Никто из людей не властен над своей судьбой. Конечно, он может совершать решения, которые изменят его жизнь в микроскопических размерах по сравнению с Вселенной и неизведанных тайн в ней. Судьба в любой момент может преподнести как подарки: деньги, выздоровление близких или долго ожидаемую беременность, — так и невзгоды: банкротство, смерти и прочее. Каждый человек подсознательно, с помощью рефлексов и инстинкта самосохранения, хочет обезопасить свою жизнь и жизнь своих близких. Если судьба будет на его стороне — всё будет прекрасно, а если нет? Судьба может невзлюбить человека из-за его грехов, грехов близких, проступков и преступлений, может обойти стороной из-за своей слепоты, или излить капельку невезения из общей её массы на одного человека, потому что на других она уже просветила благосостоянием. Русская рулетка — никто на самом деле не знает, когда произойдёт выстрел, но есть приверженцы собственного пути, которые либо плюют на «судьбу — злодейку», либо пытаются просчитать её ходы, понять её действия. Ганнибал Лектер относился ко второму типу этих людей. Он скрывал своих близких, чтобы никто никогда не смог отомстить ему на них. Лишь в крайних случаях упоминал их, когда ему было необходимо алиби. Однако, как бы он не уберегал их, беда настигла, когда маленькая Лили пошла в первый класс. Она была лучшей ученицей, благодаря идеальному воспитанию со стороны дяди, бегло читала книги, пока остальные не могли связать два словосочетания, писала предложения, редко допуская ошибки в словах, участвовала в театральных постановках на конкурсах начальных классов, её чрезмерно активный нрав и характер давал возможность показать всю свою красу в актёрстве. Лили часто приходилось оставаться в школе надолго. Иногда из-за того, что родители на работе, а иногда из-за приближающихся спортивных соревнований «Старты» или других классных мероприятий, подготовка к которым требовала много времени. Так как девочка была старостой, к ней очень тепло относились учителя, а некоторые одноклассники недолюбливали. Первым она с удовольствием помогала, Лили могли помочь во время контрольных. Учителя знали, что она не эгоистка, девочка сразу же давала подсказки одноклассникам, которые никогда не обижали её. С такими одноклассниками, точнее, с мальчиками из её класса у неё были очень плохие отношения. Как всегда, в конфликте проявляют себя обе стороны. Ещё до школы, в детском саду, Лили была очень драчлива как большинство детей, но первой на конфликт она шла редко, когда долго терпела и «шар» лопался. Она защищалась, после чего защита переходила в наступление. «Лучшая защита — это нападение» — это пословица прекрасно подходит Лили. — Никогда не давай обижать себя, — сказал наедине с Лили в начале учебного года Ганнибал, когда вновь приехал к близким, но на сей раз на день рождения Миши. -Если ты будешь молчать, убегать, они осознают, что ты — лёгкая мишень для их шуток. Не слушай своего отца. Он говорит: «Будь умнее», такие слова — удел слабых и трусов. Давай сдачи. Самое страшное, что с тобой может случиться — получишь синяк и ссадины. Я прекрасно знаю, что ты не боишься ударить их, что иногда хочется ответить обидчикам не словами, а силой, после любоваться на их сломанный нос. Ещё ты хочешь слушать папу, но, поверь мне, бусинка, твой папа не тот человек, которого стоит слушать. Если тебе скажут, что ты девочка и не должна драться, закрой уши и вспомни мои слова: «Каждый человек должен защищаться. Либо ты, либо тебя». Повтори за мной. –Либо ты, либо тебя, — тихим, ещё не сформировавшимся детским голосом произнесла Лили, посмотрев в немного расстроенные, но пытающие скрыть это, глаза дяди. Он аккуратно, как мягким перышком, прикоснулся к щеке племянницы своей ладонью. Довольная улыбка одобрения появилась на его лице, девочка тоже не смогла сдержаться от улыбки и потёрла глаза, усвоив новый урок на всю жизнь от дяди Ганни. Он на несколько секунд забылся в воспоминании. Когда Лили не было и года, он нянчил её на руках, а ты пыталась ухватиться мягкими пухленькими пальчиками за воротник, волосы, уши и нос дяди, как и многие дети. Подобно другим, она однажды крепко укусила его, оставив след от передних малюсеньких зубов, которые только-только прорезались. — А у неё есть зубки, — с удовольствием заметил Ганнибал. — Пока что молочные, но потом кусаться будет больнее. Девочка пораньше с утра отправилась в школу, которая находилась недалеко от дома, потому что нужно было закончить открытку для классной руководительницы, у которой появился ребёночек. Школьные коридоры, громыханье закрывающихся шкафчиков, смех, звонок на урок — всё это стало так обыденно для первоклассницы, как будто она уже заканчивает эту школу. И каждый день она слышала, но до разговора с дядей игнорировала такие обзывательства: — Лили из обезьянника освободили! — Лили глаза на лоб свели! — Лили, не скули! — Твои родители не парились, когда подбирали твоё имя, да? Два одинаковых слога свели? — Лили, пойдём отсюда, — произнёс Карлос — лучший и настоящий друг на то время для Лили, который шел с ней рядом. Девочка не слышала тихий голос одноклассника. — А твои, видимо, только одной буквой, да, Джэй (на английском имя пишется одной буквой — J)? — Лили наконец попробовала решить конфликт с мальчиками способом дяди уже в школе. В детском саду драки проходили еженедельно, но поменялось место, а её сверстники не изменились. Джэй не придумал, что ответить, поэтому разозлился. — Лили научили говорить! — мальчик из третьего класса скрестил руки на груди. Крепко держа портфель в руках, Лили приподняла носик. — Я всегда умела говорить, только не с придурками. Мой дядя говорил, что глупость заразна. — Пожаловалась дяде? Фу! Ябеда-корябеда, солёный огурец, на полу валяется, никто его не ест! — один сделал несколько шагов в сторону девочки, толкнув её в ключицу. Она отлетела к Карлосу, тот еле удержался на ногах, портфель повалился на пол. Двое других мальчуганов схватили его и, чуть не порвав, раскрыли, швы жалобно затрещали, вылетела открытка, которую доделали вместе с Лили её одноклассники для учительницы, которая, к сожалению, не смогла сегодня прийти в школу, потому что малыша не с кем было оставить. — Что это? Открытка? Для училки? Фу! Да они оба подлизы! — Отдай! — произнесла девочка, увидев, как один из стороны в сторону мотает открыткой. Карлоса прижали два других хулигана. Лили потянулась к открытке, но её остановил одноклассник, дёрнув за косички. — Отвали! Справа послышался скрежет рвущейся бумаги. Лили мгновенно развернулась и увидела, как мальчики порвали открытку на миллион кусочков, падающих на чёрно — белый квадратный кафель. — Нет! — взвизгнула она, повернувшись в сторону самого ближайшего задиры. Сжав маленькие кулачки, девочка толкнула его в шкафчики и подбежала к старшим ребятам, ударив одного из них в живот кулаком, после Карлосу толкнул его. Задира упал наземь, Лили взяла с пола рюкзачок с книжками и ударила в анфас порвавшего открытку. Осмотрев хулиганов, она хотела ударить последнего ещё раз, но её остановил крик учительницы искусства. Лили сидела в кабинете директора ожидая отца, поднимая и опуская ноги в высоком кресле после того, как склеила скотчем открытку. До него не смогли дозвониться, до Миши тоже. — Вы расскажете папе, что было? — спросила Лили, подняв глаза на директора. — Придётся. Драться нельзя, Лили. — Почему? — Нужно быть умнее их, они ещё глупые хулиганы. — Это слова слабых и трусов, — удостоверилась в правдивости слов, Лили вспомнила своего дядю. — Что, прости? — Ничего. Директор попытался сделать вид, что не услышал слов первоклассницы, она перевела тему на пострадавших. — С ними всё хорошо. Я их не сильно. — У одного из них будет шишка, Лили. — А знаете, сколько он этих шишек наделал девочкам? Нет? — Знаю, милая, знаю. — Я вам не милая! Почему они дерутся и ругаются, им можно, а мне нельзя? — Они не соответствуют твоей хорошей репутации доброй девочки, Лили. Не спускайся до их уровня. Понимаю, тебе надоели их обзывательства и чувствуешь себя виноватой, — с неоправданной уверенностью заявил директор, сжав пальцы в кулаке. — Я не чувствую себя виноватой. Я обидела хулиганов. — И сама стала хулиганкой, Лили. Это плохо. — А я думаю — хорошо. — Они могли дать тебе сдачи! Мальчики сильнее, к сожалению. — Ненадолго. Директор искоса посмотрел недовольно, но с пониманием, на ученицу и промолчал, поняв, что разговор может длиться бесконечно. Уже несколько часов Лили сидит в кабинете директора, делая домашнее задание на следующий день, мужчина так и не может дозвониться до родителей. — Лили, ты голодна? — Нет, мистер Харрис, а где мама и папа? — Не знаю. Думаю, они на работе и очень-очень заняты. — Папа всегда берёт трубку. — Почему? — Он не так занят, как мама. — Почему ты так решила? — Дядя сказал. — Кхм, не можешь дать номер дяди? — У меня нет телефона. Я не знаю его номер. Лили просидела в одном небольшом кабинете мистера Харриса ещё несколько часов, после чего его рабочий день закончился. –Это твой дом? Лили кивнула и несколько раз нажала на дверную ручку. –Закрыто? — спросил директор, после чего подошёл к окну на кухню. — Мистер и Миссис Флинн? Вы дома? В ответ тишина. — У нас есть запасной ключ под подоконником. Посмотрите! — сказала Лили, показав рукой на другое окно. Пошарив пальцами, мистер Харрис нашёл ключ. Дома никого не было. Посуда на кухне вымыта, в холодильнике еда, машины в гараже не было, свет везде выключен. Даже дяди Ганни не было дома, и Лили начала переживать. — У тебя есть кто-нибудь ещё из родственников? — Нет, нету. Хотя, я могу обратиться к миссис Долтон, это наша соседка. Она раньше сидела со мной. — Отлично. Лили, пригласи её к себе домой, или погости у неё. В любом случае, закройте двери. Прости, но мне нужно ехать домой. До завтра. — До свидания, мистер Харрис! Он уехал, оставив девочку одну дома. Миссис Долтон переехала год назад и никогда она не сидела с Лили, потому что была «противной старухой», как говорила девочка. Лили открыла холодильник и поужинала остатками салата с морковкой по-корейски, красными бобами, колбаской и всякими вкусностями, которые вредны, но такие притягательные. Подождав ещё немного, она правда задумалась над тем, чтобы побеспокоить соседей, потому что спать одной было страшно. Однако продолжила сидеть на кухне с включенный навесной лампой, освещающей стол, читая книжку «Мир животных». Как любой ребёнок, Лили бОльшее внимание обращала на картинки, но интересные факты из книжки не проходили стороной. Перелистывание страничек в полной тишине пустого дома усыпляли.
«Лигр рождается от самца льва и самки тигра. Этот гибрид больших кошек выглядит как лев с полосками. У некоторых лигров есть грива, все лигры — как и тигры — любят плавать. Лигры могут вырастать до гигантских размеров. Некоторые из них достигают 4 м и весят более 400 кг. Тигоны, которые рождаются от самца тигра и львицы, вырастают не такими крупными.»
«Акула-призрак, или химера, относится к тому же семейству, что и акулы, и ее скелет тоже состоит из хрящей. Большинство представителей рода обитает на глубине более 500 м. У них длинные хвосты и у многих химерообразных на спине ядовитый шип, которым они пользуются для защиты.» Зевнув и протерев свои глазки, Лили открыла форзац книги и мысленно прочла:«Самой умной первокласснице. Дядя Ганни»
Маленькая мисс Флинн никогда не веяла мечтами о животных, у неё были другие дела, занятия, увлечения, о заведении домашней кошки или собаки она никогда не задумывалась, на благо отца, у которого была аллергия. Через кухонное окно просочились лучи света фар останавливающейся машины возле гаража. Лили повернула голову, захлопнула книжку, спрыгнула со стула и выбежала на улицу. — Папа! Клайд медленно выходил из машины, устало поднимая глаза на дочку. Она стояла в школьной форме и небольший туфельках — лодочках, переминаясь с ноги на ногу от ночной прохлады. Недолго думая, Лили побежала на отца с объятиями, тот слабо улыбнулся после долгой дороги. — Привет, малышка, — произнёс он, прижав мягкие волосы к ладони. — А где мама? — Мама? — переспросил он с горечью в голосе. — На работе задержалась. Пойдём домой, я тебе ужин приготовлю. –Не волнуйся, — Лили открыла входную дверь и впустила папу, еле поднимавшего ноги. — Я поела, тебе сейчас тоже достану. Клайд закрыл входную дверь, прошёл на кухню и плюхнулся на стул, где раньше сидела его дочь, тяжело выдохнув и закрыв лицо руками. Лили заметила это, когда открывала холодильник, встала на стул и достала со второй полки сверху кастрюлю с супом. — Давай я, — Клайд поднялся со стула, когда понял, что его дочке не удержать полную кастрюлю, поставил её на стол. Лили немного расстроенно спустилась со стула, не прекращая смотреть на папу. — Ты окна не открывала? — Нет. — А дверь на террасу? — Нет! А где дядя Ганнибал? — Где дядя Ганнибал? — с неприязнью задал вопрос Клайд. — С мамой, я думаю. — У них всё хорошо? Мистер Флинн, не зная ответа на этот вопрос, с грохотом раскрыл микроволновку и поставил греться суп. Клайд понятия не имел, где его жена, но знал, что с ней что-то случилось. Ближе к концу своего рабочего дня Клайд позвонил жене, чтобы поинтересоваться, нужно ли заезжать за ней, хотят ли они поехать по магазинам. Миша взяла трубку, находясь в своём личном офисе, который находился недалеко от дома, и до которого в целях здорового образа жизни она ходила пешком несколько раз в месяц. — Да, милый, можешь заехать через десять минут. Я сегодня уйду пораньше, потом заберём Лили из школы. Тебе дали отпускные? — Да, дали. –Отлично. Мы на выходных сможем устроить барбекю, если хочешь. — Хочу. Люблю тебя. — И я., — Миша не успела договорить, её перебил настойчивый стук в дверь, от которого полупрозрачное желтоватое стекло потряслось. — Вы не записаны! На сегодня рабочий день закончен, приходите после записи, — Миша сделала несколько шагов вправо, чтобы увидеть силуэты около дверей. Они не собирались уходить. Не зная, что делать, Миша Флинн с надеждой ждала, что неофициальные клиенты уйдут. — Всё хорошо? — раздался голос Клайда в трубке. — Да, да, тут просто без записи, — Миша села на мягкое зеленоватое с золотыми нитями кресло на колёсиках, в следующий момент дверь была выломана с ноги. Миша вскрикнула, выронив трубку. — Миша? Миша, что там? Несколько мужчин в масках и с огнестрельным оружием с глушителями ворвались в её кабинет, окружая рабочий стол. Женщина, следуя указаниям, подняла руки за голову и уставилась в пол перед собой. Один из похитителей вошёл сзади и ударил Мишу в затылок, после чего она потеряла сознание. — Миша?! — вновь выкрикнул испуганный до седины Клайд, один из похитителей разбил телефон ногой. Клайд, немного подумав и потупив на одном месте взгляд, поехал в офис своей жены. Работники, которые попались на пути похитителей, были либо застрелены насмерть, либо ранены. Флинн вызвал скорую, полицию. Это заняло несколько часов, Лили уже какое-то время ждала родителей в кабинете директора. Телефон Клайда разрядился за долгие звонки, поторапливающие исполнительные органы и медиков. Мистер Флинн, когда его отпустили полицейские спустя ещё несколько часов, ехал к Ганнибалу, который в это время проводил сеанс на дому у одного из жителей на окраине города по «старым связям». Лектер попытался скрыть свою бледноту, но он знал, какие люди и зачем похитили его сестру. Успокоив Клайда, Ганнибал приказал ему забрать Лили из школы, вернуться домой, запереть изнутри двери и окна, ждать его и Мишу либо ночью, либо завтра. Клайд разогрел вторую порцию супа для дочки, но она отказалась, собрав все вещи в сумку, потому что дальше кухни она не уходила, будучи дома, и не относила вещи в комнату. Лили боится быть одной в темноте, как-будто кто-то сдавливает тебя снаружи огромной рукой, как губку или игрушку, не давая дышать всё больше с каждой попыткой пройти через тьму. — Спокойной ночи, папочка, — сказала Лили, поцеловав Клайда в щёчку перед сном. — Спокойной. Ганнибал, предупредив полицию, на всех парах поехал в давно изведанное им заброшенное здание банды, которая существует уже не первый год и находится на окраине штата. Лектер вёл личные дела с их главарём, сведённые плохим финалом. Он не мог понять, как они нашли, как узнали, что она его сестра, но был уверен, что это были именно они. Переключая скорость, он вжал в пол педаль газа и, прорываясь через гущу ночного тумана, двинулся в путь, желая догнать похитителей, но настиг он в кооперативе старых гаражей леса с несколькими старыми машинами с новыми номерами, явно, поддельными, только следующим утром. Лектер без костюма, но со скальпелем в левом рукаве и монтировкой в правой, вошёл в самый большой гараж, который с лёгкостью по размерам мог показаться большой избушкой из металла. Оглядевшись по сторонам, (рядом никого нет, значит все внутри, нужно быть наготове), Лектер открыл двери, и внутреннее убранство заставило мужчину судорожно раскрыть рот и уронить из рук монтировку. Он был готов ко всему, ко всему, как он думал, но, увидев свою сестру расчленённой со вскрытой грудной клеткой, лежащей на столе, жалко приоткрывшей рот в последнем истошном крике, широко раскрывшей мёртвые глаза, бездумно смотрящих на грязный потолок, Лектер потерял всю готовность. Рядом с обезжизненным телом его сестры стоял мужчина, держа в руках отрубленную конечность. — Доброе утро, мистер Лектер! Вы приехали раньше, стол ещё не готов. Внимание Лектера перешло на нечто омерзительное, стоящее над телом маленькой Миши как мёртвая тень, расплывшаяся в улыбке. Ненависть к нему заставила взять себя на время в руки и, концентрируя внимание на убийце, Лектер как ни в чём не бывало произнёс, сделав несколько шагов вперёд: — Скажу откровенно, я не думал, что вы способны на такую подлость. — Подлость? — мужчина нахмурил брови, но потом ровно выдохнул, видимо, успокоившись своим «доминантным» положением в этом помещении. — Ваша сестра за моего брата. Как по мне это честно, а не подло. Во взгляде Ганнибала не осталось страха и удивления при виде сестры, лишь печаль и одиночество. Именно с ними он ещё раз оглядел Мишу. Ту, которая пробыла бок о боком всю жизнь, которая была его маяком, которую он оберегал и о которой заботился. Сейчас абсолютно никто, даже маленькая Лили, не являлись никакими преградами на пути у Лектера, с этих самых пор он мог зверствовать, убивать, обезображивать, облагораживать, украшать, издеваться и наслаждаться своими творениями без какой либо нити, смутно связывающей понятие «человеческая мораль» и доктора Лектера. Эта самая нить сейчас лежит перед ним, истерзанная, измученная, пугающая. Эту нить испортил убийца, которого назвать «таким же, как Лектер» — самый гнусный эпитет, который только возможен для Ганнибала. Этот истязатель расчленил ради забавы и пафоса, а не ради самопознания и удовлетворения внутренних духовных потребностей. Само осознание того, что Ганнибалу могут отомстить с помощью его близких, являлось уже реальным фактом, опасаться которого глупо так же, как опасаться нового дня, когда солнце уже встало над горизонтом. Сейчас он осознавал, что не позволит вырасти Лили такой же слабой и беззащитной, как Мише, что сделает её сильной, не подобной себе, конечно же, но чем-то новым, экспериментом, результат которого в равной степени как зависит и от учёного, так и совсем неподвластен никому на свете. Это испытание, эта игра уже успели заинтриговать Ганнибала. Мимолётная мысль об этом в столь напряжённый момент промелькнула в его голове, Лектер сумел ухватиться за неё тончайшей ниточкой к открытию новой морали, и, будучи безмерно гордым собой, не смог сдержать лёгкую улыбку на губах. — Откровенно, я надеялся увидеть, как вы страдаете, услышать крик отчаяния, а не вашу ухмылку. — Если бы вы не были столь театральными и язвительными, увидели бы всё это минуту назад. Убийца пожелал что — то ответить, но, осознав, что Ганнибал прав, несколько раз кивнул головой, положив руку Лили на стол. — Как вы узнали, что Миша — моя сестра? — Мои ребята проследили за тем, что вы часто стали ездить в наш штат, нашли дом вашей сестры, следили за ним, ну, в конце концов, наступил тот день. — Тот день? — непонимающе спросил Ганнибал, продолжая держать скальпель в руке, повернутой тыльной стороной. — Тот самый день. Год назад вы убили моего брата. — Я не убивал его. — Разве содействие не является частью убийства? — Павел был мне хорошим другом, я говорил с ним, использовал все свои знания из психологии, чтобы помочь ему, но не смог. У него была депрессия, вам это было известно. Вы тоже изрядно посодействовали его убийству. — Ложь! — мужчина больше не мог выдерживать тот тон разговора, который был привычен для Ганнибала Лектера, ударив по столу кулаком. — Сейчас ты можешь говорить всё, что угодно, но я знаю, что ты убил его! — Поэтому вы убили мою сестру? Убийца сбавил громкость голоса, наладив дыхание, и как будто только поняв, что на его стороне преимущество из двадцати мужчин, которые сидят в подвале и ждут только его приказаний, тихо продолжил: — А после я убью вашу племянницу на ваших глазах, мы ею отужинаем, а завтракать, я думаю, мне придётся одному. Лицо Ганнибала исказила неприятная усмешка. Он знал, если будет трепать языком, ему не выйти из этого помещения живым, потому что наряд полиции, вероятнее всего, прислушивается снаружи. — Не могли бы вы научить меня готовке? Мой максимум — яичница с беконом, — мужчина открыл холодильник и достал два пакета с органами Миши. К горлу Ганнибала подкатил тошнотворный ком. Нет, не из-за того, что перед ним были органы младшей сестры, а из-за того, что они были в неправильной упаковке, нескольких целлофановых кульках, завязанных вручную. Такое хранение мяса недопустимо… — Конечно! — Ганнибал вплотную подошёл к столу с Мишей и молча держа в себе эмоции, осмотрел её лицо. — Сколько часов назад она умерла? — Где-то два-три. Она умерла ещё в дороге, мои парни очень сильно огрели её. — Позвольте, я замечу, что органы удалены не идеально, но достаточно неплохо для новичка в деле хирургии. — Похвала понравилась убийце, поэтому он вновь захотел осмотреть свою работу и подошёл поближе, нагнувшись над пустым нутром Миша. — Мои интерны-хирурги боятся в руках скальпель держать, а ведь это так просто… — Лектер схватил свой скальпель за край и ловким, уже отточенным движением, специально неглубоко разрезал грудь, чтобы полицейским, которые явно подслушивают (так Лектер понял по шуму снаружи, который не был услышан убийцей из-за его крика «Ложь!»), не было к чему придраться. Кровь хлыстнула на белый фартук, крик раздал оглушающим воем в помещении, из подвала открылась дверь, толпа наркобандитов была готова вступиться за своего босса, но полицейские оказались куда оперативнее. Дверь широко раскрылась, отряд в бронежилетах ворвался внутрь, окружая группу поддержки истекающего кровью бандита. Ганнибал наконец с новым, прорвавшимся через скорбь дыханием, сумел жадно глотнуть воздух и перевести взгляд на свою маленькую, истерзанную сестрёнку. Дрожащими руками он прикоснулся к её лбу. Копна волос под ладонью грубо зашуршали, показывая ладонь Ганнибала. Его маленькая сестрёнка, милая Миша сейчас была перед ним, уязвлённая, мертвая. Её тело казалось таким одиноким и холодным, что никто из тогда живущих никак не сумел бы согреть её, даже бросив в костёр. Прикосновение к её ледяной коже останавливало сердце Ганнибала, но потом, сильнейшим неудержимым потоком, кровь снова разгонялась по венам и артериям, гул стоял в ушах, сердце неровно билось. Никакой шум не мог отвлечь его. Он был слишком сосредоточен на её глазах — побледневших, безжизненных. Её душа уже давно покинула тело, зеркало уже несколько часов разбито. — Мистер Лектер? Выпустив всё своё окружение из-под своего контроля, Ганнибал не заметил счёта времени, его руки с жадностью ходили по телу сестры, запоминая каждый миллиметр близкого тела и не желая отпускать его. Голос заставил его судорожно отдёрнуть пальцы как от огня. — Мистер Лектер, я соболезную вам… — капитан отряда грустно мотнул головой, стараясь избежать взглядом тело почившей. — Как вы? Вам нужна медпомощь? Лектер, усиленно (для капитана, конечно же, они казались искренними) сделал несколько неловких, прерывистых вдохов, после чего выдохнул одним большим комом воздуха, которым легонько шелохнул чёрные, кудрявые, но донельзя запутанные и потрёпанные, волосы Миши. — Мне не нужна медпомощь, — наконец произнёс Ганнибал, сжав ладони в кулаки и опёршись на стол. — Могу… Могу ли я забрать её домой? — Что? — капитан непонимающе осмотрел подсушенное от слёз, которые без ведома текли из глаз Лектера в момент оплакивания сестры, лицо и, чтобы удостовериться в своей догадке, задал ещё один вопрос. — Вы хотите забрать её домой? — Да, хочу. — Боюсь, это невозможно, криминалисты и судмедэксперты из ближайшего отделения должны задокументировать тело. — Для вас это — только лишь тело. Но не для меня. Я больше не позволю никому чужому прикасаться к ней. — Это абсурд, — слабо заявлял капитан, будучи точно не уверенным в своих словах. — Это моё желание. Благодаря мне вы смогли найти группировку наркобандитов, схватили её главаря живым. — Ганнибал видел, как за открытой дверью медики спасают жизнь жалкому червю. — Если вы хотите отчет — я сделаю. Сделаю с помощью связей и свидетелей в ФБР, но… собирать её буду только я, а после устрою похороны. По-другому никак будет, вынужден настоять на этом. Полисмен не мог не доверять Ганнибалу, ведь он в момент вызова объяснил, что знает, где находится главарь банды, и они, группа захвата, могут взять его. На вопрос «Откуда вам известно их местоположение» Лектер ответил правдиво: «Я проводил сеансы психологии с одним из родных предводителя. Меня привозили сюда как неофициального эксперта под угрозой жизни. О наркобанде мне не было известно». В момент звонка Ганнибал сумел надавить на жалость, волнуясь за сестру. Волнение было ненапрасным… — Это ваше желание или условие? — И то, и другое. Уверен, вам нужны будут показания, я буду с вами честен и откровенен, говорить только правду, даже если она будет мне во вред. А теперь позвольте, — мужчина обошёл полицейского, выставив между собой и ним руку, — мне нужно объяснить своей маленькой племяннице, что её мама мертва, — Ганнибал обошёл стол и вышел на улицу из затхлого помещения. Свежий, немного морозный воздух осени ударил в голову, от чего она слабо закружилась. Лектер сделал несколько неловких шагов, приходя в норму, после чего твёрдо приблизился к скорой помощи. Доктор Лектер взял чёрный двухметровый мешок с замком для тел в скорой, единолично собрал все части своей сестры внутрь и, скрипя и дребезжа молнией, закрыл Мишу в чёрную мантию. Капитан никак не посмел ему мешать, Ганнибал поехал домой. На часах уже раннее утро — самое тяжёлое время для водителей. Особенно, когда сумел выдержать всю ночь на ходу, с утра, когда появляется лёгкое, отдалённое, почти неуловимое взглядом зарево на непроглядном беззвёздном небе, хочется спать больше всего. Поначалу сон как рукой сняло, он ехал, почти каждую минуту смотря в зеркало заднего вида. Что же он ожидал там увидеть? Ожившую сестру? Погоню? Чувство меры и гуманность, которая исчезла вместе с Мишей? Спустя ещё час зарево становилось ярче, отчётливо стали видны длинные дуговые хвосты самолетов, которые остаются после их пути в ночном небе. В это время Лектер понял, что на одну секунду закрыл глаза без своей власти — он очень устал, сил совсем никаких не осталось и сон — слабая мечта, о которой стоило забыть на сутки дороги домой. Он думал, что осилит дорогу без отдыха, но спустя десять минут Ганнибал проснулся оттого, что его голова быстро падала вниз, поэтому он вскочил как ужаленный. Лектер спустя сто метров завернул в небольшой еловый лесок и уснул на час в машине со своей холодной сестрой. Лектер обещал Клайду, что приедет на следующий день, но этого не случилось. Флинн начал волноваться за свою жену, а Лили — за дядю и маму. Однако волнение не повод пропускать уроки для первоклассницы. Несколько дней она почти ни с кем не разговаривала, мало отвечала, иногда бледнела, губы становились белым и сухими, и вот, складывалось ощущение, одно прикосновение — они раскрошатся, как осенний листок. Бледнела она каждый раз, когда в голову ей приходили страшные мысли с догадками, где же пропадают мама и дядя. Эти догадки, к сожалению, оказались не без правды. — Ты очень бледная. Лили, у тебя всё хорошо? — Карлос — единственный, не считая учителей, с кем она разговаривала, если два тихих слова можно назвать разговором. — У тебя что-то болит? — Нет, — ответила девочка, слабо дёрнув левым плечом от внезапно накатившего холода со стороны окна. Карлос продолжал смотреть на свою подругу с сожалением и сопереживанием. Недолго думая, мальчик как можно тише, чтобы не отвлекать учительницу, пошарил в портфеле. Маленькая Лили обратила на него внимание, немного повернув голову вправо. Взгляд упал на шоколадный батончик с карамелью и орехами. — Возьми. Это мне моя старшая сестра дала. Губы Лили дрогнули в слабой улыбке, девочка взяла шоколадку и поблагодарила друга. Первоклассница открыла под столом обёртку, разломила батончик пополам и поделилась с Карлосом, они незаметно начали помаленьку откусывать, пока учительница скрипела мелом на доске. После уроков Карлос, как всегда, проводил Лили до дома, девочка стремглав забежала внутрь. — Мама? Папа? Дядя Ганни? — спрашивала Лили, вставляя небольшие паузы после каждого вопроса и сбрасывая в коридоре портфель. Он сполз с локтя и, как будто наполненный кирпичами, грохнулся на пол. Справа открылась дверь, из кухни вышел отец девочки. Лицо за несколько часов заметно постарело, глаза набухли от вытекших слёз, несколько волос на затылке поседели, и это не поэтическая метафора и не преувеличение, лоб покрылся морщинами. Если бы у Лили была близорукость, она бы не отличила своего папу от ссутулившегося и поникшего старика, который по ошибке оказался в их доме. — А где дядя? — спросила Лили у папы, который стоял как вкопанный. Глупо и банально говорить, что он видел как никогда в своей маленькой дочке схожесть с умершей женой. Как похожи черты их лиц, локоны волос, цвет кожи, пухлые нижние и тонкий верхние губы, но эта схожесть и заставила его остолбенеть, эта же схожесть заставила подойти и крепко обнять дочку. — Папа, ты плакал? — Плакал? Ну что ты,.-слабым, почти охрипшим голосом произнёс Клайд, гладя по голове Лили. — А где дядя? Мама где? Они на кухне? Флинн сжал крепче тельце Лили в своих объятиях, от чего девочка поняла, что что-то случилось. Что-то очень-очень плохое. По розовой щечке потекла слезинка. — Что случилось? — дрогнувшим голосом спросила девочка. -Где мама? Клайд отстранился и слабо улыбнулся, но эта улыбка не значила ничего хорошего. — Мама попала к очень плохим, злым людям. Они, — пытался объяснить Клайд, но Лили перебила его: — Они убили её? Мистер Флинн смотрел в глаза дочери, хотел сказать как обычно, когда Лили приходит из школы и спрашивает: «Где мама?», Клайд отвечает: «На работе», «На кухне» или «У подруги», но на этот раз ни первый, ни второй, ни третий вариант не были правдивы ми. — Да… Лили уже приходили подобные мысли на уроках не первый день, она приняла произошедшее спокойнее, чем предполагал Клайд, впрочем, спокойнее, чем сам Клайд. Она заплакала, но спустя несколько минут, когда только зашмыгал нос, Лили успокоилась. В следующий и последний раз из-за мамы она плакала только на её похоронах. Что-то внутри, её сущность не давала, не разрешал плакать. Ганнибал незадолго до прихода Лили находился в подвале, наряду со стиральными машинами, сушилками, новогодней ёлкой, старыми игрушками и одеждой в коробках, он собирал свою сестру с помощью хирургических инструментов, которые были доверены ему благодаря шерифу из ближайшего госпиталя. Лектер оставил для себя только печень своей сестры, потому что отсутствие других органов, таких как лёгкие, сердце или желудок, были бы подозрительным и заметным. Сердце Ганнибал переупаковал в толстый целлофан, завернул несколько раз, чтобы орган не заветрился и не начал портиться, убрал в переносной холодильник. Кожа скатана в рулоны и отвернута в стороны, грудная клетка раскрыта огромными крюками, которые хранились в подвале. Другие органы были на месте, оставалось только опустить имеющиеся ребра и зашить тело. Благодаря тому, что осенью прохладно, а подвал не отапливается, запах сестры был не таким плохим, как ожидал Лектер. — Давай… Давай я тебе сделаю макароны с сыром? Они ещё со вчерашнего вечера остались, — говорил Клайд, пытаясь отвлечься от мысли, что брат его любимой жены собирает её по кускам в их подвале; Лили очень хотела спросить, где мама и дядя сейчас, она хотела увидеть её. Любопытство брало верх над всеми эмоциями, а их было много, несмотря на то, что они не излагаются в слезах. Ураган мыслей в голове Лили мог бы разрушить весь город, если бы освободился. Она уже скучает по маме, понимает, что должна увидеть её. Просто должна. Должна узнать, что она будет чувствовать. Новое ощущение утраты будет полезным для воспоминаний и актёрской лжи девочки, в которой будет тонуть Лили всю свою будущую жизнь, но тонуть не как в болоте, а как в приятных шелках, атласе, тонуть вечно, но никогда не умирать, иметь доступ к воздуху и получать удовольствие. Скоро Лили осознанно начнёт собирать новые эмоции. Некоторые специально, некоторые по случайности будут попадаться в её жизни, но все будут использованы ею как художником, который один раз купил краски и пользуется ими до тех пор, пока не увидит новые и не начнёт создавать новую картину эмоций; или как массочник, который вновь и вновь изготовляет новые маски и не может выбрать, какую надеть на вечерний маскарад. «А вчерашние макароны произошли от позавчерашних, а те от дальних предков, как человек от обезьяны, » — подумала Лили, уходя в свою комнату со специально поникшей головой. — Не хочу, — тихо сказала она, позабыв о портфеле и поднявшись наверх в свою комнату. Клайд смотрел ей вслед несколько секунд, после чего сел за стол и налил очередную стопку виски. Тихий скрип ступеней не заглушил громкого кашля доктора Лектера, который Лили услышала из подвала. Медленно повернув голову, Лили увидела плотно закрытую дверь на кухню, не услышала ни единого шороха оттуда и спустилась вниз по лестнице. Дверь подвала слабо скрипнула, ступени скрипели громче, чем на лестнице в доме, резкий запах ударил маленькой девочке в нос, заслезились глаза. Внизу горел свет, который освещал путь мисс Флинн, держась за перила, она медленно спускалась, пытаясь избежать шума. Запах становился плотнее, за белой ширмой Лили увидела тень своего дяди, промелькнувшую к стене. За ширмой виднелось лежащее тело. Девочка с лёгкостью по тени различила нос и лоб своей мамы. Мелкими шажками, Лили обошла ширму и увидела спину дяди в белом халате, который перебирал хирургические инструменты на стиральной машине. Она увидела иссиня-бледные ноги мамы, её сухие, молочно-белые глаза, почти выпавшие из орбит, её губы, закрытые Ганнибалом силой, огромные швы на руках и ногах. Подойдя к обнажённому телу, прикрывшемуся только двумя полотенцами, Лили увидела толстый шов, растянувшийся от шеи до пупа, тонкими пальчиками провела по ледяной коже. Нити приятно щекотали её пальцы, когда те касались мастерски выполненной работы. — Лили? — Лектер медленно повернулся к племяннице, аккуратно положив хирургические ножницы на столе рядом с Мишей. Сухие глаза, но дрогнувшие губы встретились со взглядом Ганнибала, мужчина снял медицинскую маску и медленно подошёл к девочке, всматриваясь в её лицо. — Ей было очень больно? — спросила Лили, ухватившись за подушечки пальцев своей мамы. Дядя не знал, что ответить, он не знал, какая реакция будет у Лили, и какая реакция будет уместной, как и в данной ситуации, так и для него самого, поэтому мужчина решил сказать правду. — Миша умерла в пути… Надругаться над ней начали гораздо позже… Нам остаётся только надеяться, что в дороге ей не было больно. Лили слабо мотнула головой, Лектер молча наблюдал за своей племянницей, с самодовольствием наблюдая, как его гены развиваются в ней, но не под его контролем, от чего становилось гораздо интереснее. Лектер подровнял несколько нитей, неспешно закрыл тело белой простынью, снял перчатки со своих рук и протянул ладонь Лили. –Хочешь выбрать маме одежду? — спросил он, посмотрев на племянницу, которая продолжала держать маму. Перебрав маленькими пальчиками её тяжёлую упавшую ладонь, Лили мельком взглянула на её тонкие и белые пальцы, после чего взялась ручкой за дядю и пошла за ним, как шла ещё долгое время в своей жизни…