Тепло твоего сердца

Цепи звякнули. Нас всех связывают цепи. Невидимые, неосязаемые, но они есть. Вырываются прямо из сердца и приковывают к другому человеку. Иногда они рвутся, навсегда отдаляя от нас кого-либо. Кого-либо?.. Дэрил! Там в тьме бесконечной ночи, в заброшенном помещении, мы пожалили друг другу руки, усилив слова клятвой на крови. Омут его голубых глаз, вот, что мучало меня. Истязало и без того раненное сердце, которое так громко трясло своей стальной нитью. Что он хотел сказать в нашу последнюю встречу?.. Звенят цепи. Я открываю глаза. — О, проснулась? — тонкая усмешка. Голова болит так, словно по ней прилетел мощный удар. Ах, точно. Это была Кэрол. Я стискиваю зубы и пытаюсь присесть. Все тело моментально пронзает сотня иголок, в горле пересохло, виски пульсируют, но пересилив себя все же занимаю сидячее положение. — А я все ждал. — вновь этот голос. Я его слышала уже. — Сука. — шиплю я, занимая более удобное положение. Звенят цепи. Оковы на моих руках и ногах. От их стали до безумия холодно, они тяжелые, как и все мое тело. Кости, словно состоят из ваты, а мышцы — это субстанция из желе. — Уже прям сразу с наезда… — брюнет проглаживает по идеально зализанным волосам назад. Есть такой тип людей, особенно мужчин, которые изо всех сил стараются выглядеть брутально, но похожи на слизня, который залез в чью-то жопу, а затем вылез в их обличии. Сверлю глазами улыбающегося Шона, но это ничего не дает. Мысли в голове плавают, а подкатывающая к горлу тошнота убеждает в том, что у меня сотрясение мозга. Пелетье явно постаралась… — Какого хера я тут делаю? — произношу, но чувствую свой голос слишком отдаленно. — Видишь ли… Ты моя спасательная шлюпка. Дело не в тебе… — он присаживается на край стола, уперев руки в бедра, — Недавно я провинился перед… — он тычет длинным пальцем вверх, — Боссом, так сказать. А такой подарок в виде тебя, выбьет мне прощение. — слащаво лучезарная улыбка разбивается о гранит моей ярости. — Трус. — усмехаюсь. — Нет. Просто принимаю правильные решения. — без злобы говорит мужчина, — Вечером тебя отвезут в новое место. — Куда это? — Была когда-то на озере Верхнее? — в голову словно стреляют, а мысли начинают бегать туда-сюда еще быстрее. — Знала факт про то, что его площадь равно площади Южной Каролины. — я не отвечаю. Дорога, при хорошем раскладе, займет полторы суток, если все шоссе уцелели. Теперь мысль о побеге не казалась мне такой простой. Нужно было что-то придумать до того, как начнется транспортировка или в ее время. Не первый раз я в такой передряге. Уверенность, что за мной придут и спасут таяла с каждой минутой, как приходила память. Кэрол может выставить это, как угодно. Ведь никто не знал, что мы ушли куда-то вдвоем. Скажет, что я сбежала, придумает красивую историю и ей поверят… Поэтому приходиться рассчитывать только на себя. Я пробую встать на ноги. У меня выходит, правда слишком плохо, но сделав шаг, я даю понять организму, что нужно просыпаться. Звенят цепи. Цепи на моих руках, на моих ногах, из моего сердца. Я приложу все силы, чтобы вернуться. Вернуться в Хиллтоп, к Иисусу, Энид, Таре… К Дэрилу. Ох, Дэрил. Все на, что я могу надеяться, что он жив. Не для того, чтобы он ворвался сейчас, как рыцарь и вызволил меня из заточения. Я хочу, что он сказал мне все, что не успел тогда. Хочу еще хоть раз коснуться его волос, прикоснуться к нему. Мужчина делает шаг мне на встречу, и останавливается ровно на той границе, куда я дальше не смогу пройти. Оковы, присоединены к стене, поэтому больше, чем на метр от кровати отойти я не могу. — Не знаю, что он с тобой будет делать, но ты точно женщина не из слабых. — я вздергиваю вверх подбородок, оглядывая его. — Сильная, смелая, красивая… Что за историю ты в себе хранишь? — я не могу сделать вперед и шагу, чем мужчина явно дразнится. — Те, кто держат в руках огнестрелы, могли быть и школьными учителями, и официантами, но те, кто умеют обращаться с любым другим оружием… — Хочешь узнать мою историю? Дай в руки мой меч, я тебе продемонстрирую. — шиплю я. Понимая, что Шон, так храбр только потому, что знает, что я никак не достану его. — Я тебе могу дать кое-что другое… — он грязно скалится и скользит холодными пальцами от ключицы к груди. Но я не реагирую, лишь делаю шаг назад, увлекая его ближе к кровати. — Делай со мной все, что хочешь. Мне плевать. — лезвие ножа скользит по тонкой ткани майки, а после идет свист. — А ты красива даже так… — я отворачиваю голову, пытаясь сдержать рвотные позывы. — Был плохой парень? — пальцы проходятся по шрама на спине, когда Шон огибает меня. Превратив все в одно движение, я разворачиваюсь и толкаю мужчину ближе к стене, тут же оборачивая петлю из цепи вокруг шеи. Он хрипит, но в следующую секунду все тело пронзает острой болью, так что я с трудом стою на ногах. — Ого! А ты реально крепкая! — говорит он, выпутываясь из ослабшей удавки. — Это должно было вырубить тебя! — слышу в его словах нотки восторга, пока перед глазами все рябит. — Видишь ли. У тебя на ноге браслет и он, к твоему сведению, шарахает тебя током. Если я нажму на эту кнопку или же если ты выберешься за пределы забора, он поджарит тебя, как курочку гриль. Тебе некуда бежать. Ты одна. — Слабак… — по слогам говорю я. Мне трудно дышать, трудно говорить, но все же сдаваться так просто я не собираюсь. — Я знал, что ты набросишься на любого, кто подойдет ближе. Я должен был придумать план отступления, крошка. — мгновение и следует удар, который сбивает меня с ног. — Если по-хорошему ты не можешь, значит будет по-плохому! — рот начинает заполнять привкус крови. Противный металлический вкус. Нога бьет меня под дых, от чего сбивается дыхание. — Пошел нахер! — вновь удар, а моя кровь, смешивается с пылью грязного подвального помещения. На глазах наворачиваются слезы. Не от боли. Это мое прошлое. Сейчас я лежу рядом с маленькой рыжей девочкой, которая и пискнуть не может, потому что знает, что за это наказаний будет больше. «Папочка, пожалуйста!» — не сработает, как и в первые разы. Высокий, статный командир будет продолжать до тех пор, пока не выбьет всю дурь, по его мнению, и хорошо, если под руку ему что-то не попадется. Скакалка, приклад автомата, табуретка. Неважно что, главное как. Как закалялась сталь. Так создавал он меня. Я была глиной, он скульптором. Привело это к тому, что в тринадцать лет я без сожалений убила одного мужчину. И это было первой каплей в огромном океане крови пролитой мною. Я убивала много, убивала часто, но тот раз… Первый раз всегда тяжело. Это был простой день. Тот день, в который я могла расслабится, потому что папаша беспробудно бухал. Главное на глаза не попадаться. Я лежала у себя в комнате, когда снизу раздавались возгласы пьяных тел. Здоровые мужики, которые решили, что их жизнь похожа на дерьмо, поэтому глушат водку и не только ее, в неисчисляемых размерах. Я же читала, когда в мою дверь постучались. Громко, настойчиво и часто. — Да, что? — с раздражением выпалила я, и тогда дверь скрипнула. В проеме показалась широкая, раскрасневшаяся морда. — Что читаешь? — Сто и один вариант, как послать тебя нахер. Отвалите от меня. Я вам не мешаю и вы мне… — мужчина сел на край кровати, что заставило меня поджать под себя ноги и сесть ближе к изголовью. — У тебя такой острый язык, ты словно недолюбливаешь меня. — дрожащим, но не от обиды голосом произнес Александр. Он был высоким, толстым. Тот которого ты представляешь себе, когда говорят «шкаф 2×2», лысый, с густой бородой. Не такой старый, но и не молодой. Около тридцати восьми лет. Никогда не понимала, что он забыл в компании моего папы, который ему в отцы годился по возрасту. Но с годами до меня дошло. Батька наливал за свой счет. — А, за что мне тебя долюбливать? Что — то полезное делаешь помимо того, что валяешься в бессознательном состоянии? — Ну будь немного нежнее. Ты же девочка… — Хуевочка. Дверь там! Сударь, покиньте помещение! — меня резко тянут вниз за ногу, так что я скатываюсь на пол, когда пьяная туша нависает сверху. — Кира, если я сделаю тебе приятно, то ты будешь меня любить? — Отвали! — кричу я, извиваясь, надеясь, что все это шутка, но большая лапа скользит мне под майку. — Отвали! — я стараюсь ударить его в пах, но мои пятьдесят пять килограмм против его сто двадцати ничтожно малы. — Я сейчас отца позову! — Он тебя не услышит! — ровно в этот момент музыка в квартире делается громче. — Сука! Отвали! — но рука продолжает скользить по телу. — Кирочка, у тебя уже был мужчина? — майка на мне разрывается. — Стоп! — кричу я настолько громко, что хрипит голос, но никто не идет на шум, поэтому мужчина начинает целовать мою шею. — Стой! Борюсь с приступами рвоты и продолжаю дергаться, ударяя в нос лбом. Звучит хруст, голова кружится, воспользовавшись замешательством, я вскакиваю на ноги, и бегу к двери, но, когда моя рука почти касается ручки, меня с силой, кидают вновь на кровать. — Маленькая сучка! — он старается стереть вновь поступающую кровь и стоит над мной. — Не двигайся! Никто не узнает. Я никому не скажу. Еще один шаг, и я за себя не в ответе! — Не в ответе… — рассмеялся он. — Что ты мне сделаешь? — Я убью тебя. — абсолютно холодно произношу я, на что мужчина расстегивает ремень на штанах, опуская их вместе с трусами. — Ты лишь маленькая девочка… — начинает ползти ко мне по кровати, ладонью тряся своим детородным органом, чтобы тот налился кровью, от чего меня чуть ли не вырывает прямо на кровати. Вдох, выдох. Дрожь от адреналина пропадает. Вдох, выдох. — Я даю тебе последний шанс. — но туша наваливается на меня и пытается стянуть мои штаны. А дальше, в замедленной съемке, покадрово я вижу, как моя рука с ножом движется к его голове. Все ближе. А затем протыкает череп и входит до рукояти. Вижу, как меняется взгляд Александра, и он падает на кровать, придавливая меня. Я слышу свое сердцебиение. Его нет. Вечером. Двери открываются в мою камеру открываются и на кровать рядом со мной ложится одеяло. Входят еще несколько мужчин и растягивают конечности, держа их, до тех пор пока еще один что-то делает с браслетом на ноге, а после какими-то грустными глазами смотрит в мои и произносит. — Ты на пульте у Шона, одно движение, и он может убить тебя. Веди себя хорошо. Ладно? Меня выводят на улицу, обернув в то самое одеяло. Там стоит фургон по типу дома на колесах. Приковывают цепи к столику внутри и машина трогается… Навсегда отдаляя меня от дома. Отдаляя от Диксона, которого я… люблю. Звенят цепи…