***
Наруто едва ли мог вспомнить, как они с Шикамару оказались на другой стороне реки, вдали от поля боя под укрытием широких крон. Он пришёл в себя только тогда, когда отплёвывался от воды на каменистом берегу, держась за рог Шикамару. Ни копья, ни Учихи рядом не было. И Узумаки растерялся. Он не знал, сколько часов просидел на огромном валуне у берега, плутая в собственной голове. Он вроде о чём-то думал, но ни одна из тех мыслей ему не запомнилась, и было логичнее считать, что всё-таки размышления обошли его стороной, и его якобы думы были шоком, оставляющим лишь пустоту в голове. Наруто не знал, что делать. Он надеялся найти эти ответы сидя у реки, в которой время от времени проплывали туши волов, но пришли в голову они в одно мгновение несколько часов спустя, и явно без помощи влажной стихии. Итачи остался на поле боя и, вероятно, погиб. Осознание этого чётко ударило в голову, и Наруто сжал кулаки. Он глубоко вздохнул и посмотрел на тёмное небо. Ясно было только одно. Он не должен подвести свою цель. Итачи-сан дал ему шанс выполнить то, ради чего сам Узумаки сюда и приехал. Наруто знает, что двухвостый волк где-то в этих лесах, и остаётся только найти его. Демон каждый раз скрежещет нутро при этих мыслях, но парень смирился с этим. Он искренне надеялся, что скоро сможет избавиться от него. Он верил в то, что не зря проделал весь этот путь, и его ждёт награда за все те страдания и усилия, которые он вложил. — Шикамару. Задремавший рядом олень вскинул голову, молчаливо смотря на первый раз за всё время подавшего голос человека. Наруто усталым жестом протёр глаза и поднялся на ноги, спрыгивая с камня. — Пошли. Нам нужно найти их. Кого «их», было очевидно и так. Шика лишь дёрнул ухом, фыркнув, и помог человеку забраться на себя, подставив рог. Узумаки схватился за него и лёгким жестом вскочил на гибкую спину, спустя несколько секунд скрываясь в темени леса. Среди черноты были видны лишь линии стволов и бахрома листвы. Ничего больше. Клочки неба слились с кронами, ночь вошла в свои права и лишила мир света. Но он и не нужен был диким животным. Олень хорошо находил дорогу в темноте, и вскоре они вышли через лес к горным пустырям, усеянным травой. Здесь, под луной, было гораздо светлее. Шикамару на секунду остановился. Замер. И лишь через несколько мгновений снова зашагал вперёд, теперь аккуратнее и медленнее, тише. Наруто опустил взгляд и вдруг вздрогнул. — Смотри… Пробормотал он и спрыгнул с оленя, присаживаясь на корточки. Трава и рыхлая почва были прибиты не чётким, но различаемым волчьим следом. Узумаки порывисто вздохнул и поднялся обратно на ноги, проходя несколько шагов вперёд и вновь на него натыкаясь. Он наконец-то напал на нужный курс… Воодушевлённо подбегая обратно к Шикамару, Наруто оседлал его и лёгким рывком направил галопом по направлению чужих отпечатков лап, смотря вниз, чтобы в случае чего не потерять цепочку отметин. Бог на его стороне, ему дали подсказку… Карту следов, мерно ведущую к цели сквозь траву и камни, туда, где возвышается мрачными громадинами Божественный Лес, столь неприветливо встретивший их неделей раньше… Оставалось лишь гадать, не сожрёт ли он их, едва нога ступит на опушку? Кто знает… Двойные копытца размеренно вонзались в землю и придавливали траву, оставляя новые отпечатки рядом с уже оставленными. Лёгкой рысцой, похрапывая, олень нёс всадника вперёд, изредка потряхивая рогами. Наруто устало прикрывал глаза, поглаживая Шику по шее и иногда похлопывая себя по щекам, чтобы не уснуть и не свалиться. Беспрерывный путь в течение всей ночи заодно с крайне утомительным днём делали своё дело, но юноша понимал, что нельзя засыпать. Совсем скоро следы сотрёт ветер или дождь, и тогда едва ли удастся найти волков до того, как тело сожрёт демон. На горизонте дребезжал рассвет, прорываясь нитями золота на раскалённой полосе неба над землёй. Нежным пурпуром рассеивалась чернильная темнота ночи, окрашивая перистые облака в оттенок тончайшего персикового шёлка… Наруто приоткрыл глаза и прищурился. Уставшие глаза воспринимали свет слишком остро, но парень не был готов отказываться от такой красоты… Иногда Наруто жалел, что он не стал художником. Его руки были испещрены мазолями от оружия и кожаной уздечки, а кисти из рук выпадали и не хотели там держаться больше двух секунд, слушаться и уж тем более выводить образы на бумаге. Как бы он не старался в детстве и отрочестве, это умение ему не подчинялось, дикой кошкой прогибаясь и избегая его, убегая далеко и не позволяя вкусить плода искусства. У него был друг, который, наоборот, был словно рождён с кистью в руках. Он был неумел в общении, и у него было мало друзей в детстве. Только Наруто… Как он там, интересно? Наверное, Сай отдал бы многое, чтобы увидеть этот рассвет. Шикамару коротко всхрапнул, тряхнув головой и тем самым возвращая юношу из раздумий. Наруто опустил взгляд на лоснящуюся холку и огладил её рукой, зарывшись в шкуру пальцами. — Тихо, друг мой, мы скоро доедем до леса, отдохнём… Он хлопнул его по шее и снова обратил взгляд на небо. Сколько ещё рассветов ему суждено увидеть, прежде чем его тело пожрёт проклятье подселенца.?***
— Слышали, слышали? Наёмник против своих пошёл, говорят, его застрелил Тобирама-сама! — Да ну не, брешешь! — Вовсе нет, я тоже слышал, что он как из ума выжил — бросился вместе с волками… Вот ублюдок, кусать руку, кормящую его! — Только зря рис тратили… — Поделом ему. Коноху, как потревоженный улей, опутал гул слухов, перешёптываний и проклятий. После нападения на горной тропе, часть раненых вернулась в город, и принеся с собой сплетни. Погонщики, как сбежавшие с корабля крысы, тучной массой попискивая между собой, шебуршась по некрепко сложенным домам, причитая и пуская волну недовольства и грязной ругани, хотя сами едва ли что видели за тушами волов. — Сразу было понятно, что подозрительный тип. — Да, и вид такой странный… Такие волосы длинные, и глаза чёрные — словно демоны чернилами наполнили. Не бывает у обычных людей таких глаз. Как и всегда, принесённый рис был разделен на общей среди жителей трапезе, под соломенными навесами в сопровождении треска факелов и очередных плясок с неумелой музыкой. Вдруг сидящий с внучкой старик вскинул седые брови и, подняв голову с сиплющимся и жухлого рта рисом, спросил, хрипя: — Как звали того наёмника.? Уж не Итачи ли.? — Какое нам дело до имени этого выродка! — Он всё равно подохнет от ран — после выстрела Тобирами-самы долго не живут. Люди продолжили возмущаться и скалить зубы, забыв о вопросе седого старика, но девушка, сидящая рядом с ним, удивлённо посмотрела и подтянулась ближе, заглядывая в сморщенное временем лицо, оглаживая обтянутые сухой кожей костяшки. — А почему ты спрашиваешь, дедушка? Старик что-то промычал и огладил дрожащей рукой белую бороду с торчащими волосками. — Я… живу здесь очень-очень давно… И в молодости застал те времена, когда, как его назвали, Бесовской народ жил вместе с нами. Когда не было частокола. При всём моём уважении и любви к Тобираме-саме, я не могу забыть и понять, почему же единственным выходом он нашёл убийство… Так много славных людей погибло. Их крики до сих пор иногда снятся мне по ночам, когда я смотрю на нашу плавильню. Испепелённые дома стали кормом для земли. Тобирама-сама построил небольшой домик и сад на том месте, где раньше жил глава этого благородного клана вместе с женой и сыновьями… — он прохрипел и сипло втянул носом воздух, со слезящимися от жара и воспоминаний глазами. — Я до сих пор помню, как добрая Микото присылала ко мне за молоком двух мальчишек. Какие очаровательные дети… Постарше и помладше, они были так милы и добры, так чисты… Их тел не нашли после пожара, и я плакал, надеясь, что хоть кому-то удалось спастись от этой несправедливой кары. Иссушенный жизнью мужчина обхватил угловатыми руками мягкие ладони внучки, заглядывая мутными глазами в радужки оттенка свежей весенней травы. Слёзы радости и одновременно с этим глухой печали очертили морщинистую кожу. Он так счастлив, так счастлив что эти дети остались живы… — Милая Сакура, прошу тебя… Если встретишь его, помоги ему… Тобирама-сама хороший человек, но он жесток к призракам прошлого. Обиженный в детстве, он не пощадит Лес, не пощадит никого, и этим сгубит всех… Помоги этим мальчикам. Старик сжал хрупкие ладони, и девушка ощутила, какая дрожь пробивает побелевшие в местах натянутой кожи руки. Она осторожно ускользнула из них и поменялась ролями, уже самостоятельно обхватывая испещрённые трещинами и мозолями кисти, доверительно смотря во влажные глаза. — Обещаю. Тихо сказала она и улыбнулась, в успокаивающем жесте огладив жёсткую костяшку. Старик дрябло закивал и вздохнул, благодарно прошептав. — Спасибо, милая. И никто из пищащего стада крыс не заметил, как на тонкой девичьей шее затянулась нить данного слова.***
Двойное копытце ритмично придавливало мёрзлую траву к земле, тонкие ноги выстукивали неспешную мелодию шага. Этот лес был гуще и тише, чем любой другой, который приходилось встречать Узумаки. Пение птиц где-то вдалеке быстро смолкало, стоило копыту оленя ступить на солнечное пятно в траве, и необъятные широкоствольные деревья неприветливо нависали сверху, пропуская через себя свет и ветер. По сравнению с ними любой человек чувствовал себя мелкой никчёмной сошкой, вставшей рядом с величественным существом, превосходящим её в сто крат. Лучи пёстрым ажуром расписывали местами позеленевшую от мха и лишайника кору, мягкие травы, серые камни, грудами встречающиеся то тут, то там. Время от времени на пути встречались огромные пещеры, вылезающие из земли, как холмы, и, пройдя одну из таких насквозь, Наруто понял, что это — огромные заросшие хребты и рёбра, выступающие из земли, бережно окутанные травами, корнями, мхом и грибами. Насекомые вились над растительностью, казались мелкими точками в лучах света, мотыльки и бабочки мелькали ослепительной красотой. Волчьи следы затерялись почти с самого входа в лес, а юноша, ища их, вскоре заблудился и сам. Однако, вопреки всему, он не испугался и, лишь хмыкнув и погладив Шикамару по шкуре, направился глубже в чащу, держась за витиеватые рога. Он верил в то, что сможет найти свою цель. Надеялся, что там же отыщет и Итачи. Этого человека-загадку, спасшего ему жизнь уже дважды, давшего одежду и возможность стать на десять шагов ближе к цели. Внутренности ненавязчиво скребло невидимыми когтями. «Мечешься внутри, да, тварь.?» Подумал он, кладя руку на живот и слегка надавливая. В ответ заскреблись сильнее, словно стремясь разодрать невидимую оболочку. Так необычно жалобно и тоскливо, они скреблись, скреблись, скреблись… На мгновение Наруто показалось, что он слышал низкий надрывный стон печали. И вдруг рука словно бы сама потянула Шику за левый рог. Олень фыркнул, но послушался, идя левее. Светлые брови изумлённо вскинулись, но вопреки самому себе, Узумаки не стал одёргивать себя, не стал противиться. Впервые в жизни поддался чему-то, кроме своего сердца, разума и инстинктов. Поддался, и вскоре на пути стали встречаться маленькие белые человечки с большими чёрными глазницами и ртами-кругами. Разные, искажённых пропорций, они были похожи на детей по комплекции, трещали головами и с любопытством наблюдали за гостем леса. Дыхание замерло в груди, и Наруто почтенно кланялся маленьким духам леса — кадама — коих становилось всё больше… Вплоть до того момента, пока перед ним не разверзлось озеро посреди леса. Некий порыв, словно чужая воля, привёл его на широкую поляну, где резвой невидимой кошкой играл ветер, которую щедро одаривало лаской солнце. На ней не цвело цветов, но мягкая сочная трава сама по себе была прекрасна, окутывая берега озера с крохотным островом посередине. Вековые деревья, сплетённые в единую сеть над головой, здесь склонялись к воде, не шуршали листвой, словно проявляя бесконечное уважение. Чистая вода ровной зеркальной гладью распростёрлась у самых ног, уходя переплетениями каналов куда-то далеко. На крохотном острове росло такое же вековое дерево, и всё же, Узумаки сразу понял это, оно чем-то отличалось от всех остальных… Возвышаясь и гордо расправляя крону, оно уходило корнями в воду и возносило ветви к солнцу, в отличие от всех не наклоняясь. Его тоже окружала сочная трава, и вдруг юноша разглядел на грани воды и берега крохотную, едва различимую отсюда человеческую фигуру. Захлебнувшись вздохом, Наруто, словно забыв о трепете перед сим завораживающим местом, стал метаться взглядом, тяня Шику за рога то туда, то туда, и в итоге соскакивая с него. Частично обежав видневшийся полукруг берега и не найдя никакого пути к островку, он шикнул и стянул с себя рубаху, кидаясь в озеро и пуская по поверхности воды неровные всплески волн. Загребая руками воду, он доплыл до островка и, откашливаясь и растирая руками кожу, подбежал к полулежащему в воде человеку, в котором узнал своего спасителя. Узумаки, упал перед Учихой на колени и навис, всё ещё стараясь отдышаться после заплыва и заглядывая в бледное лицо. — Итачи-сан?! Обеспокоенно позвал он, после чего, словно вспомнив, опустился ухом к груди и прислушался, нахмурив брови и смотря перед собой. Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук… Облегчённо выдохнув, Наруто выпрямился и снова окинул мужчину взглядом, упираясь ладонями в укрытую мхом землю. Одежда на наёмнике казалась измятой и измалёванной в грязи, шнурок кулона упал куда-то за шею, что было неудивительно, однако была деталь, вызвавшая стадо холодящих кожу мурашек. Под водой тихонько колыхалась изодранная часть хаори, пропитанная уже блеклым бордовым и прикрывающая бочину. Юноша встрепенулся и поспешно подхватил Итачи под руки, вытаскивая из воды и укладывая на траву, тут же касаясь пальцами драной дырки и очерчивая влажную ткань, опасливо проникая под неё и натыкаясь на абсолютно гладкую целую кожу. Порывисто вздохнув, Наруто в который раз облегчённо выдохнул и убрал руку садясь на пятки. Растерянно оглядел водную гладь озера, обступившего островок непрерывной преградой. Где-то там мялся на берегу Шика, похрапывая и сминая мох под копытами, обеспокоенно потряхивая головой и в конце концов решаясь залезть в воду вслед за нерадивым бестолковым хозяином. Узумаки несколько раз шикнул, чтобы тот оставался на месте, но своевольная скотина продолжала свой путь и в конце концов оказалась рядом, стряхивая со шкуры воду и подходя к юноше, склонив голову и проверив его на предмет возможных ранений, а после понюхав и лежащего, словно вспоминая его по запаху. Не успел Наруто отпихнуть морду оленя, как совсем рядом с ним послышался протяжный скрежет металла, и через мгновение кожи коснулось холодное лезвие, находя отблеск в расширившихся от оцепенения глазах. Дыхание спёрло, и юноша опасливо чуть повернул голову и ухватил краем глаза возвышающийся над ним силуэт. В этот же миг так же позади послышалось гулкое, низкое рычание, и волосы на затылке опалило жаром. — Что ты забыл здесь, человеческий выродок? Холодно, надменно и звонко прозвучало за спиной, и мороз металла ощутился чётче, опаснее, словно бы лезвие было готово вот-вот проткнуть кожу непрошеного гостя. Наруто сглотнул, чувствуя, как по спине вместе с водой стекает холодный пот. — Я Наруто Узумаки. Я пришёл, чтобы поговорить с двухвостым волком. Могу ли я встретиться с ним.? В ответ несколько секунд молчания и тяжёлое дыхание на затылке. Ещё несколько секунд — и холод клинка отпускает, лезвие с характерным звуком возвращается в ножны. Чужеземец осторожно оглядывается и видит за собой уже знакомого волчьего воина, но без маски на лице, и рядом с ним двух волков. Один всё это время дышал ему в затылок, другой за спиной, смотря на человека прижав уши и едва скалясь. Едва Наруто чуть внимательнее присмотрелся к юноше, на вид почти ровеснику, в глаза тут же бросилось некое сходство с лежащим на траве наёмником. Однако взгляд был колючее, злее, выразительнее. Не та непроницаемая маска, какой было укрыто бледное выточенное лицо Итачи, какой были скрыты его глаза. Воин презрительно скривил губы и положил одну руку на морду волка, поглаживая её и принимая более расслабленную позу. — Будь благодарен своему другу за то, что я тебя не прикончил. Если бы здесь оказался незнакомец — я убил бы его мгновенно. Узумаки округлил глаза и посмотрел на Учиху, всё ещё не шевельнувшегося и не подававшего признаков жизни, кроме дыхания. — Вот как… Тихо сказал он, задумчиво нахмурив брови. Снова поднял голову, смотря на собеседника. — То есть ты знал, что я приду? — Знал, что попытаешься. На вид ты такой тупица, что вряд-ли бы нашёл дорогу сюда. Саске обнажил клыки в подобии неприязненного оскала-улыбки, и Наруто, помимо возмущения, ощутил ещё и холодок. Жутковато… «Вот мудак» — пронеслось в мыслях, но всё же не стоило бездумно пользоваться подаренным правом на жизнь и сразу хамить пощадившему его воину, а потому вместо этого он тихо спросил о другом. — Что с Итачи-саном? Произнёс он и поджал губы, и этот почти незаметный на фоне его яркой мимики жест ясно свидетельствовал о переживании. Воин, видя это, прищурился, а после вздохнул, подходя ближе и становясь уже рядом со спасённым им Учихой. — В него стреляли свои. Он равнодушно повёл плечами и опустился на корточки, прощупывая влажное от воды место ранения, как это недавно делал сам Наруто. Юноша нахмурился и сжал зубы, мысленно вспоминая и кляня Тобираму. Кто ж кроме него мог дать приказ стрелять… — А ты спас. Зачем? Тут же возник новый вопрос, новая волна недоумения. Саске презрительно фыркнул. — Его спас не я. И не моя мать. Мы защитники, а не целители, да и если бы были ими… — он оскалился. — люди — наши враги. Я ненавижу людей и уж тем более не стал бы спасать такое отродье. Наруто окинул ровесника скептическим, что было ему не характерно, взглядом, и тем не менее умолчал о том, что тот и сам человек, вместо этого спрашивая более важное. — Тогда кто? — Лесной Бог. С выдохом заключил воин и слегка отстранился от бледного лица на траве. — И раз уж он помог ему, то мы, дети Моро, не станем убивать его. У юноши округлились глаза. Он порывисто вздохнул и, забывая о предосторожности, придвинулся ближе к собеседнику, заглядывая почти что в чёрные, как древесный уголь, глаза. — Он может вылечить такое?! Саске отпрянул, и вдруг в горло снова уткнулось ледяное лезвие, надавливая на кожу. С ошеломлёнными лазурными глазами встретились полные горячей ненависти камни обсидиана из дорогих ожерелий — гладкие и блестящие, почти искрящиеся этим испепеляющим душу чувством. — Не смей так делать, человеческое отродье. «Предсмертным» желанием твоего друга была твоя встреча с моей матерью, и лишь в благодарность за спасение своей жизни я дам тебе шанс. Но если ты ещё раз выкинешь что-то из ряда вон выходящее — этот шанс будет растоптан и съеден моими братьями. Воин холодно прищурился и убрал клинок от шеи, впрочем, не спеша прятать его в ножны. Его бесило, выводило из себя понимание того, что рядом с ним находится человек. Такой… раздражающий, даже больше не из-за своей сущности, а из-за внешности, поведения, наивного взгляда… Словно бы никакой жестокости, огня и крови эти глаза не видели. Не видели борьбы, жуткой и душераздирающей бойни. Он ненавидел этого человека, как и всех, но в отличие этой общей ненависти, к нему он испытывал личную. Почти что впервые к кому-то, кроме того мужчины с отвратительно хладнокровными красными глазами. Наруто выдохнул и отодвинулся сам, опустив голову и стараясь не встречаться лишний раз взглядами. Как со злыми животными — не хочешь разозлить, не смотри им в глаза, не шевелись, не дыши и усмири ты уже, наконец, своё сердцебиение! Не успели оба юноши подняться с травы или произнести ещё хоть слово, как под снизу послышался тихий хрип, оборванный на половине и перешедший в шумный вдох. Саске опустил взгляд, хмуро смотря на зашевелившегося наёмника, Узумаки же порывисто вздохнул и склонился над Итачи, словно стараясь убедиться, что тот и вправду дышит. Широко распахнутые и чистые, как у детей глаза, полные волнения, оттеняли тот холодный и тёмный взгляд чуть в стороне также нависающего над Учихой воина, успевшего подняться на ноги и теперь смотрящего исключительно на белобрысый затылок, закрывающий обзор на всё остальное, кроме плеч и торса. Наруто видел, как непривычно затрепетали ресницы на лице наёмника, и как мутный, но спокойный взгляд вдруг был открыт приподнявшимися веками. Итачи несколько раз моргнул, смахивая с изображения нечёткость, после чего перед глазами во всех деталях предстало знакомое лицо мальчишки-чужеземца, непонятно что здесь делающего и как здесь оказавшегося. — Наруто.? Почти что одними губами спросил Учиха, слегка хмурясь и щуря глаза. Узумаки поджал губы и закивал, не сумев подавить улыбку и сжимая траву по бокам от чужой головы. Учиха впервые на его памяти выглядел потерянным и пустым, словно и не ждал, что откроет глаза. «Почему я… жив.?» Возникла мысль в голове, и Итачи, словно опомнившись, постарался привстать на локтях, однако боль и слабость тут же прошили тело, вынуждая непривычно для себя ойкнуть и изломить брови в болезненном выражении лица. Мимические мышцы, словно отвыкнув, неприятно заныли, или же дело было в стиснутых почти до скрипа зубов, от которых свело челюсть. Наруто моментально всполошился, надавив руками на острые плечи и невнятно стараясь успокоить непонятно от чего, и Итачи, скованный болью, послушно опустился обратно на траву с тихим рваным выдохом, расслабляясь лишь через пару секунд. Отдышавшись, он опустил взгляд на себя, шаря им по промокшему телу и стараясь найти место ранения, так отчётливо горящее болью несколькими часами ранее, обещающее медленную смерть от кровопотери. — Всё в порядке, Итачи-сан. Там ничего нет. Тут же постарался успокоить его Узумаки, останавливая шарящую руку и слегка сжимая тонкую кисть. Взгляд наёмника окрасился недоумением, и в голове проскочила одна мысль. Учиха откинул голову и нашёл глазами своего спасителя, возвышающегося над ним с мальчишкой и холодно окидывающего их своими пронзительно чёрными глазами. В груди ёкнуло, и, преодолевая внезапно и непривычно вставший в горле ком, Итачи спросил: — Как.? — Твою рану исцелил Лесной Бог. Саске поморщился от неприязни, но взгляда не отвёл, продолжая сверлить бледное обрамлённое волосами лицо. Мужчина поджал губы, однако ресницы не дрогнули, и блестящие от яркого солнечного света чёрные радужки неотрывно смотрели на юношу поверх лохматой белобрысой макушки, словно боясь упустить это видение. От этого воин нахмурился ещё сильнее и сквозь зубы надменно спросил. — Что уставился? Итачи сипло вздохнул и всё-таки закрыл глаза, ничего не ответив, однако появившаяся на обескровленных устах неуверенная улыбка ошеломила продолжавшего смотреть на наёмника Наруто. Тот подозрительно прищурился и поднял взгляд, поочерёдно оглядывая то одного, то другого, улавливая всё больше сходства. — Да вы как две капли воды… Пробормотал он, но не успел воин ощериться на подобное оскорбительное сравнение с презираемым им существом, как всё это время стоявшие рядом волки вскинули головы и навострили уши. Саске заткнулся и поднял взгляд в ту же сторону, что и они, расплетая сложенные на груди руки и позволив им свисать вдоль тела. Наруто вскинул брови и кое-как обернулся, из-за плеча смотря туда же, куда и волчье племя, и чуть не поперхнулся воздухом. Посреди воды, словно на земле, стояло нечто, по комплекции напоминающее невысокого оленя, однако присмотревшись ближе, Узумаки понял, что оно таковым не являлось. Или являлось, но лишь отчасти. Лишь один глаз спереди багряно-винного цвета, силуэт лица, похожего на нечто среднее между кошачьим и человеческим, с выступающими на подбородке выростами, уши кошки и множество огромных ветвистых рогов. Существо невозмутимо пило воду, на которой стояло, однако спустя несколько секунд, словно почувствовав чужие взгляды, подняло голову. Посмотрев на стоящих на островке людей и зверей, оно махнуло пучком множества хвостов за спиной и неспешной рысцой скрылось прочь. — Кто… это был? Тихо произнёс Наруто спустя несколько минут после исчезновения существа, не отрывая взгляд от переплетённых корней вековых деревьев, скрывших фигуру создания. Саске не ответил ему, и молча вогнав клинок в ножны, помог Итачи подняться, подперев руками его плечи и чуть морщась от запаха человечины. Узумаки тут же присоединился, обхватив рукой рог Шикамару и наклонив его голову, чтобы Учиха мог схватиться за другой. Убедившись, что мужчина падать не собирается, воин отстранился и направился вместе с волками к воде, бесстрашно ступая в неё и неторопливо пересекая разделяющее берега расстояние, не оборачиваясь на людей. Наруто вздохнул и, поняв, что иного выхода, кроме как вплавь отсюда нет, повёл Шику к краю берега, и когда они уже живот стояли в воде, подсадил наёмника, чтобы тот сел на оленя верхом. Итачи нахмурился, но покорно в силу слабости обхватил пальцами рога фыркнувшего животного. Юноша улыбнулся и похлопал друга по шее, мол, прости, это ненадолго, словно бы понимая его недовольство. Всё же они были только вдвоём много лет, никто, кроме него и двух его Северных друзей не седлал Шику. Водяная гладь рассекалась легко, вопреки ожиданиям, и совсем скоро они втроём оказались на другом берегу рядом с волками. Ручьи стекали с одежды, тонкими змейками оплетая конечности и вынуждая ткань прилипать к телу, если та, конечно, имелась. Наруто смахнул часть влаги с оголённого торса, встряхиваясь, а Итачи, в свою очередь, почти никак не реагировал на мокрую одежду. Будучи верхом на Шикамару он не замочил ткани больше, чем до того, когда его вытащили из озера, а потому успел привыкнуть. Из-за деревьев послышался шум сминаемой листвы и храп, и через мгновение из-за стволов выглянула знакомая морда жеребца. Тот, всё это время проведя за деревом, узнал в приплывших хозяина и тут же подошёл к нему, игнорируя волков и ревниво обхватывая шершавыми губами штанину ещё сидящего на олене человека. Итачи не улыбнулся, но его взгляд стал мягче, и он, погладив коня по морде, слез с животного, что уже неуютно и отчасти нервно топталось на месте, словно намёками поскорее сгоняя с себя непрошеного наездника. Босые с непонятных пор ступни коснулись земли, и наёмник сделал несколько шагов, подходя к жеребцу и кладя ладонь ему на шею, будто бы успокаивающе похлопывая его и скашивая взгляд на стоящих в стороне хищников. — На нём нет узды. Заметил он, встречаясь глазами с Саске. — Конечно, нет. Я распряг его и сказал идти, куда вздумается, но он всё равно остался. Воин фыркнул и пожал плечами. Снова сложил руки на груди, и вдруг его взгляд стал мягче. — Скажи ему спасибо. Он всю ночь провёл на берегу и ждал тебя. Итачи снова перевёл взгляд на жеребца, заглядывая в большие, прикрытые ресницами глаза, почёсывая шкуру и едва дёргая уголками губ в призрачной улыбке. Конечно, он ждал… Учиха был уверен, что если бы не страх этого животного перед водой, то он пересёк бы озеро и стоял бы рядом всё это время. Изверги, недовольные бесполезностью больного и не готового к продаже жеребёнка, пытались утопить его, и с тех пор несчастное животное не смеет ступать в воду. Прямо как человек, получивший травму в глубоком детстве… Саске раскрыл губы, словно желая ещё что-то сказать, как послышался шорох листвы и мягкая звериная поступь. Юноша развернулся и, увидев проблески белоснежной шкуры в листве молодых кустиков, почтенно опустил голову, как и волки, стоящие рядом с ним, прижали уши к голове. Наруто завертелся, силясь рассмотреть вызвавшее подобные действия явление, однако ухвативший его за плечо Итачи вынудил опуститься на траву, склоняя голову и смотря вниз. Распущенные волосы соскользнули с плеч и частично упали на лицо, почти касаясь кончиков травинок и холодя влагой щёки. Узумаки, скосив взгляд, поступил также, но всё же не удержался от порыва хоть чуть-чуть поднять глаза, тем самым увидев ступающие по ковру травы, листьев и мха крупные белые лапы. Не успел юноша поднять голову чуть выше, как живот болезненно свело, словно в мясо изнутри впились когти, и он судорожно пригнулся ниже, сжимая в кулаки траву и затаив дыхание от боли. Внутри всё скрутилось, скреблось, будто его хотели вывернуть наизнанку и выбраться, плечи мелко подрагивали от напряжения. Наёмник, заметив это, скосил на него глаза, однако раньше, чем он смог что-то предпринять, послышался знакомый из глубокого детства голос, низкий, нечеловеческий. — А щенята быстро растут. С клыков сорвалась усмешка, и лишь тогда Учиха осмелился поднять голову на огромную двухвостую волчицу. Гигантское для обычного волка божество возвышалось над двумя мелкими человеческими фигурами, и наёмник различил на морде искажённую ухмылку, если это так можно было назвать. Всё такая же величественная богиня, какой он и запомнил её в детстве… — Госпожа Моро. Он снова склонил голову, чувствуя на в волосах отголосок тёплого дыхания. Вот и настала долгожданная Узумаки встреча. А Итачи всё ещё кажется, что лучше бы он умер от пули, чем сейчас сидел перед покровительницей его семьи.