Волчий клык, вороний глаз

      Это был недавно основанный город у самого берега, нарушивший мирную спокойную лесную жизнь. Запах и дым его кузней ворошили свежий благородный воздух, гомон и гул работы в городе разгонял приятную тишину, по проложенным дорогам постоянно проезжали туда-сюда доставщики добываемого в городе железа и погонщики скота. Крепость, город и кузня Коноха была окружена крепким крупным частоколом даже со стороны залива, на берегу которого стояла. Уже издалека можно было почувствовать кипящую в ней работу и жизнь…       И отвратительный, непривычный запах копоти.       Наруто прикрыл рукой нос и поморщился.       — Фу, ну и вонь…       Итачи холодно, но несколько снисходительно посмотрел на него и пустил коня дальше. Да, по сравнению с луговой свежестью диких земель этот запах ромашкой не казался, но и не был столь отвратительным, как показалось парню. Подобные ароматы повсюду преследуют посёлки, пусть и в меньших масштабах, чем в Конохе, основную часть которой занимает кузня.       Учиха старался не отводить взгляда от виднеющихся впереди огромных ворот. Это место отдавалось где-то глубоко внутри пульсирующей тяжестью и тянущей тоской. Раньше забора в целое здание не было, и это помогало хоть немного думать, что это совсем другой город. Не та деревня, которая мирно процветала в объятиях леса, будучи почти что её частью и не боясь её обитателей…       Конь спокойно и размеренно шёл вперёд, глухо вонзая копыта в землю и опустив голову. Ветви нависающего леса неохотно расступались, сама же чащоба молчала и словно бы напряжённо следила за путниками. Незнакомое и неуютное чувство, от которого Наруто теснее прижался к своему спасителю. Его родные леса были иными. Суровыми, но прекрасными, они дышали хвоей и распевали соловьём летом, принося после изнурительной зимы тепло и плодородие, возвышались в горы тёмно-зелёным покрывалом и надёжно прятали между стволами сосен любые секреты.       Даже лес Японии, в которой он волей судьбы оказался, отличался от здешних краёв. Вроде бы и был похож — тёплый, широколиственный, могучий и певучий, он томно вздыхал и нежился в лучах солнца — и вместе с тем…       Стволы деревьев были очень старыми и большими, не все можно было даже обхватить руками. Они вызывали трепет и заставляли невольно сбавлять тон, чувствовать себя слишком мелким на их фоне и величии…       И отторгали.       Мрачно, с затаённой злостью выталкивали из леса и прятали за плотным занавесом свой мир. И Наруто с удовольствием ушёл бы, он единственное что не ёрзал в нетерпении и желании дать пинка коню и поскорее ускакать из этого места. Итачи чувствовал нервозность парня позади себя и, в общем-то, понимал его. С тех давних пор прошло много времени, и этот лес стал ещё злее к чужакам. Неудивительно.       В ветвях пронзительно прокричал ворон, исторгая хриплое карканье и грузно взмахнув крыльями. Чёрные глазки-бусины пристально смотрели на путников, и наёмник, чувствуя это взгляд, пообещал себе, что не оставит чернокрылых слуг без угощения, если всё сложится так, как он планировал.       Вскоре перед глазами предстала поляна. Чистое вытоптанное пространство перед возвышающимися воротами. Лучники — как мог видеть Учиха по их одежде — встрепенулись и выглянули из-под обтянутого красной тканью навеса.       — Кто такие?       Голоса были приглушёнными от белой ткани, обтягивающей всю голову и оставляющей лишь щель для глаз.       Итачи вскинул голову и ровно, но громко произнёс.       — Мирные путники.       Конечно, это было не так… Будь Итачи один, он возможно и сказал бы, к кому приехал, но… Наруто за спиной вынуждал отгораживаться ложью во имя безопасности. Тобираму он найдёт и сам, пока мальчишка будет отдыхать где-нибудь.       Мужчины подозрительно их осмотрели с головы до ног, а после, что-то друг другу сказав, молча подали знак кому-то по ту сторону частокола. Ворота тяжело и скрипуче открылись, едва ли не задевая кольями морду попятившегося коня. Когда пласт из брёвен замер в воздухе, Итачи пустил коня шагом вовнутрь, и Наруто почувствовал облегчение, оставив чужой и неприветливый лес позади. Вонь всё ещё не отпускала, но было уже немного привычнее.       Коноха встретила их стандартными для городов шумом и вознёй, криками людей и звоном кузен. Бедняки и бродяжки сидели у стен домов, всем своим видом вымаливая милостыню, рабочий люд ходил по улицам. Итачи слез с коня, игнорируя косые взгляды, и подошёл к виднеющемуся стойлу с волами и другими лошадьми. Мужик с торчащей зубочисткой и повязкой на лбу меланхолично окинул их взглядом и, вернувшись к созерцанию улицы, отстранёно спросил.       — Что привело вас в Коноху?       Итачи, мимолётно взглянув на любопытно взирающего на улицу Наруто, подошёл чуть ближе и тихо спросил.       — Встреча с господином Тобирамой.       Слово «господин» резануло язык, но Учиха привык за долгие года использовать любые речи для достижения целей. И денег. Заказчики не любили неуважения. Мужчина, до этого жевавший зубочистку, замер, и полоска дерева перестала двигаться туда-сюда.       — Неожиданно. И кто же желает его видеть?       — Скромный наёмник, ищущий денег.       Собеседник скосил на него глаза, не меняя положения головы и снова жуя зубочистку. Словно оценивая, его взгляд пробежался по фигуре и задержался на добротном клинке в ножнах на поясе. Хмыкнул.       — Тобирама-сама будет рад приветствовать вас.       И, оторвавшись от стены, исчез в толпе, как брошенная в бурное течение реки рыба. Итачи проследил за ним взглядом, после чего повернулся к Наруто, слезающему с коня. Жеребец покорно стоял и терпел чужую неуклюжесть, изредка махая хвостом и фыркая. Наруто явно не привык к лошадям, пусть они и мало отличались от оленей.       Учиха терпеливо ждал его в тени соломенного навеса, положив руку на рукоять клинка. Жара и копоть клонили в сон и томили, заставляя себя чувствовать куском мяса в углях. Пока Наруто копался со стременем, Итачи отвернулся, смотря на вытоптанную за долгие года дорогу главной улицы, её дома, её народ… Да. За эти года многое изменилось. Раньше жёсткая глиняная почва не была ослепительно-песчаной. Она, поросшая травой, мягко щекотала ступни и цвела с весны по осень, пока не нагрянут первые холода и не скукожится листва под инеем… Чёрт.       Наёмник раздражённо моргнул, смахивая с глаз наваждение и возвращаясь в настоящее. Это всё в прошлом. Далёком и закрытом. Забитом пылью и погребённым под землей, как трава, когда-то росшая здесь у лужаек когда-то небольших открытых всему миру домов…       Вдруг где-то с другого конца улицы, где находились ворота, послышались громкие голоса и уже знакомый скрип шестерни. Итачи видел, как потянулись по сторонам улицы до этого спешащие куда-то люди, и как дребезжат открываемые ворота. Послышался рёв волов и стук копыт, стоны и голоса мужчин и окрики. Где-то даже раздался приглушённый плач…       Наруто осторожно подошёл сзади, слегка опираясь ладонями об Учиховскую спину и выглядывая из-за неё, как ребёнок.       — Что происходит?       Прошептал он, но Итачи и сам не знал, а потому не ответил, едва сведя брови к переносице наблюдая за процессией.       — Погонщики гибнут, а эти…       Какая-то женщина с осуждением бормотала что-то, разглядывая стрелков в такой же форме, как и те, что были на воротах. Итачи посмотрел и на них, и на погонщиков, сопровождавших хилых волов с просвечивающими рёбрами.       — Целых трое не вернулось…       Пролепетала другая девушка, прижимая к груди руки. Наруто поинтересовался.       — Кого?       Она едва ли посмотрела на мальчишку, но сказала:       — Погонщиков. Плавильня продаёт железо и покупает на него рис, но каждый раз кто-то не возвращается…       — Это всё эти бесы проклятые!       Отозвалась другая тётка, сердито раскрасневшись.       — Бесы?       — Волки. Житья не дают, чтоб их всех… Мононоке чёртовы.       Судя по всему, Наруто хотел спросить что-то ещё у продолжающей возмущаться женщины, но Итачи потянул его за руку и одёрнул от лишних расспросов. Наруто был слишком шумным. Заметным.       Сам же он продолжал следить и вслушиваться в обороты брошенных слов.       Волки, значит.?       Итачи постучал пальцами о рукоять клинка, отбивая одну известную только ему дробь. Немногочисленные уставшие волы с корзинами риса шествовали по дороге к свободному стойлу, толпа людей подтягивалась, радостно шумя прибывшей еде. Выжившие погонщики, словно забыв о погибших товарищах, хвастались провезённым мимо волчьих зубов рисом, варилась в котлах похлёбка и жизнь плавильни на этот день и вечер превратилась в небольшой сытый праздник. Пока Наруто шатался по Конохе, Итачи успел выловить в толпе встреченного днём мужчину с зубочисткой. Тот не удивился встрече и покорно повёл его куда-то в паутину переулков. Редкие факелы пятнами освещали тонкие глиняные или дощатые стены, трещали подлитым в чашки маслом, играли бликами на коже и одежде. Люди, в основном ходящие по главным улицам, попадались редко, шумя лишь где-то в отдалении.       Тобирама встретил их у входа в плавильню. Отстранёно-величественная фигура с неприметной тихой тенью, облачившейся в молчаливого бледнолицего мальчишку с катаной на поясе и цепким равнодушным взглядом. Все проходящие мимо люди кланялись и приветствовали хозяина Конохи, тот сдержанно улыбался и кивал.       Взгляд красноватых глаз впился в подошедших к нему мужчин. Проводника, что почтительно поклонился, он удостоил лишь мимолётным взглядом. Итачи же поддался более тщательному осмотру. Как товар, оцениваемый зажравшимся торговцем…       — Имя?       — У меня нет имени. Оно смыто кровью.       Итачи склонил голову. Тобирама покривил уголок рта, хмыкнув.       — И чести?       Учиха прищурился.       — Смотря что вы хотите.       — Наёмника от воина отличает одна вещь. Воин уважает противника. Наёмники же не побрезгуют убить спящего. И испачкать руки в бесовской крови…       Тобирама ненадолго замолчал.       — Знаешь ли ты, чем здесь занимаются? Даже если знаешь, это не имеет значения. Мы куём железо и долбим горы, дабы Коноха процветала. Но это многим не даёт покоя. Я хочу, чтобы во время нового похода ты ушёл вместе с конвоем, для защиты. И убил волков.       — Волков?       Учиха выгнул бровь, словно бы не понимая, о чём речь.       — Да. Волков. Бесов, не дающих покоя Конохе. Сумеешь?       — Сделаю всё, что в моих силах.       Итачи поклонился и скрылся в тени, не удостоенный больше внимания и, в общем-то, не требующий его. Мальчишка за спиной главы поджал губы, смотря наёмнику вслед с некой задумчивостью.       Черты лица… знакомые, что-ли.?

***

      Итачи нашёл Наруто в окружении подвыпивших погонщиков с обломанными зубами и щетиной на скулах. Взрывы хохота, сопровождающиеся громкими выкриками и хлопками ладоней. Запах вареного риса и саке щекотал нос, пламень факелов весьма сносно освещал людей на соломенных коврах.       Мальчишку усадили в свой круг, интересуясь всем и рассказывая всё. Пьяные мужики с румянцем на щеках хлопали парня по плечу, предлагали рис и новую стопку саке, хвастались историями и рассказывали про Коноху.       — Говорят, здесь вообще раньше село было неприметное, и люди в нём с бесами дружбу водили!       Заговорщически, словно по секрету всему свету сказал сидящий рядом мужик, опираясь на плечо румяного от алкоголя и духоты Наруто.       — Да-да!       Подхватили остальные погонщики, и уже другой, с противоположного конца круга продолжил.       — И те, что у леса жили, постоянно зубы скалили и не давали отстроить Коноху, чтобы расширить лес. И жилось тогда впроголодь из-за этих дураков, денег совсем не было и еды тоже. Верх по течению всю руду сдолбили, а здесь просто непочатый край, так вот только ради этого нужно лес сводить. Бесовские были против, да вот пришёл Тобирама-сама с императорскими стрелками и прижал их к ногтю!       Наруто захлопал глазами.       — Это как?       — Сжёг он тот квартал и повскинувшихся бесов перестрелял. Никого, говорят, из людей не осталось. С тех пор Коноха стала расцветать, только демоны взъелись. Грызут теперь погонщиков, да только плавильня им не по зубам, с нашей-то крепостью!       Мужики рассмеялись и заулюлюкали, когда кто-то вскочил в стороне и стал плясать.       — О, а вот и пляски!       Наруто тоже посмотрел, как тощий мужичок стал дёрганно прыгать по соломе в такт раздающимся хлопкам. Вдруг его снова тронули за плечо, весьма тихо, по сравнению с предыдущими фразочками, говоря:       — Да вот только я не верю, что никого не осталось. Говорят, да и я сам видел, парня на волке… Или не парня. Но я уверен, что это человек.       Наруто вскинул брови.       — Ты его видел?       Мужик немного мрачно кивнул.       — Да. Когда мы ехали по лесу, в горах… Двое волков было, а на одном из них кто-то верхом сидел, указывая дорогу. Дождь такой сильный был, что и не разберёшь, кто, что и как. Это единственное, что я помню, пока не пришёл он…       — Кто?       — Волк. Но огромный, гораздо больше тех двоих. Он прибежал как из неоткуда, сверху, и я так испугался! Думал всё, конец. Он растолкал погонщиков и волов в реку, а сам кинулся на Тобираму-саму! И тут, хвала Ками, стрелок, как огнедышащий дракон, пламенем каак опалит! Перед тем, как он упал, я заметил два хвоста…       Толчок.       Наруто почувствовал, как ни с того ни с сего скрутило живот, словно в него вогнали раскалённой над кузней штырь. Он подавился рисом и согнулся, сцепив зубы до скрипа и едва не застонав. Внутри будто что-то вскинулось, раскрыв хвосты, и зарычало, заскреблось о кожу…       — Эй, что с тобой? Живот болит?       Парень, едва справившись с головокружением и болью, прошептал.       — Немного…       — Наверное, не стоило столько саке пить.       — Да, ты прав.       Наруто чуть выпрямился и вымученно улыбнулся. Краем глаза он заметил, как шевельнулась у входа тень, и не без удивления узнал в её очертаниях Учиху.       — А… я пойду, наверное.       Мужики напоследок похлопали его ещё раз по спине и весело попрощались, приглашая заходить ещё. Наруто выпутался из вороха чужих конечностей и соломы и направился к Итачи.       Тот стоял мрачен и задумчив. Он был похож на того себя, который сидел у костра в первый проведённый вместе вечер, когда они рассказали свои истории и связали свои судьбы… К счастью или сожалению. Когда парень подбежал к Учихе, наёмник посмотрел на него из-под ресниц. Он всё слышал и сжимал зубы с кулаками, стойко выдерживая поток слов, даже не к нему обращённых. Сердце заныло.       — Идём.       Коротко сказал Итачи и оторвался от столба.       Наруто кивнул и собачонкой поплёлся за ним, изредка шатаясь от выпитого алкоголя и с удовлетворением отмечая сытость собственного желудка.       — Вы ели?       — Нет.       — Но ведь надо!       — Знаю.       Учиха знал, что его накормят сегодня, завтра, и всю неделю. А может и меньше. Скоро Коноха снова будет закупать рис, и тогда его отправят на задание. Возможно не в последний раз. Вряд-ли получится убить демонов с первой попытки…       — Я отправлюсь со следующим конвоем как сопровождение. Останешься в Конохе?       Наруто удивлённо вытянул лицо и вспомнил слова о двухвостом волке. Мог ли он быть.?       — Я хочу пойти с тобой!       Итачи вопросительно выгнул бровь.       — Я… слышал, что там есть волк с двумя хвостами. Вдруг это то, что я ищу? Ведь… — он указал на свой живот, имея ввиду нынешнего пузожителя. — вдруг я что-то узнаю об этом демоне?       — А если он тебя загрызёт, не став расспрашивать ни о чём? Демоны несговорчивы, а защитить ты себя не сможешь.       — Этот… который живёт во мне, не даст мне погибнуть. Я это знаю.       — Откуда?       Наруто отвёл взгляд.       — Потому что он уже не давал. Я — сосуд для него. Вряд-ли он захочет его лишиться…       Парень удручённо замолчал. Верно. Не давал. Однажды в горах, наткнувшись на шайку разбойников, он мог и должен был погибнуть… Но…       Наруто поморщился, закрыв глаза.       Следы крови и куски оторванной плоти на свежевыпавшем снегу не давали уснуть по ночам, как и осознание того, что живёт в нём…       Итачи промолчал, шагая дальше и теребя пальцами кулон на шее. Гомон празднующих людей слышался неровными вспышками голосов и изредка — музыкальных инструментов, которые вообще могли приобрести и бедняки. Тени лиловыми и синими красками ложились на светлую одежду и кожу, звёзды в небесах сияли тысячей маленький светлячков. Свежий воздух гладил по щекам, и алкоголь в крови уже не казался столь пылающим и красящим щёки красной краской.       — Вы слышали ведь всё. И хмурились. Почему?       Наруто никогда не отличался умением держать язык за зубами, и Итачи это уже давно понял, а потому не сердился на его прямые вопросы.       Но и отвечать не собирался.       Он лишь молча огладил руками кулон, словно бы тот мог подарить ему давно утерянное тепло.       Наёмник с мальчишкой переночевали в предоставленном Тобирамой доме вместе с погонщиками. Вся следующая неделя была знойной, и люди, отпраздновавшие сытое возвращение погонщиков, вновь принялись за работы. Тобирама всячески появлялся на улицах Конохи, и Итачи, сливающийся с их полуденными тенями, следил за ним, сложив руки на груди и пронизывая холодным взглядом, не видимый в толпе и холодной злости. Он каждую секунду пропитывался непреодолимой ледяной ненавистью к этому человеку, но вместе с тем понимал, что Сенджу действительно позволил Конохе процветать… Да вот только плоды её росли на пропитанной кровью и пепле почве, на страданиях предательства и смерти. Обласканные Лесным Богом, они когда-то цвели и дышали…       Наруто всё это время где-то шлялся, и Итачи его видел в основном по вечерам, когда приходило время еды и сна.       Всё своё свободное время Учиха точил клинки, осматривал на наличие повреждений стрелы и лук. Острые каменные наконечники были способны пробить шкуру любого зверя… И беса, наверняка, тоже.       Да.       Наверняка.       Итачи ждал дня, когда ворота наконец-то откроются, и конвой под главенством Тобирамы отправится в путь. А вместе с ними и он. С Наруто…       Наёмник не представлял себе, как вообще мальчишка собирается говорить с демонами. Глупый маленький человечек едва ли представляет, как объяснить всё стражам Божественного Леса.       Дурак.       На неделе, совершенно внезапно, к воротам Конохи подошёл олень. Конечно, не самый большой, но и не маленький, лёгкий, с большими витиеватыми рогами. Стрелки растерянно переговаривались на посту, как вдруг улицу разразил крик:       — Это мой! Эй, слышите?! Откройте ворота, он безобидный!       Стрелки с сомнением посмотрели на прибежавшего к воротам Наруто, но всё же открыли, пуская животину на улицу. Толпа расступалась перед непонятным зверем и то взрывалась шёпотом, то затихала, осматривая его с головы до ног. Наруто же, нисколько не стесняясь, подбежал к оленю и обхватил его за шею.       — Шикааа, боже, я так скучал! Думал, ты уже домой пошёл, без меня-то!       Наруто обхватил морду щипающего его волосы оленя и проникновенно взглянул ему в глаза. Небольшое лёгкое седло с кульком вещей, длинным иноземным копьём, луком и почти пустым колчаном — стрелы скорее всего либо обломались, либо выпали. Названный Шикой олень зафырчал, забив копытом по земле. Наруто рассмеялся и повёл его в стойло, к коню Итачи. Шика замотал рогами, легонько ударив парня по голове и послушно шагая рядом.       Мальчишка ещё что-то бубнил и смеялся, но людям больше дела не было, и течение толпы вернулось в норму.       В тот день ими снова заинтересовался Тобирама и, к несчастью, пришлось обозначить свою связь с иноземцем. Это вызывало ненужное любопытство, и Учиха понимал, что как минимум треть его стараний о конфиденциальности была напрасна. Наруто, пусть и глупый мальчишка, слава Ками молчал, хоть наверняка имел много вопросов.       Хотя был один плюс.       Как другу наёмника и дополнительному сопровождающему конвоя, Наруто позволили бесплатно пользоваться стойлом для оленя и питаться два раза в день. До этого мальчишка ходил либо голодный, либо получал немного от доли Учихи. Работать его не брали. Где были места — не было таланта, где не нужен был талант — не было мест. Тратить деньги и еду на чужака за лёгкую работу, на которую и так полно работников, никто не хотел. Парень маялся от жары и изнывал от безделья и ожидания, с нетерпением подгадывая день отъезда. Большую часть времени он проводил либо рядом с Учихой, обычно просто стоя рядом и не смея отвлекать, даже если тот ничего не делал, либо с Шикамару в стойле.       И потому, что время казалось бесконечно растягивающимся, день похода подкрался неожиданно среди однотипных суток. Толпа была оживлённей обычного шастала на главной улице, кормила и готовила к походу волов. Погонщики шмыгали по улицам, шуршали соломенными накидками и шляпами, стрелки с огнемётами сидели у костров и ели похлёбку, набираясь сил.       Наруто с некой нервозностью чистил шкуру оленя, раз за разом щёлкая щётками и стряхивая с них собранную с шерсти пыль. Вещи, по десять раз разобранные из кулька и собранные обратно, перевязанным мотком лежали на скамье, начищенное седло ожидало своего часа, немногочисленные стрелы собраны в кожаном колчане рядом с добротным луком. Парень то и дело заправлял свисающую слева от лица косичку и поглядывал в сторону обласканных солнцем улиц. Не хотелось идти к погонщикам без Учихи, и он тянул время как мог, заодно успев вычистить заодно и его коня и даже оседлав. Конечно, не факт, что подобная самодеятельность понравится Итачи, но лучше уж так.       Наёмник появился через десять минут. До стойл он дошёл в сопровождении мужчины, в котором Узумаки узнал Тобираму, и который что-то тихо говорил Учихе. Тот кивнул и, посмотрев на подобравшегося на месте при его виде Наруто, попрощался с главой Конохи, уходя под тень навеса к стойлу.       Привычная походная одежда в виде плотно запахнутого светлого хаори и хакама на этот раз сопровождалась походным плащом и шляпой с бумажными лентами, в которой Учиха был в их первую встречу. Клинок в красных ножнах на бедре и колчан с новыми стрелами. Прямая статная осанка и чёткий шаг невольно вызывали трепет, и Наруто проследил, как подошёл к своему коню наёмник.       — Ты готов?       Комментировать полную готовность жеребца он не стал, лишь проверил крепления и слегка ослабил уздечку.       — Д-да, готов!       Немного нервно от предстоящего похода ответил Наруто, сжав пальцами щётки. Он волновался, потому что собирался провернуть нечто, непонятное даже ему самому. Пройти вместе с каждый раз редеющим составом прямиком в волчьи зубы в призрачной надежде выяснить правду. Хах, весёлая жизнь…       Итачи коротко посмотрел на него из-за лент и вернулся к коню. Похлопал по шее и прицепил к седлу лук и небольшой мешок с провизией, после чего подхватил коня под уздцы и повёл к выходу из стойла. Узумаки, увидев это, засуетился, пряча в кулёк щётки и, подхватив копьё с алой лентой, ухватился за рог Шикамару и вскочил на него, пригинаясь и пуская оленя шагом вслед за Учихой. Животное фыркнуло и лениво зашагало вперёд, опуская голову, чтобы не зацепиться рогами о деревянную балку, держащую соломенный навес. Волов уже выгнали на улицу и выстроили в цепь, погонщики проверяли корзины для риса и прощались с жёнами. Ворота были открыты, и ведущие единицы конвоя уже выдвигались вперёд. На остриях колов частокола каркали вороны, перелетая с места на место и раздражая лучников, что дежурили на башне у ворот. Надоедливые птицы, в последнюю неделю покоя от них нет…       Наёмник лёгким движением вскочил на коня и оглянулся, встретившись с рубиново-карим взглядом железной воли. Тобирама стоял по помосте одного из домов уже готовый к выезду, следя за отправкой. Мальчишка рядом с ним что-то записывал на дощечках, но сам глава смотрел на наёмника, которому поручил защиту несмотря на то, что при них было человек двадцать стрелков. Учиха ответил на пристальный взгляд, удерживая его минуту, а после дёрнул за поводья и направил коня лёгкой рысцой в начало отряда. Наруто поспешил за ним, сопровождаемый косыми взглядами.       Металлический стук молотка о пластину своеобразным гонгом провожал их до опушки, пока не затих в переплетениях ветвей и травы.       Погонщики вели волов по тропе и шептались между собой, указывая на наёмника и его спутника. Наруто ёжился, но держал спину прямо и постоянно держался взглядом за Учиху, поглаживая по шее Шику и успокаивая себя этим. Скользкие взгляды были неприятны, и он старался отвлекать себя хоть чем-то хорошим.       Итачи же не обращал внимания на эти указания пальцами и отдавал всё внимание окружению. Слух, зрение и шестое чувство были единственным приоритетом. И гложущая тоска была явно не в их числе, а потому стоило запрятать её подальше в чёрствое прагматичное сердце, уже давно с нею свыкшееся. Эти леса были неприветливы, но знакомы. И злы. Они, как и его сердце, очерствели, потемнели. Молодая роща выросла и стала гуще, неприступнее, пропуская гораздо меньше световых пятен, чем раньше. Впрочем, давно пора перестать сравнивать.       Путь по лесу был спокоен, и погонщики расслабились, свободно разговаривая друг с другом и даже иногда приплетая к беседе стрелков.       Так, в оживлённом темпе, они к вечеру достигли другой стороны леса, выходя к скалам. Тобирама, идущий в самой главе, остановился, отходя чуть в сторону и следя, как идёт состав. Между скалами просвечивало небо с надвигающимися клубами туч.       — Накройте корзины с порохом, будьте начеку.       Громко и чётко произнёс Сенджу. Он знал, уже обученный опытом, что волки любят засады. Что бесы не станут нападать там, где не будут иметь преимущества. Так ещё и дождливый сезон предоставлял столь милосердную услугу…       Тобирама осмотрел обрывистые землистые спуски. Обломки сожжённых когда-то деревьев кольями торчали из скал, русла грязевых рек канавами уходили вниз, к бушующей где-то внизу реке, что во время дождей жирнела и набирала силу, всасывая в себя грязь и сорванные потоками воды деревья и камни. Мужчина прищурился, смотря на хребет холмов, из-за которого всполохами виднелись стремительно подбирающиеся тучи. У них есть шанс успеть перебраться через ущелье раньше, чем начнётся дождь.       — Ускоряемся!       Отдал он короткий приказ и ещё раз осмотрел весь конвой. В воздухе заплясали звуки бьющих о шкуру хлыстов и мычание волов. Темп ускорился, но тем не менее до начала ливня они не успели, застряв где-то на второй трети пути, где их и застал дождь. Тобирама хмурился и щурился, вглядываясь в стену воды. Итачи где-то в начала конвоя тоже вслушивался и всматривался, держа руку на рукояти лука и вскидывая голову. Главной опасностью был крутой склон, на котором и пролегала тропа. С него атака была проще пареной репы, их конвой на узкой тропе был как на ладони. Целиться вверх заранее нельзя из-за большой опасности замочить порох в огнемётах и ружьях, копья не самое надёжное оружие, и если волк окажется в строю, то воспользоваться ими будет просто нереально.       Наёмник смотрел вверх, придерживая шляпу рукой и хмурясь. Никого. Никакого движения.       Стук.       На идущего чуть впереди вола упало несколько камней и комьев земли и тот замычал, дёргаясь в руках погонщика. Итачи прищурился и снова вскинул голову вверх. Рука молниеносным движением вытащила стрелу и прислонила к упору лука, к самому уголку глаза. Кончик смотрел наверх, облитый водой небес, отражаясь в блестящей чёрной радужке пристального взгляда.       Тобирама заметил резкое движение наёмника и тут же вскинулся, подавая знак рукой.       Не успел.       Стрела со свистом сорвалась с тетивы прямиком в мелькнувшую белую шерсть и вонзилась куда-то землю.       — Волки!       Надрывно завопил кто-то и тут же послышался оглушающий хлопок выстрела. Со склона посыпались камни и земля, словно из-под ног неаккуратного человека, и сверху то и дело виднелись белые шкуры. Волки бежали поверху и скалились, ускользая от выстрелов и мелькая меж камней. Итачи уловил одного из них взглядом и снова прицелился, щурясь и даже не вздрагивая от оглушительных выстрелов и огнемётов, от взрывной волны которых колебались бумажные ленты на шляпе.       Он следил. Цепко и внимательно следил за траекторией движения волка, предугадывая направление. Остриё наконечника плавало вслед за взглядом, готовое полететь по назначенному маршруту чётко меж рёбер к сердцу. Зрачок сузился, в ушах ничего, кроме дождя и стука сердца. Даже крики Наруто, тонувшие в грохоте, не доносились до его слуха.       Только белый волк на прицеле.       Большой, вымахавший из того маленького щенка, которого он знал.       Который прибегал к ним вдвоём с братом на опушку леса и игрался на траве среди усеянного цветами поля. С которым делил еду и кров, покровительство чьей матери просила их семья.       Это больше не он.       Этот щенок умер для него в прошлом. Волк, что с оскалом бежит прочь от выстрелов его заказчика — уже не щенок. А он уже не ребёнок.       Прошлое осталось в прошлом, и сейчас нет причин иметь его ввиду в настоящем. Сейчас нет Итачи-ребёнка, нет щенка и нет любви. Сейчас есть Итачи-наёмник, есть волк и есть заказ.       Наконечник стрелы не должен дрожать.       Пальцы вот-вот отпустят тетиву, и металлическое жало вонзиться в подвижную плоть, пробьёт шкуру с белым мехом и разворотит органы…       Но в таком случае…       Рука дрогнула, сбив прицел.       — Итачи!       Учиха успел только обернуться на испуганный крик Наруто и на рефлексах выставить под удар плечо лука, в которое тут же вонзился кинжал. Парень в волчьей шкуре с криком повторил удар, кое-как удерживаясь на почти упавшей лошади, но на этот раз Учиха не растерялся и с холодным блеском в глазах отразил выпад собственным клинком. Через прорези одной из многих традиционных масок на него с ненавистью смотрели горящие глаза, чьи радужки отразили сверкнувший металл лезвий.       Ноги лошади подкосились, и оба упали на землю.       Учиха, едва упав, перекатился и снова оказался на ногах в присяде, выставив меч вперёд. На одежду и руки прилипла грязь, но едва ли это имело значение. Парень напротив быстро извернулся и вновь кинулся на него.       Слишком порывист.       Слишком неопытен.       Итачи сжал рукоять катаны и хотел закончить всё одним ударом, но как из ниоткуда между ними оказался Шика, вставший на дыбы и заставивший обоих отпрянуть. Наёмник едва не оступился, поскользнувшись и кое-как удержавшись на краю обрыва, парень упал на руки к стене склона. Наруто соскочил с оленя и прокричал сквозь грохот выстрелов.       — Я должен поговорить с двухвостым волком! Ты-       Волчий воин сжал кулаки и оттолкнулся от земли, молниеносно бросаясь на Узумаки с клинком, лезвие которого со звоном было отбито остриём копья. Наруто не хотел биться, но и умирать тоже не планировал. Кто знает, спасёт ли его на этот раз девятихвостая тварь внутри.       — Я не хочу драться! Выслушай меня!       Парень не отвечал и лишь с ещё большим остервенением пытался зацепить его кинжалом.       — С дороги! — вдруг прокричал кто-то издалека, и Наруто с волчонком одновременно дёрнулись в стороны. Пуля взорвала землю фонтаном прямо возле ног, и волы заметались из стороны в сторону, расталкивая погонщиков и мельтеша перед глазами стрелков, сидящих под воткнутыми в землю красными зонтами с ружьями в руках. Тобирама пронзительно смотрел на парнишку-иноземца с наёмником, застрявших под полем обстрела, и всё же отдал громкий и чёткий приказ:       — Огонь!       Лучше пожертвовать незнакомцами, чем своими людьми. Итачи подскочил и дёрнул Наруто в сторону из-под пуль, ложась на землю. Волчий воин ускользал от зарядов железа, спрятавшись в ворохе паникующей скотины. Пули простреливали животным бока и ранили ноги, и когда отряд стрелков закончил огонь, на землю было повалено почти с десяток животных.       Размытая дождём земля, превратившаяся в слякоть, расходилась под ногами, и Итачи, сильнее прижимая к себе дёргающегося Наруто, оценивающе посмотрел на склон, видневшийся за обрывом. Придётся толкать Узумаки туда… Шикамару был горным оленем, уж на себе он его спустить с этого склона сможет. Наёмник вскинул голову и, поняв, что пока всё внимание стрелков сосредоточено на шныряющих и сталкивающих с обрыва волов волках, подхватил Наруто под мышки и дёрнул в сторону Шикамару. Олень сам подставил рога и поспособствовал своему оседланию нерадивым хозяином, не успевающим даже среагировать. Копьё выпало из рук и потонуло в грязи.       — Хочешь найти их — это твой шанс!       Крикнул Учиха и с силой шлёпнул Шику по крупу, толкая к обрыву. С взвизгом олень скакнул вперёд и сиганул с края, скользя копытами по водяной земле и скача вниз по склону. Мужчина пару секунд наблюдал за тем, не запнётся ли он, но тут же вернул внимание к тропе, на которой творился хаос, и нашёл взглядом мальчишку. Тот бежал через толпу мечущихся в панике волов и погонщиков к Тобираме. Итачи на секунду прошиб холодный пот — если Наруто и правда найдёт двухвостую волчицу Моро, то ему понадобится вся его удача, чтобы она была в хорошем расположении духа и не попыталась его моментально загрызть. Если хоть один из её детей погибнет, она не станет его слушать и убьёт.       Итачи никогда не имел цели в своей жизни — никому не был верен с юношества и исполнял приказы тех, кто даст больше денег, марал руки кровью, пусть и ненавидел в себе того, кем стал. Того, кого в нём больше всего не желал видеть отец — беспринципного наёмника. Но тем не менее — у него остались хоть какие-то внутренние устои. Никому не принадлежащий, его жизнь или смерть никому не важна, он может сделать хоть что-то для Наруто, которого ещё ждут в его краях и которого ещё можно спасти.       Он не может позволить погибнуть единственной надежде Узумаки — детищу Моры.       Подхватив из грязи брошенное впопыхах копьё Наруто, Итачи стрелой кинулся наперерез воину, надеясь успеть прежде, чем Тобирама или стрелки изрешетят его. Поджарое тело позволяло ловко маневрировать между скотиной и людьми, несмотря на лишний груз в виде копья и ограничивающую обзор шляпу, и Итачи почти догнал мальчишку. Но он видел — не успевает.       Тобирама с холодным блеском в глазах возводит ружьё, целятся стрелки по бокам от него. Собственная рука вскинулась плетью, и наёмник метнул удерживаемый во второй руке короткий клинок, рассекая ружьё Сенджу пополам и едва не скидывая того с коня. Его окатывает чужой яростью и недоумением, и буквально за секунду до отданного приказа «огонь!» он успевает вцепиться рукой в предплечье мальчишки-волка и дёрнуть на себя.       Секунда.       Вторая.       Мир словно на мгновение остановился вместе с замершим в руках мальчишкой. Он отшатнулся и отступил на пару шагов назад, машинально подхватив защитившего его наёмника под ослабшие локти. Тот по инерции прошёл вместе с ним шаг, второй, хлюпая грязью под ступнями, а после ноги подкосились, и копьё выпало из рук, так ни разу и не использованное. Сиплый выдох сорвался с губ, и Учиха сжал ладонью простреленную насквозь бочину.       И с этого мгновения мир вновь вернулся в свой прежний ритм.       В уши ударил шелест ливня и перекрикивания людей, щелчки перезаряжаемых ружей, и оглохшему от писка в ушах Итачи показалось, что он услышал цыканье Тобирамы. Ошалелые вопли вновь окутали толпу, когда с обрыва на тропу, ощетинившись, соскочили двое волков. Один из них вновь стал расталкивать людей и волов, скидывая в реку, другой же повернулся к волчонку-мальчишке, прижав уши и выгнувшись в спине, призывая оседлать. Воину понадобилось пару секунд, чтобы выйти из оцепенения, после чего он перевёл взгляд на окончательно осевшего в его руках Учиху. Сжав кулаки, он колебался несколько секунд, а после всё же быстро перекинул Итачи через мохнатую спину и, подхватив копьё, сам оседлал волка, давая знак отступать. Зверь тут же метнулся в сторону, избегая вонзившейся в землю пули и убегая дальше по тропе, дабы скрыться с глаз стрелков. Второй волк столкнул вниз ещё вола и двумя прыжками вскарабкался наверх, становясь недосягаемым за стволами ссохшихся деревьев.       Конь Итачи, до этого поваленный на землю и барахтающийся в грязи, всхарпнул и подскочил, устремляясь вслед за хищниками.       Кто-то из стрелков взвёл ружьё, целясь в скотину, но Тобирама отдал знак рукой.       — Не стоит тратить на него железо, волки всё равно сожрут.       Стрелок поджал губы и опустил оружие, повинуясь приказу. Сенджу прищурился от досады.       Паршиво получилось…