***
5 число Второго зерна 4Е203, Сандас, Солстхейм, Застава Сиринга.
Тепло. Немного щипет грудина от заживающей раны. Спокойствие окутывает тело еще живой бойчи, но шипящие голоса не дают дальше пребывать во власти Морфея. Проникая в самые дальние уголки подсознания, слова, вырванные из древних текстов, обещают власть над смертными, обрекая их подчиняться. И Тиа подчиняется. С полузакрытыми веками, нерешительными движениями, она освобождается от дремы, ступая босыми ногами по холодному камню пещеры. Шаг, еще один и рана освобождает себя, кровоточа и раскрывая свою болезненную сущность. Падая на колени, даря себе очередную боль, она непроизвольно крикнула, втыкаясь костяшками рук в жесткий пол. Голоса не умолкают, становятся только ближе и громче, сводя с ума своим гулом. Не отрываясь от пола, ползя на четвереньках, Тиа в полумраке видит впереди себя голубое свечение. Оно манит, рассказывает, чарует, затягивает своими нежным шепотом и бойча уже прижимается спиной к каменному рельефу, втягивая в себя нужные слова и ослабевает. Опять тепло. Как будто плохой сон прошел мимо, оставляя холодный шлейф пота. Глаза привыкают к горячему свету костра. Силуэты становятся четче и Тиа, наконец-то, обретает сознание, ощупывая рукой место недавнего пребывания кинжала. А был ли он? Мысли путались, всплывали картинки прошедших часов, легкая паника, дыхание участилось и бойча попятилась назад, пытаясь откинуться на спину, застывая в неудобной позе, разжигая в испуге янтарные глаза. Её подхватили, аккуратно, заботливо, не давая, очередной раз, причинить себе боль. Мужские крепкие руки, обернули в шерстяную ткань и уложили обратно. Она не сопротивлялась. Слишком слаба, безоружна, ранена, да и вреда причиняет сейчас больше сама себе, а не этот чужак. Она прислушалась. Сердца бились противореча друг другу, но запах, такой знакомый, родной. Он напомнил ей Вайтран, теплую заботливую руку норда, которой по отечески, в минуты её паники и отчаяния, опускал на худое плечо и становилось легче. Этот мимолетный аромат, доступный только тонкого нюха животного, волка, коим она и была. Перенеся взгляд на фигуру мужчины, который, сидя в полуобороте у костра, веткой расправлял налипшие друг на друга угли, бойча занервничала. Образ дался ей не сразу, ведь за долгое время пребывание в Нирне, она не встречала такой индивид. Совершенно не загоревшее, почти белёсое тело, не закрытое железной бронёй, накрывали лунного цвета волосы, прозрачными струйками растекаясь по могучему торсу. Если бы не острые кончики его ушей, можно было его принять за норда, ведь только они обладают достойными воинов формами. Полукровка? Он обернулся. Его не менее янтарные раскосые глаза еще больше раскрывали его происхождение. — Альтмер? — почти шептала Тиа, очередной раз пытаясь освободиться от неподдающихся пут, но опять была остановлена сомкнутыми на её груди руками. — Боишься меня, Сестра по оружию? Мер слегка улыбнулся, демонстрируя заостренные клыки. — Что? Сестра по оружию? Ты что Соратник? Он усадил её на свернутые шкуры и подал напиток. Затем сел напротив, убирая свои белоснежные локоны за ухо, и правда, острое как у неё. Молчание и наблюдение друг за другом. — Не бойся, мы не причиним тебе вреда. — МЫ?! И тут она встрепенулась, почувствовала, как чувствуют только звери, загнанные в угол, когда границы ощущений стираются, оголяя нервы, раскрывая перед тобой все тени из глубин бездны. Она увидела кожей, как несколько голодных глаз смотрят на неё, за её действиями и словами. И среди них ещё два янтарных, пронзающих, изучающих изнутри её душу. Из-за подпирающих свод пещеры камней, стали выходить охотники, неся свежепойманную добычу. В крови, со шрамами, аккуратно ступая по камню, всё еще не убирая взгляд от гостьи, они подходили ближе к костру, раскладывая обед. — Мы не очень жалуем гостей… — отвлекал на себя белоснежный эльф, подавая чистую одежду… — Но тебе мы рады. — Да? С чего бы? — Мы такие же как и ты. Вервольфы. Всё так же часто билось сердце, оно противоречило обычным словам, альмер и ликантроп, как такое возможно. Соратник…неужели. Тиа замыкалась, закрывалась, съеживалась в комок предрассудков, недоверчивости, смятения, обжигающее солнце её глаз не поддавалось объяснению и она зарычала. От неуверенности, страха поглотившего её, от боли рваных ран, от голосов в её голове, теней, приближавшихся так близко, окружающих её. Попалась! — Стойте! Не приближайтесь к ней! Оболочка тела покрывалась шерстью, конечности вытягивались, принимая форму Вервольфа. — Тиа, остановись! Голос, знакомый, родной оглушил, обездвижил и бойча с размаху падает, разбивая в кровь колени. — Да что ж ты за упрямица такая! Жаркие и добрые руки поднимают, прижимают и вот оно, долгожданное спокойствие ослабляет тело. "Предвестник"! Очертания опять становятся ярче. Белая Грива сидел рядом, всё еще медленно поглаживая нервно трясущиеся в дроже плечо. Как же она хотела обрести в нём отца, потерянного, не обретенного, как и вся её семья. И он это чувствовал, поэтому был добрее, заботливее и откровеннее рядом с ней. Сейчас, когда жар от боли проходил, а смятение рассеивалось, она принимала своё существование и обретала рассудок. Двое белоснежных полуэльфов сели рядом. Теперь она видела, понимала, вспоминала те слова, сказанные мельком, но так открыто и ясно — они похожи. Кодлак и меры. — Предвестник? — Да, девочка. — Эти Альтмеры — они ваши сыновья? — Ах…да, Тиа. Поэтому они так далеко от дома. Время против меня, но я не сдаюсь. — Снова война разрушает нашу жизнь. — Опять.***
Сон всегда являлся целебным. Почти целый день бойча спала. Голоса были впитаны, запомнены и растекались по крови, как единое целое. Её не тревожили. Иногда, через терни подсознания, она прислушивалась к тихим словам, проверяя наличие родного голоса. " Он здесь, значит всё хорошо». — Ты драконорожденная? Полукровка опять поддерживал жизнь в костре, когда Тиа подошла ближе. — С чего ты взял? Опять янтарные глаза встретились. Неловко, странно, ощущение единства непохожих на других, но напоминающих друг друга. Тот с которым она боролась теперь так близко и она говорит с ним, а не убивает. — Стена, ты говорила с ней. «Кодлак не сказал им» — Возможно. — Значит ты пришла, чтобы убить его? — Кого? Альтмер повернулся к костру. — Он зовет себя Мирак. Приходит во снах и отбирает вольность. Я каждую ночь стараюсь не засыпать и остальным не даю. Ведь чем дольше и глубже твое забытьё, тем сильнее открываешься перед ним. А ты спала дольше всех и осталась в своём сознании. — Перед тем, как попасть к вам, я строила что-то у камня Хранителя, но очнулась. А мой друг там так и стоит. — Он данмер? — Да. — Жители этого острова самые первые попадают под его чары. Но то слово, оно поможет тебе спасти его. — Откуда ты знаешь? Полукровка слегка оскалился, демонстрируя улыбку. — Твоя броня в том сундуке. Удачи, Сестра.***
Что ни вечер, то мне, молодцу, Ненавистен княжий терем, И кручина, злее половца, Грязный пол шагами мерит. Завихрился над осинами Жгучий дым истлевшим стягом, Я тоску свою звериную Заливаю пенной брагой. Из-под стрехи в окна крысится Недозрелая Луна, Всё-то чудится мне, слышится: "Выпей, милый, пей до дна! Так уж вышло - не крестись - Когти золотом ковать, Был котенок - станет рысь, Мягко стелет, жёстко спать!" Не ходи ко мне, желанная, Не стремись развлечь беду - Я обманут ночью пьяною, До рассвета не дойду. Ох, встану, выйду, хлопну дверью я - Тишина вокруг села - Опадают звёзды перьями На следы когтистых лап. Пряный запах темноты, Леса горькая купель, Медвежонок звался ты, Вырос - вышел лютый зверь. Так, выпей - может, выйдет толк, Обретешь свое добро, Был волчонок, станет волк, Ветер, кровь и серебро.