Тепло твоего сердца

Прошли две недели с того момента, как я оказалась в Хилтопе. Люди приняли меня достаточно радушно. Все время я стараюсь быть полезной для общества, готовлю обеды, присматриваю за детьми и иногда объезжаю Геру. После того раза, когда я выжила из нее максимум, кобыла ведет себя спокойно, хоть иногда выбрасывает правую ногу вперед, но я работаю над этим. Периодически хожу к Энид на перевязки и на самом деле, весьма сдружилась с ней. Мне нравилась ее легкость характера, позитивный взгляд на жизнь. Мы часто делились историями прошлого. Девушка даже рассказала мне про парня, которого любила невероятно сильно, каким героем он был, но погиб в результате укуса, помогая хорошему человеку. Помимо этого я часто рассказываю ей теорию медицины или какие-то интересные случаи из практики, поэтому мы проводим за разговорами ни час и ни два. Все же иногда я захожу в бокс к дьяволу конюшни, пытаясь подготовить его к тому, что будет после того, как я окончательно выздоровею, но жеребец не уступает мне по своей упертости. Он отчаянно встает на дыбы, пытается меня лягнуть или укусить, но становится спокойным только в тот момент, когда в руке появляется лакомство. Дэрил уехал через пару дней после того, как мы открыли друг другу внутренних демонов и больше не появлялся. В душе после разговора все еще теплилась эта легкость, словно половину тяжкого груза забрал лучник, но с другой стороны, я по долгу не могу отогнать из головы его слова: «Я никому не был нужен…», и от этого становится невыносимо больно. Я понимаю его. Я испытывала тоже самое на своей шкуре. Хорошо, что сейчас у него есть люди, которые его любят и ждут. Пол рассказал, что существуют еще несколько общин и пообещал свозить меня туда на экскурсию, но пока не может выкроить время, чтобы улизнуть от обязанностей в городе. — Привет. Давай мне, я помогу. — я подошла к Энид, забирая из рук коробку наполненную баночками с лечебными травами. — Но твоя нога… — Все хорошо. Нужно же разрабатывать. — улыбаюсь я. Я уже не хромала, но боль все равно присутствовала при каждом шаге, однако мне было все равно. Она стреляла от колена к ребрам, иногда сбивая дыхание. Физическая боль заставляла чувствовать меня живой и отличала от ходячих, поэтому в некотором роде мне было нормально. — Энид, Кира, доброе утро. — к нам подошел Олден, целуя свою девушку, которая в момент засияла. — Доброе. — киваю я, заходя внутрь лазарета и ставя коробку на стол. До боли знакомый запах отбрасывает меня на несколько лет назад. «- Кира, подвинься! — девушка с длинными, золотыми волосами садится на мою постель. — Что ты скачешь туда-сюда? Уже уймись и спи, пока есть время. — бурчу я, но все равно освобождаю место. Девушка легла рядом, обвиваясь вокруг моего тела. — Я устала… — выдыхает блондинка. — Все будет хорошо. Лиа, не переживай. — Просто каждый день я думаю о той жизни. Мои родители… Парень, который ждет меня. Это все в целом. Я думаю ты понимаешь. — она сильнее сжала меня в объятиях. — Мир словно раскололся на две части. Одна там, где мы и каждый божий день проходим через ад. Вторая, где люди могут спать по ночам спокойно… — она на мгновение замолчала, — Я рада, что я тут, что могу помочь, но все это просто разъедает изнутри. Я просто не знаю, как жить после всего этого… — Я думаю, когда мы вернемся домой всё это будет лишь снится нам в редких кошмарах… Твои родители, друзья, Брендон… Ты будешь не одна, и все будет гораздо проще. Послушай, — я повернулась к ней лицом, хоть и не видела ее, но чувствовала все, что было у нее внутри. — Сейчас нам кажется, что это тяжело, но это лишь для того, чтобы потом жизнь казалась маслом. — Ты правда думаешь, что мы сможем вернуться домой? — Конечно! Я, ты, Синдия, Софи, Агнет, Шерон… Мы все вернемся. Состаримся и будем собираться в кафе за чашкой крепкого черного кофе и обсуждать, какая нынче молодежь пошла. — девушка засмеялась, что вызвало улыбку у меня на лице. — Видела какая короткая юбка у этой профурсетки?! Проститутка! В наше время такого не было! — делаю наигранно старческий голос, от чего Лиа смеется еще сильнее. Каждый день гуляя под градом пуль нам ничего больше не остается, чем просто надежды… Слова, которыми мы можем подбодрить друг друга. Это все, что у нас есть. — Спасибо…» Я провожу рукой по кушетке, стоящей в приемной комнате лазарета. Свет легкими бликами играет на разукрашенном морозом окне, пуская солнечных зайчиков по стенам. В нос бьет все тот же больничный запах. Я улыбаюсь, прикрывая глаза. Ностальгия густой смолой обволакивала, поглощая в себя. Даже дышать становилось невыносимо, под тяжестью воспоминаний. — Кира, все хорошо? — Энид дотронулась до моего плеча, резким толчком возвращая в реальность. — Да. Я пойду проедусь… — Хорошо. Конечно. — она улыбается. Выйдя на улицу, выдыхаю и стараюсь отогнать все эти мысли в сторону. И все же, мне легче, я не знаю почему, ведь я уже делилась этими историями с людьми. Но до Дэрила это не помогало. Я беру вальтрап, седло и уздечку, вешая перед боксом и начинаю чистить гнедую шерсть Геры, вычесывая песок, пыль и сено. Кобыла довольно фыркает и продолжает лизать камень соли лежащий в кормушке. — Вот так… — я поправляю ее черную челку, чтобы она не застряла под ободом уздечки, застегиваю подпругу и вывожу ее наружу. — Далеко поедешь? — спрашивает часовой, открывая ворота. — Нет. Я тут… — Тебе завязывать с этим нужно. Там полно ходаков, толпы, стадо… — Все в порядке, я привыкла жить с наружи. — я послала лошадь в галоп, оставляя позади Хилтопп. Ветер бил прямо в лицо, опаляя кожу ледяных воздухом. " — Итак, уже месяц, что мы тут. Может отпразднуем? — спрашивает блондинка, смотря на всех восторженным взглядом. — Чем? Дезинфектором? — усмехается Шерон. — Зачем же так жестоко? — обиженно тянет Лиа. — У меня есть вино. Красное. Немного. Но есть. — девушка под восторженные крики достает маленькую флягу, заполняя пять рюмок, а в шестую наливает просто воду для меня. — Мы живы! — Это наверное самый большой подарок! — улыбается Синдия. — Я вас люблю. Это все, что я хотела вам сказать! — Лиа поднимает рюмку вверх. — Девочки, за то, чтобы мы дошли до конца! — Дойдем! — поддерживают ее остальные. — За нашу дружбу! За наши жизни!» Снег пушистыми хлопьями падал на поверхности, разукрашивая все в белый, чистый цвет. Я всегда любила зиму. Холод, снег, темнота… Даже после апокалипсиса, она оставалась моим любимым временем года. Лошадь хрипит, набирая скорость и мотает головой, ее длинная грива щекочет мои пальцы, а мелькающее пространство уносит все тревоги. Серая полоса асфальта ускользала в такое же серое небо и растворялась в бесконечной вышине. — Тр… Тр… — я тяну повод на себя, немного откидывая корпус назад. Бесконечный холод, который был мои спутником, обнял горячее дыхание превращая в облако пара. Я еще не заезжала так далеко от дома. Хотя в том, что я сейчас сбавила ход пытаясь, что-то рассмотреть для общины не было никакого смысла. Все давно здесь обыскано. Мы сошли с дороги и стали углубляться в лес. Лошадь настороженно вертела ушами в разные стороны, прислушиваясь к звукам, а я искала глазами следы оленя или косули, но все было безрезультатно. Тогда, оставшись ни с чем, мы вывернули вновь на дорогу и уже начали рысить в обратную сторону, как меня прервал отдалённый лай щенка. Больше похожий на просьбу нежели, чем на угрозу. Сперва я не придала этому значения и не остановилась, но затем, что-то внутри меня сломалось, и я повернула прямо на звук. Постепенно в лай начали вмешиваться стоны ходячих. Мы с Герой вышли на поляну и увидели маленького щенка овчарки, на вид ему было не больше пяти месяцев. Он отчаянно лаял на двух мертвецов, которые окружали его с двух сторон. Кобыла занервничала, привставая на дыбы, но я быстро соскочив с седла, вонзила нож одному и второму в голову. Щенок с опаской смотрел на меня, когда я подошла вплотную. В черных, бездонных глазах, я видела свое отражение. Тьма, в которой я тонула, уже не надеясь на спасение. Но животное еще раз рявкнуло и завиляло хвостом. — Привет. — говорю я, приседая и протягивая руку вперед, чтобы он мог меня обнюхать. Овчарка еще раз гавкнула, но все же ткнулась мордой в мою ладонь. — Давай, ты пойдешь со мной, малыш. Я тебя тут не брошу. Мир дал ему шанс, выведя меня на такую далекую от дома тропу. Так почему я должна его отбирать? Я беру щенка на руки, прижимая к груди, а собака и не сопротивляется. Лишь нелепо дергает лапками, пока не найдет опору в виде моей куртки. Дрожащее, худое, с проступающими ребрами, и кое-где слипшейся шерстью тельце, сжалось и уткнулось мордой в мою шею, в поисках тепла и защиты. — Хороший пес. — я залажу в седло, направляя лошадь к дому. Теперь и его дому…