«С днём рождения!»
Комнату украшали шары: красные, фиолетовые, зеленые, розовые, оранжевые, вывеска «С днем рождения!», конфетти и блестящие круглишки, повалившиеся на пол из хлопушек. Именинница очень испугалась, неловко вскрикнула, отпрыгнув на небольшой шажок назад, пока не уткнулась спиной в стену, и широко улыбнулась в ответ на такое дружелюбное и милое поздравление. «Они хотят задобрить меня, сбить с толку. У неё ничего не получится. Сегодняшнюю ночь она проведет в подъезде нашего многоэтажного дома». Лили захлопала в ладоши, смотря на лица Марлен и Клайда. Они, как в рекламе, полной лжи, были парой со светлыми и счастливыми улыбками. Недолго им играть в эту игру. Недолго Марлен играть в это игру — это была главной мыслью Лили в ту секунду, скрываемая за маской искренней осчастливленной улыбки. Трое прошли на кухню, достали торт из холодильника, вскипятили чайник, Марлен убрала мышеловку с небольшой добычей, помыла руки, пока её маленькая проказница-дочь проснулась от шума и кое-где напакостила, руководствуясь наставлениями своей мамочки. Лили, когда пришла, чтобы разбудить свою соседку на завтрак, увидела то, что изменило весь её спокойный, хладнокровный и продуманный план. Маленькая егоза, «маленькая змея» — так подумала о ней Лили, сидела на ковре, держа в руках ножницы со стола одиннадцатиклассницы, которые еле как могла удержать в своих тонких пальцах, и подстригала плюшевую игрушку. Подойдя поближе и приглядевшись к тому, что Кейт скрывала в своих объятиях плюшевого ежа, Лили бесконтрольно выпустила всю эмоциональную гамму на лицо, не на шутку испугав девочку. Она отстригла все иголки мистеру Стивенсу, которого Лили забыла убрать, когда, задумавшись о предстоящей беседе с папой, ушла в душ. Коричневая, некогда мягкая спинка покрылась белыми кругами, из которых торчал пух. — ТЫ ЧТО НАДЕЛАЛА? — вырвалось из груди Лили Флинн, когда она стремительными, широкими и тяжелыми шагами подошла к злобному маленькому вымесоку. Девушка выхватила игрушку и осмотрела маленького ёжика, который много лет был хранителем её сна, когда было трудно и рядом не было никого ближе игрушки, подаренной мамой. — ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛА? — ещё оглушающе закричала Лили, смотря в мокрые от слез глаза Кейт. Сердце девушки полыхало от злобы. Мельком переведя взгляд налево, рядом с ней Лили заметила ножницы. Она была готова потянуться за холодным оружием, но ей помешали, ворвавшись в комнату на шум и крики. — Что случилось? — спросил Клайд, широко раскрытыми бегающими глазами смотря то на одну, то на другую, чуть ли не плачущую Кейт. — Смотри, что эта маленькая тварь сделала, — произнесла Лили, показав мистера Стивенса своему отцу. Единственное выдавало Лили, когда она была полностью открыта, по-настоящему эмоциональна, это нецензурная лексика, оскорбления, крик или причинение вреда самой себе; и сейчас она была не в состоянии контролировать себя. Гнев кипятился в ней много лет. Сейчас наступила пора взорваться, сказать всё, что так долго коптилось и накапливалось в её душе. — Следи за языком! — произнесла Марлен, обойдя Лили и сев на пол рядом с дочкой, гладя её по голове и успокаивая чуть ли не рыдавшую от испуга Кейт. — Завались! Закройся! — выкрикивала она, повернув голову в сторону женщины. — Лили, прекрати! — произнес Клайд, дернув за рукав дочь, чтобы она посмотрела на него и успокоилась. — Смотри, что она натворила! — Лили покрутила перед ним пострадавшую игрушку, которая почти всю жизнь, больше тринадцати лет жила рядом с ней. — Смотри, что они творят! Она разрезала мистера Стивенса специально! Если б девочка могла контролировать себя, то заметила пустой взгляд отца, говорящий о том, что он и не понимает смысла всей этой ругани, не знает значения этого плюшевого ёжика для родной дочери. Он просто не помнил его, думал, что тот давно выкинут, потому что мистер Стивенс много лет не попадался ему на глаза. — Они ведь хотят нас поссорить, как же ты не видишь этого?! — Ты и сама с этим справляешься, — раздался глухой голос позади, на что Лили грубо ответила: — Закрой свой рот, тварь! — она дернулась всем телом в сторону Марлен, очень сильно испугав Кейт, потому что именинница выглядела довольно угрожающе. — Завались, шл*ха! — Лили успела сделать один шаг в их сторону перед тем, как раздался оглушительный удар по щеке и левому уху так, что она не удержалась на ногах и упала на пол. Гул прошел почти сразу — его попросту разорвал крик отца, который нанес этот удар. Жар растекался по лицу. Непонимающе смотря на него, почти не слыша, не понимая, не разбирая его слов, она безмолвно вглядывалась снизу в его злые глаза, мрачное лицо и озлобившие складки на лбу и скулах. Спустя несколько секунд, когда Клайд взял её за шиворот и встряхнул, слабо ударив затылком о пол, Лили смогла понять, что отец ударил её… — Извинись перед ней сейчас же! Ты совсем оборзела?! Я тебя научу, как за языком следить! — и вновь поднялась правая рука для удара. Лили, вовремя увидев её широко раскрывшимися глазами, вывернулась, перекатившись по полу к своей кровати, мгновенно поднявшись и ударив Клайда ногой в живот. Тот не удержался на коленях и упал рядом с Марлен и Кейт. Лили хватило времени, чтобы выбежать из квартиры, бежать, как никогда раньше, как в бреду, по лестнице, сторонясь всех, толкая их на пути, боясь, что сзади услышит крик и тяжелые шаги, следующие за ней. Лили оббежала миссис Флёр — пожилую старушку, которой помогала с уборкой в доме и покупала лекарства, продукты. Она не слышала, что кричала соседка вслед, когда повернулась к выходу. Лили в панике выбежала на улицу, будучи в тонкой домашней футболке и джинсовых шортах, осмотрела людей на тротуаре вокруг и побежала в единственное ближайшее место, где она могла быть в безопасности — в дом Адама Харрисона. Она бежала по тропинке через лес — самому короткому пути. Несколько раз упала, споткнувшись о корневища деревьев, испачкалась, но поднималась и бежала дальше. Родители Адама были на работе, младшая сестра в гостях у своей подружки, а в комнате подростка сидел Карлос, пришедший, чтобы провести время наедине с любимым человеком и выполнить совместный проект по химии. Дверь растерянной, ничего не понимающей Лили открыл Адам и, увидев подругу, панически встрепенулся, разглядев испуганные глаза, с которых бесконтрольно текли слезы и грязь на лице. Девушка вошла в дом, поднялась на второй этаж. Ноги еле держали её, Адам поддерживал спину подруги. Молча сев рядом с Карлосом, пытаясь отдышаться, перевести дыхание, привести себя в норму, начать контролировать эмоции, Лили безмолвно парила в пустом вакууме сознания. — Кто ударил тебя? — спросил Адам после того как принес лёд из холодильника и приложил к покрасневшей щеке. Лили ничего не ответила, колебалась от одной мысли на другую, пытаясь соединить разрозненное от внезапности и испуга сознание. Её глаза бегали по полу, а ледяные руки пропитались насквозь крупной дрожью. — Лили? — голос Карлоса подавленно вздрогнул — он впервые видел свою подругу в таком состоянии за много лет дружбы. Парень взял холодные пальцы Лили в свои руки, мягко поглаживая тыльную сторону ладони, пытаясь успокоить. Спустя несколько минут смятения, молчания, которое пугало двух друзей, она смогла взять себя в руки и рассказать обо всё произошедшем утром, обо всём, что случилось… Её лучшие друзья были рядом, молча слушали, поддерживали. Карлос заварил ромашковый, успокаивающий чай, а Адам, будучи взбешен поведением мистера Флинна, заверил, что просто так всего этого он не оставит — напишет заявление в полицию о домашнем насилии, но Лили монотонно, с оставшейся малой строгостью в голосе ответила: — Нет. — её иссохшие от слез глаза перевели усталый, но по-прежнему натянутый стойкий взгляд на Адама. — Ты не станешь обращаться в полицию, и не смей даже думать об этом. Я справлюсь с ним так, как посчитаю нужным, — взгляд стал более нежным, добрым, теплым и немного лучистым, вероятно, от солнечных бликов. Лили подалась ближе к лицу хозяина дома. — В этом мне будет нужна ваша помощь. Вы поможете мне? — добавила она с безмерной нотой мольбы в нарочито дрогнувшем голосе. Карлос не спешил с ответом, а Адам, всей душой сопереживавший Лили, с уверенностью произнес, понимающе улыбнувшись. — Конечно, Лили, поможем, — она, услышав желаемое, с гордостью и с почти незаметной, самодовольстующейся искоркой в глазах перевела взгляд на Карлоса и безмолвно, мысленно спросила: «А ты? Ты готов помочь мне?» Уолтер, не выдержав гнета жалости на лице подруги, сухо и неуверенно кивнул. Лили была рада, и эта радость превратилась в уставшую, благодарную улыбку. В воинственном, дерзком, целеустремленном Адаме, в которого была влюблена около четырех лет назад, вероятно, именно из-за этих качеств, она не сомневалась, в его помощи и поддержке особенно. Лили, когда рассказывала об отце, заметила, что Адам злобно сжимал кулаки. Он и без плана подруги с большим удовольствием завязал бы драку с её отцом. А вот Карлос… Миролюбивый, добрый, искренний, неконфликтный парень, смутно согласился на помощь, Лили другого и не ожидала. Он очень хотел помочь ей, а отказ из-за морали перед безызвестностью сделал бы его худшим другом, потому Уолтер согласился помочь. Лили была счастлива, и на губах её изредка промелькивала ухмылка, злобноватое ехидство, которое в силе заметить только Ганнибал Лектер, знающий мимику племянницы очень хорошо и имеющий похожие черты. За один час она осознала, что устала от всех окружающих ранее её людей: Марлен, Кейт, даже миссис Флёр и, конечно же, Клайд. Желание называть его отцом исчезло. Она устала от ежедневных натянутых улыбок приветствия, которые убегали мгновенно после прекращения зрительного контакта. Она была подавлена — после произошедшего не могла полностью подавить бурю эмоций, пургу мыслей в голове, которые мешали продумыванию плана. Лили, наивная маленькая девочка, верила, что отец — жертва, жалела его, пыталась спасти, но, дав слабину, расслабившись, допустив прорехи в здравом мышлении, дав свободу детской любви, сама оказалась жертвой. Она брезговала собой, ненавидела себя, потому что осознавала, как была глупа, слепа…. Глупая, глупая девочка, желавшая восстановить потерянное — прежнюю семью. Клайд ударил её, и, что ужаснее всего, был готов нанести и второй удар. Он потерян, и Лили, наконец, поняла это. Ей пришлось пройти тяжелый нравственный путь, который приносил лишь внутреннее одиночество очень долгое время, который забрал много сил, на который она пошла добровольно. И лучшее завершение этого продолжительного пути — финал бесспорно докажет победу Лили, её стойкость, покажет её стержень. Полторы следующие недели она ночевала в спальне Адама, его мама была совсем не против, особенно после того, как узнала о произошедшем с бедняжкой. Лили продумывала план, не тратя много времени — её воображение делало всё, ведя мысли и идеи нить за нитью, выбирая лучшие из них и отрезая не подходящие в общее полотно. И, когда все эти нити соединились в одну картину, на ней было изображено лишь одно — смерть. Лили рассказала всё друзьям, желая узнать их мнение, прислушаться к свежим взглядам. Вдруг, они найдут прокол, который она найти не смогла. — Лили, нет! — чуть ли не на весь дом не воскликнул Карлос, изрядно побледнев, пока его подруга говорила. — Как ты можешь такое говорить? Как ты можешь вообще думать о таком? Ты с ума сошла?! — шептал он, чтобы не привлечь внимания семьи своего молодого человека. — Я понимаю, что ты испытываешь… — Нет, ты не понимаешь, — к тому времени Лили вернула некогда исчезнувший контроль. Перевела свой опечаленный взгляд на друга детства и проникновенно продолжила. — Ты понятия не имеешь, что я испытываю. Почему я не могу на насилие ответить насилием, что в этом плохого? — Что в этом плохого? Так можно сказать обо всем на свете, Лили! Что плохого в изнасиловании? В растлении детей? — Мы не собираемся их насиловать, — заметил Адам, явно воодушевившись мыслями подруги. — В чем виновата Лили? — Убийство — это грех! — Как и содомия, Карлос, — произнесла девушка, переведя взгляд на старшего друга. — Содомия тоже грех. Все мы грешны. Все мы убиваем животных, а разве мой отец не животное? Я сопереживала ему, хотела помочь, слепо любила его, променяла из-за этой дрянной любви все, что имела, я потеряла родной дом из-за него, потеряла самообладание, силу, радость в жизни, стала тряпкой, тупой и беспомощной, я даже не замечала, как он нагло менялся по отношению ко мне, и в чем же разница между ним и животным? Я его ненавижу и не смогу жить, покуда по земле будет ходить он и его… кхм, и Марлен, — Лили не решилась ругаться, потому что в тот момент контролировала себя, а воспитание, всё-таки, было у неё неплохое. Заметив во взгляде друга смущение, смятение, девушка взяла в свои руки его ладони, встретилась взглядом и мягко улыбнулась, давя на жалость. — Я хочу справедливости, Карлос. Хочу чувствовать себя в безопасности, а пока он жив я буду каждую ночь просыпаться со слезами и криками, — Лили несколько ночей подряд наигранно просыпалась от кошмаров, чтобы привести это в свою пользу. — Прошу, Карлос… Не бросай меня сейчас… Мальчик, идя на поводу самых добрых и безвозмездных чувств, поддавшись многолетнему манипулированию со стороны подруги, так и не поняв, что она им играет, согласился помочь. Она опустила момент, что собирается убить и Кейт. Этим займется именно Адам, которому договорила все немного позже. Он, явно погруженный в свои мысли, кивнул и вошел в комнату, желая серьезно обговорить нечто очень важное со своим молодым человеком, пока Лили вышла в магазин вместе с миссис Харрисон. Для Лили было необходимо сшить три костюма, наличие которых подрезало вероятность выпадения случайных улик на месте преступления. Также она взяла у хозяина старой торговой лавки, некогда работая в ней и купив подарок на день рождения своего дяди, клофелин. На всякий случай. Девушка, когда продумывала убийство в довольно многолюдном помещении — коммунальном доме, поднялась по пожарной лестнице — одна из перегородок выходила к её окну и окну большой комнаты — как она и предполагала, отец драматично угашен в стельку. Прекрасно. И Марлен тоже не отстает, пока её маленькая дочка шатается без дела. Проследив за двумя нужным квартирами и их жителями несколько дней, Лили приступила к созданию костюмов в подвале дома Харрисонов, пока родители на работе, а младшая сестренка в садике. Набравшись уверенности, взяв молоток, клофелин и остальные вспомогательные предметы, особенно самый дешевый торт, купленный несколько дней назад, в спортивную сумку, трое направились в многоэтажный дом, где проживали Клайд, Кейт, Марлен и её бывший муж, также спившийся донельзя и много раз начинавший конфликты с мистером Флинном, иногда приходя посреди ночи и барабаня в дверь со всей силы. Человека, на которого ляжет ответственность за убийства, не пришлось долго искать. Настал тот день. Лили скрывала легкую дрожь, потому что не смела поддаваться панике, особенно при друзьях, которые ни разу не лишали людей жизни. Адам хотел выглядеть уверенно, и Лили почти поверила бы в это, если б не знала друга. Карлос… Бледный и боящийся каждого шороха… Терзаемый виной ещё несовершенного преступления не внушал уверенности, поэтому роль ему предстояла самая малая. Карлос ждал на улице, пока Адам и Лили поднялись по пожарной лестнице на этаж мужа Марлен, проникли в квартиру к непробудному алкоголику. Парень, пока Лили ждала снаружи, проверил, в какой стадии опьянения находится будущий убийца. Непробудно. Мисс Флинн нанесла на молоток отпечатки пальцев мужчины, набрала смс Кейт, которая сидела дома:«Малышка, я тут получил пособие и купил торт. Мы давно не общались, знаю, но я очень соскучился. Приходи…»
План Адама состоял в том, чтобы дождаться прихода маленькой ведьмы, задушить её подушкой, которая была покрыта отпечатками её отца, поставить торт-приманку на стол среди горы мусора и грязных, неубранных вещей. Главная задача — сделать это бесшумно, спрятать труп в шкафу и исчезнуть. Лили была спокойна за Харрисона, поэтому, забрав орудие убийства, пошла к Карлосу, нервно ждавшего в подворотне, среди мусорных баков. Он, поднявшись на этаж, увидел, что Кейт дома не было. Лили поднялась в квартиру. Парнишка стоял позади, боясь нашуметь, боясь убить, боясь всего того, что ему придется увидеть и, более того, боялся того, что ему предстоит сделать. Лили осмотрела комнату, в которую они вошли через окно с пожарной лестницы. Увидев мистера Стивенса, валявшегося в мусорном ведре, она грубо, ненавистно усмехнулась, сделав несколько уверенных, бесшумных шагов в гостиную. Клайд и Марлен. Рядом с отцом бутылка виски, на полу рядом несколько бутылок дешевого пива, а вот рядом с Марлен была только полупустая бутылка шампанского, значит, её нужно убить первой. Лили, отдав в руки Карлоса молоток, взяла махровую подушку, валявшуюся в углу, и накрыла голову Марлен. Девушка почти легла своим телом, стараясь не задевать отца. Женщина спустя около пяти секунд удивленно, испуганно раскрыла глаза и начала сопротивляться, мычала, пыталась разбудить Клайда, но всё было без толку. К тому же, если бы она и разбудила — у Карлоса молоток, которым по плану было необходимо убить мужчину. Марлен сопротивлялась, но Лили хватило нескольких минут, прикладывая всю ненависть к этой плотной подушке, всю силу, скопившуюся за несколько дней отсутствия, чтобы убить женщину, испортившую годы девушки, уничтожившую её отца. Когда мисс Флинн убедилась, что женщина мертва, обернулась на Карлоса. Он был до невозможности испуган, дрожал и ещё бы секунда, он бы упал в обморок, если б Лили не шагнула к нему, не взяла за плечи и не прошептала: «Не смей! Стой тихо, держи себя в руках!» Заметив, что он вернулся в реальность, она аккуратно взяла из его рук молоток, медленно, смакуя момент. Лили сделала несколько шагов в сторону отца, почти обгладывая его бессознательное тело взглядом.Вот он. Он перед ней. И никто не помешает ей. Никто.
Перед ней Клайд, развалившийся на кровати, лежавший лицом кверху с приоткрытым ртом, похрапывая. Лили ехидно улыбалась, наслаждаясь этим. Он ударил её, она ударит в ответ. Так было всегда. Она так воспитана.Шаг. Еще шаг.
Девушка замахнулась, уверенно и крепко держа молоток в правой руке. Он предал её. Он предал её чувства и любовь. Лили нанесла удар сбоку, в височную долю черепа.И ещё. И ещё раз… Удар за ударом.
Потерявшись во времени, Лили выпустила дикий огонь в глазах и повторяла действия раз за разом, нанеся шесть ударов. Больше, как ей показалось, будет особенным пристрастием и наведет большие подозрение. Впрочем, как было и с Эдди Уокером, если судьба будет на её стороне — бояться нечего. Застегнув серый спортивный костюм над формой, Лили взяла Карлоса под руку и направилась в свою комнату, к выходу. Напоследок она взглянула на истерзанного, избитого до ужаса, окровавленного мужчину. Это лучший подарок, который она могла получить в свой прошедший день рождения. Встретившись с Адамом, тот спрятал молоток в мусорный бак мужчины, и трое, вписавшись в совсем небольшую толпу людей, в основном, матерей и новорожденных детей, гуляющих вместе в колясках, ибо других быть и не могло — трое подобрали время работы после обеда — вероятность того, что их могли заметить почти никакая. Да и Лили было важнее сделать запланированное, а о последствиях она не хотела думать. Всё-таки, это издержки подросткового возраста, которые не прошли абсолютно полностью с её первого убийства. Она была счастлива. Огонь в её глазах полыхал, как никогда. Ей было плевать, что испытывал в ту секунду Карлос, ей было все равно, что выражение её лица могли увидеть. Трое вскоре вернулись домой, избавились от костюмов, подтвердили своё алиби, когда Лили позвонила Майе и спросила, хочет ли та погулять с ней вечером. Ответ отрицательный, но список контактов, отредактированные и удаленные звонки во время убийства, могли стать доказательством невиновности для дотошных офицеров полиции. Но, прекрасно зная о том, с какой они искрометной скоростью бросились спасать её маму, она с усмешкой в глазах просто делала то, о чем говорил когда-то дядя — алиби. В душе она чувствовала полет, и снова то блаженное ощущение — судьба благоволит ей. — Лили? — неловко произнес Адам, входя в комнату младшей сестры, где девушка спала по ночам. Она читала книгу, прослушивая аудиозаписи из плейлиста «Музыка для чтения» в социальной сети. На мгновение отвлекшись, Лили со слабой улыбкой посмотрела на друга. Она была безмерно благодарна Адаму. — Да? — Я хотел сказать тебе кое-что… Мы, я и Карлос, уедем в ближайшее время, — он немного волновался, когда говорил, оперевшись плечом на дверной косяк. — Что? Почему? — Я вижу, он винит себя, винит себя из-за того, чему не помешал и помешать не мог. Он не сможет скрывать от родителей это. Перед случившимся он и так еле сдерживал себя, поэтому мы уедем. Я буду оберегать его. — Могу я увидеть его? — Я думаю, тебе не стоит видеть его, Лили. Он… в шоке, мягко говоря. Он не знает о моём решении. Я добавил ему немного снотворного в чай, чтобы он поспал, а потом… тоже, не ходи пока к нему. Ему нужно время. — Конечно, я понимаю это… — она кивнула, встала с кровати и плавно подошла к Адаму, сцепив руки за его шеей и крепко обняв. — Ему очень повезло, что у него есть ты. И мне тоже… Спасибо тебе за помощь… — Всегда, Лили. Я готов помочь тебе. Справедливость победила, когда-нибудь Карлос поймет это, я уверен… Она решила, что вернется домой на следующий день, в субботу после того, как за ужином вскользь упомянет, что хочет поговорить с папой. Миссис Харрисон, пораженная, но понимающая, со временем согласилась составить Лили компанию, поддержать её, выступить компаньоном и дать понять мистеру Флинну, что он виноват. Замечательно. Карлос был бледен, как поганка, окружающие посчитали, что он очень переживает за свою лучшую подругу, а его мать, слепо верующая, что Лили — его девушка, вовсю заботилась о сыне и гордилась столь чувственным и добрым сыном. Лили, проведя довольно бессонную ночь перед встречей с отцом на следующий день после убийства, решила плотно поесть перед сном и выпить одно из чистящих средств, спрятанных от младшей сестры Харрисон в шкафу под ящиком с посудой. Девушка в мерный стаканчик налила двести миллилитров жидкого средства для очистки газовой плиты, раковин и других поверхностей. Она осознавала, что её худоба, заработанная за несколько лет существования с отцом, бледность лица из-за легкого отравления, синяки под глазами, бледная кожа, сухие губы, впавшие веки и ледяные ладони смогут сыграть ей на руки — она сможет прекрасно сыграть роль бедной девочка, потерявшей отца. Осталось настроиться, набраться сил и на время сместить воспоминание тем, что Лили его не убивала. В ту ночь она вспомнила всё самое лучшее, связанное с отцом: дни рождения, праздники, редкие, но яркие поездки, его улыбку… За ночь пара слезинок покатились по её щеке и впиталась в белоснежную подушку, оставив небольшое мокрое пятно, которое почти сразу высохло. Она держала себя в руках и за два часа до подъёма уснула — ей нужно было сохранить свои эмоции до завтрашнего дня. Утром Лили разбудила Кларисса — младшая сестренка Адама. Она сказала, что мама ждет всех за завтраком. Мисс Флинн добродушно улыбнулась, погладила русую, почти рыжеватую девочку по щекам и пошла в душ. Она умылась, почистила зубы — чувствовала себя отвратительно, желудок был наполнен донельзя и, казалось бы, она не сможет и шагу шагнуть на улицу. За столом несколько раз хозяйка спрашивала о её самочувствии, и ответ повторялся один и тот же: «Я в порядке». Миссис Харрисон довезла Лили до дома. Двое медленно поднимались по лестнице, пока Карлос и Адам, скрывая своё волнение в душе, стояли в очереди за мелочами в магазине: спичками, фонариками и термосом, готовясь к своему скорому переезду. Одиннадцатиклассница стояла на пороге дома, глубоко спрятав мысли о ненависти к отцу, об убийстве в подкорки сознания. Сейчас она была всё той же любящей девочкой, которая очень хотела бы обсудить произошедшее с отцом. Мисс Харрисон постучала в дверь — никто не ответил, ни единого звука, ни единого шороха… — Может, они на работе? — Папа давно уволился. Не уверена, что он успел найти новую. Марлен иногда работает по субботам, но вот Кейт… Сегодня выходной, она должна сидеть дома и делать уроки. — Хм, может, в наушниках, — предположила женщина, постучавшись немного сильнее, позвонив просто так в нерабочий звонок и снова постучавшись. Из соседней квартиры вышла седоволосая старушка, миссис Флёр, которой Лили часто помогала в домашних делах. Что бы она не делала, и какая бы ужасная, дикая сущность не свирепствовала в этой девушке, помогала Лили искренно, потому что сочувствовала соседке, брошенной детьми. Только белоснежный кот Пушок, зачастую пробиравшийся ночью по лестничной площадке к Лили в комнату, засыпал рядом со старушкой, не оставляя её одну. — Лили? Что-то случилось? — хрипловато спросила вышедшая в буром халатике женщина, перешагнув через порог в теплых тапочках. Она была готова возмутиться и громко спросить: «Что ж вы стучитесь, никого нет дома!», но, заметив доброе, знакомое лицо, заинтересовалась в другом. Лили, приметив, что всё время дверь дома была открыта, и любой мог войти и увидеть тела, прикоснулась к ручке и, натянув немного дрогнувшую и уставшую улыбку, произнесла: — Ничего, просто ключа с собой нет, — медленно раскрылась дверь внутрь. Солнечные лучи из гостиной пролились на порог с коридора, Лили сделала несколько шагов внутрь, повернула голову в зал и раскрыла рот от испуга, увидев два тела. — О, Господи! — вскрикнула миссис Харрисон, зайдя в квартиру после подростка. Девушка прошла в гостиную и, вновь увидев свою работу, проделанную вчера, уже другими глазами — глазами ребенка, который смог накопить в себе за ночь самое лучшее, что было связано с папой; запомнила навсегда до ужаса избитое, истерзанное ненавистью, окровавленное, мясистое, почти неузнаваемое лицо, заставившее Лили вывернуться наизнанку. Пропитанная холодной дрожью, девушка отвернулась и выпустила всё накопившееся в ней за ночь, испорченное выпитой отравой, на коричневый ковер. Раз за разом. От увиденного вывернулись все кишки, из глаз то и дело текли слёзы, горечь парализовала горло. Ноги подкашивались, тело безумно обмякло, голова закружилась, не давая Лили ровными шагами подойти к папе и обнять его в последний раз, совсем позабыв о том, что эта картина была её собственным шедевром, аспектом вчерашнего наслаждения. Девушка не заметила, как миссис Флёр, успевшая уже перекреститься три раза, судорожно забежала в свой дом и набрала номер полиции. Миссис Харрисон, удерживавшая Лили, не давая сделать ей ни шага в сторону погибшего отца, поглаживала по плечам и прижимала к себе, дрожащими руками гладя волосы. Вскоре Лили вывели в коридор. Соседи повыбегали из своих квартир на шум. Девочку посадили в доме старушки, заварили чай, но, Боже упаси, кому нужен этот чертов ромашковый чай? Неужели он может помочь ей? Бледная, как смерть, она сидела на мягком кресле, покрытым вязаным пледом, с приоткрытым ртом, изредка вдыхая и выдыхая воздух, который, подобно урагану, проходил сквозь скалы — донельзя засушенные синеватые губы Лили. Она не могла, да и не хотела, выкинуть из головы образ отца. Она боялась увиденного. Её слабость, допущенная этой ночью специально, до пущего эффекта, дала волю совести, которая гложила в те минуты. Лили в те мгновения возненавидела убийцу папы — возненавидела себя за то, что она сделала. Маска доброй, беззащитной, беспомощной Лили очень шла к её лицу — она прекрасно подходила без особых усилий, и девочка наслаждалась, будучи в ней. Но со временем, когда временная маска печали и траура пропадет, мисс Флинн с дьявольской усмешкой посмотрит на себя в зеркале и подумает, насколько она хорошо справилась со своей задачей, прошла через все испытания. Она сможет вернуть свою прежнюю сущность, которая развивалась, когда Ганнибал Лектер видел свою племянницу каждый день. Сущность без жалости к отцу, без дружбы к друзьям — только лишь с взаимной любовью и уважением к единственной родственной душе, которая всегда поможет. В любую минуту, чтобы она не сделала и чтобы не предприняла. Следующие часы Лили Флинн помнила очень смутно — в узких коридорах столпотворение людей, потом ещё и ещё крики людей, которые только сейчас увидели тела. Один из них додумался достучаться до бывшего мужа Марлен и, войдя в квартиру, почувствовал неприятный запах, повисший в воздухе, помимо запаха выпитого и разлитого алкоголя. Запах трупа, всю вонь тела, которое только начало разлагаться в теплой, непроветриваемой квартире. Нашли тело маленькой Кейт, поднялась паника, полиция скрутила убийцу, приехали медики, спустили Лили по лестнице на улицу, на свежий воздух, посадили в машину, дали успокоительное. Хотя, девушка и без того была спокойна и безмолвна. Заметив на её лице признаки шока, повышенную температуру, ей дали таблетки, с ней заговорил психолог, но та никак не отвечала — ни словами, даже ни кивком головы. Спустя время из здания вынесли три тела. Лили, словно очнувшись, заметив самый крупный мешок, стянула с себя мягкий плед и спрыгнула из машины на асфальт, неловко оступившись. Ей преградили дорогу, не давая сделать ни шагу к телам, которые погружали в другую машину. Лили кричала, пыталась выбиться, но её вернули в машину. Когда все, кроме женщины-психолога, разговаривавшей с шерифом о судьбе девочки в нескольких шагах от транспорта, разбрелись, и никто не видел Лили, на её лице появилась усмешка, пропитанная болью, печалью, а глаза, взгляд человека, который начал осознавать весь фарс и возвращаться в норму, горел огнем. Девушка осмотрела скорую помощь и, заметив упакованный пустой шприц на пять миллилитров (миллиграмм) с иглой, быстро, стараясь не шуметь, раскрыла упаковку и ловким движением руки, не глубоко задевая вену, оставила порез по внутренней стороне вены на левой руке. Неловко вскрикнув, чтобы вовремя обратить внимание взрослых на себя, Лили вцепилась взглядом на одну широкую полосу темно-бордовой крови, вытекающей из самой глубокий точки отрезка раны. И вновь началась комичная паника, Лили состроила очень впечатляющее уставшее лицо (впрочем, эта маска была настоящей), грустно шмыгая носом, пока психолог, стоявший над ней, и медицинский работник успокаивали подростка, останавливая кровь. Этот поступок, по представлению девушки, должен был ускорить процесс возвращения и, когда её высадили из машины скорой помощи и посадили в полицейскую, она услышала тихую беседу в пути между миссис Харрисон, любезно собравшей самые важные, на её взгляд, вещи подростка из её комнаты в чемодан. Они говорили, что первоначальный вариант устройства девушки — отвезти на попечение родственнику, адрес которого стал известен им благодаря звонку Адаму. Лили делала вид, что спала. Её друг знал адрес Ганнибала Лектера, потому что Лили предыдущим летом писала его в беседе, когда гостила у дяди. Молча усмехнувшись в ночной темноте осеннего вечера, Лили поудобнее приложилась щекой к прохладному стеклу и прикрыла глаза, чтобы отвлечься от ноющей руки и немного поспать. К счастью, она проспала около десяти часов дороги и проснулась, когда две машины остановились на заправке и сопровождавшие купили себе по стаканчику кофе, булочки, пончики, а для на тот момент проснувшейся и растерянно вышедшей из машины Лили некрепкий чай и кусок яблочного пирога. — Спасибо, — тихо произнесла она, приняв приятный сюрприз из рук матери лучшего друга. Та нежно, по-матерински улыбнулась, чмокнула Лили в макушку и отошла к компании двух взрослых людей. Вскоре они продолжили путь в следующий день, а затем ещё один, и, к их сожалению, из-за пробок в нескольких крупных городах, объездные которых были закрыты на капитальный ремонт, и из-за ночевки в машине после долгого пути, в нужный дом прибыли только на конец вторых суток. Остановившись возле дома Ганнибала Лектера, девушка, офицер полиции, психолог и миссис Харрисон постучали в дом. Мужчина открыл не сразу, потому что готовил себе завтрак. Более смутившись, чем удивившись полицейской машине, он перевел взгляд на свою племянницу, болезненная внешность которой заставила сжать пальцы рук от неожиданной встречи. Он, обойдя людей и выйдя на улицу в тёплой кофте, крепко прижал к сердцу девушку. Лили обхватила его широкую, сильную спину своими тонкими ручками и благоговейно улыбнулась, мягко вздохнув. Вскоре Ганнибал впустил в дом всех гостей. Лили, ступив на порог, почувствовала аромат знакомых мясных колбасок. Легкая краска ударила в её лицо, краска наслаждения и удовольствия. Лектер, заметив это, предложил племяннице пройти на кухню и позавтракать. Та, понимающе кивнув и сжавшись под взглядами чужих людей, подобно котенку, пошла на кухню, прикрыв двери. Колбаска со свежим соусом из сока спелого граната, зелени и трав манили к себе. Сев за стол, Лили взяла нож и вилку, принявшись к столь знакомому и долгожданному завтраку в доме дяди. Спустя какое-то время, когда Ганнибал Лектер забрал вещи племянницы и выпроводил людей, договорившись с ними о даче показаний в необходимый момент (Ганнибал рассказал об их приемах и подтекстом намекнул на то, чтобы дачи показаний от лица Лили не было), открыл дверь на кухню. Она стояла рядом с дверьми, выходившими на улицу, следила за осенней пасмурной погодой, опавшей листвой и моросящим дождем, бившим каплями по стеклу. — Я рад видеть тебя, Лили, — мужчина обратил на себя внимание уже выросшей племянницы, которая по-прежнему оставалась для него маленькой девочкой с искристым взглядом, с умениями, которые не были даны никому из его знакомых, и детской, светлой, искренней по-настоящему только с ним улыбкой. — Я тоже рада, дядя, — произнесла она, обернувшись похудевшим и уже не таким бледным лицом к нему. Сделав несколько взаимных шагов в сторону друг друга, Лили крепко прижалась щекой к груди дяди, укутавшись в его теплые и крепкие объятия на долгое время. Ганнибал, мягко приложившись подбородком к её волосам, снова почувствовал родной запах клубники. Они были только вдвоём. Наконец они были вместе. — Надеюсь, что услышу от тебя всё в мельчайших подробностях, бусинка. Она улыбнулась немного шире, и её расслабленный выдох тихо раздался, подобно дуновению ветра в небольшую щелку замочной скважины. Этот выдох безмолвно ответил Ганнибалу Лектеру:«Я расскажу всё. Всё закончилось. И я здесь, с тобой…»