The Lost and Forgotten

— Так как... как ты поживаешь? Мэй уже в третий раз спрашивала его об этом, но Питер лишь слегка улыбался и отвечал: — Я в порядке, Мэй. — Ты... ты уверен? Ты не... ты не чувствуешь себя больным, или... или, может, у тебя где-нибудь болит? — Нет, Мэй, клянусь, я в порядке. Я быстро выздоравливаю, так что можешь не беспокоиться. — Хорошо, милый, если ты так говоришь. Прошло чуть больше часа с тех пор, как он воссоединился – по-настоящему – с тетей Мэй. Первые двадцать минут она крепко обнимала его и отказывалась отпускать, даже когда Питер заявил, что она слишком сильно сжимает его шею и не дает вздохнуть. На самом деле Мэй нужно было лишь слегка расслабить хватку, чтобы он мог вздохнуть, но Мэй было все равно. Вместо этого она обнимала его так крепко, как могла, пока Питер не стал чувствовать только запах шампуня лилии в ее волосах и духов у основания шеи. Но через некоторое время она наконец-то отпустила его. Следующие сорок минут состояли почти из того же самого: ни один из них не мог по-настоящему поверить в то, что они видели. Мэй не могла оторвать от него глаз, а Питер, как ни странно, тоже не мог этого сделать. Все это казалось таким нереальным. Мэй знала его. Она вспомнила его. Это было тем, чего он никогда не ожидал. Но вот они сидят здесь, разговаривают и смеются, как будто это было целую жизнь назад. Однако это было здесь, и это было сейчас, и... и он просто не мог в это поверить. — Питер, — начала Мэй, и перемена в ее голосе заставила его напрячься. Таким голосом она говорила всякий раз, когда ей приходилось поднимать трудную тему, и даже сейчас Питер начинал волноваться, услышав этот тон. Мэй пошевелилась. — Питер, Тони... Тони рассказал мне о... о Сефтисе. Как он... как он все это сделал, и... Вопрос о Сефтисе и о том, как они все сюда попали, еще не поднимался в течение последнего часа, хотя Питер знал, что он, скорее всего, наступит – даже если будет уже больше десяти вечера. — Ничего особенного, Мэй, — быстро ответил Питер. Сефтис и все это испытание не были чем-то, о чем Мэй нужно было знать. По крайней мере, не в деталях. — С этим покончено. Он ушел, и мне больше нечего сказать. Впервые с тех пор, как они снова встретились, Мэй нахмурилась. — Питер, я не... Я думаю, ты должен сказать мне. Он... этот человек, или кто он там, он... он заставил меня забыть тебя. Из-за него я прожила два года без тебя. Я хочу... Думаю, мне следует знать, почему он это сделал. — Дело не в том, что ты сделал, глупый ребенок, а в том, что ты собираешься сделать! Питер моргнул: образ Сефтиса вспыхнул в его глазах быстрее, чем он успел осознать, что это он. Голос Сефтиса все еще эхом звучал в его ушах, и он тряхнул головой, пытаясь рассеять его в воздухе. — Я... я не знаю, Мэй, — выдавил Питер. — Я не знаю... Я не знаю, почему он это сделал. — Он сделал это, потому что мог, — сказал Аскар, откидываясь назад. Его голос внезапно стал резким и глубоким. — Он сделал это, потому что увидел то, что считал угрозой, и потому что у него была сила остановить это. Питер сглотнул и продолжил: — Но это не имеет значения. Серьезно, Мэй, не волнуйся. Что случилось, то случилось. Теперь он ушел, я... он ушел. Все кончено, так что давай просто... давай просто забудем об этом, хорошо? Мэй слегка нахмурилась, но через мгновение вздохнула и откинулась на спинку дивана, проведя рукой по лицу. — Ладно, ладно, Питер. Но тогда ты должен хотя бы сказать мне, где ты был последние два года. Тони почти ничего не сказал, когда я его спросила, просто сказал, что ты мне все расскажешь. Ты... ты был с Тони? Ты был здесь, с Мстителями? Черт, Тони действительно ничего ей не сказал. Питер снова сглотнул, пытаясь успокоиться. — Я... нет. Нет, я... я был в Нью-Йорке. Я... я был... — Питер на секунду закрыл глаза, глубоко вздохнул и снова открыл их. Не было смысла скрывать это – Мэй рано или поздно узнает. Он должен был сказать ей правду, и... — Я был в приемной семье, — слова слетели с его языка прежде, чем он смог их остановить. — Это было не так здорово, как жить с тобой, Мэй, но я был в порядке. У меня была крыша над головой, была еда, у меня были... у меня были друзья. Со мной все было в порядке. Ладно, это определенно было не то, что он собирался сказать, и было настолько далеко от правды, насколько это вообще возможно, но Мэй уже выглядела облегченной, если не почти счастливой, и Питер не собирался отнимать это, поправляя себя. Кроме того, ей вовсе не нужно было точно знать, каково было его положение. Это только расстроит ее, а расстраивать ее было совершенно бессмысленно, особенно когда все уже было сказано и сделано. — О, ну... приемная семья не очень хороша, это не... это определенно не то, чего бы я хотела для тебя, но... но, по крайней мере, у тебя была крыша над головой и еда на столе. У него действительно была крыша над головой, и хотя у него не было стола – это все еще казалось странным, когда он сидел за одним из них, здесь, на базе – он умудрился раздобыть достаточно еды, чтобы выжить, и это было все, что ему было нужно. Кстати, о еде... Взглянув на часы, Питер увидел, что уже почти одиннадцать вечера. Его желудок тихо урчал, напоминая Питеру, что его метаболизм отличается от метаболизма других людей, и что он ничего не ел с тех пор, как утром был в медкабинете. Он повернулся к Мэй. — Ты... ты вообще ела? — спросил он. — Я уверен, что кафетерий все еще открыт, так что мы могли бы пойти и... и поесть, — он съежился, зная, что говорит как человек, который не может связать два слова вместе, и надеясь, что Мэй не подумает, что он потерял артикуляцию за последние два года. Не то чтобы он был мастером в этом с самого начала, но все же он же не дитя малое, чтобы так разговаривать. Мэй тоже взглянула на часы и улыбнулась. — Ты все еще ешь не в то время, — ответила она. — Но я думаю, что это связано с тем, что ты одновременно и подросток, и супергерой. Питер открыл рот, чтобы поправить ее – потому что он не был супергероем, он даже не думал, что когда-либо был им, и уж точно не был им сейчас – но она поднялась на ноги и потащила его за собой, прежде чем он успел что-либо сказать. Он повел ее в кафетерий, который находился на пятом этаже, и они ели в относительной тишине: оба поглядывали друг на друга, пока думали, что другой не смотрит, и ни один из них не был полностью в состоянии понять все, что произошло и происходит сейчас. Питер все еще не мог по-настоящему поверить, что все это – Мэй, Тони, все помнят, кто он такой – произошло на самом деле. Часть его – большая часть, если быть честным – задавалась вопросом, был ли это просто сон, один из многих, которые он видел за эти годы, и когда он в конце концов проснется. К тому времени, как они закончили есть, была уже почти полночь, и Питер наблюдал, как Мэй изо всех сил пытается подавить зевок. Питер моргнул, волна изнеможения накатила и на него, и прежде чем он успел заставить себя открыть глаза, Мэй заговорила. — Питер, милый, тебе пора спать. Уже поздно, и я уверена, что ты устал от всего, и... — Нет, Мэй, — быстро перебил Питер, потому что, если это правда был сон, то он не хотел просыпаться – пока нет. — Я в порядке, я могу не спать, ты... — Со мной все будет в порядке, Питер. — Нет, — повторил он, — нет, Мэй. Я не собираюсь оставлять тебя одну бродить по этому месту. Позволь мне... позволь мне найти Тони, и мы найдем твою комнату. — Питер... Но Питер уже поднялся на ноги и спросил П.Я.Т.Н.И.Ц.у, где комната Мэй. В течение следующих десяти минут Питер пришел к Мэй, которая уже располагалась в своей комнате, и пожелал ей спокойной ночи, пообещав, что он будет здесь, чтобы увидеть ее утром, что да, он был очень рад видеть ее, и да, он был в порядке, и да, Мэй, да, он был в порядке, и последние два года были прекрасны, ничего плохого не случилось, и правда, они должны просто сосредоточиться на том, чтобы снова быть вместе. Потом Питер вернулся в свою комнату; не в медпункт и не в старую комнату на этаже Тони, а в ту, где он жил в течение нескольких недель, пока не свершилась драка с Сефтисом. Комната на пятом этаже, куда почти никто не заходил. Только в этой комнате он сможет сидеть в тишине достаточно долго, чтобы услышать собственные мысли. Когда он вошел, П.Я.Т.Н.И.Ц.А поприветствовала его, передав сообщение от Тони, который спрашивал, все ли в порядке, и хочет ли он, чтобы тот спустился. Питер отказался, потому что в данный момент ему ничего не хотелось так сильно, как закрыть глаза и заснуть. Он чувствовал себя странно, как будто его тело не принадлежало ему, и Питер решил, что если он не хочет снова оказаться в медпункте, то, вероятно, лучше всего будет немного поспать. Но, конечно, он не смог. События этого дня – Тони, Хэппи, Пеппер, Брюс, Клинт, Наташа и Мэй, все помнящие его – Боже, они действительно помнили – прокручивались в его голове, как бесконечный плейлист на повторе. Но, в конце концов, где-то в предрассветные часы, он обнаружил, что наконец-то начинает засыпать.

***

На следующее утро Питер и Мэй снова сидели за завтраком в кафетерии, но на этот раз Питер не позволил Мэй допрашивать себя, а сам стал задавать ей вопросы. — Ты все еще работаешь в больнице? — спросил он, пока жевал оладьи и яичницу. Мэй кивнула. — Да. Все по-старому, все по-старому. Хотя я получила повышение. Теперь я старшая медсестра на этаже. Это повлекло за собой повышение зарплаты и пособий, за что стоит быть благодарным. — Хорошо, — сказал Питер. — Это... это хорошо, — он подвигал вилкой несколько кусочков оладий вокруг своей тарелки. Новая должность и больше денег – то, что когда-то было для них величайшим благословением; то, к чему Мэй тайно стремилась с тех пор, как умер Бен. Все по-старому, все по-старому. — Что еще происходит? — настаивал Питер, надеясь сменить тему разговора на что-нибудь более приятное. Мэй откусила несколько кусочков яичницы, обдумывая вопрос. — Ну, я была волонтером в церкви Святого Иоанна, помогала с опекунскими обязанностями и с кухней. У меня там даже завелось несколько хороших друзей... — Мэй на мгновение запнулась, потом продолжила: — Хотя, полагаю, пройдет некоторое время, прежде чем я смогу вернуться туда. Питер перестал двигать вилкой, но он не отрывал глаз от тарелки. — Все... насколько плохо? — они оба знали, о чем он спрашивает, но почему-то он не смог заставить себя произнести слово «огонь» вслух. Он не знал, как много Мэй знала обо всем этом, но внезапно почувствовал себя виноватым, понимая, что почти уничтожил единственное место, ставшее для нее убежищем. — Я не знаю всего, но, судя по тому, что я слышала, церковь все еще стоит. Все деревянное – стропила, лестницы, скамьи... все сгорело. Но камень все еще стоит. Во всяком случае, пока. Кто знает, придется ли правительству его снести, или они попытаются восстановить, или... — Мэй замолчала, наполняя вилку и продолжая есть. Питер попытался сделать то же самое, но внезапно обнаружил, что у него пропал аппетит. К счастью, через несколько мгновений Мэй без всяких подсказок продолжила: — Так что, думаю, кроме этого, ничего особенного не произошло, — она помолчала немного, потом добавила: — О! Вчера я получила сообщение от Эндрю. Он слышал о пожаре и хотел убедиться, что со мной все в порядке. Через несколько месяцев он возвращается в Нью-Йорк. Он хотел... он хотел встретиться. Поговорить. Я не знаю, чего он хочет, действительно ли он просто хочет наверстать упущенное, или... или... Питер? Питер, с тобой все в порядке? Питер не заметил, что перестал есть и что вилка, которую он держал в руке, теперь была согнута. Однако, увидев, что он сотворил с вилкой, он быстро опустил ее под стол, спрятав от посторонних глаз. — Я... я в порядке, — быстро сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал легко, а губы изогнулись в улыбке. — Я просто... просто не знал, насколько голоден. Мэй долго смотрела на него, ничего не говоря, прежде чем, наконец, моргнула, и в ее глазах быстро вспыхнуло понимание. — Ох, я... Мне очень жаль, Питер. Я забыла, что ты не... я имею в виду... — она нахмурилась, потом покачала головой. — Но... но ты ведь знал, не так ли? Об Эндрю. Ты знал, что мы встречаемся. Да, он знал, знал, но не знал. Он не был там, он не встретил Эндрю и не дал своего одобрения, как когда-то хотела Мэй. Это было то, что он узнал после первых восьми месяцев на улицах, и это было то, что он был полон решимости забыть. А если и не мог забыть, то, по крайней мере, не обращал внимания, пока это его не беспокоило. Игнорируй, пока не забудешь. Но на самом деле этого никогда не случилось бы. — Да, Мэй, я... я знал. Серьезно, я очень проголодался, — Питер изо всех сил улыбнулся, надеясь, что она поверит, что он говорит правду. Мэй некоторое время наблюдала за ним, потом улыбнулась в ответ. — Так, значит, это действительно был ты, в квартире? В конце августа? Питер моргнул, поначалу не понимая, о чем она говорит, но потом на него быстро нахлынули воспоминания, и он сглотнул комок в горле. Потому что из всех вещей, о которых они с Мэй могли говорить, инцидент в конце лета был последним, о чем он хотел бы вспоминать. — Питер? — настаивала Мэй. — Это был ты, верно? Я не... я же не придумала это себе? «Как можно придумать себе человека, которого не знаешь?» — хотел спросить Питер, но сдержался. Он не знал, почему вдруг так разозлился. В конце концов, перед ним сидела Мэй. Мэй, которая знала, кто он. Мэй, которая помнила его. Меньше всего на свете он мог быть расстроен. Даже если они говорили об Эндрю. — Э-э, да... да, это был... это был я. Я просто... — Питер снова сглотнул, пытаясь найти правильные слова, чтобы объяснить, почему он ворвался в их квартиру ночью во время грозы. — Я просто... хотел еще раз увидеть старое место. «Я просто хотел увидеть тебя». Мэй нахмурилась и вопросительно посмотрела на него. — Старое место? — повторила она. — Питер, квартира – это наше место. Это всегда было нашим местом. То... то, что случилось, еще не значит, что эта квартира больше не твоя. Ты ведь знаешь это, верно? Питер не знал, что ответить. Он уже давно не думал о квартире как о своем доме. Черт возьми, теперь скорее чердак был для него домом, чем квартира. Но Мэй была так настойчива, а ее глаза были такими встревоженными и искренними, что он знал, что не может ничего, кроме как согласиться. — Да, Мэй, конечно... Конечно. Я знаю это. Я просто... — он перевел дыхание. — Мне все равно не следовало входить. Ты не знала, кто я. Для тебя я был просто незнакомцем, незваным гостем. И ты была с Эн... Эндрю. Так что мне не следовало... — Питер Бенджамин Паркер, — неожиданно сказала Мэй твердым голосом и потемневшими глазами. — Я не хочу больше слышать от тебя извинений за что-то подобное, слышишь? Эта квартира наша. Она всегда была нашей, и из-за этого ты никогда не мог быть незваным гостем или незнакомцем. Ты слышишь меня? От ее слов на него нахлынуло тепло, но это был не тот горячий, злой жар, к которому он привык и который, казалось, всегда наполнял его, прежде чем он разозлится или расстроится. Нет, это было тепло, которое он не помнил, когда чувствовал в последний раз; это было тепло, наполненное любовью, такое тепло, которое чувствуешь, когда обнимаешь отца или мать. Или дядю или тетю. Комок в горле внезапно вернулся. Лицо Мэй смягчилось, и она выглядела так, будто собиралась что-то сказать, когда внезапно в столовую вошел Тони. — Питер, Мэй, — поздоровался он и улыбнулся. На его переносице находились очки, хотя они все, очевидно, были в помещении, и солнце только-только начало подниматься, не говоря уже о том, что сейчас зима. Но Питер уже давно подозревал, что эти очки нечто гораздо большее, чем просто очки. — Тони, — сказала Мэй с улыбкой. Питер лишь слегка улыбнулся, плотно сжав губы. Тони остановился у края их столика, но садиться не стал. — Ну, как поживаете? Объятия, слезы и все такое? И все такое. Это определенно был особый способ описания воссоединения после двух лет разлуки. — Да. И я хотела поблагодарить вас за то, что вы так быстро привезли меня, — сказала Мэй. — Я бы сошла с ума, если бы все еще оставалась в квартире. — Ну, мы не смогли бы просто оставить вас там, — ответил Тони, глядя на Питера. — И кроме того, мы решили, что, как только он поправится, Пит захочет, чтобы его тетя накормила его супом и крекерами. Питер слегка улыбнулся в ответ на попытку Тони пошутить, надеясь, что его глаза не выдают того, о чем он думает. Потому что Тони прекрасно понимал, что присутствие его тети здесь так скоро после Сефтиса было последним, чего он хотел. Но он был рад отвлечься, потому что, как бы Мэй ни настаивала на том, что эта квартира по-прежнему их дом, что это по-прежнему его дом, и как бы ему ни хотелось верить ее словам... Питер знал правду. Но не было никакого смысла заставлять Мэй тоже увидеть ее. Для нее было бы лучше жить в неведении. Возможно, так всегда было лучше. Питер моргнул, удивленный этой мыслью, и быстро отбросил ее. Смешно было даже думать об этом. Серьезно, прямо сейчас все было прекрасно, ему так, так невероятно повезло, что теперь у него есть то, о чем он мог только мечтать. Каким же он должен быть дураком, чтобы так думать? — Питер, — внезапно сказал Тони, и Питер вздрогнул, взглянув на Тони и на Мэй, надеясь, что ничего не пропустил. Прожив два года на улице без дела, он научился погружаться в свои мысли, чтобы не думать о других, более болезненных вещах. Но сейчас это ему не поможет. Особенно с выжидающим взглядом, который бросил на него Тони. — Д-да? — спросил Питер, надеясь, что не пропустил ничего важного. Тони вытащил телефон, посмотрел на него и несколько раз щелкнул. — Я получаю бесконечный поток звонков от одного человека – кажется, его зовут Тед. Ну, секретарша в Башне получает их, она передает их команде Пеппер, которая передает их Пеппер, а она передает их мне. Судя по всему, он звонит почти каждые десять минут. Разве у тебя не было друга по имени Тед? Питер моргнул, затем посмотрел на Мэй, которая смотрела на него широко раскрытыми, но взволнованными глазами. — Ах, Питер, я совсем забыла... Я даже не подумала... — она повернулась к Тони и быстро выпалила: — Это его школьный друг, Нед Лидс! Питер снова моргнул, глядя на свою почти пустую тарелку. Нед. Нед и Эм-Джей. Его друзья. Со всем, что происходило, он... он совсем забыл о них. Он правда забыл о них. На самом деле он даже не знал, когда в последний раз думал о них... — Я так и думал, — сказал Тони. Он посмотрел на Питера. — Когда ты хочешь, чтобы мы их доставили? Давай посмотрим... Так, сегодня вторник, а это значит, что «Квинджет» будет свободен. Мы могли бы взять его или воспользоваться одним из арендованных самолетов... Питер слушал, как Тони перечисляет различные варианты, но у него не было возможности ответить ни на один из них, так как Мэй быстро сказала ему, что они должны были лететь на арендованном самолете, потому что это было бы проще и быстрее, и они не хотели устраивать такую большую сцену, не так ли? Питер молча наблюдал, как Тони сделал несколько телефонных звонков и как Мэй отвечала на любые вопросы Тони о родителях и школьных часах. Как Мэй все это запомнила, Питер не знал. Он с трудом мог вспомнить, в каком кабинете проходили его занятия по истории и естествознанию, не говоря уже о том, в какое время они были. Или любые другие классы, если уж на то пошло. — Эй, Пит, — вдруг сказал Тони, указывая на него телефоном. — Ты хочешь с ним поговорить? Питер несколько мгновений моргал, ничего не понимая, потом его глаза расширились, и он откинулся на спинку стула, ладони внезапно потеплели. — Эм, я... я... Тони бросил на него взгляд, который Питер не смог разобрать, и сказал: — Я еще не звонил ему. Но все, что мне нужно сделать, это попросить ресепшен позвонить ему, и вы сможете поговорить. Ладони Питера вспотели, и он дрожащими руками потер ткань на коленях. — Э-э, я... я имею в виду, я... я могу, если это... если это то, что ты... Тони задержал на нем взгляд еще на несколько секунд, прежде чем внезапно захлопнул телефон и положил его обратно в карман. — Знаешь что, воссоединение, вероятно, будет лучше, если вы еще не поговорили друг с другом. Опять слезы и текущие носы. Это будет идеальный момент. Облегчение наполнило его – что было нелепо, он понятия не имел, почему он испытывал облегчение от того, что ему не пришлось разговаривать с Недом – и Питер изо всех сил постарался изобразить сожаление. Мэй посмотрела на Питера, нахмурив брови, словно собираясь что-то сказать, но Тони опередил ее: — Эй, Пит, когда будешь свободен, Брюс хотел бы видеть тебя в своей лаборатории. Хочет провести несколько тестов. Ты здесь всего два с половиной дня, а уже ходишь, как ни в чем не бывало. Надо убедиться, что с тобой все в порядке, прежде чем мы отправим тебя обратно в поле, верно? — Ну, я не думаю, что он вернется в «поле» в ближайшее время, — быстро сказала Мэй, улыбаясь, но тон ее голоса уверял их, что другого ответа, кроме согласия, она не примет. Питер не смог сдержать улыбки, которая растянула его губы; в прошлом такое случалось не часто, но когда Тони противостоял упрямой и решительной Мэй, это было поистине интересное зрелище. — Конечно, — ответил Тони с улыбкой, но Питер чувствовал в ней неискренность, а лишь отточенную технику, которую он, вероятно, использовал бесчисленное количество раз, чтобы получить то, что хотел. Питер помолчал, потом моргнул. Показалось. Ему показалось, что улыбка Тони была неискренней. Нельзя было почувствовать чужую неискренность. Это было невозможно. Отказываясь идти по этому все еще очень новому следу мыслей, Питер вместо этого заговорил: — Я решил сначала устроить Мэй экскурсию. Не думаю, что она была здесь раньше. — Нет, не была, — ответила Мэй с широкой улыбкой. — Я думаю, что тур звучит фантастически. Будет здорово посмотреть, как работают знаменитые Мстители изнутри. Они еще немного поговорили, но вскоре Тони ушел, оставив Питера и Мэй наедине. Они оба вернулись к своему завтраку – или, скорее, позднему завтраку, судя по тому, что уже почти полдень – прежде чем, наконец, встать и начать свой день. Экскурсия прошла хорошо, Питер водил Мэй вверх и вниз по коридорам и путешествовал на другие этажи. Никто не беспокоил и не останавливал их, когда они входили на девятый этаж, как раньше, а охранники даже слегка улыбались Питеру, когда он проходил мимо них. Это было немного сюрреалистично – превратиться из незваного гостя в известного члена Мстителей. Но тогда все казалось нереальным. Они обошли девять этажей и крышу за три часа, тем самым закончив большую часть экскурсии, и Питер был только немного удивлен, когда Мэй начала зевать. Он задумался, сколько же она спала за последние пару дней. Если бы ему пришлось гадать, то он бы сказал, что она спала определенно меньше, чем он. — Мэй, почему бы тебе не пойти вздремнуть? — спросил Питер. Мэй бросила на него нечитаемый взгляд. — Я выгляжу, как старуха? — она тут же подняла палец. — Не отвечай. Нет, Питер, я в порядке. Я просто не привыкла ко всем этим прогулкам. Но Питер чувствовал, что она устала, и знал, что ей нужно немного поспать. — Мэй, я чувствую, что ты устала. Просто иди поспи, мне все равно нужно повидаться с мистером Беннером в лаборатории. Это будет просто скучный осмотр. Мэй приподняла бровь с любопытной улыбкой. — Ты «чувствуешь», что я устала? Ты что, приобрел какие-то новые паучьи способности, о которых я не знаю? Питер моргнул, его сердце пропустило удар, и он быстро попытался исправить себя. Он виновато улыбнулся Мэй. — Извини, Мэй, я, должно быть, тоже устал. Я имел в виду, что ты выглядишь уставшей. Ты выглядишь так, словно вот-вот рухнешь. Так что просто... просто иди вздремни пару часов, ладно? Ты сделаешь это для меня, Мэй? Улыбка Мэй смягчилась, и она подняла руку, нежно погладив Питера по щеке. — Ладно, ладно. Пойду вздремну, как старуха. Но ты выглядишь так, будто тебе тоже нужно еще немного поспать, Питер! Поэтому, как только закончишь осмотр, сразу ложись спать, слышишь? Улыбка Питера вернулась. — Да, мэм. Мэй потрепала его по щеке. — Хороший мальчик. Ладно, я иду в свою комнату. Увидимся. Питер помахал ей на прощание и смотрел, как она идет по коридору, помахав в последний раз, когда она вошла в лифт и двери за ней закрылись. Прислушиваясь к жужжанию моторов и подъему лифта, Питер вздохнул. Он постоял в одиночестве несколько мгновений, просто сделав несколько глубоких вдохов, прежде чем, наконец, повернулся и направился к лаборатории Брюса.

***

Лифт остановился всего в нескольких этажах от лаборатории Брюса, и Питер уже слышал знакомое дыхание с другой стороны, прежде чем двери открылись. Тони, казалось, лишь слегка удивился, увидев Питера, и вошел внутрь. — О, привет, — сказал он, когда двери за ним закрылись. — Странно встретить тебя здесь. Лифт снова начал спускаться. — Мистер Старк, — осторожно поздоровался Питер. Он не совсем верил, что эта встреча была действительно случайностью. — Мне не отучить тебя от этого, правда? — спросил Тони, и Питер лишь слегка улыбнулся, полуобернувшись. — Ну, как твоя тетя? Все идет... хорошо? Питер не понимал, почему Тони спрашивает об этом. Он только что воссоединился с Мэй, которая помнила его – которая на самом деле, правда-правда помнила его. Что может идти плохо? — Все хорошо, — ответил он, когда лифт остановился. — Серьезно. Все прошло очень, очень хорошо. И это действительно было так. Все, о чем он когда-либо мечтал... все сбылось. Двери открылись, Питер и Тони вышли и направились к лаборатории Брюса в конце коридора. — Ну, тогда хорошо, — сказал Тони. — Я очень рад. Очень рад, — он помолчал, потом добавил: — Я говорил с твоим другом, Тедом. Он сказал, что хотел бы приехать как можно скорее, но родители не отпустят его до конца недели. Он приведет и другого твоего друга. Девушку. Уверен, что ты сможешь ждать так долго? Отчасти Питер был разочарован; он уже начал привыкать к мысли, что Нед приедет через несколько часов. Но другая его часть испытывала облегчение от того, что у него было больше времени, чтобы подготовиться, мысленно собраться и придумать, что он скажет на все бесконечные вопросы Неда. Но теперь, услышав, что Эм-Джей тоже приедет, ну... В то время, как Питер столкнулся с Недом и Мэй в прошлом году, он не видел Эм-Джей с тех пор, как все это началось два года назад. Он понятия не имел, что скажет ей. Вспомнит ли она, кто он на самом деле, почему они были друзьями. Питер думал, что, может быть – просто может быть – она хотела быть... — Вот мы и пришли, — сказал Тони, толкая дверь в лабораторию Брюса, и они вдвоем вошли внутрь. Брюс сидел за столом в своей обычной одежде и просматривал кучу разрозненных бумаг. При появлении Тони и Питера он поднял глаза, и его губы растянулись в широкой улыбке. — Тони, Питер! Спасибо, что пришли. — Мы к вашим услугам, доктор Беннер, — сказал Тони, театрально взмахнув рукой. — Независимо от того, насколько высока гора, насколько низка долина или широкая река, ничто не остановит нас, когда вы зовете нас. Питер с трудом подавил желание закатить глаза. Брюс не сопротивлялся. — Ладно, Питер, садись, — сказал Брюс, указывая на маленькую больничную койку. Он пытался убедить себя, что они просто хотят проверить его здоровье, но у Питера было сильное подозрение, что все провода и устройства предназначены для чего-то большего. — Я думал, вы не «такой доктор», мистер Беннер, — сказал Питер, слегка приподняв бровь. — Разве доктор Чо не должна быть здесь? — тем не менее, Питер взобрался на кровать и откинулся на приподнятые подушки, когда Брюс начал оснащать его машинами. — Доктор Чо сейчас работает с остальными, — сообщил ему Брюс с легкой улыбкой. — Я, конечно, не могу провести такой тщательный медицинский осмотр, как она, но я вполне могу заменить ее, пока она занята. Кроме того, скажем так, у меня больше способностей к изучению человеческих... уникальных качеств... чем у доктора Чо. Подозрения подтвердились. — Итак, Питер, — начал Брюс, не отрывая глаз от экрана и щелкая мышкой и различными клавишами. — Ты, должно быть, очень рад снова увидеть свою тетю. Питер попытался взглянуть на экран, но ничего не увидел. — Да, это... это было здорово. — А как ты себя чувствовал последние пару дней? Были усталость, боль или ломота? Ну началось. Питер пытался подобрать правильные слова, зная, что на самом деле нужно Брюсу. Не то чтобы это было плохо, но Питер уже устал от того, что все были так поражены процессом его исцеления. Сколько бы раз он ни говорил им, что быстро выздоравливает, никто ему не верил. — Я прекрасно себя чувствую, мистер Беннер, — ответил Питер, стараясь скрыть раздражение в голосе. — Вам не о чем беспокоиться. Я просто быстро выздоравливаю. — Ты исцелился быстрее Кэпа, — вставил Тони, прислонившись к стене и засунув руки в карманы. Питер поднял бровь. — Ну, нас с мистером Роджерсом укусил не один и тот же паук, мистер Старк. Так что я не думаю, что это так уж важно, если я исцелюсь немного быстрее, чем он. — Ты получил более серьезные травмы, чем он, однако Стив все еще в медпункте. Хорошая попытка, пацан. Питер нахмурился. — Это ничего не значит, и я не был насквозь пробит в живот. Конечно, ему потребуется больше времени, чтобы исцелиться. — Серьезно? Ты действительно так думаешь? Брось это, Питер. У тебя и раньше были довольно серьезные травмы, и хотя ты быстро заживал, это никогда не было так быстро. Ты никогда не был в состоянии стоять и тем более ходить всего через восемь часов после боя. Его охватил приступ раздражения, и Питер смутно ощутил, как пульсометр увеличил частоту ударов. — Да? Ну, может быть, вы просто не помните этого, мистер Старк. Вы когда-нибудь думали об этом? Тони на мгновение растерялся, потом глаза его сузились, и он наклонился вперед. — Слушай, пацан, я просто пытаюсь тебе помочь. Если что-то случилось, мы должны знать об этом. Так скажи мне – ты знаешь, почему ты исцеляешься быстрее, чем чертов кролик энерджайзер? Раздражение сменилось гневом, и Питер уже был готов крикнуть в ответ, когда Брюс вмешался в их перепалку. — Эй-эй, из-за чего мы все ссоримся, а? Сефтиса больше нет, все выжили, сохранив целые конечности, и к каждому вернулась память. Сейчас нет никаких причин спорить. Гнев в груди Питера угас так же быстро, как и возник, и он с тихим вздохом откинулся на подушки. Брюс был прав – после всего, что случилось, он меньше всего должен был злиться. Питер наблюдал, как Тони снова прислонился к стене и провел рукой по волосам. — Прости, пацан, — извинился он. — Наверное, я все еще не оправился от всего... этого. Следующие десять минут они ждали в тишине, просто слушая щелчки и гудки машин, пока Брюс делал свою работу. — Ну, Питер, — сказал наконец Брюс, — я закончил. Судя по этим показаниям, ты даже не подумал, что сражался, тем более с существом из другого мира. Ты даже не выглядишь так, будто когда-либо в жизни дрался. Последовала пауза, никто не знал, что сказать. Питер неуверенно посмотрел на обоих мужчин, прежде чем сказать с фальшивым восторгом: — У меня появилось еще больше способностей? Тони поджал губы, по его лицу было видно, что он думает о словах Питера, но прежде чем он успел открыть рот, чтобы что-то сказать, Питер услышал шаги в коридоре. Он повернул голову, через несколько мгновений дверь открылась и в комнату вошли Стив и Баки. — О, — сказал Брюс. — Мои следующие посетители. Глаза Питера мгновенно расширились, и он быстро повернулся к Тони. — Видишь? Стив уже встал и даже ходит, так что у тебя нет никаких причин для беспокойства. Хорошо? — Извини, пацан, — вмешался Баки, — но Стиви еще не полностью восстановился. Тебе придется искать козла отпущения где-нибудь в другом месте. Питер оглянулся, и его взгляд наконец остановился на трости, которую Стив держал в правой руке. Роджерс слегка улыбнулся Питеру, и тот постарался улыбнуться в ответ. — Ну-ну-ну, — сказал Тони, с усмешкой глядя на трость Стива. — Старик наконец-то смирился со своим возрастом. Если хочешь, я могу просто заказать тебе ходунки и покончить с этим. Может быть, электро-скутер? Не нужно снова проходить через все это отрицание. И эй, со всем этим алюминием и сталью, твои ноги действительно могут стать хорошим боевым оружием. Стив лишь саркастично посмеялся, закатывая глаза. — Очень смешно, — он повернулся к Питеру. — Как поживаешь, Питер? — Я в порядке, — быстро ответил Питер, оглядывая Стива с ног до головы и прислушиваясь к биению его сердца. Судя по тому, что он мог сказать, мужчина чувствовал себя намного лучше, чем накануне, и уж точно с тех пор, как его привезли. — Ты... ты хорошо себя чувствуешь? — Просто превосходно. Дай мне еще пару дней, и я буду в полном порядке. — После этого тебе придется вызвать его на гонку, Питер, — усмехнулся Баки. — В последнее время он стал раздражительным. Ему нужно вернуть свою гордость. — Как будто мою гордость еще недостаточно убили, — сказал Стив. Но уши Питера насторожились при слове «гонка», и он немедленно переключил свое внимание на Баки. — А как же мы с тобой? — быстро спросил он. — Я уверен, что ты хочешь повторный матч, не так ли? — ему вдруг захотелось выскочить из койки и бежать, использовать свои ноги, просто бежать так быстро, как только можно, пока он больше не сможет идти. Конечно, Баки чувствовал то же самое после всего, что произошло. Конечно, он скажет «да». Баки открыл было рот, чтобы ответить, но Тони опередил его. — Вы в своем уме? Кто-нибудь понимает, что сейчас середина зимы? На земле лежит снег, и на улице очень холодно. Если вам нужно бегать, используйте крытую дорожку. Его охватило раздражение, и Питер сдержался, чтобы не ответить, что он пойдет туда, куда ему, черт возьми, будет угодно. Но, вспомнив, что это Резиденция Тони, а не улицы Нью-Йорка, он промолчал. — Кроме того, учитывая все, что произошло, и состояние, в котором все находятся, я не думаю, что кто-то должен бегать, как гепард-подражатель. И это приказ. Нет, указ. Я официально объявляю, что никто в этом здании не будет бегать или выходить за свои пределы каким-либо образом или формой. Капиш? — никто ничего не сказал, и Тони скрестил руки на груди. — Я приму ваше молчание за согласие. Они еще немного побыли вместе, обмениваясь колкостями и задавая неясные вопросы о Сефтисе и драке, на которые никто не хотел отвечать. Питер чувствовал, что Брюс рядом с ним, чувствовал, как вопрос вертится у него на языке, но по какой-то причине он так и не произнес его вслух. Питер втайне был благодарен – он знал, на какую тему хочет поговорить Брюс, но сейчас Аскар и теперь отсутствующая вторая душа в его груди были последним, о чем Питер хотел говорить. Помимо всего прочего, конечно же. В конце концов, желая встать с кровати и скрыться от любопытных глаз Брюса, Питер извинился, что должен проверить Мэй – на самом деле это не было оправданием, ведь прошел почти час с тех пор, как он оставил ее – и, помахав на прощание, оставил Мстителей наедине. Он глубоко вздохнул, шагая по коридорам, не обращая внимания на охрану и радуясь, что его игнорируют в ответ. По крайней мере, ему больше не нужно было беспокоиться о том, что его будут преследовать. Подойдя к двери Мэй, он поднял руку, чтобы постучать, но потом заколебался. Вместо этого он спросил: — П.Я.Т.Н.И.Ц.А, тетя Мэй проснулась? — Мэй Паркер сейчас в фазе быстрого сна, — быстро ответила П.Я.Т.Н.И.Ц.А. — Хотите, чтобы я разбудила ее? — Нет, — быстро ответил Питер, качая головой. — Нет, не надо. Просто... просто дай мне знать, когда она проснется, хорошо? — Да, Питер. Питер моргнул и на мгновение замер – П.Я.Т.Н.И.Ц.А знала его имя, она все еще помнила, кто он такой – прежде чем медленно двинулся по коридору к диванам и стульям в дальнем углу. Он сел на диван, чувствуя себя как на зефире, и погрузился в подушки. Он повернулся к окну, наблюдая, как снег падает на яркие белые облака. Через мгновение он подтянул колени и прислонился к стене, не отрывая взгляда от падающих хлопьев. Он закрыл глаза просто чтобы скоротать время, сосредоточившись на том, чтобы отогнать весь хаос мыслей, которые бродили в его голове. Он действительно не хотел сейчас ни о чем думать, не говоря уже о голосах, которые шептались где-то в глубине его сознания, напоминая ему о необходимости экономить еду и указывая, какие одеяла будут достаточно маленькими, чтобы незаметно пролезть в окно чердака. Он напомнил этим голосам, что ему больше не нужно беспокоиться об этом, что все помнят его, что часы практически повернулись вспять, и все было так, как было когда-то. Хотя, как он ни старался заставить их замолчать, по какой-то причине голоса продолжали говорить. В конце концов мысли успокоились, дыхание Питера стало ровным, и прежде, чем он смог остановить себя, он заснул.