The Lost and Forgotten

Питер перебегал от тени к тени, пробираясь по переулкам и через улицы, с каждой секундой приближаясь все ближе и ближе к колледжу Святого Иоанна и собору. Тони шел прямо за ним, подстраиваясь под каждый его шаг. Он слышал его дыхание и практически чувствовал, как оно сгущается в холодном воздухе, напоминая ему, что он не один. Это было и знакомо, и чуждо – осознание того, что он больше не один в этой борьбе против Сефтиса, против человека, который перевернул его жизнь с ног на голову и превратил в нечто, что он больше не узнавал. Против... Питер покачал головой, отгоняя эти мысли. У него не было времени думать об этом – слишком много жизней было на кону. Ведь если Мстителей действительно убьют, то между Сефтисом и остальным Нью-Йорком больше не будет преград. Как и перед остальным миром. На улицах было странно тихо. Люди только сейчас начали выходить из своих домов, их ноги исчезали в снегу, когда они смотрели на любой соседний гигантский экран, все нервничали и расстраивались, все задавались одним и тем же вопросом – кто этот человек и было ли это всего лишь какой-то дурацкой шуткой или же герои, на которых они смотрели, действительно могли умереть. Но Питер не обращал на них ни малейшего внимания. Сейчас самое важное, что он должен был сделать – это добраться до собора в тишине и никем не замеченный, и прежде всего Сефтисом. Он не знал, что именно знал этот человек, рассказал ли ему Гоблин об их побеге, или гордость Осборна была их спасительной благодатью. Он искренне надеялся на последнее. Над соседними зданиями показались шпили собора, высокие и темные на фоне залитого лунным светом неба. Им оставалось пересечь всего две улицы. Питер высунул голову из переулка, глядя сначала налево, потом направо. Не увидев никого, кроме заблудившегося такси, Питер шагнул вперед. Затем, как только его нога коснулась тротуара, до его ушей донесся громкий треск. Он посмотрел на ближайший гигантский экран и увидел мелькнувшее изображение. Это был мэр, сидевший за своим столом, сложив руки перед собой и пристально глядя в камеру. «— Граждане Нью-Йорка, я призываю вас сохранять спокойствие. То, что мы услышали сегодня вечером, не...» Мэр продолжал утверждать, что все в полном порядке, что никакой опасности нет и что они немедленно расследуют инцидент. Питер нахмурился и подавил поднимающуюся тошноту. — Старина Хавмейер наверняка прячет голову в песок, если он действительно думает, что они справятся с этим, — усмехнулся Тони, глядя вверх, когда подошел к Питеру. — Он знает, что не справится, — сказал Питер и, почувствовав взгляд Тони, указал на экран. — Его лоб блестит от пота, как и шея. Он нервничает. У них просто захватили все телевизоры в Нью-Йорке, и, насколько они могут судить, изображения были настоящими. Они понятия не имеют, где находится этот парень и даже с чего начать, поэтому сейчас все, что их волнует – это сохранять спокойствие. Они не могут справиться с одиннадцатью миллионами людей в панике, а также с маньяком-убийцей, который собирается захватить их. Так что на данный момент они решают единственную проблему, которую могут решить. Питер снова перевел взгляд на шпили собора, пытаясь прикинуть, через какой вход ему следует войти, как вдруг почувствовал, что взгляд Тони почти сверлит ему затылок. Обернувшись, Питер нахмурил брови. — Что? — тихо спросил он. Тони смотрел на него, нахмурив брови, и смотрел так, что Питер не мог его понять. Питер нахмурился еще сильнее. — Мистер Старк, в чем дело? Через мгновение Тони ответил: — Ничего, — он изобразил легкую, мягкую улыбку. — Давай, пацан, пойдем. Просто стоя здесь я уже превращаюсь в эскимо. Питер еще мгновение смотрел на Тони, прежде чем снова повернуться. Ему придется разобраться с проблемами Тони, но позже. Сейчас им нужно было полностью сосредоточиться на том, чтобы попасть в собор. Бросив последний взгляд и чувствуя, что на мгновение они в безопасности, Питер мысленно сосчитал до трех, после чего они оба рванули через улицу так быстро, как только могли. Они подбежали к каменному краю собора и укрылись за одним из контрфорсов. Питер задержал дыхание, наблюдая, как Тони активировал часть своего костюма, открыв голографический экран и продолжая нажимать различные кнопки в воздухе. — П.Я.Т.Н.И.Ц.А может использовать датчики костюма для обнаружения любых тепловых сигнатур в здании, — объяснил он, не дожидаясь, пока Питер озвучит свой вопрос. — Чем быстрее мы выясним, где их держит этот Сефтис, тем быстрее сможем их вытащить. Это займет всего несколько минут, — затем он повернулся и направил свой железный кулак в сторону каменной стены, медленно поднимая его вверх и вниз, сканируя здание на наличие пропавших Мстителей. Питер несколько мгновений молча наблюдал, как Тони осторожно двигает рукой, заставляя себя быть терпеливым. Наконец, через две минуты и двадцать пять секунд – Питер не мог не считать – Тони опустил руку. Голографическая карта, теперь изображавшая почти идеальный план собора, была испещрена красными точками в разных комнатах. Четыре красные точки, если быть точнее. В четырех разных комнатах, что означало только одно. — Он разделил их, — проворчал Питер. Он откинул голову и ударился о каменную стену, закрыл глаза и глубоко вдохнул через нос. — Ну, эти придурки не любят облегчать жизнь, — ответил Тони. Он нажал еще несколько кнопок, и железная перчатка отключилась, свет погас, но металл остался на его запястье. Он спустил рукав, тем самым закрывая железку. Несколько мгновений он молчал, рассеянно похлопывая себя по руке. — Я принял решение, — сказал он наконец, поправляя пиджак. — У черного входа есть дверь. Я собираюсь пройти туда. После этого я поднимусь по черной лестнице. На этом этаже по крайней мере два человека, и тогда я... — Куда ты хочешь, чтобы я пошел? — перебил его Питер, жалея, что не запомнил карту, как это сделал Тони. — Ты останешься здесь, — ответил Старк, не поднимая глаз. Питер моргнул, потом покачал головой, уверенный, что ослышался. — Что? — спросил он, не в силах скрыть недоверие в голосе. — Ты останешься здесь, — повторил Тони, по-прежнему не глядя Питеру в глаза. — Этот Сефтис явно имеет к тебе какие-то претензии, и я ни за что не отправлю тебя туда, когда риск так высок, — наконец он поднял глаза и встретился взглядом с Питером. — Извини, Пит, — сказал он, — но я не хочу подвергать тебя ненужной опасности. Ты просто должен мне доверять. Питер не мог поверить своим ушам. — Ты... ты серьезно? — пробормотал Питер, его язык заплетался, когда он пытался найти слова. — Я... я ни за что не останусь здесь. Не останусь! — Мне очень жаль, Питер, но так оно и будет! Когда ставки так высоки, я могу сосредоточиться только на одном. Глаза Питера недоверчиво расширились. — Ты действительно считаешь, что я все испорчу? Ты это хочешь сказать? — в нем вспыхнул гнев, который кипел под его кожей с тех пор, как Гоблин внезапно ожил, и Питер даже не пытался подавить его. — Ты не... это была... это была моя проклятая жизнь! — почти закричал он, умудрившись в последнюю секунду понизить голос. Он сжал пальцы, чувствуя, что руки вот-вот вспыхнут пламенем. — Сефтис... Сефтис не твоя проблема, Тони, он мой! Все это было моей проблемой с самого начала! — Но теперь это не так! — парировал Тони. — И никогда не должно было быть так! По какой-то причине он нацелился на тебя, и если ты думаешь, что я позволю ему так просто оставить это, тогда тебя ждет еще кое-что, пацан. Ты остаешься здесь, и точка. Питер все еще не мог поверить, что это происходит на самом деле. Он еще мгновение смотрел на Тони, потом стиснул зубы и обернулся. Он боролся внутри себя, пытаясь держать свой гнев под контролем. Через мгновение он положил руку на каменную стену и провел кончиками пальцев по ее холодному шершавому краю. Он посмотрел вверх, его взгляд упал на контрфорсы, находящиеся у них над головами. — У нас нет на это времени, — сказал он наконец, его глаза бегали туда-сюда, пока мысли проносились в его голове. Он услышал, как Тони вздохнул у него за спиной. — Хорошо. Я думаю, тебе лучше вернуться и найти свою тетю, тогда ты сможешь... Подожди, где ты... Питер, что ты делаешь?! Но Питер уже поднялся на десять футов над землей. Добравшись до верха контрфорса, он наклонился, одной рукой держась за стену, а другой натягивая на голову капюшон, и встретился взглядом со злыми глазами Тони. — Иди через черный ход, — сказал он, застегивая куртку до самой шеи. — Я найду вход через крышу. Тони готов был взорваться. — Питер, я же сказал тебе, ты не можешь этого сделать! У тебя нет никаких технологий, у нас даже нет этих чертовых раций. Если ты пойдешь туда, я... — Что вы сделаете? — сердито рявкнул Питер в ответ, автоматически переходя снова на «вы». — Заберете мой костюм? Знаете что, мистер Старк, у меня нет костюма. У меня уже два года нет костюма. И знаете, что еще? Я не хочу его. Так что если вы думаете, что я собираюсь разрушить вашу репутацию или убить себя, повесив это на вашей совести, я бы не беспокоился об этом. Я не член вашей команды, и уж точно не хочу им быть. Но Сефтис – это моя проблема, и это моя вина, что Стив и другие сейчас с ним. Так что если вы думаете, что уберете меня в сторонку и я буду смотреть, как вы убираете мой беспорядок, тогда вас ждет еще одна вещь, — Питер повернулся и пополз вверх по стене, остановившись как раз перед тем, как перелезть через нишу. Его челюсть дернулась, и он с раздражением добавил: — Я был сам по себе в течение двух лет, мистер Старк. Я знаю, как позаботиться о себе, и я знаю, как оставаться незаметным, когда мне это нужно. Вам не о чем беспокоиться. Тони странно молчал, но у Питера не было никакого желания продолжать разговор. Поэтому, не говоря больше ни слова, он вскарабкался наверх и исчез за краем. Он как раз достиг середины контрфорса, когда услышал отчетливый разочарованный вздох Тони, за которым последовали затихающие шаги по полу прохода. Приняв это за согласие, Питер продолжал двигаться вперед, пока, наконец, не оказался на самой крыше. Он пополз под покровом темноты, держась в тени, пока поднимался наверх и приближался к тому, что, как он знал, должно было быть колокольней. Он слышал, как ветер эхом отдается в огромных колоколах и поскрипывает по старым деревянным полам. Это будет его путь внутрь. Поднимаясь, Питер с усилием отодвинул ссору с Тони на задний план, пытаясь подавить гнев, который продолжал кипеть под его кожей. Какое право, по мнению Тони, он имел приказывать ему? С чего он взял, что может просто приказать Питеру остаться не при делах, как ребенку, которому велят идти спать? Ради бога, ему было восемнадцать, и в этом сражении у него было больше тузов в рукаве, чем у Тони. Он жил в этой борьбе уже два года – и Тони просто думал, что сможет взять все в свои руки? Что он может просто считать себя главным и, таким образом, точно сказать Питеру, куда идти и что делать? Ну и черт с этим. И черт с ним. Это была борьба Питера, она всегда была его борьбой, и будет он проклят, если позволит кому-нибудь еще встать на пути у него и этого гребаного ублюдка, который разрушил всю его жизнь. Он знал, что это безумие – расставаться, потому что после всего, что случилось, им больше всего на свете нужно оставаться вместе. Но если Тони не хочет этого, Питер не собирается заставлять его остаться. Но он не собирался позволить ему попытаться спасти Мстителей в одиночку. Он добрался до колокольни, которая оказалась гораздо больше, чем он ожидал. Он аккуратно перекинул ногу через стену и осторожно ступил внутрь, старые деревянные доски протестующе заскрипели под его весом. Он видел по меньшей мере десять колоколов, и, судя по звукам, которые улавливали его уши, их было еще больше. Некоторые из них были большими, а некоторые маленькими, но по звукам ветра, кружащегося в каждой чаше, он вдруг подумал, что они звучат красиво. Но он не мог отвлекаться. Не сейчас. Поэтому, отбросив мимолетный страх, Питер принялся обшаривать пол в поисках какого-нибудь люка. Это не заняло много времени: ручка люка блестела в лунном свете. Он быстро подошел, распахнул ее и, увидев внизу маленькую винтовую лестницу, начал спускаться, тихонько опуская за собой дверцу люка. Все было тихо, пока он спускался по лестнице, и его глаза быстро привыкли к темноте, впитывая каждый кусочек света, который только могли. Поначалу смотреть было особенно не на что, но вскоре стало ясно, что он входит в маленькую комнату, где в углу валялись какие-то инструменты для уборки. Заметив дверь, Питер быстро подошел к ней, на мгновение прижался ухом к щели, прислушиваясь, прежде чем, наконец, повернуть ручку и осторожно войти в соседнюю комнату. Он рыскал по верхним этажам собора почти пятнадцать минут, скользя от двери к двери, все время держа уши настороже, прислушиваясь к малейшему звуку. Только когда он начал входить в часть здания колледжа, он, наконец, услышал это. Дыхание. Вдохи были долгими и ровными, точно с такими же интервалами, что и предыдущие. Это было не дыхание паники и страха, а дотошное и точное. Намеренное. Кто бы это ни был, он заставлял себя дышать ровно и, в свою очередь, заставлял себя сохранять спокойствие. Даже в окружении опасности. Этот человек был далеко, звуки едва достигали ушей Питера, но теперь, по крайней мере, у него был проводник. Теперь он знал, куда идти. Поэтому, бесшумно подпрыгнув, он пополз вверх по стене, пока не оказался вверх ногами на потолке, и продолжил свой путь по коридорам и комнатам. Часть его не могла не задаться вопросом, как дела у Тони, нашел ли он еще кого-нибудь или, что еще хуже, сам попал в плен. Эта мысль заставила Питера поморщиться, и он мысленно отругал себя за то, что позволил своему гневу взять верх. Он должен был просто заткнуть Тони рот – или, что еще лучше, сказать ему, чтобы он сам остался, потому что, по крайней мере, тогда он будет в безопасности, и... Стоп. Сфокусироваться. Ему нужно было сфокусироваться на задании. Дыхание становилось все громче и громче по мере того, как Питер сворачивал на поворотах. Он решил, что находится в общежитии колледжа или, по крайней мере, в одном из них. Они были маленькими и холодными, каменные стены окружали их не только безопасностью, но и делали похожими на тюрьму. В конце концов Питер оказался за дверью одной из комнат, прислушиваясь к теперь уже громкому – по крайней мере, для его ушей – дыханию, доносившемуся с другой стороны. Поэтому, сглотнув и глубоко вздохнув, Питер спустился с потолка, повернул ручку и медленно толкнул дверь. Он проскользнул внутрь и быстро закрыл дверь с тихим щелчком. Было почти совсем темно. Даже с его сильно обостренным зрением он едва мог различить очертания комнаты. По обе стороны от него стояли две кровати, а слева – небольшой шкафчик с зеркалом и раковиной. Между кроватями сидела темная фигура, склонив голову и, насколько Питер мог судить, заложив руки за спину. Было слишком темно, чтобы разглядеть что-нибудь еще. Им нужен был свет. Ему нужно было, по крайней мере, убедиться, что этот человек – тот, кого он хочет спасти, а не хорошо расставленная ловушка, готовая выскочить в тот момент, когда он коснется ее. Но у него ничего не было. У него не было ни спичек, ни зажигалки, ни тем более фонарика. Так что же он мог сделать? Он должен был просто остаться с Тони. Он должен был проглотить свою гордость и негодование и просто умолять его позволить ему остаться. Ему следовало просто последовать за ним, даже если тот не хотел, чтобы он шел с ним. Было смешно, что они уже поссорились, когда не прошло и минуты после того, как Тони вспомнил о нем. Но, конечно, Тони поступил бы так. Конечно, он бы отодвинул его на второй план в тот момент, когда он вспомнил, что может это сделать, в тот момент, когда он осознал, что именно он в первую очередь вовлек Питера во все это, и поэтому почувствовал, что у него есть какой-то вечный контроль над ним за это. Но это было неправильно. Только потому, что он, возможно, был тем, кто привел его на борт, именно Питер был тем, кто решил остаться. После этого момента вся ответственность за его поступки ложилась на него, и Тони мог катиться к черту, если думал, что сможет просто взять и сказать ему, что делать и куда идти и... Питер был отвлечен от своих мыслей жаром, который внезапно начал исходить от его кожи. Он провел рукой по мокрому от пота лбу, глубоко вздохнул и рассеянно потрогал свою кофту, пытаясь остыть. Его руки были особенно горячими, как и совсем недавно, когда он спорил с Тони. Что, черт возьми, происходит? У него были какие-то горячие приливы, или... И тут, словно ключ со щелчком встал на место, Питер вдруг вспомнил. Он поднес руку к лицу, едва различая очертания своих пальцев на фоне небольших щелей света, проникающего через дверь. Он игнорировал свои странные новые способности – если их вообще можно было так назвать – с тех пор, как получил их. Это был вопрос, на который нужно было ответить, но этот вопрос был в конце теста, а он все еще был в грязи в самом начале. Они пугали его больше, чем просто немного, потому что, насколько он знал, не было известных пауков, которые могли бы извергать огонь из своих рук. Поэтому он решил пока не обращать на это внимания. В то время происходили другие, гораздо более важные вещи. И они все еще были. Но, может быть, в данный момент он сможет использовать оставшиеся без ответа вопросы в своих интересах. Единственный вопрос, на который он должен был ответить сейчас, это как он заставил это работать? Закрыв глаза, Питер сосредоточился на своей руке. Он представил себе, как она горит, как она вспыхивает, как тогда, когда он сражался с фаворитом Осборна – Стромом. Но ничего не произошло. Конечно это не так. Это было бы слишком просто. Зачем ему какие-то особые способности, если он не может использовать их по своему желанию? В этом не было бы никакого смысла. Не то чтобы он нуждался в них прямо сейчас, не то чтобы он действительно мог использовать способность просто... просто щелкнув своими проклятыми пальцами и тем самым создать огонь. Это не было похоже на то, что ему нужно было убедиться, что все его тело не взорвется пламенем из ниоткуда, это не было похоже на то, что ему нужно было спасти того, кто, черт возьми, был здесь, и вернуться, чтобы найти Тони и спасти остальных Мстителей, и остановить Сефтиса от попытки буквально захватить город и кто знает, что еще после этого и... Рука Питера внезапно загорелась, и он прервал свою мысленную тираду, уставившись на нее в течение нескольких мгновений, прежде чем одна мысль пришла ему в голову. Не дожидаясь больше ни секунды, он свел вместе средний и большой пальцы и щелкнул. Жар, который кипел внутри его кожи, внезапно вырвался вперед и прошел сквозь пальцы, и в следующее мгновение маленькое пламя вспыхнуло над его пальцами. Питер на мгновение застыл в ошеломленном молчании, пламя плясало перед его глазами, отбрасывая тень по всей комнате. Так вот как это работает. Он просто должен был разозлиться достаточно сильно, чтобы превратить свой гнев в огонь. Блестяще. В будущем это будет совсем нетрудно. У него определенно не будет проблем с вещами и воспоминаниями, которые его злят. Питер не мог понять, шутит он или нет. Что ж, у него не было времени на все «почему» и «как». Со всем этим он разберется позже. Хотя, если быть честным, где-то в глубине души он не мог не задаться вопросом, не связаны ли эти новые способности с душой, которая все еще находилась в его груди. Заметив свечу, стоявшую на столе рядом с ним, Питер опустил пальцы и зажег фитиль. Теперь, когда комната наполнилась светом, Питер наконец смог разглядеть, кто сидит на полу с другой стороны. Клинт Бартон. Его глаза были завязаны, руки действительно были связаны за спиной, а рот заклеен черной лентой. Он сидел на коленях неподвижно, словно статуя. Его ровное дыхание прекратилось, и было очевидно, что он почувствовал присутствие Питера. Но не из-за этого у Питера перехватило дыхание. Стрелы заполняли всю комнату вокруг него, как украшения, нанизанные на рождественскую елку, только ниточек не было. Они были всего в футе друг от друга, окружая Клинта и указывая прямо на его тело. Величественные рисунки мужчин и женщин, стреляющих из луков, были нарисованы на стене, как будто это была какая-то трехмерная художественная выставка. Самым трогательным был лук, висевший у Клинта на шее. Лук парил в воздухе, удерживаемый только магией Сефтиса. Это была угроза, обещание – топор палача, только и ждущий момента, когда ему позволят размахнуться и оторвать голову Клинта от тела. Ждал момента, когда Сефтис разыграет публичную казнь на глазах у всего мира. Это была бы подходящая смерть для прославленного лучника – умереть от того, что во многих отношениях было его собственной рукой – от инструментов и оружия, которые он превратил в продолжения своего собственного тела. Питер мог только гадать, с чем столкнулись другие Мстители. Если их комнаты были такими же ужасными, если они ждали собственной смерти или если они уже мерт... Питер проглотил подступившую к горлу тошноту. Сейчас не время таращиться, как испуганный дурак. Он должен был снять этот лук с шеи Клинта, и он должен был снять его прямо сейчас. Быстро ползя по потолку над стрелами, Питер пробрался к Клинту, прежде чем приклеить паутину к потолку и медленно опуститься вниз, находясь всего в паре дюймов от наконечников стрел. Он приземлился на пол перед Клинтом, его ноги едва издавали звук, но этого было достаточно, чтобы Бартон заметил его близость, и Питер услышал, как у него перехватило дыхание от страха. Теперь, подойдя поближе, он увидел и вату, заткнутую ему в уши. Бегая глазами туда-сюда, Питер пытался определить, какой из вариантов лучше всего принять. Лук, очевидно, был худшей угрозой, но не намного. Он понятия не имел, приведет ли прикосновение или снятие лука в действие стрелы, которые тут же пронзят их обоих. И это был не совсем тот результат, которого он хотел. Питер видел, как пот блестит на лбу Клинта, слышал, как быстро бьется его сердце, и понимал, что ему нужно подавить страх этого человека, чтобы он не отреагировал инстинктивно и не убил их обоих. Поэтому Питер тихонько вынул из ушей Бартона вату, прикоснулся пальцами к клейкой ленте на его губах и осторожно начал тянуть. Как только скотч был снят, Питер тут же закрыл Клинту рот рукой. Мужчина слегка дернулся, и Питер быстро прошептал: — Клинт, это я, это я! Это Питер. Тони внизу, собирает остальных. Но сейчас ты должен оставаться на месте, слышишь? Если ты пошевелишься, то убьешь нас обоих. Мужчина замер и через мгновение коротко кивнул. Хорошо. Хорошо, ладно. Отлично. Ему больше не нужно было беспокоиться о том, что Клинт взбесится. Таким образом, оставалась только одна проблема: комната, полная стрел и лука, менее чем в секунде от обезглавливания. Он мог это сделать. Он должен был. Взглянув вверх, Питер увидел, что стрелы продолжают кружить вокруг них. Все они по-прежнему были направлены прямо на голову Клинта, и, судя по всему, никто в комнате не заметил, что он здесь. И это было хорошо. Отлично. Оглянувшись на Клинта, Питер сосредоточился на самой тетиве. Она уже вошла в кожу, по крайней мере, на сантиметр, рядом с ней виднелась тонкая полоска крови, которая капала ему на горло. Но если тетива уже касалась его кожи, это должно было означать, что прикосновение явно ничего не активировало. По крайней мере, стрелы не сработали. Однако любая попытка снять его с шеи, вероятно, означала немедленное обезглавливание. А это означало, что Питеру следует быть осторожным. Очень осторожным. Была только одна вещь, которую он мог придумать. Подняв пальцы к левой стороне тетивы, Питер еще раз сжал большой и средний пальцы и щелкнул. Оставшийся в нем гнев явно был достаточным топливом, и пламя снова затрещало. Оно зависло над его пальцами, и Питер осторожно, очень осторожно поднес пламя к струне. Он подержал его так несколько мгновений, наблюдая и ожидая, пока оно лизнет тетиву. Он смотрел, как белая нить медленно чернеет. Пока она горела, он поднес руку к нити на другой стороне шеи Клинта, поджигая и вторую половину. Не прошло и минуты, как оба пламени прогорели насквозь, и тетива порвалась. Питер втянул в себя воздух, когда она упала, его тело замерло, пока он ждал чего-то – чего угодно – чтобы мигом отреагировать. Но ничего не произошло. Лук остался там, где был, его тетива теперь безвольно висела в воздухе, а стрелы позади него все еще не пробили его спину, что означало, что они все еще были не замечены и... живы. Оставшаяся часть веревки все еще была зажата в шее Клинта, и только после того, как Питер осторожно снял ее, Клинт тихо вздохнул, втягивая воздух. Позволив Бартону отдышаться, Питер протянул руку к его затылку и развязал повязку. Зрачки мужчины расширились, вглядываясь в слабый свет на другом конце комнаты. Его глаза метнулись вокруг, и он быстро заморгал в течение нескольких секунд, прежде чем его взгляд остановился на Питере. Ему потребовалось мгновение, чтобы сориентироваться; он открыл было рот, чтобы заговорить, но Питер быстро покачал головой. — Не сейчас, — сказал он, кивнув в сторону стрел, все еще нацеленных на них. — Сейчас нам нужно вытащить тебя из этой комнаты. Широко раскрытые глаза Клинта уставились на стрелы, и Питер успел заметить, как тот едва заметно сглотнул, прежде чем кивнул. Питер медленно поднялся на ноги и, взяв Бартона за руки, помог ему подняться. — Что теперь? — спросил Клинт. Его голос был хриплым и скрипучим, и он казался более измученным, чем Питер когда-либо слышал его раньше. — А теперь, — начал Питер, обнимая мужчину за спину и крепко прижимая его к себе, — мы прыгаем. Они должны были действовать быстро, а места для работы было не так уж много. Но между потолком и стрелами было по меньшей мере три фута, как раз достаточно, чтобы избежать попадания. Поэтому, не дожидаясь больше ни секунды, Питер поднял другую руку и прижал пальцы к запястью. Паутина выстрелила и ударила в каменный потолок, и медленно, сантиметр за сантиметром, Питер начал тянуть их обоих. Только в последний момент Питер вспомнил, что Клинт не может держаться за потолок, как он; и именно в тот момент, когда он пытался решить, что лучше сделать, нога Бартона случайно задела одну из стрел, слегка сдвинув ее с места. Словно натянутую растяжку тронули, в следующую секунду все пришло в движение. На мгновение все перед Питером замедлилось. Гул стрел, готовых выстрелить, эхом отдавался в его ушах, и он мог видеть, как оперение начало поворачиваться, когда стрелы начали вращаться. Не раздумывая, Питер рывком поднял Клинта и оттолкнул его в сторону, привязав к потолку. Сам он упал, и в последнюю секунду сумел развернуться, крутанувшись и ухватившись за потолок в нескольких футах над ним. Все стрелы полетели вперед, сразу же вонзившись в кровати и стены, стуча о каменный пол внизу. Все было кончено в одну секунду, и сердце Питера готово было выскочить из груди. Целую минуту Питер молчал, неподвижно держась на потолке. Его уши напряглись, прислушиваясь к малейшему движению, к малейшему шепоту, к чему-нибудь, что говорило бы ему, что кто-то идет. Но там ничего не было. Все, что он мог слышать – это порывы ветра. Наконец Питер начал двигаться – бесшумно, но быстро, он подполз к тому месту, где Клинт застрял под потолком. Добравшись до него, он начал снимать паутину; он посмотрел на Клинта, пока разрывал паутину, но глаза мужчины смотрели прямо на покрытый стрелами пол, где он стоял на коленях всего несколько минут назад. Питер поймал Бартона, когда порвалась последняя паутина, и медленно опустил их обоих на пол. Клинт ничего не сказал, вместо этого он попытался выровнять дыхание и встать на ноги, так что молчание нарушил Питер. — Мистер Бартон... Клинт... ты... ты в порядке? Ты где-нибудь ушибся или... — Я в порядке, — прохрипел Клинт, слабо отталкивая Питера. Он потер рукой шею. — Я... я в порядке, — он еще мгновение смотрел на лежащие на полу стрелы, потом повернулся к Питеру. Теперь, когда повязка была снята и страх неминуемой смерти исчез, он выглядел еще хуже – по крайней мере, сейчас. Его глаза были налиты кровью, и Питер видел, что не только его лицо покрыто потом, но и, вероятно, все остальное тоже. Он выглядел так, словно не спал несколько дней. Что, как запоздало понял Питер, скорее всего, было правдой. Клинт встретился взглядом с Питером и выдавил слабую, измученную улыбку, выглядевшую так, будто он вот-вот потеряет сознание. Он слабо хлопнул Питера по плечу. — Думаю, ты спас меня уже второй раз, а? — с усмешкой прохрипел он. — Тебе придется... тебе придется начать составлять график. Когда ты достигнешь номера пять, ты получишь специальный приз, — он споткнулся на месте, и Питер быстро подхватил его, удерживая на ногах. Он внимательно посмотрел на мужчину, гадая, насколько тот на самом деле устойчив. — Иди сюда, — сказал Питер, подводя Клинта к ближайшему стулу. Он опустил его, и Бартон с глухим стуком сел, его ноги почти вывалились из-под него. — Проклятье, — выругался Клинт, задыхаясь от смеха. — Это... так приятно сидеть на заднице, а не... а не на моих чертовых коленях, и... и... — смех Клинта превратился в сдавленный кашель, и Питер слабо несколько раз похлопал его по спине, пытаясь понять, что делать дальше. Им нужно было идти дальше. Еще трое нуждались в спасении, и время неумолимо бежало вперед. Он знал, что Клинт все еще потрясен, как морально, так и физически – что было очень очевидно – но если они хотят вытащить всех отсюда живыми, то ему нужно знать все, что произошло. — Клинт, — начал Питер, присев на корточки перед мужчиной, — мне нужно знать, где он держит остальных. Ты знаешь, где они? Бартон глубоко вздохнул, снова провел рукой по шее и покачал головой. — Он разделил нас, — выдохнул он. — Как только... как только он захватил Квинджет*, он забрал нас всех. Я не... Я не видел ни Нат, ни... ни Стива, ни... Барнса, — он снова закашлялся, на этот раз наклонившись и прижав руку к груди. Питер слышал, как хрипят его легкие, и знал, что тот точно заболел из-за того, что был вынужден стоять на коленях в холодной, продуваемой сквозняками каменной комнате в течение нескольких дней подряд. Чувство вины начало терзать Питера, но он быстро отогнал его. Позже он мог чувствовать себя виноватым сколько угодно, но сейчас ему нужно было сосредоточиться на предстоящей задаче. Если он позволит чувству вины поглотить себя, если позволит панике овладеть собой, когда его страх и кошмар последних двух лет осуществятся прямо у него на глазах, тогда он никому не будет полезен. Если он хочет иметь хоть какую-то надежду сорвать планы Сефтиса, то ему нужно сохранять спокойствие в сердце и держать голову прямо. Как бы ему ни хотелось убежать и умереть. Питер задумчиво отвел взгляд, прежде чем снова повернуться к Клинту. — Тебе нужно уходить отсюда, — сказал он, на что мужчина тут же закачал головой. — Нет, — отказался он. — Я могу... Я могу помочь, я могу... Глаза Питера потемнели, когда он выпалил: — Ты болен, Клинт. Ты устал. У тебя даже нет лука и стрел. Сейчас ты мне абсолютно бесполезен. Или ты хочешь сказать, что научился лазать по потолку? Бартон сердито посмотрел на Питера, но промолчал. Он знал, что тот прав. Питер коротко кивнул и встал. — Все в порядке. Я могу отвести тебя к выходу на нижнем этаже, но потом тебе придется идти самому. Найди телефон-автомат, позвони Брюсу. Он позаботится о тебе. Клинт открыл было рот, чтобы возразить, но внезапно их разговор прервал громкий пронзительный крик. Только одна мысль промелькнула в голове Питера. Наташа. Он дернулся, собираясь распахнуть дверь и выбежать, когда Клинт внезапно схватил его за руку и потянул назад. — Не надо, — быстро сказал он. — Нам нужно... нам нужно составить план. Мы не можем просто убежать отсюда. Питер недоверчиво посмотрел на Бартона и покачал головой. — О чем ты говоришь? Это была Наташа, нам нужно... — Нас и раньше ловили вместе, — возразил мужчина. — Нас вместе пытали. Я знаю ее предел. У нас... у нас еще есть немного времени. Не желая думать о том, как кто-то может судить о чужой боли по звуку их криков, Питер позволил себе сдержаться. Повернувшись, он снова обратил свое внимание на Клинта. — Ты должен убраться отсюда, — повторил он снова, его тон не оставлял места для споров. Однако это не остановило Бартона. — Я в порядке, — сказал он, неуверенно поднимаясь на ноги. И, к огорчению Питера, ему удалось удержаться на ногах. — Я могу стоять. Я сам могу о себе позаботиться. Знаешь, я умею не только держать лук и стрелы. Я умею драться на кулаках. И кроме того, если ты не покажешь мне выход, я не думаю, что смогу найти его. По крайней мере, я буду блуждать до тех пор, пока Сефтис не найдет меня. Питер стиснул зубы. Он знал, что Клинт прав, он знал, что все это место – чертов лабиринт, и что ему понадобится уйма времени, чтобы найти выход, и что Сефтис, скорее всего, найдет его раньше, но он все еще не имел ни малейшего представления о том, как найти остальных и одновременно с этим присматривать за Бартоном. Питер открыл рот, чтобы что-то сказать, но как только он это сделал, крики возобновились. И он, и Клинт поморщились, глядя на дверь. Но затем, всего через несколько секунд, крики резко прекратились. Ледяной холодок пробежал по шее Питера, его паучьи чувства вспыхнули, и, не дожидаясь ни секунды, он распахнул дверь и выбежал в коридор. Он смотрел на улицу, на балкон и на фойе внизу. Все помещение было окутано тьмой, за исключением нескольких лучей лунного света, которые проникали через окна наверху, освещая фойе ровно настолько, чтобы можно было видеть. Он чувствовал Клинта позади себя, и Питер напряг уши, вертя головой туда-сюда и пытаясь найти хоть какой-то след того, откуда исходили крики, было ли вообще какое-то движение откуда-то, или... Уши Питера внезапно дернулись, и его взгляд упал на точку в темноте слева. Там. Зная, что Бартон последует за ним, Питер побежал. Он пробежал по балконному коридору и через открытые двери вошел в соседнюю комнату. Он находился в другом открытом фойе, но в этой комнате было гораздо больше света, чем в предыдущей. Он мог видеть почти все – двери спальни, бальный зал двумя этажами ниже, балконные коридоры, которые вели вниз в еще одну комнату. Теперь ему оставалось только сообразить, через какой из них идти, в каком направлении двигаться, чтобы найти Наташу. Она должна быть где-то здесь, он слышал движения, он слышал дыхание, он слышал... — Питер, берегись! Чувства Питера внезапно обострились, и в последнюю секунду он успел увернуться от руки, пролетевшей мимо его уха. Он отпрыгнул назад и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть блеск металла, отражающегося в лунном свете. Он отступил назад, увернувшись от очередного замаха, за которым последовал удар ногой, и посмотрел вверх, чтобы увидеть... Баки Барнс? Глаза солдата потемнели, брови сузились, и Питер сразу понял, что что-то не так. Баки подбежал к нему, и несколько мгновений Питер только и делал, что уворачивался от бесконечных ударов. Когда один удар пришелся ему прямо в лицо, Питер наконец поднял руку и схватил кулак Баки, остановив его. — Баки! — крикнул он, пытаясь оттолкнуть его. — Это я! Это Питер, это... В своих попытках успокоить Баки Питер оставил себя открытым, и следующее, что он помнил, это то, что чужая нога встретилась с его животом, и он внезапно отлетел назад через коридор и врезался в стену. Втянув в себя воздух, Питер быстро попытался сориентироваться и, пошатываясь, поднялся на ноги, подняв глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Баки повернулся к Клинту. — Черт возьми, — выругался Бартон, медленно пятясь, — ты что, правда не узнаешь мою красивую рожу? Я имею в виду, я знаю, что ты всегда завидовал моей привлекательной внешности, но пытаться физически деформировать меня – это слишком, не так л... Баки замахнулся, Клинт попытался увернуться, но не успел, и прежде чем Питер успел пошевелиться, Баки отбросил его в сторону, и тот полетел вниз с балкона. Время на мгновение замедлилось, и сердце Питера подскочило к горлу. Прежде чем он понял, что делает, он внезапно выбежал на балкон и протянул руки вниз, к двум этажам ниже. Приложив пальцы к запястье, он нажал. Паутина вцепилась Клинту в спину, и Питер тут же дернул ее обратно, туго натянув. Бартон внезапно остановился всего в нескольких футах от пола. Питер на мгновение закрыл глаза и вздохнул с облегчением. Затем внезапно его паучье чутье вспыхнуло снова, и прежде чем он понял, что происходит, чье-то тело врезалось ему в спину, проломив деревянные перила и отправив его вниз. Он с грохотом ударился о каменный пол, и они оба несколько мгновений неподвижно лежали, пока приходили в себя. Металлическая рука Баки внезапно оказалась на горле Питера, крепко сжимая его. Питер зашипел, пытаясь нащупать пальцы Баки. Наконец ему удалось ухватиться за них и медленно раздвинуть. — Ты когда-нибудь замечал, — он кашлянул, — что мы, кажется, часто ссоримся? Глаза Баки сузились, брови в замешательстве дернулись, и Питер воспользовался этим моментом, чтобы отвести ноги назад и толкнуть Баки в живот. Баки пролетел через комнату, грохнулся и покатился по земле, прежде чем снова выпрямился и встал на ноги. Но Питер больше не собирался этого терпеть. Поднявшись на ноги, Питер сразу же направился к суперсолдату, вытягивая руку вперед. Он выстрелил одну паутину, потом другую, потом третью. Паутина зацепилась за ноги Баки, пригвоздив его к земле. Он вытянул ноги, пытаясь освободиться, но не смог сдвинуться с места. Питер послал еще один круг паутины, эти ловили и обвивали руки Баки и прижимали их к бокам. Он боролся, пытаясь вырваться, но по мере того, как Питер приближался, он продолжал выпускать все больше и больше паутины, и вскоре Баки был полностью обернут с ног до шеи. Питер закашлялся, втягивая воздух, когда подошел к Барнсу: его грудь все еще болела от предыдущего удара. Злые глаза Баки уставились на него, но вместо того, чтобы увидеть презрение в глазах мужчины, который не узнал его, Питер увидел только злое, испуганное замешательство. — Должно быть, его чем-то накачали, — сказал Клинт, схватившись за бок, когда подошел к ним. Питер взглянул на него, оглядывая с ног до головы, но, похоже, ему не стало хуже. Он снова повернулся к Баки. — Но вопрос в том, — сказал он, — как нам заставить его прийти в себя? — он еще несколько мгновений смотрел на Баки, прежде чем заговорить снова. — Меня еще не было с вами, когда он был под контролем Гидры. Как... как Стиву удалось разбудить его в первый раз? Клинт тяжело вздохнул. — Судя по тому, что я слышал, ему пришлось упасть с высоты в миллион футов и чуть не утонуть, прежде чем мозг Барнса смог хотя бы намекнуть ему на то, что в мире не все в порядке. Питер тихо фыркнул, глядя в глаза Баки. — Есть добровольцы? — пробормотал он. Внезапно в воздухе раздался новый голос: — Если вы ищете добровольцев, я бы посоветовал прикрепить лист регистрации к доске объявлений. Я уверен, что есть несколько сумасшедших психов, готовых взять одного из них в команду. Питер вздрогнул от неожиданности и обернулся, увидев Тони, входящего в комнату. Тони, несущего на себе очень несчастную, измученную Черную Вдову. Питер позволил себе на мгновение вздохнуть с облегчением. Он должен был признать, что, хотя Старк и обладал талантом выводить его из себя, он испытал облегчение, увидев, что у него все получилось, и что ему даже удалось найти и спасти Наташу. Клинт внезапно пробежал мимо Питера и бросился к Тони и Наташе. Он тут же нырнул под другую ее руку, едва не оторвав ее от земли. Они все продолжали идти вперед, пока не оказались перед Питером в центре комнаты. — С ней все в порядке? — спросил Питер, оглядывая Наташу и пытаясь понять, что еще с ней было не так. Кроме очевидного. — Я нашел ее в одной из задних комнат, — сказал Тони, позволяя Наташе оттолкнуть себя, когда она перенесла свой вес на Клинта. — Она боролась с некой... девчушкой. Ей было не больше двенадцати, и... — Перестань, — выдохнула Наташа, качая головой. — Не надо... ты не должен ему ничего говорить. Он не... ему не нужно знать. Питер почти отчетливо видел, как Тони прикусил язык и замолчал, но Питеру не нужно было объяснять. Он слышал достаточно слухов о том, какой была жизнь Наташи раньше, что-то связанное с промыванием мозгов и красной комнатой, чтобы иметь возможность точно представить, какой опыт ей пришлось пережить. Тони наконец встретился взглядом с Питером. — Похоже, у тебя все в порядке, — твердо сказал он. Питер просто смотрел в ответ. — Как и у вас. Последовала короткая пауза, прежде чем Тони оторвался от их пристального взгляда и посмотрел сквозь него. — Так в чем же дело с мамочкой Барнс? — спросил он, указывая на Баки, который все еще был заключен в паутину Питера. Одна из паутин закрепилась у него на губах, лишив его дара речи. — Мы думаем, что его чем-то накачали, — ответил Питер. — Он напал на нас. Он просто... появился из ниоткуда. Я думаю, он действительно пытался нас убить. — Тебя, — вмешался Клинт. — На самом деле он охотился за тобой, — он криво усмехнулся Питеру. — Кстати, спасибо, что спас меня. Снова. Но серьезно, вся эта затея со спасением моей жизни действительно выходит из-под контроля. В таком случае я буду навечно в долгу перед тобой. Легкая улыбка тронула губы Питера, но он не ответил, вместо этого позволив своим глазам вернуться к Баки. Мужчина был гораздо спокойнее, чем пять минут назад, его глаза метались между ними, и Питер мог поклясться, что заметил в его взгляде намек на узнавание. — Нам нужно убираться отсюда, — сказал Питер, глядя в сторону. Его взгляд скользнул по темным дверям в задней части комнаты, зная, что они еще не закончили свою спасательную миссию. — Нам еще нужно найти Стива, — сказала Наташа, медленно качаясь на ногах, пытаясь удержать равновесие. — Ты хоть представляешь, где он сейчас? — спросил Тони. Наташа покачала головой. — Нас разделили, как только схватили. С тех пор я его не видела. Я даже не знаю, сколько времени прошло, — она закашлялась, а ее глаза потемнели. — Он собирался... он собирался устроить шоу, он собирался... убить каждого из нас, одного за другим на глазах у... у всего города... Питер так и думал. Из того, что он узнал за последние два года, Сефтис определенно был склонен к драматизму. — Ну, я, например, не хочу давать ему еще один шанс на Второй акт, — заметил Клинт. Питер посмотрел на него, его взгляд упал на окровавленный шрам, который все еще был хорошо виден на его шее. — Так что давайте найдем Капитана и уберемся отсюда к чертовой матери. — К счастью для всех вас, — начал Тони, — у меня есть очень дорогой костюм, который может сделать гораздо больше, чем просто увеличить мою и без того красивую фигуру, — протянув руку, Старк активировал запястье костюма и открыл карту, с помощью которой всего час назад сканировал собор. На этот раз, однако, вместо красных точек, разбросанных повсюду, осталась только одна. Никому не пришлось долго думать, чтобы понять, где он находится. — Он в нефе, — сказал Клинт. — Он в соборе. На мгновение все замолчали, после чего Тони, наконец, выключил карту и снова прикрыл железное запястье. — Тогда все в порядке, — весело сказал он. — Давайте начнем, хорошо? Но сначала, как вы все думаете, что мы должны сделать с этой мамочкой? Все обратили свое внимание на Баки, который молча смотрел на них. Питер долго смотрел на Барнса, потом подошел к нему и начал разрывать паутину. — Ты думаешь, он готов к этому, пацан? — скептически спросил Тони. — С ним все будет в порядке, — ответил Питер, освобождая левую руку Баки. Его паучьи чувства были спокойны, и он знал, что маниакальное желание убить, которое было у Баки раньше, теперь дремало. Конечность осталась на месте. — О, и я полагаю, раз ты так хорошо знаешь, как Барнс и Гидра промывают мозги, то я просто должен тебе доверять, верно? Внезапная перемена тона застала его врасплох, и Питер остановился. Он хмуро посмотрел на Тони и увидел, что тот тоже хмурится. — Я же сказал тебе оставаться снаружи, пацан. Питер с трудом сдержался, чтобы не ответить с сарказмом. Сейчас было не время. Вместо этого он ответил по-другому: — Вы не смогли бы найти всех самостоятельно. Я хотел помочь, — ему нужна была помощь, но он решил, что, по крайней мере, попытаться успокоить Старка было бы лучше, чем огрызаться на него прямо. — Не важно, что ты думал, — ответил Тони, и в его голосе послышались нотки раздражения, от которых у Питера загорелась кожа. — Но я думаю, что это единственное, что не изменилось за последние два года. Ты по-прежнему отказываешься делать то, что я говорю. Питер стиснул зубы и вернулся к освобождению Баки, решив не поддаваться на приманку Тони. Но мужчина продолжал говорить. — Я имею в виду, что ты так и не вышел из игры за эти два года. Я думал, что тебе нужен перерыв, что тебе хоть раз нужно побыть в стороне и позаботиться о себе и своей тете, как я тебя просил. Но нет, ты не можешь сделать ничего из этого – ты просто должен быть вовлечен во все это. Как всегда. И мне очень жаль, но с чего ты взял, что можешь указывать мне, что делать, а? Я... Питер с треском разорвал последнюю паутину, а затем мягко, но быстро убрал ее изо рта Баки, все время борясь с гневом и горящими пальцами. — Пошли, — сказал он остальным, полностью игнорируя Тони. — Давайте найдем Стива. Все начали двигаться, но голос Тони остановил их. — Простите, Паркер, — сказал он, и его шаги эхом отразились от стен, когда он подошел к нему сзади, — но разве я сказал, что закончил с вами разговаривать? Питер резко остановился и обернулся, встретившись взглядом с Тони. Все молчали, едва дыша, наблюдая за происходящим. Несколько мгновений Питер и Тони сражались в битве воли. Оба они отказывались отступать, ни один не нарушил молчания. Наконец Питер заговорил, его голос звучал тихо, но слова словно прикусывали язык. — Если ты хочешь ныть, жаловаться и пытаться затеять со мной драку, то можешь сделать это позже. Если ты хочешь отправить меня в мою комнату за неподчинение твоим приказам, это прекрасно – сделай это. Но не здесь и не сейчас. Ты ведешь себя как ребенок, Тони. И если ты не остановишься, то испортишь всю эту спасательную операцию и нас всех убьют. Старк слегка отступил назад, и Питер увидел в его глазах проблеск удивления, мгновенный шок, прежде чем гнев снова омрачил их. — Пацан, перестань обращаться со мной, как с врагом, — тихо прошипел он. — Я пытаюсь защитить тебя, разве ты не понимаешь? Этот парень охотится за тобой, и я просто хочу, чтобы ты был... — И это мы тоже уже обсуждали! — громко сказал Питер, и его голос эхом отразился от каменных стен. — Я не знаю, почему, черт возьми, ты должен говорить мне это снова! Ты же знаешь, что я не уйду, ты же знаешь, что я доведу это дело до конца, так какого черта ты опять об этом заговорил? — Потому что у тебя еще есть время уйти! — крикнул в ответ Тони. — Можешь забрать остальных и убираться отсюда! Я найду Роджерса и вытащу его, мне не нужны три измученных, раненых Мстителя и ты, чтобы помочь мне. Я более чем способен сделать это сам... — Вместе нам безопаснее, — снова возразил Питер, не отступая. — Мы... — О, так вот почему ты решил просто вскарабкаться по стенам вопреки моему приказу и войти туда в одиночку? — Ты думаешь, я позволю тебе указывать мне, что делать? — Ты мой ребенок! Конечно, я скажу тебе, что делать! Я... — Подожди, — внезапно прервал его Клинт, и Питера резко вернули в холодный каменный бальный зал. Он снова посмотрел на Бартона. Мужчина недоверчиво уставился на него и Тони. — Старк, ты хочешь сказать... ты знаешь, кто такой Питер? Ты... ты действительно вернул свои воспоминания? На несколько мгновений воцарилась тишина, и Питер сглотнул, ожидая ответа Тони. — Да, — наконец ответил он. — Да, я... я знаю его. Ко мне вернулись воспоминания. Я все помню. Клинт нахмурился, недоуменно переводя взгляд с одного на другого. — Тогда за что, черт возьми, вы двое сражаетесь?! Питер глубоко вздохнул и сглотнул, приходя в себя. Клинт был прав. За что они сражались? Питер снова посмотрел на Тони и впервые заметил что-то необычное. Он был выше. Где-то за последние два года, несмотря на безумную диету, он как-то умудрился вырасти. Раньше Тони всегда возвышался над ним на несколько дюймов, что в сочетании с его огненной личностью заставляло его чувствовать, что он возвышается над ним во всех аспектах. Но теперь... теперь они были по крайней мере одного роста. И может быть – только может быть – если он действительно измерит, он может быть даже немного выше... Питер был выведен из своих мыслей, когда лицо Тони внезапно поникло перед ним, весь гнев в его теле испарился в воздухе. Через несколько минут Тони тихо сказал: — Мне очень жаль, Питер. Просто... Я просто хочу уберечь тебя. Я не... я не смог защитить тебя два года назад. Я не мог защищать тебя... Черт, я даже не знал, что ты пропал на два года! Я даже не знал, что ты в опасности, и я... я просто... Тони замолчал, и несколько мгновений они стояли молча, прежде чем Питер наконец заговорил: — Нам нужно идти, — сказал он, его голос был мягче, чем раньше. Он не привык к тому, чтобы Тони был искренним и честным, и должен был признать, что не знал, что с этим делать. Но даже если и так, это было не совсем подходящее место для разговора по душам. — У нас мало времени. Сефтис, вероятно, уже знает, что мы здесь, и если мы хотим забрать Стива и выбраться отсюда живыми, нам нужно идти сейчас. Тони еще мгновение смотрел на Питера, после чего кивнул. — Хорошо, — согласился он. — Пойдем.