Песнь Лесной Птицы

      Руки, крепкие, горячие, шершавыми полосками пальцев скользили по тонкой коже. Приятно, немного щекотно, аккуратно и сдержанно, не давая провалиться в бессознание, он снимал окровавленный подлатник с пока еще живого тела.       Переживал, улавливая скрежет зубов от неловко причиненной боли, но продолжал спасать. " Он действительно рядом, как и обещал, но почему? Очередной долг за спасение? " Мерка зажмурилась.       Мирак. Он ждал её, знал, что придет, атакует и попытается забрать власть себе. Незаконная названная, новая Драконорожденная, как она посмела явиться, облачиться в Драконью броню и напасть! Самонадеянно было думать, что решение драться в его доме оправданно, в Апокрифе, где каждая частица считается его сущностью, а сам Принц знаний способствуют, расставляя ловушки.       Наигранно, артистично, как будто это игра на публику, он высекает молнии и душит словом, самым сильным и опасным. И уходит земля из-под ног, и глаза хотят вечно смотреть в небо, лишь бы замедлить, остановить этот ад, пронизанный страхом и вечной мерзлотой в бездне.       Но…" Просто поверь " И темные руки братьев и сестёр везде найдут способ зажать и придавить врагов. Он сильнее, но он один и не справляется, отчаивается, слабеет. Даже в моменты минутного отдыха, что дарит призрачная материя его ту’ума, темнота детей Ситиса обволакивает и стягивает его ноги, заставляя остановиться. Призванный из последних сил ассасин, не раздумывая, вонзает острые лезвия кинжалов в неприкрытую металлом шею, жрец кричит, направляя магию на обидчика, оставляя открытую дверь для последнего рывка и… Тиа успела. Маска слетает с лица первого смертного драконорожденного, и он падает на колени, прикрывая частично содранное лицо.       Больно, очень. Даже не оттого, что ткань, прилипшая, вросшая под кожу теперь отделяется, отрывая с собой плоть. Время ожидания на пустынной дороге около храма Мирака отозвалось криком. Не от того, что алые пятна кожи теперь украшают уродливую маску, забранную в качестве трофеи. Он жил в ней, он стал её продолжением, теряя рассудок. «Не становись мной» Боль и борьба старые друзья и попутчики, всегда вместе и всегда будут с ней, куда бы жизнь не вела. Сейчас было невыносимо не от случившегося, а от слов, сказанных при смерти.        «Не становись мной»       Великий, вечный, могущественный, но одинокий. Он решил превзойти драконов, сам и погиб от голоса, так иронично, безрассудно, нелепо. Партурнакс прав, те, кто пытается приблизить конец, могут его отсрочить, а те, кто хочет отсрочить конец, могут его приблизить. Все просто. Мирак знал, где-то в глубине души он знал, что даже драконы смертны.

***

      — Ты напугала меня, Тиа. Больше так не делай.       Серо склонился у кровати, осматривая расширенные страхом зрачки. Первый вздох давался сложно, с усилием. Смерть всегда казалось бойче самым простым завершением пути. Воскрешение — практически не реальным.       Голос срывался, хрипел. Кровь сочилась из пробитого легкого, не давала дышать. Тело повернули на бок, извергся кровавый сгусток и снова кашель. Кто-то еще был рядом, наблюдал, переживал, а знакомый аромат только успокаивал.       «Мы рядом сестра»       Она всегда сторонилась близости, обречена на провал. Нельзя отдавать предпочтение чувствам, когда смерть так близко. Они лишние, неуместные, даже сейчас нет повода трепетать от осторожных прикосновений рук, цвета пепла. Каждый сорванный приглушённый стон останавливает, убирает грубые пальцы и наемник шепчет.       «Прости».       Он давно распрощался с нежностью, этого нет в сражениях, скованных, жестких и быстрых, как движения, молниеносных. Но он старался, ощущал, чувствовал, хотел скорее избавить её от боли, от страха, от одиночества. И он уснул рядом с её постелью, когда она мерно задышала и провалилась в спасительный сон.