7 число Второго зерна 4Е203, Морндас , Солстхейм
Острые капли, застывшей на морозе воды, резали покрасневшие лица. Ветер хлыстом ударял о доспех. Тяжело, медленно, но упорно путники продолжали идти. " Просто поверь, девочка". Слова нарушали гармонию. Они врезались в ствол давно приобретенных чувств, навыков и разделяли, разрезали мир, в котором так давно проживала босмерка. Друг — слово забытое, оно ранит и граничит с последними воспоминаниями, но она назвала его другом, наемника? А полукровки — Баел и Дэл, которые вызвались помочь ей, защитник и рыцарь — так логично, банально. Сестра по оружию — так называли её Соратники, но не все видели в ней родственную душу, да что говорить, никто не видел. Только Эйла, и то потому, что хранила верность долгу за спасение, но все равно побаивалась. Долгие годы и голос, подаренный Акатошем, ещё больше отдалил ото всех. Спасение? Да, она несла его, благословенное спасение обитателей Нирна от Драконов, но разве она не становилась их подобием. " Просто поверь" — это не так просто, Предвестник! Ниже от скал, дышится легче, свободнее, металл теплее и мягче прилегает к тканям укрывшим плоть. Только пепел Красной горы чаще расстилает темные ковровые дорожки, отравляющие живое в месте прижигания. — Не ходи по ним. Слышится близко, горячо и настойчиво, с заботой и откровением и тяжелая шкура ложиться на плечи, согревая " Просто поверь». Он не замерзнет? Такой же, как его брат — близнец, белый рыцарь, только молчаливый и осторожный, всегда стоит позади бледной тенью и всегда рядом, только почувствует угрозу. — Спасибо. Так легко от слова, сказанного машинально. Может действительно не все Альтмеры на столько разрушительны, гнилы и самодовольны. — Смотри, сестра. Это чрево его детища, его храм. Он покорится тебе, только нужно время. — Время? У меня его нет, Баел!.. Я не сказала, Мирак тоже является мне во снах. Он говорит со мной, пугает, угрожает, но его оболочка — она не прикосновенна. Я бессильна, бесстыдно обнажена перед его могуществом, его властью надо мной. Пока еще нет, он не завоевал меня, не вырвал душу из тела, но это только пока. Даже моя долгая жизнь не может сопротивляться его магии, силы слова, силы духа. — Духа?! — янтарь раскалился — Отец рассказал нам о тебе. Думаешь не хватит сил у храброго война, у зверя с кровью дракона? Да, Мирак пропитан знаниями, заклинаниями, но ему далеко до силы духа. Он слишком долго слушал шелест пустых страниц, чтобы познать вкус крови на разбитых губах, запах смерти от еще неостывшего тела, не твоего, а близкого, родного. — глаза поникли, отведены в даль, в холодный снег. — Она умерла на руках отца, наша мать. Самое дорогое и самое ненавистное существо Скайрима. В нас течет её кровь и кровь нордов, убивших её. Нелегко, нелепо, скручивать в узел чувства и жить с этим, но разве не сила духа поднимает с колен, ведет вперед… — Смерть слишком близко идет со мной рядом, чтобы не отчаиваться, но я пытаюсь, вгрызаюсь в остатки надежды, но… — устала, упала на колени, отчаялась, промерзлая земля захватила в плен холода опять, так некстати ослабла, шлем опустился рядом. Ветер, уже не такой свирепый растрепал каштановые волосы, сплетая в неровные косы. — Мы рядом, сестра. «Просто поверь» развеялся гул и чистота неба раскрыла весь храм. Острыми копьями, как лучи короны, он рассекал воздух. Осевший туман, черным смогом, окружал, погружал в повиновение безродных, безвольных странников, жителей острова. Стоны и гул биения молотков, отзывались в висках, убивали, раскалывали голову. Снова шепот встревал, сбивал мысли и ноги подчинялись, проходили вглубь, в середину сооружения. — Тиа! Слова! Пока еще видит, чувствует себя, других, их боль и отчаянье, страх поглощает, заковывает, очаровывает, притягивает… НЕТ! — GOL «Камни подчиняются тебе, дова» Все смолкло. Тишина накрыла покрывалом, вздох свободы, стеклянный, желанный воздух прохлады гор Солстхейма. Голова закружилась от тяжелого ту’ума. Проникая в трещины камней, энергия слова забирала, отъедала кусочек срока жизнь. Ни одно другое, как это, не меняло, не стремилось отнять. — Фрея? — Баел, Дэл! Как же я рада видеть! Что только что было? Нордка. Слезились глаза от счастья, от ветра, она здесь уже очень давно. Пыталась помочь, разбудить от мрака подчинения, обрекающего страдать её друзей, знакомых, но безуспешно. Она радуется, обжигая поцелуями потерянных и провожает домой, в семьи. — Кто ты? — Я… пришла… помочь. Помочь? Слово, за которым скрыто многое, желание и оправдание себя замыкаются в одном слове, сказанном не подумав. — Никто до тебя не смог развеять чары. Пойдем.***
Деревня Скаалов. Пронзающий холод. Горячий напиток помогает пробить замерзшие вены. Снова шкура. Почему даже на Глотке Мира не так холодно. — Это мой отец. Сторн. Он — Шаман. Седобородый ослабил немного жаркую завесу заклинания, отвлекся. — Значит ты — драконорожденная? — Да. Мерка подсела рядом к костру от которого тянулись к небу закрученные струйки неизвестной магии. Она обжигала, защищала и отгоняла злополучные слова, ограждая жителей деревни от чар Мирака. — Я видел твой образ в шаманских снах. Ты уже говорила со мной, так же сидела рядом, а я снова чувствовал твой страх. Не бойся, неизвестность не значит бездна. Да, она отталкивает желание следовать за ней, но только скрытое может стать твоей частью, Тиа. " Он знает моё имя? " Что-то шепнул и Фрея ушла в дом. — Это книга, Черная и опасная, как её создатель Хермеус Мора — даэдрический принц неопознанного. Его знания запретны, и посему они у меня. Но это только одна из книг. Чтобы приблизиться к тайным словам Мирака и победить его, нужны куда более глубокие знания и нужные слова. Возможно, даже некоторые знает только сам Хермеус Мора. Переплет скрежетал под пальцами, когда мерка водрузила в руки тяжелый том. Древесина, старая, гнилая, пропитанная смрадом могил тех, кто пытался быть выше, противостоять силе, заключенной на этих страницах. Буквы оживали, ползли от кончиков пальцев по рукам, обнимая, проникая в тело и… сознание остановилось.Породи бессловесную безумную любовь к тому, кто терзает силой своей любви, и зажги небо над теми, кто осмелится выступить против нас. Ибо мы те, кто владеет ночью, и все живущие без нас опускаются; мы пьём виноград их разумов, выращенный из их мыслей и стонов смятения на стенах. Чтобы помчаться… " Остое перо» автор Прозрачный
Книги, вихрями, стаями метались вокруг руин и стоп проклятой бумаги. Чиркали, резали, рассекая неприкрытую обветренную кожу. Тиа шла по выбранному ей пути Апокрифа, не сворачивая, не убегая от стражей, принимая кровь и проглатывая комок страха, потоком дрожи в руках, слабо сжимавшей в ладони оружие. Удар, еще удар, ту’ум, и очередной страж оседает сгустком черной массы на рельефный пол, площадку, по которой осторожно ступает нога бойчи. Глава первая, вторая, третья и раскрытая книга четвертой главы обольщает новыми тайнами, выбором силы. Замешкалась, обдумывая. И он пришёл, просочился из тьмы, разглядывая новую жертву сотнями чёрных глаз. Поздравляет, обещает научить, познать необузданное, покорить вселенную, победить Мирака, но… он просит плату. «Как предсказуемо! " Знания за знания. Но это решение непростое, не её и время начинает отсчет. — Сторн. Хермеус Мора просит выдать тайны Скаалов, взамен на силу голоса. — Он не меняет свои принципы, как логично. Хорошо. Только освободи камни Хранители от черной магии. Слишком мало сил и слишком много слов. — Хорошо. Прощаются. Тяжело, чтобы быть правдой, но все знают, видят. Никто не одолеет даэдра, никогда этого не будет. И шаман опять садиться у костра, раскрывает ладони и выпускает свет магии, подставляя лицо небу и еле заметно улыбается. — Он не выживет? — Нет.***
— Дальше нам не стоит идти, сестра. Воронья Скала не должна знать о нашем существовании. Никто не должен. — Никогда. Она опять подходит к камню Земли. Наёмник там, всё еще безвольно машет молотком, ровным слоем закрепляя доски. Крик, туман рассеялся, вырывая из земли гигантское человекообразное существо. Оно враждебно, нападает, выкидывая щупальца, прожигая кожу кислотой. Опять оружие сверкает металлом, пронзая и отделяя плоть твари. Шипит и чернеет отравленная броня и Тиа подходит еще ближе, чтобы добить ревущее чудовище из Апокрифа. — Нетч мне в печь! Что за н’вах, Тиа! Зверски хочу есть, очень устал. И почему я весь в пыли! Серо стучал по доспеху, выбивая частицы времени, обрекая себя чихать от нависшего облака пыли. Смешно. Ворчит, как Назир в дни холода, наливая очередную порцию горячей пряной настойки. Злиться, кряхтит, а сего лишь 200 лет! Умиляет. — Пойдем, дорогой, я тоже устала. Выбивает очередную порцию щекотной пыльцы, заставляя наемника чихнуть, улыбается, улавливает удивленный красный взгляд, но молчит, уходя в сторону поместья Северин.***
Первое, что делала Тиа, когда приходила в убежище — это горячая ароматная ванна с уводящим в забытьем напитком. Мышцы получают свободу, не тянут, не сжимаются, блаженство. Сейчас было достаточно снять броню и упасть на кровать. Пока еще прохладно, дом давно не прогретый, без заботы и ухода остыл. Раскрытая кожа ощущала слегка влажные простыни, такие же одинокие, как комната, не освещённая и забытая на несколько дней. Бойча сжалась в комок, обхватив себя руками и задремала, ощущая через закрытые веки заботливый алый взгляд и тепло, накрывшего её покрывала.