***
Питер рассказал ему обо всем, что произошло с Аскаром, начиная с момента, когда он впервые встретил его в лаборатории Осборна из-за его внезапной способности к поджиганию своих рук и вообще всего тела и заканчивая его разговором с этим существом во время боя с Сефтисом. Брюс терпеливо слушал, пристально глядя на Питера, пока тот говорил; его глаза блестели, пока он анализировал каждое сказанное слово. Когда он закончил, Питер ожидал, что Брюс начнет расспрашивать его об энергии, о душе Аскара, но вместо этого Брюс заговорил совсем о другом. — Так ты говоришь, что раньше у тебя не было биологически обоснованной паутины? Что ты использовал? Какой-то... механизм, который стрелял чем-то, похожим на паутину, или... — Веб-шутеры, — перебил Питер. — Я их называл... веб-шутерами. Они были привязаны к моим запястьям. — Тони сделал их для тебя, или... — Я сам их сделал. Я... я сделал чертеж задолго до того, как познакомился с мистером Старком. Все, что мне нужно было сделать, это найти нужные части и просто... просто собрать их вместе. Так же я сам сделал паутину. Я поступил в техникум Мидтауна, так что найти нужные химикаты было несложно. Брюс немного помолчал, глядя на Питера, потом с легкой улыбкой откинулся на спинку стула. — Итак, ты говоришь, что после того, как ты был в лаборатории Осборна, ты обнаружил, что можешь стрелять паутиной из своих запястий – из своих настоящих запястий – верно? Питер кивнул. — И раньше ты никогда не мог этого сделать? — Нет. Я никогда не мог этого сделать. Я мог лазать по стенам, и мой страх высоты внезапно исчез, но я никогда не мог этого сделать... насколько я знал, у меня никогда не было возможности стрелять паутиной из запястий, не пользуясь веб-шутерами. — Хм, — Брюс задумчиво потер подбородок.Через мгновение он спросил: — Как ты думаешь, ты мог бы просто... выстрелить паутиной прямо сейчас? Желательно туда, где ты ничего не разрушишь, если не возражаешь. Питер заколебался. В хаосе последних нескольких месяцев он все еще не очень хорошо проверил свою биопаутину – теперь он так начал ее называть. Если не считать нескольких ночей, проведенных на чердаке вверх ногами, но это не было какой-либо проверкой. Он попросту не мог делать тесты, если не хотел быть пойманным Мстителями или властями, или – что еще хуже – чьим-то телефоном. Но здесь – в лаборатории, в безопасности и одиночестве – бояться было нечего. И действительно, в конце концов, он же сможет не ранить Брюса? — Хорошо, — наконец согласился Питер. — Но я... я все еще мало знаю о ней. У меня не было возможности, чтобы по-настоящему изучить, как она работает. — Ну, тогда я бы сказал, что сейчас самое подходящее время, чтобы проверить это, не так ли? Выдавив из себя полуулыбку, Питер кивнул. Подняв правую руку, он на мгновение огляделся, прежде чем направить ее на дверь. Упершись средним и безымянным пальцами в основание запястья, он надавил. Паутина выскочила наружу и со шлепком ударилась о дверь, а Питер инстинктивно ухватился за ее конец и туго натянул на себя. Потом он посмотрел направо. Глаза Брюса были широко раскрыты, в них читалось благоговение и волнение, напомнившие Питеру ребенка, впервые увидевшего горящие свечи на дне рождения. — Да это ведь... это... — Брюс встал и, взяв паутину, провел по ней пальцами, изучая ее структуру. Он продолжал рассматривать ее несколько мгновений, прежде чем снова посмотрел на Питера. — Это потрясающе, Питер! Это... это настоящая паутина, как у паука, я уверен! За исключением... за исключением того, что прочность на растяжение поразительна, и то, что она все еще остается на двери, это... это... Питер наблюдал, как Брюс продолжает рыться в паутине, и не мог сдержать легкой улыбки, появившейся на его губах от безудержного возбуждения мужчины. Беннер продолжал бормотать и строить гипотезы в течение следующих нескольких минут, а Питер просто сидел и наблюдал. В конце концов Брюс взял Питера за руку и принялся изучать его вены. Он сумел найти венку, которая отличалась от других – и привет, Питер не замечал этого раньше – и решил, что именно оттуда поступает паутинная жидкость. Питер не мог не удивиться способности мужчины так быстро открывать подобные вещи; очевидно, он не зря был известным ученым. Через некоторое время волнение Беннера утихло, и они вдвоем начали тихо обсуждать различные тесты, которые могли бы провести, чтобы увидеть, как далеко может зайти биопаутина. Питер, конечно, никогда не пройдет их, потому что не пробудет здесь так долго, но представить это было забавно. В конце концов их разговор зашел в тупик, и Питер задумался, не пора ли было уходить. Он хотел знать, как идут дела у Стива и его команды, нашли ли они Тони, и решил, что лучше всего задать этот вопрос самой Пеппер Поттс – какой бы пугающей перспективой это ни казалось. Но прежде, чем он успел встать, Брюс снова заговорил. — Питер, — тихо начал он. — Ты сказал... ты сказал, что этого парня зовут... Аскар, верно? Тот, который, как ты думаешь, сейчас у тебя в груди? Питер пристально посмотрел на Брюса, потом кивнул. — Ага. Да, так он себя назвал. Аскар. Брюс нахмурился и отвел взгляд, словно размышляя. Беспокойство покалывало затылок Питера, и он тоже начал хмуриться. — Что? — спросил он через мгновение, когда мужчина не ответил. — В чем дело? Беннер покачал головой. — Ничего. По крайней мере, я не... не думаю, что это значит что-то. То есть я не... я не уверен. Питер нахмурился еще сильнее. — О чем вы говорите, доктор Беннер? Вместо того, чтобы поправить его в официальном обращении – как он думал, что тот сделает – Брюс просто посмотрел на Питера, его глаза встретились с тревожным взглядом напротив. — Ты... если бы ты знал нас – если бы ты знал меня раньше – тогда ты бы знал... Ты знаешь, что случилось со мной после... после битвы с Альтроном? — Ты застрял на планете Сакаар, — без колебаний ответил Питер уже без формальностей, озадаченно нахмурив брови. — Ты пробыл там два года, прежде чем вернулся, прямо перед... прямо перед Таносом, и... — Верно, — быстро согласился Брюс. — Совершенно верно. Ну, видишь ли... теперь я не знаю, означает ли это что-нибудь, это может быть совершенно неправильным, это может ни к чему относиться. Я не ... возможно, я даже неправильно это помню, и... — Доктор Беннер, — прервал его Питер. — О чем ты говоришь? Брюс тяжело вздохнул, потом перевел дух. — Я не все помню о Сакааре, я был Халком почти все время, что провел там. Когда все сходило с ума, мне... мне было трудно получить доступ к этим воспоминаниям. Но когда все спокойно, когда мы не ссоримся и не расстраиваемся, тогда я... я лучше все помню. Разговоры. Что происходит в остальной Вселенной, или... — Брюс замолчал ненадолго, но, увидев выжидающий взгляд Питера, он, наконец, сглотнул и продолжил: — Я думаю... Мне кажется, я уже слышал это имя. Аскар. Это не был... это не был кто-то, кого я знал или что-то в этом роде. Но была одна ночь... была одна ночь, когда люди разговаривали, и они говорили, что... что ходят слухи, что кто-то по имени Аскар недавно умер. Судя по тому, как они разговаривали, он казался довольно важной персоной, так что не все им верили, но... — Они сказали, кто он? — тут же спросил Питер. — Или... или кем он был? Брюс сделал еще один вдох. — Они называли его Наблюдателем. Так вот, я точно не знаю, что это значит, но они произнесли это имя с... с чем-то, похожим на благоговение. Как будто это было большое дело. Я думаю, это какая-то раса, какой-то вид. Но это... это все, что я знаю. Некоторые говорили, что невозможно, чтобы Наблюдатель мог умереть, но другие говорили, что это правда. Они говорили об этом всего несколько ночей, и я до сих пор не уверен, правильно ли все помню, но... — Наблюдатель, — повторил Питер, откидываясь на спинку стула. Наблюдатель. Что, черт возьми, за Наблюдатель? Было ли это что-то важное? Что-то... что-то могущественное? И что, черт возьми, он делал в теле Питера, мертвый он или нет? — Он тебе что-нибудь сказал? — спросил Брюс. — Он дал тебе какие-нибудь подсказки относительно того, кем он может быть, или... — Он сказал, что умер, что его убили, но прежде, чем Сефтис смог забрать его душу или его... его сущность, его силу, он сказал, что ему нужно найти сосуд. И что он выбрал... он выбрал меня по какой-то совершено нелепой причине. Он сказал, что, поскольку я теперь его сосуд, меня нельзя убить. Хотя я не знаю, как это работает, или... — Защитное заклинание, — перебил его Брюс, размышляя вслух. — Я слышал... когда я был на Сакааре, я слышал много сумасшедших вещей, которые могут случиться. Они говорили, что заклинание защиты – это когда кто-то умирает, и они оставляют свою сущность или свою силу в ком-то другом, практически даруя бессмертие. — Что? — Питер недоверчиво покачал головой. — Как в Гарри Поттере? Теперь настала очередь Брюса озадачиться. — Что? Но Питер был уже слишком далеко. Он продолжал качать головой, широко раскрыв глаза, не в силах поверить в то, что понимал. — Прямо как в Гарри Поттере. Я... я чертов Гарри Поттер, — он прижал запястья к глазам и застонал. — Мне очень жаль, Питер, но я думаю, что ты потерял меня и мою мысль. Что такое Гарри Потт... — Ну, если это так, то единственное, что мне нужно, это маховик времени. Если он у тебя есть, дай мне знать. Возможно, нам придется немного раскрутить его, чтобы вернуться в прошлое, но я думаю, что оно того стоит. — Питер... — Нет, нет, серьезно! — Питер стоял. Когда он встал? — Серьезно, доктор Беннер, мы справимся! Мы просто должны найти метлу и полететь в Хогвартс – или аппарировать*, я уже достаточно взрослый, чтобы аппарировать – а потом мы просто должны найти профессора Макгонагалл и попросить ее дать нам свой маховик времени, и... — Питер... — И тебе не обязательно идти со мной, на самом деле, наверное, будет лучше, если ты останешься здесь. Я просто сделаю это сам и вернусь назад во времени, я найду способ остановить Сефтиса до того, как он появится или... или, если все станет еще хуже, я просто убью себя – своего прежнего себя, потому что я уверен, что смогу это сделать. Гарри Поттер смог убить сам себя, и именно так у него получилось победить Волдеморта и... — Питер! Голос Питера оборвался на полуслове, и он остался смотреть на Брюса широко раскрытыми глазами и тяжело вздымающейся грудью. Брюс настороженно смотрел на него, осторожно вытянув руки перед собой, как будто пытался успокоить дикую лошадь. — Питер, пожалуйста, просто... просто сядь. После нескольких секунд пристального взгляда Питер сел. Беннер попробовал еще раз. — Послушай. Я знаю, что эти последние пару лет были... тяжелы для тебя. Я даже представить себе не могу, каково это. Но как насчет того, чтобы отложить панику до тех пор, пока мы полностью не поймем, что происходит, хорошо? Питер глубоко вздохнул и ничего не ответил. Брюс продолжил: — Сейчас я не претендую, чтобы быть экспертом в этом, и я не думаю, что мог когда-либо им быть. Но, судя по тому, как они разговаривали на Сакааре, и по тому, что ты мне рассказал, я думаю, можно с уверенностью сказать, что именно эта душа – этот Аскар – дает тебе эти новые силы. Если он действительно был... если он прямо сейчас все еще Наблюдатель, то в данный момент ты обладаешь великой силой... Питер нахмурился, но прежде чем он успел что-то сказать, Брюс продолжил: — Вопрос только в том, почему именно ты? Если Аскару действительно нужен был сосуд, чтобы избежать захвата Сефтисом, почему он выбрал тебя? Зачем ему отдавать тебе – ребенку с Земли – свою силу? Что делает тебя таким особенным? Эти слова были произнесены в задумчивости, скорее для себя, чем для Питера, но к тому времени с Питера было уже достаточно. Стул со скрежетом ударился об пол, когда Питер поднялся. — Я не особенный, — сказал он, стараясь говорить спокойно. — Я не знаю, какого черта этот... этот Наблюдатель выбрал меня в качестве своего сосуда, потому что я... я последний человек на Земле... последний человек во Вселенной... которого он хотел бы заполучить своими... своими мистическими способностями, или как их там. Я не... я не особенный, я не кто-то важный, я... я никто, я... — Питер судорожно вздохнул и, прежде чем успел сказать что-то еще, развернулся на пятках и направился к двери. — Питер, — крикнул ему вслед Брюс. — Питер, подожди... Питер, ты куда? — Я собираюсь найти Мисс Поттс и спросить ее, нашли ли мистера Старка, — ответил Питер, распахивая дверь. Прежде чем Брюс успел ответить, Питер выбежал на лестничную клетку и исчез.***
На самом деле он ушел не для того, чтобы найти Пеппер, но лжи не было ни здесь, ни там. Ему просто нужно было сбежать. Он решил вернуться к прогулке, а не возвращаться в свою комнату. Движение ног помогало ему не терять рассудок, и последнее, что ему сейчас хотелось – это сесть и подумать. Он итак уже сделал слишком много. Только когда коридоры стали казаться до боли знакомыми, Питер понял, где он оказался. Этаж Тони. Тот, где были его комнаты и мастерская. Тот самый, в котором Питер провел бесчисленное количество часов, помогая создавать прототипы и чертежи мыслей и идей, которые так и не воплотились в жизнь. Все это теперь совершенно не имело значения, потому что Тони все равно их не помнил. Ему не нравился этот этаж. На самом деле он хотел убраться с этого этажа прямо сейчас. Возможно, ему действительно стоит пойти и найти Пеппер. Прошло уже больше часа с тех пор, как команда уехала, и наверняка она уже получила от них хоть какие-нибудь известия. Он направился к двери мастерской, намереваясь пройти мимо нее и направиться прямо к лестнице на другой стороне холла. Это было последнее место, где он хотел быть прямо сейчас. Но когда он проходил мимо двери, его взгляд уловил что-то неладное. Он повернул голову, затем остановился, осознав, что вместо того, чтобы быть плотно закрытой и открывающейся только по отпечатку пальцев, дверь была полностью открыта, а ручная панель не заперта. Он должен пройти мимо. Мистер Старк терпеть не мог, когда в его мастерскую заходили люди, не одобренные Тони, и делал все, что было в его силах, чтобы никто больше не заходил туда. Это было вторжение в частную жизнь – в частную жизнь, которую Тони так редко получал. И сейчас Питер, вероятно, был последним человеком, которого он когда-либо впустит в свое личное пространство. Но что-то удерживало его ноги на полу, не давая двигаться. Может быть, это было чувство домашнего уюта, которое принесли коридор и комната, или, может быть, это было потому, что он видел то, что почти стало для него вторым домом впервые за два года – то, что он думал, что никогда больше не увидит. Он не знал. Но он точно знал, что не может войти. Не сейчас. Он больше не мог войти. Он не должен больше туда заходить. Он медленно двинулся вперед, его разум убеждал ноги снова начать двигаться. Но так или иначе, неважно, насколько он знал, что ему надо, он обнаружил, что не может уйти. Он не должен туда заходить. Не сейчас, не без разрешения. Разрешения он никогда не получит. Питер сглотнул и облизнул губы. Может быть... может быть, на какое-то время. Меньше минуты. Всего десять, может быть, двадцать секунд. Не больше. Просто... просто быстро заскочить, чтобы посмотреть, не изменилось ли что-нибудь, не сделал ли Тони чего-нибудь нового, пока его не было. Только на мгновение. Медленно повернувшись на пятках, Питер вошел внутрь. Хотя все остальное, казалось, изменилось за последние два года, каким-то образом мастерская Тони осталась почти такой же. Одни и те же роботы неподвижно стояли в своих домах. Посреди комнаты стоял голографический стол – тот самый, над которым Питер работал столько часов, поправляя свой костюм и формулируя новые идеи. Свет был тот же, стулья те же, компьютеры те же. Единственное отличие состояло в том, что вместо бесконечных пустых пакетов из-под шоколадных батончиков, разбросанных по всей комнате, теперь лежали бесконечные пустые пакеты из-под чипсов. Было ясно, что попытка Пеппер внедрить полезные закуски не увенчалась успехом. Питер шагнул вперед, пока не оказался у стола Тони у самого края комнаты. Ему хотелось сесть, насладиться моментом, которого, скорее всего, больше никогда не будет, но он не хотел испытывать судьбу. Он был уверен, что пробыл здесь уже больше минуты, и, если он останется еще дольше, его наверняка заметят, и... — Боже. Я ухожу всего на пять минут, а у нас уже есть незваный гость. Думаю, это научит меня закрывать дверь в следующий раз. Питер подпрыгнул и обернулся; его глаза расширились, а сердце бешено заколотилось. Он был настолько отвлечен мастерской, что полностью проигнорировал предупреждение, которое пробежало по его затылку и говорящее ему, что кто-то идет. Пеппер вошла внутрь, ее высокие каблуки стучали по полу, а одна бровь приподнялась, когда она встретилась взглядом с Питером. — Я... мне очень жаль, мисс Поттс, я... я не... то есть дверь была открыта, и поэтому я... я подумал, что... я просто хотел... увидеть ее, и... и... — Ладно, ладно, можешь не оправдываться, — перебила его Пеппер. Она бросила на Питера взгляд, который, как он уже давно понял, означал, что она одновременно удивлена и раздражена. — Блин, ты как будто думаешь, что я выцарапаю тебе глаза или что-то в этом роде. Поверь мне, малыш, я не сделаю этого, — она одарила его небольшой улыбкой. — Я бы просто позаботилась о том, чтобы твой бизнес и все твои активы обанкротились в течение следующего года. Питер открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Пеппер оборвала его: — Расслабься, это всего-лишь шутка. Питер сглотнул, пытаясь выровнять дыхание и замедлить сердцебиение. Ему нужно было выбраться отсюда – ему вообще не следовало сюда заходить. Тони уже ненавидел его, ему не нужна была еще одна причина, чтобы тот стал ненавидеть его еще больше, и... — Я... я просто... — Питер снова сглотнул и начал двигаться. — Я сейчас же уйду. Извините, я уже ухожу. Мне очень жаль, я... Питер прошел мимо Пеппер к двери, но был остановлен недоверчивым голосом женщины. — Эй, куда это ты собрался? Он остановился и, нахмурив брови, оглянулся на Пеппер. — Я... мне нельзя находиться здесь, поэтому я... я ухожу. — Не-а. Извини, малыш, но ты сам решил влезть в этот бардак, так что ты поможешь его убрать. Теперь Питер совсем запутался. — Что? Ему сунули в руки мешок для мусора, и он смотрел, как Пеппер уходит, держа в руках еще один мешок для мусора. Внезапно Питер понял. Пеппер в самом деле хотела, чтобы он убрался. — Всякий раз, когда Тони впадает в дурное настроение и решает забаррикадироваться в этом месте, он всегда оставляет его похожим на разбитый самосвал, разбросавший повсюду мусор. И поскольку Тони отказывается пускать сюда кого бы то ни было – даже уборщиков – только мне остается убирать за ним. Питер еще мгновение смотрел ей вслед, потом медленно поднял пустой пакетик чипсов и бросил его в мусорный мешок. Несколько минут они работали молча, обходя комнату и подбирая все, что попадалось под руку. Это было довольно забавно: когда бы он ни был рядом, и он, и Тони могли оставить после себя довольно хороший беспорядок. Но Питер должен был признать, что это было в значительной степени определение свинарника. — Кто ты для Тони? Питер остановился и поднял глаза, наблюдая за спиной Пеппер, которая продолжала убирать. — Они рассказали мне о тебе, что ты был частью нашей жизни, но два года назад появился какой-то парень и стер наши воспоминания о тебе. Что ты когда-то был Мстителем. Я сказала Брюсу, что Тони никогда не одобрил бы то, чтобы Мстителем стал подросток, но он, похоже, был в этом уверен. Отмазался тем, что так сказал Стив, а если Капитан Америка ручается за тебя, то кто мы такие, чтобы не соглашаться? — Пеппер усмехнулась. — На мой взгляд, они поставили этого человека слишком высоко на пьедестал. Он не Бог. Он может лгать, как и все мы, — она отошла еще дальше, по-прежнему не глядя Питеру в лицо. — Потому что по моему опыту – и я не хочу никого обидеть, когда говорю это – но у людей есть привычка лгать, чтобы заставить Тони доверять им. Им нравится использовать его, использовать его ресурсы или использовать его влияние, его деньги. Они знают, что если потянут за нужные ниточки, нажмут нужные кнопки, то смогут заставить его делать все, что захотят. И Тони не раз обжигался из-за этого. Питер не знал, что сказать, поэтому промолчал. Кроме того, он достаточно хорошо знал Пеппер, чтобы понять, что ее бесконечный поток слов – какими бы подозрительными и обвинительными они ни были – был произнесен скорее из-за беспокойства и желания защитить Тони, чем из злобы. Питер всегда ненавидел видеть ее расстроенной. Обычно она была так спокойна и сдержанна, и, хотя высказывала свои опасения и мнения очень громко, она всегда могла справиться с тем, что бросала ей жизнь. Но когда дело касалось Тони и его благополучия... Питер полагал, что у каждого есть ахиллесова пята. — С ним все будет в порядке, — тихо сказал Питер. Он знал, что говорить опасно, что у него и так достаточно неприятностей, но что-то в нем заставляло утешить ее, по крайней мере дать ей почувствовать, что все будет хорошо, унять хотя бы часть ее страха и беспокойства. Пеппер сделала паузу, и Питер продолжил: — Мистер Старк более чем способен справиться с Осборном. Он уже сделал это однажды, и у него есть четыре Мстителя на пути в качестве подкрепления. У Осборна нет ни единого шанса, — Питер слегка улыбнулся. — И кроме того, он Железный Человек. Он ведь непобедим, верно? Пеппер еще немного постояла неподвижно, потом вернулась к жизни и пошла дальше, собирая мусор, валявшийся на столах и полу. Питер решил, что он, должно быть, сказал что-то правильное, раз ему не велели уходить, и продолжил свою уборку. Он отошел от одного из столов – точнее, от своего старого стола – и пошел дальше, не переставая удивляться, как это Тони в своем-то возрасте до сих пор ест столько всякой дряни. В конце концов он добрался до маленького столика и компьютера в дальнем углу, где, если судить по количеству пустых контейнеров из-под еды и пакетов из-под чипсов, было то место, где Тони укоренился за три дня одиночества. Набирая по горсти, Питер принялся убирать со стола. Через несколько мгновений он, наконец, добрался до самого низа кучи. Он поднял последние остатки обертки и еды – черствые остатки китайской еды, вкуснятина – когда его рука задела бумаги, которые лежали под мусором. Пытаясь стряхнуть со стола какие-то старые крошки, он нечаянно смахнул со стола бумаги, и они полетели на пол. Он быстро поднял их и положил обратно на стол. Что-то привлекло его внимание. Голос Пеппер разнесся по комнате. — Знаешь, Тони разговаривает во сне, когда у него стресс. Хуже всего, когда ты просыпаешься в три часа ночи, слышишь, как твой муж разговаривает с тобой, и ты спрашиваешь его, что случилось, и даже разговариваешь, только чтобы узнать, что он все это время спал. А потом он просыпается и злится на тебя за то, что ты его разбудила. Радости брака. Под одной из бумаг были яркие цвета. Знакомые цвета. Красные цвета. Питер вытащил бумагу из-под кучи. Красно-синие цвета. — Он никогда не разговаривал во сне, по крайней мере, не часто. Но за последние несколько лет он... он стал говорить больше. Я перестала ему отвечать, просто переворачиваюсь и оставляю его в покое. Но я слышу его, я слышу, что он говорит. Сердце Питера внезапно заколотилось в груди, дыхание перехватило. Бумага затряслась, когда он поднял ее дрожащей рукой. — Раньше я думала, что это потому, что он хотел иметь семью. Мы говорили об этом, и какое-то время я думала, что он действительно хочет этого. Трое детей – вот что на чем мы остановились. Он хотел, чтобы у его дочери или сына были братья и сестры, которых у него никогда не было. Но всякий раз, когда я спрашиваю его, не пора ли, он всегда говорит «нет». Это был его рисунок. Но не он, каким он был, а он, как... как Человек-Паук. Он был нарисован от руки красными и синими чернилами. На нем был костюм, который Тони подарил ему в первый раз – тот самый, что он носил в Германии; тот самый, который забрали перед возвращением домой. Его сердце бешено колотилось. — Но когда он говорит во сне, он всегда говорит с одним и тем же человеком. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять это, но он всегда называл этого человека «мелочью» или... или «чувачком». Он говорил так... ну, как отец говорит с сыном. В одну минуту он расстроен им, а в следующую подбадривает его сделать что-то, что он, вероятно, не должен делать, а потом он... как будто гордится им. Тони... Тони нарисовал его портрет. Он нарисовал Человека-Паука. Грудь Питера сжалась, и он не мог дышать. — Он назвал этого человека еще одним именем. Я подумала, что это самое странное имя. Я имею в виду, зачем кому-то называть себя так, но... но потом Брюс сказал, что твое имя Мстителя было... Человек-Паук. Сначала я ему не поверила, но никто, кроме меня, не знает этого имени. Так что... так что я... Но Тони его не помнил. Он ненавидел его. Так почему же... так как же этот рисунок оказался у него в руке, как такое вообще возможно... — Тогда я спрошу тебя еще раз, — сказала Пеппер, поворачиваясь к нему лицом. — Кто ты для моего мужа? Послышался щелчок, затем завихрение, и что-то выскочило на одном из компьютеров, стоявших в нескольких футах от них. Питер поднял взгляд и его глаза расширились, когда они прочитали сообщение, переданное на экране. Входящий видеовызов. Пеппер остановилась и, нахмурившись, подошла к компьютеру. — Это странно. В нем не указан отправитель. Женщина мельком взглянула на Питера, затем повернулась и приняла вызов. Экран расширился, и началось воспроизведение видео. Улыбающееся лицо, приветствовавшее его, послало холодок по спине Питера, и его тело превратилось в лед. «— Здравствуйте, мои дорогие. Так приятно снова видеть вас обоих». Норман Осборн. Он находился в конференц-зале, стоя перед длинным столом, окруженным стульями. Тони, связанный и без сознания, сидел сзади. Глаза Пеппер расширились, она зажала рот руками и испуганно закричала. — Тони! «— Пеппер, дорогая, хотя мне всегда приятно говорить с вами, боюсь, что это послание адресовано мистеру Паркеру». Каким-то образом глаза Нормана нашли Питера, и ему потребовалось много усилий, чтобы не взять компьютер и не бросить его в стену. Глаза Осборна прищурились, а губы растянулись в улыбке. «— Поскольку твоя прелестная мисс Поттс уже пытается это записать, давайте перейдем к делу. У меня есть для тебя одноразовое специальное предложение, мистер Паркер. Видишь ли, у тебя есть то, что мне нужно. И я думаю, ты точно знаешь, что это такое». Пеппер посмотрела на него, но Питер проигнорировал ее, стиснув зубы; его кулаки дрожали от закипающей в нем ярости. Тем временем, Осборн продолжал: «— Теперь у меня есть твой драгоценный мистер Старк, который ждет своей смерти. Его голова на гильотине, а ты, мой мальчик, его палач». Глаза Питера сузились, и он прикусил язык. Осборн хлопнул в ладоши. «— Поэтому я думаю, что легко сказать, что ты уже знаешь, какой выбор тебе нужно сделать. Либо ты приходишь на склад, из которого уже однажды сбежал, и отдаешь мне то, что у тебя есть, либо даешь клинку упасть. И если это случится, что ж... скажем так, Железному Человеку больше не понадобится шлем, — улыбка Осборна внезапно исчезла с его лица, глаза потемнели, когда он отошел от камеры. — У тебя есть один час. С Богом, Человек-Паук». Видео погасло, и экран исчез, когда звонок завершился. В комнате воцарилась тишина. Окончательно освободившись от оцепенения, Пеппер тут же взяла телефон и принялась набирать цифры. Гудки шли, но никто не брал трубку. — Они... они не отвечают, — пробормотала она, снова пытаясь дозвониться. Женщина явно звонила Стиву и остальным членам команды, но безрезультатно. — Черт возьми, почему они не отвечают?! Питер отступил назад, наткнувшись на один из стульев и с грохотом опрокинув его на пол. — Нам нужно... П.Я.Т.Н.И.Ц.А, приведи сюда Брюса Беннера, немедленно! Питер сел за один из столов, крепко сжимая пальцами металлическую раму. Прошло всего пять минут, наполненных постоянными шагами Пеппер и попытками дозвониться до Стива, Клинта или кого-нибудь еще, но каждая попытка заканчивалась криком и проклятиями. Не прошло и двух минут, как в коридоре запищал лифт, и в комнату вбежал запыхавшийся Брюс. — Пеппер, в чем дело?! Что случилось?! П.Я.Т.Н.И.Ц.А сказала, что это красный код, и... Пеппер пересказала ему все, что произошло, и под конец глаза Брюса стали такими же широко раскрытыми, как и у них. — Ты уверена, что не можешь дозвониться до них? — спросил он. — Я пыталась, Брюс! Я пыталась снова и снова, но я не созванивалась с ними уже тридцать минут! В последний раз я слышала, что они недавно добрались до Нью-Йорка! — Но один из их сигналов должен быть включен, П.Я.Т.Н.И.Ц.А наверняка найдет их и... — Ты думаешь, я не пробовала что ли?! — в отчаянии крикнула Пеппер. — Я все перепробовала! Их сигналы пропали! Я не могу найти их следов, никто из них не отвечает на мои звонки, даже самолет не отвечает... — Ну, должно же быть что-то, мы не можем... — Нам... нам придется идти туда. Одному из нас придется сходить в башню, поговорить с самим Осборном, договориться о какой-то сделке... — Одному из нас? Пеппер, ни за что на свете ты не пойдешь в эту башню! Я пойду один, а ты останешься здесь... — Черта с два ты это сделаешь! Я надену один из этих костюмов – я уже носила их раньше, я сражалась в них раньше. Кто-то должен остаться и охранять территорию, и... — Нет. Ни за что, Пеп. Этого не произойдет. Я пойду туда в костюме, и если мне придется... я... я даже посмотрю, сможет ли здоровяк... — Нет, ты не можешь, ты... — Да, могу! — Нет! Ты должен остаться здесь! Я генеральный директор, это деловая сделка, я позабочусь об этом. Я... — Я ухожу. Мне очень жаль, Пеппер, но здесь нет места для дискуссий. Я ухожу и точка. — Я пойду... — И мне очень жаль, Брюс, но этот комплекс возглавляет «Старк Индастриз», и как генеральный директор я... — Я пойду! Пеппер и Брюс, наконец, замолчали и посмотрели на Питера, который теперь стоял, крепко сжав кулаки. «Я сделаю это. Я отнесу кольцо в Мордор». Только вместо того, чтобы уничтожить кольцо, он собирался вручить его самому Саурону. Лицо Брюса вытянулось, и старик покачал головой. — Питер, нет. Ты не можешь... — Осборн хочет, чтобы я пошел. Он говорил со мной. Только у меня есть то, что ему нужно, и никакая борьба или переговоры не заставят его передумать. И это было правдой. Неважно, как сильно он хотел позволить Брюсу разобраться с этим, неважно, как сильно он хотел верить, что Пеппер сможет найти выход из этого, реальность была такова, что единственным человеком, который мог что-то сделать, был он. — Нет, Питер, — запротестовала Пеппер. — Ты не можешь... ты не пойдешь. Он лжет. Как ты вообще можешь иметь то, что хочет Норман Осборн?! Питер повернулся к Брюсу, глядя ему прямо в глаза. — Я единственный, кто может это сделать. И ты это знаешь. Женщина посмотрела на Беннера и, видя, что его решимость поколебалась, снова принялась спорить. Но ни Питер, ни Брюс ее не слушали. — Тогда я пойду с тобой, — возразил мужчина. — Нет, — покачал головой Питер. — Кто-то должен остаться и охранять территорию. Я ухожу, и ухожу один. Огонь, которого Питер по-настоящему не чувствовал уже более двух лет, вспыхнул в его груди, и решимость охватила его, когда он понял, что это была единственная дорога, по которой они могли пойти. Что это единственный способ спасти жизнь Тони. Брюс тяжело вздохнул, а Пеппер, похоже, хотела еще поспорить, но никто из них ничего не сказал. Потому что, нравилось им это или нет, другого выбора не было. — Я заведу один из самолетов, — сказал Брюс. — И ты возьмешь с собой рацию. А если ты не будешь отвечать мне, я сам приду за тобой – будь прокляты компаунд и «Старк Индастриз».***
Уже было темно, солнце село совсем недавно. У них было меньше сорока пяти минут, чтобы доставить Питера в Нью-Йорк и попасть в здание, о котором говорил Осборн. Питер знал, о каком складе идет речь. Хотя он почти не обращал внимания, когда бежал из лаборатории Осборна, он знал, что лаборатории были частью большого склада, который соединялся с башней Оскорп. Он без сомнения знал, что именно там держат Тони и что Осборн хочет, чтобы он пришел туда. Он сидел в самолете, наблюдая, как облака пролетают мимо иллюминатора, их края отражали лунный свет, который пробивался сквозь темное небо. Обычно полет до Нью-Йорка занимал час, но с одним из самолетов Тони это заняло бы меньше половины этого времени. Ему оставалось только ждать. Он был одет во все черное: облегающая черная рубашка, черные брюки и черная маска. Это была одежда-невидимка, предназначенная для Клинта или кого-то еще из Мстителей, но она хорошо сидела на Питере, и это был единственный способ незаметно проникнуть в здание. И только так он сможет упасть с неба незамеченным. Брюс планировал посадить самолет, чтобы высадить его в городе, но Питер знал, что этот план займет слишком много времени и слишком велик риск предупредить других об их присутствии, независимо от того, насколько хороша технология невидимости Тони. Питер наблюдал, как самолет пролетает над городом, его глаза изучали каждое здание и ориентир, лежащие под ним – лунного света было более чем достаточно, чтобы его глаза могли видеть. Он продолжал смотреть, как они летят, как они приближаются, становились все ближе и ближе, и... Там. Встав на ноги, Питер схватился за рычаг в задней части самолета, повернул его и подождал, пока дверь опустится. Ветер врезался в него и обернулся вокруг его тела, почти высасывая его из самолета. Когда дверь опустилась до конца, он пошел к краю. «— Питер, что ты делаешь?! — крикнул ему в ухо голос Брюса. — Тебе нужно дождаться посадки самолета, ты не можешь...» — Со мной все будет в порядке, — ответил Питер, натягивая маску на лицо. «— Питер, у тебя даже нет парашюта! — голосе Пеппер слышалась паника. — Тебе нужен парашют! Как еще ты собираетесь приземлиться...» — Со мной все будет в порядке, мисс Поттс, — небрежно ответил Питер. — Обещаю, я верну мистера Старка. Просто сосредоточьтесь на том, чтобы найти Стива и остальных. Не беспокойтесь обо мне. «— Конечно, я буду беспокоиться о тебе, Питер! Ты всего лишь ребенок, ты...» — Мне уже восемнадцать, мисс Поттс. По закону в Канаде и во всех штатах, кроме трех, я уже взрослый и сам могу решать, что я могу делать по закону и что нет. И уж выпрыгивание из самолета точно законно. «— Питер, не смей...» — Поговорим на земле, Мисс Поттс. И без дальнейших церемоний Питер шагнул с края и упал лицом в воздух. Падение в темноте было ужасно похоже на полет по улицам Нью-Йорка на паутине. Это было ощущение, о котором он не подозревал, и на мгновение он позволил воздуху обдувать свое лицо и тело, и просто дышал. Он заметил, как один из многочисленных небоскребов появился в поле зрения, отсчитывая секунды в своей голове. Достигнув нуля, он протянул руку и выстрелил паутиной, наблюдая, как она пролетела по воздуху и зацепилась за бетонную стену здания. Его тут же резко дернуло вправо, и вскоре он уже летел вниз по знакомой дуге, которую когда-то знал как свои пять пальцев. Он почувствовал, что его качает вверх, и быстро протянул другую руку, выпустив новую паутину. Паутина выглядела и действовала так же, как те, что он сделал для веб-шутеров, но он чувствовал ее совершенно по-другому. Он чувствовал, как она стреляет изнутри его рук, бежит вниз по венам и прорывается через запястья. Он, как ни странно, чувствовал себя в большей безопасности с этой биопаутиной, чем с веб-шутерами. Но эта... эта биопаутина была частью его самого, и Питер через нее чувствовал, где она находится, чувствовал холодный металл, к которому она прилипала, когда несла его туда, куда он хотел. Он продолжал раскачиваться и бегать по краям и верхушкам зданий, пока, наконец, не оказался на краю крыши и резко остановился. Он присел на выступ в тени, его глаза изучали здания и дороги внизу. Башня Оскорп стояла всего в квартале от него, склад и лаборатория располагались рядом. — Какое-то время я не смогу с вами разговаривать, — сказал Питер, взглянув на часы. У него оставалось пятнадцать минут. Более чем достаточно, чтобы войти и выйти. «— Хорошо, но ты знаешь кодовое слово, если у тебя возникнут проблемы. Мы будем слушать». Поправив маску на шее, Питер встал. Затем, не раздумывая ни секунды, он глубоко вздохнул и прыгнул. Он выстрелил паутиной и приземлился на башню Оскорп. Он почти тут же отпустил паутину и быстро пополз вниз, пока не смог перепрыгнуть на крышу склада. Питер бесшумно приземлился и пробрался через разбитое окно, пока не оказался внутри. Питер держался под потолком, перескакивая через балки и светильники, стараясь ни во что не врезаться и не шуметь. Когда он приблизился к центру комнаты, до его ушей донеслись голоса. — Знаешь, Норман, я должен сказать, что зеленый не самый лучший цвет. И дизайн Гоблина ужасен. Если ты хотел сшить хороший костюм, тебе следовало прийти ко мне! Я возьму только небольшую плату, и ты будешь самым красивым злодеем в городе! Я все равно надеру тебе задницу, но, по крайней мере, ты будешь хорошо выглядеть. Тони. Облегчение нахлынуло на Питера, и он глубоко вздохнул. Тони был жив, и, судя по звукам, он был в безопасности. По крайней мере, на данный момент. Питер не расслышал ответа Осборна – его голос был слишком тихим – но это не имело значения, так как в следующее мгновение он миновал последнюю балку и оказался в центре склада. Единственный свет исходил от небольшого прожектора на полу, который заливал всю комнату оранжевым сиянием. Тони сидел, прислонившись к стене, со связанными за спиной руками и ногами. Норман стоял в другом конце комнаты с раздраженным видом. В кои-то веки Питер был благодарен судьбе за то, что не он один способен выводить людей из себя. У Осборна зазвонил телефон, и он поднес его к уху, громко и сердито разговаривая с кем-то на другой линии. Сейчас Питер должен был двигаться. Передвигаясь вниз головой по потолку, Питер пробирался сквозь тени, пока не добрался до стены. Не колеблясь, он бесшумно запустил паутину в потолок и начал спускаться вниз, пока не наткнулся на край тени; Тони сидел всего в нескольких ярдах прямо под ним. Бросив быстрый взгляд на Осборна, который все еще стоял лицом в другую сторону, сердито прижав телефон к уху, Питер глубоко вздохнул и спрыгнул. Все произошло в считанные секунды. Только что он был в воздухе, а в следующее мгновение оказался рядом с Тони, его ноги бесшумно приземлились на землю, а руки тут же обхватили плечо Тони и закрыли ему рот. Старк резко вскрикнул и вздрогнул, а Питер быстро прижался губами к его уху. — Это Питер, — прошептал он. Мужчина оглянулся, бросив взгляд на лицо Питера в маске, и тут же заткнулся. Не давая ему больше возможности пошевелиться или заговорить, Питер крепко схватил Тони за руку и потянул за паутину, подпрыгнув вместе с ним в воздух и прицепившись к потолку. Хватка Питера была железной, он не отпускал Тони, как бы неловко и больно ему ни было. Старк, к счастью, хоть что-то понял из происходящего и быстро схватился за Питера, как мог. Питер снова пополз по потолку, направляясь туда, откуда пришел. Это не займет много времени, самое большее двадцать секунд, может быть, тридцать – с Тони – но он просто должен добраться туда до того, как Осборн закончит свой звонок, и... Слабое жужжание моторов и двигателей достигло его ушей, и Питер замер. Мгновение спустя Осборн поднялся перед ним без скафандра, стоя на своей летающей доске с широкой ухмылкой на лице. — Питер, Питер, Питер... Неужели ты действительно думал, что сможешь одурачить меня? Питер двигался быстро; в мгновение ока он уже обвязал Тони паутиной и осторожно, но стремительно начал опускать его к полу, готовый прыгнуть вперед, готовый атаковать, когда дым – газ, это был газ – затуманил его зрение, и он внезапно закашлялся. Улыбка Осборна стала шире, когда зрение Питера начало меркнуть. — Скоро увидимся, Человек-Паук. Мышцы Питера ослабли, и он почувствовал, что падает, прежде чем все потемнело.