Он всегда ожидал, что если когда-нибудь снова увидит Сефтиса, что если он когда-нибудь вернется с револьверами и огнем, будучи в бушующей ярости и чувстве мести, то Питер упадет на колени в ужасе и страхе; что он испытает тот же ужас и страх, которые он испытывал, наблюдая за тем, как его друзья – Наташа, Клинт, Брюс и Тони – были убиты у него на глазах. Они были убиты всего в нескольких футах от него, их кровь практически попадала ему на руки.
Он
был в ужасе и
полностью переполнен страхом. Его сердце колотилось в груди так быстро, что было больно, а мышцы были так напряжены, что казалось, даже малейшее движение разорвало бы их на части.
Но он все еще стоял. Каким-то образом он все еще стоял.
Он не стоял на коленях. Ещё нет.
— Кто ты? — громко спросил Тони, нарушая установившуюся вокруг тишину. Его тон был сердитым, выдавая то, что Питер давно уже научился называть страхом.
И он был прав, что боялся. Потому что Питер не думал, что когда-либо встречал кого-то вроде Сефтиса; кого-то, кто мог убить других так быстро и безвозвратно изменять вашу жизнь навсегда, прежде чем вы даже успели моргнуть. Взгляд Сефтиса задержался на Питере еще на мгновение, прежде чем переместиться на Тони. Он улыбнулся.
— Я старый друг Питера, — небрежно ответил он, сложив руки перед собой. — Мы с ним давно знакомы.
— Питер? — спросил Тони. Питер чувствовал на себе взгляд этого человека, недоумевая, почему из всех людей Сефтис упомянул именно его.
Но Питер почти не обращал внимания на Тони и на то, о чем тот, должно быть, думал. Все, что он мог сейчас сделать – это остаться на месте, не поджимать хвост и не убегать.
— Что, черт возьми, ты хочешь от него? — брезгливо выплюнул Тони. — Он просто бездомный мальчишка из города. А я, если ты не заметил, Тони Старк – также известный как Железный Человек. Если ты хочешь, чтобы кто-то пошел за тобой, я думаю, ты поймешь, что я лучше в бою.
Даже сейчас Тони пытался отвлечь внимание Сефтиса от Питера. Он пытался убрать Питера с прицела, хотя едва знал его. Это было так невероятно типично для него – выскочить на линию огня, прежде чем кто-то еще может пострадать.
И Питер никогда еще так не ненавидел его за это.
— О, не беспокойся, мой дорогой, — ответил Сефтис, — мы с тобой скоро поболтаем. Очень скоро. Но сейчас я хотел бы поговорить с Питером. Нам с ним еще многое предстоит наверстать, — Сефтис пошел вперед, пока не оказался всего в нескольких футах от Питера, возвышаясь над ним. — Ты не ответил на мой вопрос, дитя. Как ты жил последние два года? Ты был... чем-то занят? — его губы дрогнули в улыбке.
Питер ничего не ответил. Он ничего не мог сказать. Он застыл – он был в
ужасе. Это был человек, которого он старался избегать в течение двух лет; человек, из-за которого он каждый день жил в страхе, боясь увидеть его.
На какое-то время он начал сомневаться, был ли он вообще когда-нибудь настоящим. Время, проведенное вместе, было таким коротким, а решение, которое он должен был принять, было таким быстрым – он иногда задавался вопросом, не вообразил ли он все это; действительно ли он Питер Паркер, сын Ричарда и Мэри, племянник Бена и Мэй, усовершенствованный человек, который был частью команды, наполненной супергероями – или он на самом деле просто бездомный шизофреник, который вообразил такую безумную и нелепую жизнь, чтобы иметь причину просыпаться каждый день?
— Понятно. Немного неразговорчив. Ну, это не проблема, совсем не проблема. Люди имеют привычку терять дар речи в моем присутствии, — его улыбка превратилась в усмешку.
Питер смотрел в пожелтевшие глаза Сефтиса, стараясь не отводить взгляд. Неужели он собирается убить его? Было ли это наказанием за нарушение их сделки? Что ж, если это так, то он готов. Он был готов уже как два года. Да, он был напуган, но готов. На самом деле он хотел, чтобы Сефтис сделал это намного раньше. Как будто читая его мысли, Сефтис наклонил голову и с любопытством сказал:
— Ты хочешь умереть, не так ли? — он замолчал на мгновение. — Интересно.
Питер ничего не ответил.
Они еще несколько секунд смотрели друг на друга, прежде чем Сефтис вдруг поднял голову и улыбнулся.
— Не волнуйся, дитя мое. У нас с тобой будет достаточно времени, чтобы поговорить. А сейчас у меня есть более неотложные дела, о которых я должен позаботиться, — с последними словами Сефтис повернулся и пошел прочь.
И направился к Тони.
Адреналин снова хлынул в кровь Питера, и вдруг плотина, которая сдерживала его язык, прорвалась, и оттуда хлынула волна слов.
— Что ты делаешь?! — Сефтис не остановился, и сердце Питера упало. — Мы... мы заключили сделку. Ты сказал, что если я буду держаться подальше, если я не подойду к ним, то ты... ты оставишь их в покое! Ты сказал, что если я оставлю их в покое, то и ты тоже! Мы же
договорились!
Питер увидел, как Тони нажал кнопку на своей руке, чтобы вызвать костюм; он наблюдал, как Тони ждал, пока костюм окутает его безопасностью своей железной брони и непревзойденной техники.
Он смотрел, как ничего не происходит.
Сефтис остановился перед Тони, который сделал шаг назад, прежде чем попытался замахнуться на Сефтиса. Однако в тот момент, когда его кулак уже был готов вступить в контакт, он замер. Его глаза все еще двигались, а мышцы подергивались, но в остальном он был неподвижен, словно статуя.
— Ты прав, мы действительно договорились, — сказал Сефтис, поднимая руку, чтобы убрать упавшую прядь волос Тони. — Но ты его разорвал.
Питер рванул вперед, паника пробежала по его венам.
— Нет, не правда!
— Ты ведь здесь, не так ли? С Мстителями. Именно там, где я сказал тебе не быть. Ты пошел именно туда, куда, как я думал, мы договорились, что ты никогда не пойдешь.
— Но я не хотел! Я не... я держался подальше от них, я держался подальше от них всех! Я никогда не пытался найти их, я никогда не пытался рассказать им, что случилось – они сами нашли
меня!
— А как они тебя нашли? Разве не потому, что ты решил помочь одному из них? Они нашли тебя в тот момент, когда ты решил вмешаться в их дела, хотя ты должен был знать, что лучше просто держаться
подальше.
— Он бы умер, если бы я не помог, и та женщина тоже умерла бы, я не мог...
— Нет, ты мог, — холодно отрезал Сефтис, его голова дернулась в сторону Питера, а глаза сузились. — За последние два года ты, конечно же, смог держаться подальше от всех остальных людей, которые нуждались в твоей помощи. Мужчин грабили, а женщин насиловали, их избивали и на них нападали – но ты бежал от них всех! — он насмешливо окинул Питера взглядом с головы до ног, презрительная усмешка тронула его губы. — Ты же оставил свою жизнь в качестве
удивительного Человека-Паука далеко позади, разве нет?
В нем вспыхнула неистовая ярость, и Питер стиснул зубы, прикусив язык. Во всяком случае, он не мог ничего сказать в ответ. Как бы ему не хотелось в этом признаваться, он не мог защитить себя от обвинений. Потому что Сефтис был прав. Он полностью погрузил в прошлое свою прежнюю жизнь; если бы в то время у него еще был костюм, он бы его сжег. Он сделал все, что мог, чтобы отвыкнуть от Мстителей и забыть, кем он был – кем он когда-то был – и все это в надежде никогда больше не возвращаться к той жизни.
И посмотрите, как хорошо это для него обернулось.
Сефтис задержал взгляд на Питере еще на мгновение, прежде чем снова повернуться к Тони.
— Но это не имеет значения. Уже нет.
Питер переводил взгляд с Сефтиса на Тони, пытаясь понять, что именно тот собирается делать.
— Значит, ты собираешься его убить? — наконец спросил Питер. — Как ты и обещал. Ты собираешься убить их всех. А как насчет того, чтобы я предложил тебе альтернативу – почему бы тебе просто не убить меня? Я тот, кто все испортил, и это я нарушил нашу сделку – так что просто... просто убей меня. Оставь их всех в покое, они вообще никогда не имели к этому никакого отношения. Просто убей меня уже,
пожалуйста.
— Ты думаешь, что стоишь больше, чем остальные Мстители вместе взятые? — насмешливо просил Сефтис, приподняв бровь. Он долго смотрел Питеру в глаза, прежде чем легкая улыбка тронула его губы, и он покачал головой. — Не волнуйся, Питер. Я здесь не для того, чтобы убивать твоего дорогого
мистера Тони Старка. Я знаю, как вы были близки, и что он был тебе практически отцом. Я никогда не был бы так жесток, чтобы отнять это у тебя.
Питер свирепо посмотрел на него, его пальцы судорожно сжались в кулаки.
— Нет, — продолжал Сефтис, — я здесь по совершенно иной причине. Видишь ли, человек, который, как я полагал, имел, по крайней мере, необходимые средства для выполнения простого приказа, на самом деле был не так умен, как я думал вначале. Он позволил маленькому паучку мешать ему делать свою работу, и теперь я один остался собирать осколки. Позор. В наши дни действительно трудно найти хорошую помощь.
Потребовалась секунда, мгновение, чтобы все части соединились вместе и чтобы все эти части встали на свои места, и постепенно, очень медленно, начало формироваться понимание.
— Гоблин, — медленно произнес Питер. — Норман Осборн. Это... это человек, с которым ты работаешь. Человек, который работает на тебя. Ты хотел, чтобы он захватил «Старк Индастриз», чтобы он мог... чтобы он мог уничтожить Мстителей. Искалечить их. Разбросать их по всему миру. Потому что, когда они разбегутся, это будет лучшее время для... для...
Губы Сефтиса сжались, но его лицо было непроницаемо, а пальцы медленно соскользнули с лица Тони, после чего он повернулся к Питеру.
— Осборн, как я погляжу, болтает без умолку. У этого человека всегда было слишком много гордости, — он оглянулся на Тони, который все еще был заморожен в середине удара, но он все еще был в сознании: его глаза напряженно метались между Питером и Сефтисом.
Питер подозревал, что Осборн работает с Сефтисом, он подозревал это с тех пор, как они разговаривали за пределами башни Тони, но он никогда не хотел в это верить. Он предпочитал верить, что Гоблин действует исключительно в одиночку, что Сефтис – последнее существо в мире, с которым он будет сотрудничать в попытке избавиться от Тони и Мстителей.
Но было ясно, что, как бы Питер ни пытался это отрицать, правда теперь смотрела ему прямо в лицо.
И он уже не был уверен, что сможет дышать.
Он всегда задавался вопросом, чего хотел Сефтис; с какой целью он напал на них, пытаясь убить всех, кого Питер знал и любил. Что ж, теперь все стало ясно. Теперь он видел, что по какой-то безумной, психотической причине Сефтис хотел контролировать «Старк Индастриз». И, контролируя «Старк Индастриз», он мог управлять Мстителями, а управляя Мстителями, он смог бы... тогда он сможет...
Тогда он сможет что?
Что он смог бы сделать?
Он был оторван от своих мыслей, когда Сефтис начал закатывать рукава своего пиджака – Питеру вдруг пришло в голову, что этот человек – существо, кем бы он ни был – был одет в старый, черный, нарядный смокинг, как будто он был какой-то богатой светской львицей, идущей на модный обед, и это было так абсолютно безумно и вздорно, и...
— Ну, я полагаю, что, в конце концов, если ты хочешь, чтобы работа была сделана правильно, ты должен, как гласит старая пословица,
сделать ее сам, — с этими словами Сефтис протянул руку и очень деликатно положил ладонь на лицо Тони.
И Питер увидел красный цвет.
Страх и ужас, которые кипели под его кожей с тех пор, как появился Сефтис, внезапно разразились и переполнили его, и в следующую секунду Питер внезапно закричал, его ноги оторвались от земли, когда он побежал прямо к ним.
— Нет!
Он столкнулся с Сефтисом, врезавшись в его бок, и они оба рухнули на землю. Они начали бороться. Питер бился и брыкался, пытаясь что-то сделать – что угодно; пытаясь драться в безумной схватке спутанных конечностей и панического безумия. Наконец его нога зацепилась за что-то, и Питер услышал кряхтение. В следующую секунду что-то ударило его в лицо и его отбросило назад. Прежде чем Питер успел сориентироваться, чья-то рука внезапно схватила его за шею, пальцы обхватили горло и крепко сжали. Он сопротивлялся, цепляясь за руки Сефтиса, пока тот все сильнее и сильнее вдавливал его в землю и был подобен стали.
— Ты глупый, безмозглый идиот! — прорычал Сефтис, сердито глядя Питеру в глаза. — Ты смеешь думать, что можешь противостоять мне? Ты же прекрасно знаешь, что я могу покончить с жизнью каждого из твоих Мстителей, каждого из твоих родственников и друзей, просто так, а ты все еще осмеливаешься бросить мне вызов? Ты все еще пытаешься меня остановить?!
Питер потянул Сефтиса за пальцы, его глаза горели и жгли, а грудь пылала, когда он боролся за возможность вздохнуть. Наконец ему удалось оттащить руку Сефтиса достаточно далеко, чтобы вновь обрести способность говорить.
— Тогда у-убей мен-ня, — с трудом выдавил он. — П-просто убей меня и... и пок-кончи с этим.
Сефтис крепче сжал горло Питера и начал поднимать его все выше и выше, пока его ноги беспомощно не повисли в воздухе. Он начал задыхаться, немощно хватая ртом воздух, пока его легкие отчаянно пытались вздохнуть. Они стояли так несколько долгих мгновений, глядя друг другу в глаза и ожидая. Ожидая, когда кто-то из них сломается, когда кто-то из них остановится. Ожидая смерти.
«Просто убей меня, — подумал Питер.
— Все кончено. Ты победил, психованный кусок дерьма. Ты победил! Так что просто убей меня уже. Убей меня и покончи с этим! Убей меня, как ты должен был сделать с самого начала!».
«Он не может убить тебя, — внезапно произнес чей-то голос.
— Как бы он – или ты – этого ни хотел, ты не можешь умереть от его руки».
Питер вздрогнул от неожиданности. Он огляделся по сторонам, пытаясь понять, откуда доносится этот новый голос, но никого не увидел.
«Боюсь, ты меня там не найдешь. Ибо есть только одно место, в котором я сейчас живу, и это место – ты».
У него были галлюцинации. Они должны были быть. Это был единственный ответ, который имел хоть какой-то логический смысл. Без кислорода его мозг, наконец, потихоньку перестает функционировать. Он был уверен, что скоро увидит белый свет. И, возможно – если ему повезет – он увидит своих родителей и дядю Бена.
«Мне очень жаль, но я рад сообщить, что ты еще очень не скоро увидишь ни своих родителей, ни дядю. Ты так молод. Тебе еще предстоит пройти долгий путь».
Он умирал. Он умирал от руки человека, которого боялся больше всего – и именно так реагировал его разум: вызвал призрачный голос, чтобы успокоить его, заставить поверить, что все в порядке. Скоро он будет читать колыбельную, погружая его в вечный сон.
«Нет, боюсь, что нет. Веришь ты в это или нет, но истина остается в том, что ты очень бодр и все еще жив».
Питер решил проигнорировать голос. Если ему и суждено умереть, то он предпочел бы уйти, по крайней мере, притворяясь, что наполовину в своем уме.
За исключением... за исключением того, что он еще не умер.
Сефтис держал его в воздухе, отрезая проход воздуху к легким уже больше минуты. Он не дышал все это время и все же... и все же он все еще не спал. Он все еще был в сознании. И там, где его зрение должно было померкнуть и стать черным, он смотрел на Сефтиса с самой острой ясностью. По всем правилам, он должен был умереть прямо сейчас. Он должен быть на пороге смерти.
Но это было не так. Скорее, он был еще жив. И с каждой секундой реальность становилась все сильнее и сильнее. Осознание было поразительным, и Питер не понимал – не мог понять – ни в каком смысле, ни в какой форме. Но в данный момент это не имело значения. Все, что имело значение – это выбраться из захвата Сефтиса, и он должен был выбраться отсюда
прямо сейчас.
Борясь еще раз с удвоенной силой, Питер попытался пнуть Сефтиса, но по какой-то причине его ноги не слушались. Они словно были связаны какими-то невидимыми узами, которые не давали сделать ему ни одного движения. Он чувствовал себя точно так же, как в первый раз, когда встретил Сефтиса, когда тот заморозил его тело на месте с помощью любой формы магии или силы, которой он обладал, и заставил его смотреть, как все, кого он знал, вот-вот будут убиты. Он был совершенно беспомощен.
И теперь казалось, что он снова замерзнет, по-видимому, не в состоянии даже умереть, и в равной степени не в состоянии остановить все, что Сефтис хотел сделать с ним – с кем бы то ни было. Словно прочитав его мысли, Сефтис улыбнулся, и изгибы его губ выровняли края его бледно-желтых глаз.
— Ты бессилен, Питер Паркер. Ты бессилен,
Человек-Паук. Я пытался не впутывать тебя в это, правда пытался, но ты все равно вернулся. Ну что ж, если тебе нужно место в первом ряду на смерть твоих друзей, то я дам тебе самое лучшее место в доме, — Сефтис откинул голову назад, глядя на Тони, который все еще был точно таким же, как они оставили его, но его глаза были обращены на них и следили за каждым их движением. Улыбка Сефтиса стала шире, и он снова повернулся к Питеру. — Я велел Осборну просто вывести его из строя. Была ли это кома или неоперабельное повреждение мозга, не имело значения. Все, что имело значение – это убедиться, что он никогда больше не сможет управлять своей компанией. Таким образом, Осборн – или, точнее, я – получит полный контроль над всеми его предприятиями и активами.
Питер знал это. Все это он уже знал. Он знал, что Осборн – а теперь и Сефтис – охотятся за компанией Тони, за контролем над Мстителями. Так почему же Сефтис рассказывает все это сейчас?
— Но поскольку Осборн оказался бесполезной тратой времени, полагаю, мне придется убить Тони Старка самому. И ты, Человек-Паук, будешь иметь честь стать свидетелем смерти
Железного Человека.
Глаза Питера расширились, и паника начала овладевать им, когда то, что было так мучительно очевидно – и то, что он так мучительно пытался игнорировать – подняло свою уродливую голову. Сефтис поднял другую руку и помахал ею в воздухе. Секундой позже появилось копье, такое же темное и страшное, как в тот день, когда Питер впервые увидел его. Копье парило высоко в воздухе перед Тони, наклоняясь к нему и целясь прямо в центр его головы. Все, чего оно ждало – это приказа нанести удар.
Питер пытался – он так старался изо всех сил бороться с хваткой Сефтиса, вырваться из его хватки, каким-то образом одержать верх, найти способ остановить его, не дать ему отдать последний приказ, не дать ему послать копье промеж глаз Тони и убить его снова, как он сделал это раньше, и он должен был остановить его, он должен был, но он не мог пошевелиться, он не мог пошевелиться и...
«Не теряй надежды, Питер, потому что в тебе горит великая сила. Все, что тебе нужно сделать, это расслабиться».
Сила. Эта постоянная болтовня о какой-то нелепой силе, о которой, казалось, знали все, но о которой сам Питер не знал абсолютно ничего. Сила, которая была достаточно велика, чтобы привлечь внимание безумного бизнесмена, а теперь и безумного Гоблина, сила, которая была настолько важна, что заставила этого человека взять нож и пронзить его грудь, до такой степени, что все, что он мог чувствовать, было болью, жаром и жжением, все было так горячо, и он
горел, и он...
Он весь горел.
Что-то хлестнуло центр его груди, и там внезапно взорвался яростный жар, который пробежал по мускулам и вниз по ногам, достигая рук и кончиков пальцев, которые все еще мертвой хваткой сжимали руки Сефтиса.
Все произошло очень быстро. Обжигающее жжение, растущий жар в его руках, как тогда, когда он впервые проснулся после неудачного вскрытия Осборна; как тогда, когда он побежал за Строммом, чтобы помешать ему забрать подписанные бумаги и укрепить контроль Осборна над «Старк Индастриз», как тогда, когда...
Он почувствовал зловоние горящей плоти.
Внезапно кто-то закричал, и в следующее мгновение Питер уже падал на землю, приземлившись на бок. Он поднял глаза и увидел, что Сефтис отшатнулся, уставившись на свои руки широко раскрытыми от шока глазами: на его коже красовался ожог от чьих-то пальцев.
Пальцев Питера.
Сефтис еще мгновение смотрел на свои руки, прежде чем его темные глаза поднялись и встретились с глазами Питера.
— Значит, ты нашел его, — сказал он.
Грудь Питера тяжело вздымалась, пока он боролся за дыхание, а паника и адреналин съедали всю оставшуюся энергию. Он мог только в замешательстве смотреть на Сефтиса.
— Я не... я не понимаю, о чем ты говоришь, — в замешательстве проговорил он.
Сефтис выпрямился во весь рост и посмотрел на Питера с явным презрением.
— Не лги, дитя. Ты знаешь, о ком я говорю.
И он знал. Как бы ему ни хотелось этого, Питер точно знал, кого имел в виду Сефтис. Единственная проблема заключалась в том, что Питер ничего больше не знал. Если голос в его голове был реальным, если голос в его голове был каким-то образом связан с его, казалось бы, новой способностью создавать огонь из своих рук, тогда... тогда у него было гораздо больше проблем, чем он когда-либо думал.
— Это не имеет значения, — Сефтис стряхнул с рук обуглившиеся остатки рукавов и обгоревшие куски плоти, словно просто счищал пыль. — Он не имеет значения. А ты, однако, сильно раздражаешь, — шагнув вперед, Сефтис попытался протянуть руку к Питеру, рыча при этом, словно дикое животное.
Питер отпрянул назад, ожидая, что невидимая рука снова сомкнется вокруг его горла, сделает его ноги и руки бесполезными, пока этот человек будет делать с ним все, что захочет; убьет его там, где он сидел, или заставит смотреть, как он убивает всех остальных и...
Справа от него раздался крик, и прежде, чем он успел моргнуть, в поле его зрения ворвалась фигура и врезалась в бок Сефтиса.
Питер моргнул, когда его глаза поняли, кто это.
Тони.
Он не был в костюме, у него не было оружия или какой-либо защиты, и все же он боролся с другим человеком, пытаясь нанести удары и сбить его с ног. Питер в ошеломленном молчании наблюдал, как двое мужчин боролись несколько мгновений, прежде чем Сефтис, наконец, оттолкнул Тони и заставил его упасть на землю.
— Ладно, Старк, — прорычал Сефтис, отступая назад. — Я хотел оставить тебя только в коме, чтобы ты жил, но ясно, что куда бы ты ни пошел, ты всегда будешь нести с собой желание умереть, — он поднял руки по бокам, и по мере их движения дюжина копий показалась в воздухе над ним и вокруг него. Копья начали вращаться все быстрее и быстрее, словно готовясь к атаке, готовые вылететь из невидимых луков в любой момент.
Перед глазами Питера промелькнуло изображение копья, пронзающего броню Тони насквозь, и прежде, чем он успел понять, что происходит, он внезапно вскочил на ноги и побежал прямо к двум мужчинам.
— Не волнуйся, Старк, — сказал Сефтис, поднимая пальцы перед лицом. — Я позабочусь о твоей компании и о твоей маленькой Земле тоже.
Все произошло в мгновение ока.
Сефтис щелкнул пальцами, копья полетели в сторону Тони, и Питер прыгнул прямо между ними.
Произошел сильный взрыв, оглушивший его, а свет все рос и рос, пока не стал ослепительным. Питер поднял руки, пытаясь защититься от копий, света и от абсолютной какофонии шума. Прежде чем он понял, что происходит, весь шум и суматоха вокруг него внезапно прекратились. Мир погрузился в полную тишину и мертвую неподвижность.
***
На мгновение Питер услышал только собственное дыхание. Затем, спустя еще несколько мгновений, кто-то заговорил.
— Боюсь, у нас осталось немного времени.
Питер открыл глаза, быстро моргая, пока они, наконец, не привыкли к окружающему свету. Он стоял на белой поверхности, окруженный белыми стенами и бесконечно белым небом. Сначала он никого не видел, но когда обернулся, то столкнулся лицом к лицу с кем-то еще.
Это был старик, седые волосы которого давно выпали и теперь венчали только его затылок. На вид ему было под семьдесят, а может, и под восемьдесят. Но возраст, казалось, мало повлиял на него, потому что его спина все еще была прямой, а плечи были расправлены, его старые глаза смотрели на Питера с мудростью и знанием, что заставляло Питера хотеть сделать шаг назад.
Как он узнал все это, просто взглянув на человека? Были ли это его паучьи чувства или просто человеческая интуиция, он не знал. Но что-то в глубине сознания Питера подсказывало ему, что этот человек был чем-то гораздо большим, чем просто человеком, и что в нем было что-то гораздо более важное, чем тот простой факт, что он был стар.
У мужчины была трость, которой он постукивал по земле, пока шел к нему.
— Я уверен, что у тебя много вопросов обо мне, — сказал он. — Но я не могу ответить на все. Прежде всего знай, что я не желаю тебе зла. Мое пребывание здесь всего лишь несчастный побочный эффект очень несчастной войны.
Питер долго смотрел на него, не зная, что делать и что сказать. Он знал этого человека. Каким-то образом он узнал его. На самом деле, если воспоминания, которые медленно просачивались в его сознание, были правдой, то он уже встречался с этим человеком однажды.
Он совсем забыл. Когда Осборн похитил его и привязал к столу в стеклянной клетке, чтобы вскрыть ему грудь, был момент – маленький момент в ослепительном хаосе боли и шума – когда он встретил кого-то. Где он говорил с чем-то, с кем-то. Существо, которое оставило ему больше вопросов, чем ответов, но он не помнил ни одного из них, потому что тогда он проснулся и ему стало жарче, чем когда-либо в жизни, и он просто хотел выбраться из клетки и из лаборатории и убраться оттуда...
— Ты поймешь.
Ты поймешь. Создание, Существо, этот человек сказал, что он поймет. Но поймет что?
— Меня зовут Аскар. Ты не знаешь ни меня, ни моих сородичей. Мы не часто вникаем в дела Земли и ее народов, но у меня не было выбора. Или, по крайней мере, я был вынужден сделать выбор, который иначе не сделал бы. И я боюсь, мой дорогой мальчик, что тебе пришлось принять на себя всю тяжесть этого решения.
Наконец его язык развязался, и он смог заговорить.
— Что вы такое... о чем вы говорите? Какой выбор вам пришлось сделать?
— Либо умереть и позволить моей душе – моей сущности, моей силе – быть украденной другим, либо позволить моему телу пасть, пока моя душа живет в теле другого.
Волосы на затылке Питера встали дыбом, по спине пробежала холодная дрожь, когда кусочки стали складываться в картину – картину, которую он не хотел создавать. Глаза человека – Аскара – смягчились, и он посмотрел на Питера с чем-то, похожим на сожаление.
— Ты был единственным судном, достаточно сильным, чтобы нести меня. Мне жаль. Вот почему Сефтис пришел за тобой: потому что у тебя был я. Потому что он хотел прикончить меня навсегда.
Питер с трудом понимал, что слышал. Все, что говорил этот человек, не имело никакого смысла. В этом не было никакого смысла. Как мог кто-то сказать ему, что то, что в его теле есть еще одна душа, кроме его собственной, может иметь какой-то смысл?!
И он сказал об этом.
— Что... как... Я не... я не понимаю, как... что... кто вы, как... как вы можете быть в моем теле, как... как я вообще вас вижу, как...
Губы мужчины плотно сжались, и он покачал головой.
— Вопрос «как» сейчас не имеет значения. Прямо сейчас тебе просто нужно знать, что это так.
Стены вокруг них задрожали, и Питер мог поклясться, что услышал, как кто-то произносит его имя. Они остались на месте, стоя друг напротив друга, пока Питер отчаянно пытался разобраться в кусочках головоломки, которую он медленно складывал.
— Просто позвольте мне уточнить. Вы... вы сражались с Сефтисом. И вы сказали... Вы сказали, что он пытался убить вас?
— Да.
— И поэтому вместо того, чтобы позволить ему убить вас, вы вложили... вы вложили свою... свою душу в... в меня.
— Как я уже говорил, ты был единственным, кто был достаточно силен, чтобы удержать меня.
Питер сверкнул глазами.
— Но это... это просто смешно. Это безумие. Вы не можете... это невозможно... — Питер сглотнул и сделал шаг назад. — У меня галлюцинации. Вот что это такое. Это всего лишь одна большая галлюцинация. Наконец-то я сорвался. После стольких лет я, наконец, потерял рассудок.
Стены снова задрожали, и глаза мужчины потемнели.
— Ты можешь игнорировать правду сколько угодно, Питер, но правда остается правдой, веришь ты в нее или нет.
Питер уставился на мужчину и сделал вдох, потом еще один. Голос кого-то, зовущего его по имени, эхом разнесся по комнате, срочный и настойчивый.
— Хорошо, — сказал Питер, поднося пальцы к переносице и сильно сжимая ее. — Давайте... давайте допустим, что я вам верю. Допустим, я верю, что этот сумасшедший психо-сон, который я сейчас вижу, на самом деле реален. Если вы на самом деле в моем теле, тогда... тогда как мне вас вытащить? Как мне заставить вас уйти?
На этот раз стены задрожали сильнее, земля тоже задрожала и едва не сбила Питера с ног.
Аскар, однако, остался невозмутимым.
— Обещаю, Питер, что расскажу тебе все. Но в данный момент я думаю, что избавиться от меня – это последнее решение, которое ты хотел бы принять.
Он чувствовал себя так, словно попал в непрерывное землетрясение, которое становилось все сильнее с каждой секундой. Питер нахмурился, пытаясь сохранить равновесие.
— И какого черта это должно быть последним решением?
Аскар поднял голову и пристально посмотрел Питеру в глаза.
— Я уже говорил тебе, Питер – ты не можешь умереть от руки Сефтиса. Вот почему он не убил тебя два года назад – из-за меня. Он не может убить меня, и теперь, соответственно, он не может убить тебя, — землетрясение становилось все сильнее и сильнее, и, наконец, Аскар поднял голову, словно впервые замечая окружающее. Он быстро взглянул на Питера, его слова были быстрыми и настойчивыми. — Сефтис хочет власти, Питер, он хочет власти, чтобы побеждать и вести людей за собой в соответствии с тем, как он считает нужным. И ему нужен трон, с которого он сможет править целым миром, — грохот стал оглушительным, стены и небо начали рушиться вокруг них. — Не дай ему преуспеть, Питер. Ты должен остановить его. Иначе ты будешь не единственным в мире, кто станет полностью забытым.
С его последними словами дрожащая земля окончательно рассыпалась под ногами Питера и он упал в бездну.
***
— Паркер! Питер! Эй, малыш, проснись! Черт возьми...
кха.
Его трясло. Вернее, кто-то тряс его.
— Паркер! Если ты умрешь здесь, я лично отправлю тебя отсюда и прослежу, чтобы ты никогда больше не ступал в это место, или...
Питер медленно открыл глаза, моргая, когда лучи полуденного солнца ослепили его. Затем кто-то навис над ним, заслонив собой яркий свет. Питер еще раз моргнул, потом нахмурился.
Тони.
Старк склонился над ним, глядя на него со страшным гневом, который напомнил Питеру о других нескольких случаях, когда он напортачил и требовал спасения, что Тони всегда старательно делал, и что он постоянно будет напоминать Питеру, что тот сведет его в могилу. Или, что еще хуже, заставит его поседеть еще сильнее. Увидев глаза Питера, Тони сразу же почувствовал облегчение и откинулся назад, упав спиной на землю.
— Слава Богу, — пробормотал он, закрывая глаза.
Его голова пульсировала, давление за глазами заставляло его хотеть выковырять их пальцами, но кроме этого, Питер чувствовал себя... прекрасно. По крайней мере, он не чувствовал, что умирает. И если Тони и испытывал облегчение, то он явно не выглядел таковым.
Но почему он вообще оказался здесь? Почему он лежит на земле за пределами базы, окруженный снегом? Неужели Тони пытался показать ему новое изобретение? Неужели что-то пошло не так, и именно поэтому Тони смотрел на него, как паникующий родитель, который понял свою ошибку и который пообещал себе больше никогда не быть беспечным рядом с ребенком?
— Мистер Старк? — спросил Питер, приподнимаясь на локтях, пока полностью не сел. Он посмотрел на Тони, нахмурив брови в замешательстве. — Мистер Старк, что случилось? Вы... вы что-то сделали со своим костюмом, или... или я ошибся и что-то испортил? Клянусь, я вообще-то не собирался примерять ваш костюм, просто хотел посмотреть, подойдет ли интерьер под мой размер, и... — Питер поморщился и схватился за голову, наклонившись вперед и зажмурив глаза, пытаясь справиться с болью.
Что-то было не так с вопросами, которые он задавал, его инстинкты и чувства говорили ему об этом, но в данный момент ему было все равно. Все, о чем он заботился – это оседлать волны агонии, которые сейчас обрушивались на его голову. Он чувствовал, что Тони смотрит на него, и, подняв глаза, Питер увидел, что Старк смотрит на него широко раскрытыми глазами и нахмурив брови, как будто у Питера внезапно выросла вторая голова.
— Мистер Старк? — снова спросил Питер. Боже, он надеялся, что у этого человека есть что-нибудь от головной боли. Не то чтобы они действительно могли помочь. Обычные таблетки перестали действовать на него в тот момент, когда его укусили.
Тони еще несколько мгновений смотрел на него, потом медленно поднялся.
— Пойдем, малыш, — сказал он, хватая Питера за руку и поднимая его. — Я думаю, нам лучше пойти к Брюсу.
***
Вскоре они прибыли в медотсек. Тони уже сказал одному из охранников, чтобы Брюс встретил их там как можно скорее.
Старк помог поднять Питера на один из столов, за что тот был ему более чем благодарен. Перед глазами все еще плыло, в голове, не переставая, пульсировала боль, и сколько бы он ни знал, что находится на твердой земле, ему все равно казалось, что он находится посреди бурлящих волн.
Они долго сидели молча, не произнося ни слова. Странно, подумал Питер где-то в глубине сознания, что и он, и Тони в один и тот же момент времени теряют дар речи, но в данный момент он действительно не мог думать об этом феномене, так как был слишком занят заботой о футбольном мяче, который надувался у него за глазами. Наконец он услышал шаги вдалеке, каждый шаг становился все ближе и ближе с каждой секундой, пока, наконец, дверь не распахнулась, и до его ушей донеслось тяжелое дыхание.
— Тони! Тони, мне сказали, что ты ранен, ты в порядке? Что... что случилось?
Брюс. Испуганный и слегка запыхавшийся голос принадлежал Брюсу. Его беспокойство не удивило Питера; он всегда был человеком изучения и исследования, а не борьбы и действия. Не то что Тони. Не то что он.
Когда Тони не сразу ответил, беспокойство Брюса, казалось, только усилилось.
— Тони? Ну вот, теперь ты действительно заставляешь меня волноваться...
— Не знаю, Брюс, — небрежно ответил Тони. Он протирал глаза и двигался вдвое медленнее, чем обычно, а это означало, что либо что-то было физически не так, либо он не ложился спать уже три дня.
Питер задумался, насколько сильно он облажался.
— Тони...
— Парню сейчас нужна настоящая помощь, — перебил Тони, указывая на Питера. — Он получил... я имею в виду, мы оба получили... но потом... — Тони выругался, потом уперся локтями в колени и прижал пальцы к глазам. — Мне нужно выпить.
— Тони,
о чем ты говоришь?
— Знаешь, я хотел бы тебе сказать. Хотя в данный момент я пытаюсь решить, была ли у меня только что – ну, давайте признаем – довольно яркая галлюцинация, или мой мозг просто решил прогуляться до глубины души. Не знаю, что именно.
— Разве это не одно и то же?
— Тихо, Бэннер, мне нужно подумать.
Голова Питера была слишком затуманена, чтобы понять, о чем говорит Тони, хотя он не мог заставить себя думать об этом. В этот момент он боролся с самой сильной головной болью, которую когда-либо испытывал, все его тело болело, а грудь словно горела.
Это было бы действительно хорошее время, чтобы пойти спать.
И если бы все оставалось по-прежнему, он бы так и сделал, но в следующее мгновение он снова услышал приближающиеся шаги, вскоре дверь вновь открылась и внутрь вошли Стив и Баки.
Питер нахмурился. Разве Стив и Баки сейчас не на секретной миссии в центре Сибири? Какого черта они вернулись сюда так рано?
Глаза Стива остановились на Питере, в них плескалась паника, с которой Питер не был полностью знаком. На лице Тони, или Хэппи, или тети Мэй такая паника была привычна – особенно после того, как они узнали кое-что из того, что он делал во время патрулирования. Вот почему, конечно, он редко рассказывал кому-либо из них всю историю – в конце концов, какой смысл расстраивать кого-то, когда ущерб уже нанесен?
— Питер! — Стив почти побежал к нему, хватаясь за перила у кровати. — Питер, что, черт возьми, случилось? Ты ушел всего на пять минут, а потом нам говорят, что вы с Тони оба направляетесь в медотсек? Что, черт возьми, случилось? Вы, ребята, правда все-таки подрались или...
— Я бы сказал, что мы отсутствовали чуть больше пяти минут, Капитан, — перебил его Тони. Но он быстро отступил. — Подожди, нет, я беру свои слова обратно. Возможно, у меня только что случился инсульт, и я потерял сознание на пять минут, а мне показалось, что прошел целый час. Просто дай... просто дай мне подумать, мне нужно... мне просто нужно подумать, — он вновь обхватил голову руками.
Стив снова повернулся к Питеру.
— Питер, что случилось?
Питер моргнул, ошеломленно глядя на мужчину. Теперь, обдумав вопрос, он не был точно уверен, каков будет ответ. Что же произошло? Тони так и не сказал ему, кто виноват – он или Питер. Но теперь, когда и Стив, и Баки смотрели на него обеспокоенными и растерянными глазами, он уже не был уверен, виноваты ли они вообще.
— Я не знаю, — начал Питер, — я не... я не уверен...
— Ты хочешь сказать, что не помнишь? — вставил Стив.
Питер покачал головой.
— Я просто... у меня очень сильно болит голова, Капитан, и я не... что бы это ни было, это не вина мистера Старка. Если это имеет какое-то отношение к одному из его костюмов, клянусь, я на самом деле не собирался его испытывать. Я только думал об этом, и...
Стив моргнул, глядя на Питера еще секунду, прежде чем снова повернуться к Тони.
— Тони, что случилось? — требовательно спросил он.
Тони недоверчиво посмотрел на него.
— Ты меня спрашиваешь? Меня? Извини, Кэп, но ты выжимаешь воду из камня. Я знаю не больше, чем ты. По крайней мере... по крайней мере, ничего такого, что имело бы смысл.
— И что это должно означать?
— Кто-нибудь может объяснить мне, что происходит? — вмешался Брюс. — Кто-нибудь здесь нуждается в медицинской помощи, или мы все будем просто сидеть и настаивать, что ничего не знаем? Я думаю, кто-то из нас должен
что-то знать.
Стив снова повернулся к Питеру.
— Питер, ты действительно хочешь сказать, что ничего не знаешь? Что ты просто вышел на улицу и забыл, что делаешь? Или все это просто какая-то шутка, которую ты решил сыграть? Или... — Стив запнулся, его глаза расширились, прежде чем он снова посмотрел на Тони. — Подожди, Тони... Тони... — он снова посмотрел на Питера, и в его глазах появилась надежда. — А Тони вспомнил? Неужели к нему вернулись воспоминания?
—
Что я вернул?
Стив оглянулся.
— Свои воспоминания. Ты... ты помнишь, кто такой Питер?
Тони выглядел еще более смущенным, чем когда-либо; его бровь поднялась в растущем недоверии.
— Ладно, теперь я действительно не понимаю, что происходит. О чем, черт возьми, ты говоришь? Воспоминания? Что... что это вообще значит...
Он продолжал расспрашивать Стива о том, о чем тот говорит, но Питер уже не обращал на него внимания. Их слов было достаточно, чтобы рассеять туман, собравшийся в его голове, и внезапно события всего, что только что произошло, начали просачиваться обратно в его мозг. Тяжелый вес воспоминаний о том, что на самом деле произошло – и что на самом деле происходит – навалилась на его мозг, и пульсирующая головная боль, казалось, больше не имела значения.
Ему вдруг стало плохо.
— Воспоминания, — сказал Питер вслух.
Все взгляды обратились к нему, но Питер почти не обратил на них внимания, так как осознание всего случившегося начало овладевать им. Он посмотрел на Тони, недоверие заклокотало у него в груди, когда он понял, что, по крайней мере на мгновение, он действительно думал, что происходит.
— Я думал... я думал, что Тони вспомнил, что... что ничего не изменилось, но он... — Питер издал безумный смешок, не в силах сдержать его от абсолютной нелепости всей ситуации. Он снова рассмеялся. — Я думал, что Тони вспомнил, но забыл! Я и забыл, что он забыл! Ха! — он откинулся на подушки своей кровати, внезапно не в силах перестать смеяться.
Это было так ужасно иронично – вот он здесь, только что встретил Сефтиса во второй раз, а потом произошло что-то, о чем Питер не мог да и не хотел вспоминать, и он думал, что Тони все еще знает, кто он, но, конечно, он не знал – никто из них не знал, они все забыли его, и...
— Питер, — позвал Стив, но не смог пробиться сквозь смех Питера.
— Нет, Капитан, это слишком хорошо, чертовски хорошо. Я... я только что встретил парня, с которого начался весь этот чертов кошмар, а потом обнаружил, что у меня внутри две души, а не только одна моя, а потом... а потом я просто... я просто
забыл, что Тони забыл меня! Я даже... я даже...
— Питер, тебе нужно успокоиться... тебе нужно остановиться и перевести дух, ты...
Питер покачал головой, пытаясь втянуть в себя воздух и в то же время не обращая на это внимания.
— Это не... это не имеет значения. Все это не имеет значения. Уже нет.
— Почему? — настаивал Стив. — Почему это не имеет значения?
— Потому что я потерпел неудачу. Я нарушил нашу сделку. А теперь Сефтис вернулся и собирается убить тебя. Он собирается захватить «Старк Индастриз» и убить вас всех. Я провалился. Я провалился.
Он провалился.
