного желания убежать, убежать, убежать. Потому что Баки был прав – он придет за ним, он последует за ним на край света, если понадобится. Он не отпустит Питера снова, не в этот раз. Не говоря уже о том, что Стив тоже придет за ним. И даже Тони – хотя бы для того, чтобы избавить себя от унижения, причиненного Питером двумя последними побегами. Наверняка Сефтис сейчас наблюдает. Конечно, он увидел, как сильно Питер напортачил; несомненно, он планировал свою атаку, настраивая последние нити, необходимые для того, чтобы соткать идеальную, одновременную атаку на них всех, убивая их мгновенно и без сожаления. Конечно, это был только вопрос времени. Питер снова закрыл глаза и пожелал – не в первый и, вероятно, не в последний раз – чтобы он наконец проснулся и обнаружил, что все это было всего лишь ужасным сном. Когда Питер проснулся, он обнаружил, что все еще лежит на полу перед дверью, а его шея искривилась там, где стена встречалась с полом. Он медленно сел, впиваясь пальцами в мышцы шеи, смутно думая о том, как плохо было заснуть в таком положении. Но потом нахлынули воспоминания о вчерашнем дне, и состояние его шеи больше не имело значения. Взглянув на часы, Питер увидел, что уже половина седьмого утра. Выглянув в окно, он смог разглядеть едва заметные намеки на рассвет, начинающий касаться неба. Несколько минут он оставался на месте, не думая ни о чем и не говоря ни слова. Наконец Питер поднялся на ноги. Что ж, если он не может сбежать на этот раз, он сделает кое-что получше. Схватив куртку из шкафа, Питер вернулся к двери, открыл ее и вышел.***
Земля хрустела под его ногами, его дыхание белым облачком туманилось в воздухе перед ним с каждым выдохом. Солнце уже показалось из-за горизонта и ярко блестело на фоне льда и инея, покрывших землю за ночь. Деревья были отягощены и покрыты инеем, мир вокруг него сиял и мерцал светло-розовыми и голубыми оттенками утреннего солнца. Ранние зимние птицы пели бодро и ярко, их голоса эхом отдавались в холодном воздухе. Он не знал, как долго шел, но был вынужден остановиться, как только достиг большого оврага. С помощью паутины он мог легко перебраться на другую сторону, но Питер чувствовал, что зашел достаточно далеко. Недолго думая, он взобрался на дерево и стал искать, где бы присесть. Он извивался и двигался несколько минут, пытаясь найти удобное место для ночлега. Однако вскоре стало ясно, что идеального места не существует. Итак, после недолгого раздумья Питер вытянул руку, прижал пальцы к запястью и начал плести паутину. Через мгновение он обнаружил, что лежит, заложив руки за голову. Он не знал, почему не подумал об этом раньше – возможно, это было самое приятное, что он когда-либо испытывал. С таким же успехом он мог лежать на воздухе. Он закрыл глаза, прислушиваясь к звуку бегущей воды ручья где-то внизу в овраге. Он старался не думать о том, что произошло. Он старался вести себя так, будто ничего не изменилось, будто ничего не случилось. Он старался заснуть, чтобы утро прошло спокойно. Но разум не позволял. Как бы он ни старался не обращать внимания на назойливые мысли, как бы ни старался думать о чем-то другом, кроме Баки и его воспоминаний и о возвращении Сефтиса, его разум неизбежно возвращался ко всем этим мыслям; страх и гнев, которые он пытался подавить, снова начинали подниматься. Как это могло случиться? Он думал... он так долго думал – он так долго верил, что никто не помнит, что он навсегда останется один в этом мире; так как же... как такое могло случиться? У него, конечно, не было ответов, и поэтому в течение следующего часа он просто лежал там, в паутине, которую сам наплел, в этом беспорядке, который сам сотворил, изо всех сил стараясь забыть – хотя бы ненадолго – все, что произошло. Он не осознавал, что его глаза закрылись, пока внезапно не услышал хруст сапог по инею и ледяной земле в паре миль отсюда. Его глаза резко открылись, и он остался совершенно неподвижным, прислушиваясь к шагам и определяя, чьи они. Конечно, они принадлежали Баки. Если он не мог определить это по его походке, то уж точно мог определить по скрежету металла о металл, когда его протезная рука двигалась с каждым его шагом. Питер смотрел сквозь деревья на голубое небо и ждал. Прошло почти десять минут, и наконец появился Баки. Питер ничего не сказал, ожидая, что мужчина заговорит первым. Наконец, после нескольких минут молчания, он это сделал. — Питер, — начал Баки. — Баки, — ответил Питер. Последовала еще одна пауза, а затем мужчина спросил: — Что это? — Питер чувствовал дрожь паутины, когда пальцы Баки касались ее. — Я подумал... у тебя все еще есть веб-шутеры? Ты улучшил их? Его веб-шутеры. Как же он скучал по ним в самом начале. Уметь летать по воздуху, стоять на самых высоких высотах и никогда не бояться упасть, потому что он всегда мог поймать себя задолго до того, как встретится с землей. Он никогда не был точно уверен, зачем вообще их сделал; после укуса и развития всех своих способностей он просто всегда чувствовал, что чего-то... не хватает. То, что он был не совсем полным без этого последнего аксессуара, этой последней части – что способность стрелять паутиной и качаться в воздухе была просто естественной частью того, кем он был. Но долгое время он всегда думал, что это часть его самого, которую он создал. Развитие его естественной паутины заставило его задуматься: может быть, он ошибался; может быть, его желание качаться и летать по воздуху было порождено естественным желанием, способностью, еще не проявленной, но чьи побуждения и инстинкты все еще гудели под его кожей. Или это могло произойти из-за инцидента с Гоблином в лаборатории, точно так же, как появилась его очередная способность каким-то образом использовать огонь –или чтобы огонь случайно вырвался из его рук. Возможно, все это было просто неудачным экспериментом. Он не знал, и в данный момент ему было все равно. — Питер? Питер моргнул, вспомнив, что Баки задал ему вопрос. Он подождал еще немного, все еще глядя сквозь деревья, и перевел дыхание, прежде чем ответить. Он не видел смысла лгать, поэтому на этот раз был абсолютно честен: — Нет, — ответил он. — Я потерял свои веб-шутеры после... После, — он сглотнул и перевел дыхание. — Тогда как ты это делаешь? Ты создал другую сыворотку... Протянув руку, Питер положил пальцы на запястье и нажал, посылая паутину в воздух сквозь деревья, пока она не зацепилась за ветви. Он отпустил запястье и паутина упала. Он взглянул на Баки, который смотрел на паутину, слегка приподняв брови, прежде чем повернуться и посмотреть на голое запястье Питера. Он нахмурился, потом встретился взглядом с Питером. — Они исходят из твоих запястий, — тихо сказал он. — Я так и думал... Я думал, что твоя паутина не биологическая, я думал, что ты можешь лазить только по стенам и обладаешь обостренными чувствами. — Да, — согласился Питер. — Во всяком случае, до недавнего времени. Потом я понял, что могу... что я действительно могу выпускать ее из запястий, — он начал теребить паутину, перебирая нити большим пальцем. — Они очень похожи на мои механические, но почему-то сильнее. Более гибкие. Баки немного помолчал, а потом сказал: — Это... это довольно красиво, — его голос выдал его благоговейный трепет. — Да, но я все равно не могу ими пользоваться, так что это не имеет значения. Питер снова уставился на деревья. Он услышал, как Баки вздохнул. — Питер, послушай... Я знаю, ты думаешь, что это опасно, но я думаю, что тебе действительно нужно сказать Стиву. Черт, ты даже можешь сказать Старку, если хочешь. Этот парень всегда относился к тебе как к сыну, и... — Ха, — невесело рассмеялся Питер. — Да, как будто Мистер Старк вообще тебя выслушает. Этот парень ненавидит меня до глубины души. Для него я просто уличная крыса; я раздражающий и досадный камешек в его ботинке, от которого он никак не может избавиться. Если ты скажешь ему, он просто назовет тебя лжецом и попросит Брюса осмотреть твою голову. — Тогда мы расскажем Стиву. Стив будет слушать, я могу сказать, что он уже подозревает... — Нет, — отрезал Питер. — Я же сказал, что никому не скажу. Никто не должен знать. Баки разочарованно вздохнул. — Потому что этот Сефтис придет за нами? Потому что он собирается нас убить? Ну, давай я тебе кое-что скажу, малыш. Ты все твердишь и твердишь о том, что этот парень убьет всех, если они узнают о тебе, если они узнают, кто ты и что он сделал с тобой – с нами. Но, несмотря на все твои жалобы и стоны, несмотря на все твои пророчества о гибели и конце света, он, черт возьми, еще ничего не сделал. Я имею в виду, что ты с нами уже сколько – больше недели? Ты разговаривал с нами, тусовался с нами, а теперь я все помню – и ничего не произошло! — Питер встретил взгляд Баки мрачным взглядом, но мужчина даже не моргнул и продолжил: — И все же ты настаиваешь на том, что этот парень вернется, как будто он четвертый всадник Апокалипсиса или что-то в этом роде. По твоим словам, ты сделал все, что не должен был делать, а этот парень до сих пор не появился. Так что извини меня, если я немного скептически отношусь к тому, что существует реальная опасность. Где-то в глубине души Питер знал, что Баки говорит правду. В глубине его сознания всегда был шепот, намек, что время шло, и он проводил все больше и больше времени с Мстителями, что, возможно, Сефтис был неправ, что, возможно, он преувеличил, насколько в опасности на самом деле был Питер. Что, может быть – только может быть – Сефтис солгал. Но нет. Нет, это не может быть правдой. Это не могло быть правдой. Сефтис показал ему, что произойдет, если все узнают, он ясно и понятно изложил свою угрозу. Это не могло быть правдой. И кроме того, в конце концов, это было слишком долго. Прошлое осталось в прошлом. Какой смысл говорить людям, кто он такой, если они не смогут его вспомнить? Даже если бы они это сделали, жизнь никогда не вернется к той, какой она была, вещи никогда не станут прежними. Сейчас ему было около восемнадцати. Он был взрослым. Он никогда не сможет вернуться к тому, что было раньше. И в конце концов, все это были игры в «что, если». И воспоминания о Тони, Клинте и всех, кто умирал у него на глазах, все еще были слишком яркими, все еще слишком укоренились в его глазах, чтобы он когда-либо отпустил угрозу Сефтиса. Зная, что Баки ждет ответа, Питер, наконец, ответил: — Возможно ты и прав, может... на самом деле никакой опасности может и не быть. Но все же, это просто может быть. И я не собираюсь рисковать чьей-то жизнью из-за «что, если». — Питер... — снова начал Баки и вздохнул. — Я знаю, каково это – быть под контролем страха. Я бы сказал, что знаю это лучше, чем кто-либо здесь, и это о чем-то да говорит. Если ты позволишь этому парню контролировать тебя вот так, если позволишь своему страху перед его угрозами взять верх над всем, что ты делаешь, тогда ты будешь такой же, как я – не более чем безмозглой овцой с промытыми мозгами и с контролируемым разумом. — Мне все равно! — вдруг крикнул Питер. Теперь он сидел, глядя на Баки сверху вниз. — Мне плевать, что я позволяю страху управлять мной! Меня не волнует, если я... — А следовало бы волновать! — крикнул Баки в ответ. — Правда важнее, чем какая-то ложь, которую этот сукин сын говорит тебе, Питер! Почему мы все должны страдать из-за того, что у тебя нет проклятого храбрости, чтобы сказать нам правду, и... — Не смей, блядь, сваливать это на меня! — выругался Питер. Он кипел, гнев бежал по его венам, который он не был уверен, что когда-либо чувствовал раньше, зажигая его язык, словно огонь. — Какое, черт побери, это имеет значение – помнит ли меня кто-нибудь или нет?! Вот что я тебе скажу – это ничего не значит! Ничего! Никому из вас не повредит, что вы не знаете, кто я, так что нет – нет, не смей никому говорить! Не смей, черт возьми, говорить Тони, Брюсу или Стиву, что... — Сказать Стиву что? Питер и Баки вскинули головы и обернулись на звук нового голоса. Их взгляды остановились на Роджерсе, который стоял в нескольких футах между деревьями, который глядел на них с осторожным любопытством. Питер моргнул, широко раскрыв глаза и недоверчиво уставившись на Стива. Споря с Баки, он не услышал, как тот подошел. И судя по тому, как Баки смотрел на своего друга, он тоже ничего не заметил. Взгляд Стива скользнул от лица Питера вниз, к его ногам. Нахмурив брови, он спросил: — Питер, на чем ты сидишь? Именно тогда Питер понял, что все еще сидит на своей паутине, и внезапно спрыгнул, сорвав паутину с деревьев: она быстро осыпалась на землю. — Ни на чем, — сказал он, оборачиваясь. — Я... я нашел это здесь, и я... — Как ты нас нашел? — перебил Баки, на мгновение избавив Питера от его сбивчивых объяснений. Стив еще мгновение смотрел на Питера, а потом снова перевел взгляд на друга. — П.Я.Т.Н.И.Ц.А сказала мне, что вы оба пошли в этом направлении. Я подумал, что вы тут болтаете, и решил присоединиться. Я думал, что пойду по твоим следам, но оказалось, что мне просто нужно было прислушаться к вашим голосам, — он снова перевел взгляд с одного на другого, испытующе глядя на них. — Здесь все в порядке? Оба ответили одновременно, их голоса перекрыли друг друга. — Да. — Нет. Питер и Баки резко повернули головы друг к другу, их глаза сузились. Они долго смотрели друг на друга, прежде чем Баки, наконец, заговорил. — Он должен знать, Питер. Это единственный способ все исправить. Питер видел, как Баки повернулся к Стиву; он видел решимость в его движениях и в его глазах, и внезапно сердце Питера заколотилось в груди, когда он понял, что Баки собирается сделать. — Стив, — начал Баки, — нам нужно поговорить. Питер... Баки внезапно оборвался, когда Питер врезался в его бок и повалил на землю. — Не смей! — крикнул Питер, сопротивляясь, пока Баки пытался оттолкнуть его. — Ты не имеешь права, не смей... — Питер! Питер почувствовал, как кто-то схватил его сзади за куртку, и внезапно его оторвали от мужчины и оттащили. Он споткнулся, когда поднялся на ноги, все еще злобно глядя на Баки. Он глубоко вздохнул и встал, свирепо глядя на Питера, когда Стив толкнул последнего за спину. Затем, повернувшись к Стиву, он снова заговорил: — Вы познакомились с Питером не только пару недель назад, — продолжил он. Питер изо всех сил старался вырваться из железной хватки Стива. — Не надо! — крикнул он. Его сердце билось так быстро и так громко, что казалось, вот-вот взорвется. Баки на мгновение встретился взглядом с Питером, и все же продолжил, оглядываясь на Стива. — Мы познакомились с ним три года назад. Он был в Германии, его завербовал Старк. Он сражался вместе с нами, он был одним из нас. Нет. Нет, нет, нет, нет он не мог – этого не должно было случиться, он не мог этого сделать... он не мог этого сделать. — Стой! Баки, стой! — Два года назад появился некто по имени Сефтис. Он стер все наши воспоминания, чтобы никто из нас не вспомнил, кто такой Питер. Последние два года он был один, а мы все сидели на задницах, не подозревая ни о чем. Он не просто какой-то случайный мальчишка с улицы, Стив. Его зовут Питер Паркер, он живет со своей тетей Мэй в Квинсе, и он Мститель. И вот оно. Теперь Стив знал. Он знал все. И Питер почувствовал, что покраснел. В какой-то момент речи Баки хватка Стива ослабла, и Питер вырвался. Он рванул вперед, с воплем бросаясь на Баки, его рука была занесена назад, а пальцы сжались в кулак, готовые выбить из него все живое, и... Повинуясь инстинкту, Баки поднял ногу и ударил Питера в живот, отчего тот отлетел назад за деревья. Он приземлился на землю, кружась и кувыркаясь по снегу и между деревьями, пока не начал замедляться до полной остановки... ...и упал в овраг.