Антипатия

В его комнате было слишком светло — Нил понял это, ещё даже не успев как следует проснуться и открыть глаза. Сознание возвращалось к нему сквозь светло-серую дымку сна. Сначала пришло ощущение теплой постели и мягкого белья, затем он смог пошевелиться и почувствовать приятную сонливость и тяжесть своего собственного тела. Он открыл глаза, но тут же закрыл их; в его комнате, и без того наполненной воздухом, было действительно слишком светло. Он медленно приподнялся и заморгал. Сначала он не понял, чем же это утро отличалось от обычного. Но когда его глаза привыкли к свету, все оказалось очень просто, но от того не менее удивительно — за окном было солнечно. Холодная зелень потеплела, даже в тени осенняя листва и хвоя как будто оживились и поблескивали золотистыми каплями тающей утренней влаги. Нил ни разу за все это время не видел в Рэдхилле ни единого солнечного луча. Он привык к жаре во Флориде, но тот период сейчас казался для него какой-то другой жизнью, другой историей, которую он слышал от незнакомца. Некоторое время он лежал на кровати и смотрел в окно, ни о чем не думая. Сон медленно отпускал его, но непривычная картинка перед глазами позволила сосредоточиться на ней, немного отсрочить момент, когда вернутся мысли. А возвращаться было чему. В комнате было тепло. Ощущение безопасности и спокойствия окутывало его, как солнце верхушки сосен. Нил знал, что вампиры прекрасно существовали при свете дня, но за все прошедшие годы на него ещё ни разу не нападали под открытым солнцем, поэтому это время негласно становилось самым безопасным. Первый день после переезда. Солнечное утро. Через пару минут он решил выйти из комнаты и умыться. И как только он открыл дверь, ведущую в гостиную их этажа, то сразу понял, что и в доме тоже что-то не так. Обычно, когда он просыпался, повсюду уже царило оживление, с первого этажа доносился еле слышимый запах готовящегося завтрака, а Ники привычно приветствовал его, уже полностью собранный и бодрый. Сегодня он не слышал ни голосов, ни движения. В отличие от сияющей действительности снаружи, внутри дома царил сонный полумрак. Он проторчал в ванной дольше обычного. Но когда он вышел, ничего не изменилось. Тишина. Могло даже показаться, что дома никого не было. Но Нил чувствовал, что это не так. Он мог определить это по тонкому шепоту прямо под кожей, по лёгкому покалыванию и холоду, что вампиры рядом. Его чутье все ещё работало. Он решил немного подождать и вернулся к себе в комнату. Он мог списать отсутствие вампиров на события этой ночи, на возможное похмелье (хотя и сомневался, что оно вообще могло быть у этих существ), но с другой стороны, в баре вампиров было всего четверо. Нил не хотел думать о том, что видел, но не мог. Вчерашняя ночь была невероятной. Нил вспомнил это пугающее чувство у себя в животе, когда он смотрел в глаза хищников, на их зубы и на кровь на их губах. Оно будоражило его в той мере, которая была новой для него самого. Ему сложно было с этим смириться и понять, но отрицать было совершенно бессмысленно. То, от чего он бежал без оглядки, то, что несло за собой его возможную смерть, то, что должно было напугать его и обратить в бегство, превратилось в сложное, кипящее месиво из ощущений, которые трудно было отделить одно от другого. Признаться себе в этом было сравни с тем, чтобы убить все их с Эбби попытки спокойно выжить. Ночью, когда они собрались уезжать домой, их глаза лихорадочно блестели, а кожа буквально искрилась жизнью и силой. Они были прекрасны и отвратительны одновременно. Покрытые кровью, их улыбки были удовлетворенными и расслабленными. Они не дышали, но казалось, что их сердца учащенно бились, а кровь приливала к бледным щекам. Ники, Кевин и Аарон уже сели в машину, Нил тоже собирался открыть дверь, но Эндрю задержал его. — Все ещё не боишься? — спросил он. Нил ничего не ответил. Он знал, что Эндрю поймет, даже если он солжет ему. Потому что в тот момент Нил действительно боялся, только не их самих, а своей реакции. — В следующий раз выбирай получше, — тихо сказал Нил и сел в машину. Он не знал, что имел в виду под своими же словами, но знал, что Эндрю поймет. Почти всю дорогу домой они ехали в тишине. Ники тихо напевал под нос какую-то популярную мелодию, но никто не был против. Они все были довольны, жажда больше не беспокоила их так сильно. Но пару раз кто-нибудь, да говорил Ники не расслабляться. В ответ он лишь улыбался и едва заметно сосредотачивался. Видимо, после такого насыщения кровью, управление силой давалось ему гораздо легче. Ники выглядел как человек, несколько часов подряд занимавшийся потрясающим сексом. Так, скорее всего, и было. Взгляд Кевина был направлен не наружу, а внутрь. Если бы Нил не знал наверняка, то подумал бы, что он был мертвецки пьян. Кевин держался прямо, но отстраненно. Его ладонь, покрытая ломаными шрамами, была сжата в кулак. — Все эти люди, — сказал Нил. — Те, которых вы кусали. Они станут вампирами? Ники откинул голову назад и улыбнулся. — Это все выдумки помешанных романистов, — ответил он, прикрыв глаза. — Чтобы стать вампиром, нужно выполнить два единственных условия. Первое: вампир должен поделиться с тобой своей кровью. И второе, но не менее важное и обязательное: нужно быть мертвым. Свеженьким трупом. Если прошло много времени со смерти, то ничего не выйдет. И насколько я знаю, даже если все сделать верно, шанс на то, что ты воскреснешь, не стопроцентный. Примерно пятьдесят на пятьдесят. — Так значит, вам всем повезло? Ники перестал улыбаться, а Эндрю ударил по газам. Сидя у себя в комнате на кровати и глядя на солнечный пейзаж за окном, Нил понимал, что ему безумно сильно хотелось узнать о них всех побольше. Это желание так же было для него новым и странным, ведь он привык отказывать себе в привязанностях и интересах. Даже больше — чем старше и опытнее в этом смысле он становился, тем проще стало избегать сближения с кем бы то ни было. И если сначала, ещё будучи подростком, он действительно отказывал себе в этом, то затем это попросту перестало быть ему нужным. Это чувство исчезло и больше не появлялось — настолько крепкими стали его стены. Правда, он прекрасно понимал, что за этими стенами ничего никуда не пропало и лишь накапливало силу. Он не ожидал, что оно проснется в нем по отношению к монстрам. Он просидел у себя около часа и после этого снова решил выйти узнать, что происходит. В доме по-прежнему было тихо. Нил подошёл к комнате Ники и постучал. Не услышав ответа, он постучал намного громче и настойчивее, и тогда за дверью послышалось едва различимое сонное бормотание. Нил приоткрыл дверь в его комнату, за которой царила приглушенная темнота. Шторы на окнах, таких же больших, как у Нила, были плотно закрыты и не пропускали ни единого луча солнца. Нил увидел на кровати кокон из одеял, из которого торчала темная макушка Ники. — Похмелье? — усмехнулся Нил, когда зашёл в комнату и закрыл за собой дверь. Ники завозился под одеялами и через пару мгновений из-под них показалось его сонное лицо. На его оливковой коже был виден румянец. Он так сильно был похож на обычного живого человека, что Нил поначалу не поверил своим глазам. — Нет, — проворчал Ники. — Всего лишь солнце. — Так значит, вы правда не можете находиться под солнцем? — спросил Нил. — Можем, — ответил Ники. Он сел на кровати и размашисто потянулся, расправив руки в стороны. Его торс был обнажен, волосы взъерошены, как у любого обычного человека после сна. В его движениях отсутствовала неестественная грация, они были не такими резкими и точными. Нил не мог оторвать от него глаз, потому что привык к совершенно другому виду. — Ты так усердно пялишься на меня, что лучше бы тебе прекратить, иначе я подумаю, что ты на меня запал. Нил поначалу не понял смысла его слов, а затем, вспомнив то, что случилось ночью, рассмеялся. В его мыслях не было ничего подобного. — Ох, ты точно не в моем вкусе, — отшутился Нил. — Просто ты выглядишь необычно. — А как я выгляжу? — Как… — Нил не знал, как точно описать то, что он видел. — Как человек? Услышав его, Ники на мгновение замер. Его заминка не продлилась дольше секунды, но Нил все равно заметил его замешательство и промелькнувшую грусть. — Да, в солнечные дни может так показаться, — усмехнулся Ники. — А ты чего вообще пришел? — Просто в доме так тихо, это странно. — Извини, что не предупреждали тебя, — сказал Ники. — Но солнечный свет немного ослабляет вампиров. Не сильно, все в принципе в порядке, просто спать хочется даже тем, кто вообще никогда не спит. И ещё солнце дает очень интересный эффект. Но не переживай, все встанут к полудню, правда, навряд ли выйдут наружу. Кроме Эндрю — он единственный из нас, кто если почувствует хоть какой-то намек на солнце, то сразу мчится под его лучики. Если тебе интересно посмотреть, он наверняка сейчас сидит где-нибудь на скале и загорает. — Значит, все не так, как в мифах? Вы не сгораете под солнцем. — Если бы все было так просто, то в семье было бы на пару-тройку вампиров меньше, — сказал Ники. — Ты извини, но я хочу ещё немного поваляться в кровати. Если хочешь, можешь посидеть со мной, поболтаем. Кстати, если я не в твоём вкусе, то кто тогда в твоем? — Я не знаю, если честно. Никто? — Брось, — усмехнулся Ники. — В твоём возрасте уже примерно можно понять свои предпочтения. — Но это правда так и есть. Знаешь, ты отдыхай, а я пойду прогуляюсь. — Все ясно, — Ники многозначительно улыбнулся. — Тебе нравятся психопаты. — Что ты имеешь в виду? — Ох, ничего. Хорошо, — Ники опустился на кровать и снова закопался в одеяла. — Если что, любимое место Эндрю где-то в пяти милях к северу. Далековато, но с твоей скоростью ты можешь быстро туда добраться. — Я не собираюсь его искать. — Как скажешь. Это так, к слову. Но согласись, тебе интересно было бы посмотреть, что делает с вампирами солнце. Нил лишь пожал плечами и ничего не ответил. Он распрощался с Ники, который в ответ что-то неразборчиво пробормотал из-под своего кокона. На самом деле, Нил не собирался никуда выходить. У него вообще не было мыслей насчёт того, что делать дальше. Но слова Ники каким-то образом подействовали на него, и через некоторое время он уже шел по лесу. Он сознательно старался не придерживаться какого-либо маршрута. За предыдущие дни он успел изучить местность, запомнить ориентиры в виде корявых стволов деревьев или скалистых выступов. Он знал, куда идти. Он позволил своим ногам нести его вперед, позволил своему телу набрать скорость. В его ушах свистел ветер, кроны над головой были густыми и почти непроницаемыми, но он знал, что над ними ярко светило солнце, и даже в густых тенях, у подножия скал, среди мокрого мха этот осенний день был теплее, чем предыдущие. Стояла середина октября, а лето решило заглянуть в эти пасмурные края, хотя бы на один день. Ещё пара недель, и первый снег окутает мимолётными белыми шапками размашистые сосны, контрастно припорошит кроваво-красные кленовые листья в Фокс-Порте и сразу же растает на океанских утесах. Нил бежал так быстро, насколько ему позволял лес и сила ног, могло даже показаться, что он действительно решил сбежать. Возможно, добраться до океана, спрыгнуть со скалы в ледяную воду, и либо задохнуться от боли, либо проплыть до другого берега. Он знал, что это было ему под силу. Сейчас это казалось как никогда реальным. Эбби будет в безопасности рядом с Ваймаком, пусть и поволнуется какое-то время. Он бы послал ей письмо. Но Нил знал, что не сбежит. И ноги несли его на север, без какого-то особенного направления. Он старался освободить свой разум от мыслей и чувств, но все равно понимал, куда бежит. С каждым шагом его ощущения становились острее. Наверное, он научился определять каждого вампира, рядом с которым находился. У них всех была общая аура опасности, о которой его инстинкты кричали безустанно, но у каждого было что-то особенное. Это было сложно объяснить. Например, приближение Ники было почти незаметным, приглушенным и сглаженным. Присутствие Рене было понимающим, и Нил не удивился бы, если бы все ее жертвы сами предлагали ей свои вены. Мэтта и Дэн он не боялся, хотя и ощущал вокруг них всепоглощающую силу, он мог точно сказать, что Даниэль прикончила бы его одним мизинцем. Ощущение вблизи Эндрю было режущим и звенящим. Как тысячи ножей, направленные в его сердце и в любую секунду готовые разрезать его на куски. Рядом с ним жжение под кожей становилось сильнее, движение крови ускорялось. Возможно, все дело было в особенной силе Эндрю, и тем ужаснее было то, что тело Нила как будто резонировало с этой силой. Именно это он и чувствовал сейчас, наравне с усиливающимся запахом океана. Лес постепенно редел, и солнечные лучи беспрепятственно занимали все пространство на земле между стволами. Нил нашел Эндрю сидящим на краю утеса. Он видел его фигуру со спины, обтянутой темной водолазкой. Вокруг совсем не было деревьев, только скалы и низенькая увядающая трава. Нил знал, что Эндрю почувствовал его приближение уже давно. Чутье Нила было ничем по сравнению с Эндрю. Возможно, Нил даже не до конца осознавал, насколько точной была сила Эндрю. И это не помешало ему попробовать тихо подкрасться к нему сзади. — Что ты здесь делаешь? — сказал Эндрю, когда Нил был в нескольких метрах от него. — Решил прогуляться под солнцем. Нечасто здесь такое увидишь. Я довольно долго жил в южных частях материка, вот и успел соскучиться. Так что можно сказать, просто бродил по округе. А ты? Любишь солнце? — Обожаю, — ответил Эндрю. — Подойди-ка поближе. Нил сделал несколько шагов вперед, а Эндрю поднялся на ноги. Солнце нещадно светило со всех сторон и слепило глаза. На небе не было ни единого облачка, и океан впереди казался сплошным полотном из блесток. Поэтому Нил сначала подумал, что ему показалось. Но зрение не могло его обмануть. Лицо Эндрю и его кожа, которая не была прикрыта одеждой, светилась. Это не было похоже ни на что на свете, ни на мерцание драгоценных камней, ни на преломление лучей в зеркале. Но не заметить этого было невозможно. — Что с тобой? — спросил Нил, не скрывая удивления. Эндрю опустил взгляд на свои руки. Его бледные пальцы, выглядывающие из-под длинных рукавов, светились. Он смотрел на свои ладони, но лицо его было пустым. — Интересная реакция, правда? — сказал Эндрю, не поднимая глаз. — Ваймак вытащил меня с того света. И я не был ему за это благодарен. Поэтому первое, что я сделал, когда понял, что все ещё жив — это вышел на солнце, чтобы сгореть к чертовой матери. И что же я получил взамен? Засверкал как долбанная елка на рождество. Солнечный свет опускался на его кожу и рассыпался на переливчатую пыль. Он путался в его светлых волосах, окрашивая их в бледно-золотой, и подсвечивал ресницы. Острые углы и шипы Эндрю не исчезли, но стали как будто мягче. Нил видел перед собой картинку из прошлого, не реальную, похожую на старую фотографию. И несмотря на теплый свет, изображение было холодным. Слова Эндрю застали его врасплох. Ответа на них не было. Нил промолчал, сжав губы. — В самую первую ночь я убил минимум шестерых, — сказал Эндрю через некоторое время. Он больше не смотрел на свои руки. — А в следующую ночь я утопил в крови всю ту сраную базу. Я всегда говорил с ними по-немецки, но в тот раз попрощался по-английски. Теперь он сверлил Нила взглядом, с вызовом и насмешкой. Цвет его глаз был теплым и ярким, в нем можно было купаться, как в расплавленном золоте, но сколько же в них было льда и темной ярости. — Почему ты рассказываешь мне это? — спросил Нил. — Пытаешься напугать? Вызвать отвращение? Я же говорил тебе, что со мной это не работает. — Именно поэтому и говорю. Нил подозревал, что Эндрю издевается над ним. Но одно он мог сказать наверняка — Эндрю никогда не врал. Он знал его не слишком хорошо, у него не было гарантий и правды, да и говорил Эндрю не так уж и много. К нему было опасно приближаться, ведь одно неверное движение и весь заряд его скупой ненависти мог обрушиться мощным ударом и разорвать все живое на своем пути. И Эндрю этого не скрывал. Наверное, именно поэтому Нил и был так уверен в его болезненной искренности. — Сколько тебе лет? — спросил Нил. — Тебе правда больше нечего спросить? Тупой вопрос. — А ты боишься ответить? Вопрос же простой и тупой, как ты выразился, но тебе сложно? — Я родился в двадцатом году, — сказал Эндрю. — Остальное можешь посчитать сам. Нил быстро прикинул в голове цифры. — Так значит, у тебя скоро вековой юбилей? — сказал он. Эндрю в ответ закатил глаза. — А сколько вам с Аароном было лет, когда… — сказал Нил и замолчал. Когда они умерли. Почему-то сказать это вслух у него не получилось. — Мне было двадцать три, — ответил Эндрю. — А сколько было Аарону, я не знаю, да и не хочу знать. Мне насрать. Последнюю фразу Эндрю выплюнул с нескрываемой злостью. Он смотрел на Нила и морщился, как будто под нос ему подсунули испорченную рыбу или вонючий носок. — Я тебе неприятен? — спросил Нил. — Когда рядом нет Никки, ты пахнешь. — Чем? — Всяким дерьмом, — ответил Эндрю. Он сделал шаг к краю утеса и уселся на камень, скрестив ноги. — Слишком много запаха пафосной храбрости вперемешку с неуверенностью, страхом и дебильным желанием жить. — Но я не боюсь… — Ты боишься не нас, — сказал Эндрю. — Ты боишься себя и чего-то другого, что сидит у тебя в голове. Ещё от тебя разит жизнью. И шампунь у тебя ужасный. Нил улыбнулся. Он подошёл к Эндрю и уселся рядом, на некотором расстоянии, и не мог не заметить того, как Эндрю в очередной раз скривил лицо и отвернулся. — Буду почаще мыть голову, — сказал Нил. Они сидели в молчании долгие минуты. Нил думал о словах Эндрю. Он не мог выкинуть из головы то, что Эндрю пытался свести счёты с жизнью, и с одной стороны, ему хотелось узнать, почему, но с другой он боялся услышать эту историю. Когда-нибудь он непременно ее узнает, а сейчас он позволил солнцу ослепить их и похоронить эту правду в глубоких тенях под скалами.

***

Обитатели дома оживились только после заката. Правда, настоящим оживлением это нельзя было назвать. Нил застал семью в полном составе в гостиной, они расселись по всему периметру — кто-то на диване, кто-то в насыпных креслах, а компания из Ники, Кевина и Аарона сидела на полу и играла в покер. Нил заметил пустые бокалы на низком столике и ведро со льдом, наполненное мягкими пластиковыми упаковками с чем-то темным. — Это кровь, — сказала Рене, расположившаяся вместе с Элисон на диване. — Из местного пункта переливания. — Вы можете ее пить? — спросил Нил. — Можем, — сказала Рене. — Только она не очень утоляет жажду. Но подходит в качестве напитка. Ваймак подошёл к столику, взял одну упаковку и вылил тягучее содержимое в бокал. Он выглядел собранным и серьезным, не разговаривал. Он наполнил все восемь бокалов и молча раздал их всем присутствующим. Атмосфера в комнате была странной, тяжеловатой. Нил понял, что до этого ещё ни разу не видел, чтобы вампиры собирались все вместе. Даже Бетси Добсон стояла рядом с Эбигейл. Нил почти не виделся с Бетси после последней их встречи. Через некоторое время в доме появился Эндрю, который просто подошёл к столу, взял оставшийся бокал и присоединился к компании на полу. Он тоже ничего не говорил. Утром Нил ушел без него, оставив его на солнце, наедине со своим мыслями. В какой-то момент он понял, что Эндрю хочет побыть один. Нил не знал, о чем он думал, потому что Эндрю не прогонял его, но и не просил остаться, как будто ему было все равно. Но истина была в том, что каждая минута, проведенная вместе с ним, была для Эндрю борьбой и искушением. — По какому поводу вечеринка? — спросил Нил. — Поминки, — тихо сказала Элисон. Она выглядела как обычно, только ее плечи были опущены, да и вся ее фигура казалась не такой статной и уверенной. — Ох, извините… — сказал Нил виновато. — Все нормально, — сказал Ники. — Этот паршивец был бы не против вечеринки в качестве поминок. — Нас было на одного больше, — продолжил Ваймак. — И сегодня — годовщина его смерти. Надеюсь, мне больше не придется терять детей, какими бы они не были. За Сета! Ваймак поднял бокал, все остальные повторили его жест и выпили. — Садись с нами, — предложила Рене, указывая на место рядом с собой. Нил молча опустился рядом. — Какой же он всё-таки был задницей, — сказал Ники. — Это точно, — сказал Мэтт. — Взбалмошный, наглый, тупой. Он был моим любимым братишкой. Сцеживал кровь, мешал ее с водкой и устраивал дебоши. Даниэль, сидевшая в одном кресле с ним, улыбнулась. — Да уж, — сказал Аарон. — А помните, когда он чуть было не нарушил договор с волками? Лет семь назад, когда Джереми только стал вожаком, и все равно наподдал Сету под зад. Он это заслужил. — Было весело, — согласился Мэтт. — Может хватит? — вдруг резко сказала Элисон. — Прости, — сказала Рене, погладив ее по плечу. — Ты же знаешь, что они говорят все это любя? — Вы не знали его, так, как знала я, — сказала Элисон. Нилу показалось, что глаза ее были на мокром месте, и от этого ему почему-то стало стыдно. — Каким он был? — спросил Нил. — Покажи ему, Рене, — сказала Элисон. — Только не слишком много. — Ты не против, Нил? — спросила Рене. — Нет, конечно, показывай. Рене умела хранить и передавать не только свои чувства и воспоминания, но и чужие. Чего ей стоило быть таким своеобразным передатчиком, настроенным на самые потаённые и настоящие чувства других, оставалось неизвестным. Ее дар был очень добрым и безжалостным одновременно. Она коснулась ладонью его лба, и Нил почувствовал уже знакомое ему ощущение свободного падения. Его сознание наполнилось сменяющими друг друга образами, цвета то тускнели, то становились ярче и перемешивались друг с другом. Рене искала нужные моменты. Со временем мир вокруг приобрел очертания, наполнился шумом голосов и резвой живой музыкой, с ритмичными ударными и пианино. От сигаретного дыма слезились глаза. Воспоминание было настолько реальным, что Нил даже почувствовал терпкую смесь запахов табака, виски на дне широких стаканов и сотен оттенков старинного, натурального парфюма. Свет в этом хаотичном помещении был тусклым, фигуры женщин в платьях и дешёвых шляпках тонули в клубах дыма, вьющегося из их длинных и тонких мундштуков. Ритм музыки напоминал сошедший с ума блюз. Нил заметил Элисон за одним из столиков. Она сидела одна, перед ней стоял стакан с янтарной жидкостью на дне, но она не притрагивалась к нему. Она курила сигарету без мундштука, лениво затягиваясь, и рассматривала людей вокруг себя. Ее светлые волосы были коротко подстрижены и завиты в объемные кудри. Она была одета почти как и все остальные молодые женщины в этом баре, но не заметить ее было невозможно, потому что она отличалась. Она была другой. Ее глаза, голубые, были ярче, чем у любого другого человека, даже в приглушенным свете. Без сомнений, она уже была вампиршей. И, вероятно, подыскивала себе подходящее пропитание. На небольшой низенькой сцене музыканты играли убийственный джаз. Вокруг них отплясывали мужчины и женщины, пиво и виски расплескивались из их стаканов, но им было все равно. Все они были бедны, это было видно по их одежде, и поэтому их веселье было искренним. Вскоре из толпы вышел, пошатываясь и смеясь, молодой человек с бутылкой самого дешёвого пива в руке. Он был юн, почти мальчишка не старше восемнадцати на вид, на переносице у него виднелся уже почти сошедший синяк. Его темные брюки были грязны, но рубашка была почти белоснежной, выглядела дорого, и на фоне всего его облика казалась нелепой. Наверняка он украл ее или выиграл в карты. Оглядев своим немного жуликоватым взглядом темный и тесный зал, он направился к столику, где сидела Элисон. — Отдыхаете, мисс? — сказал он, без церемоний утащив стул у соседнего стола, развернул его и уселся, положив руки на спинку перед собой. — Не слишком ли злачное местечко для такой обеспеченной дамы, как вы? — Откуда ты знаешь, что я богата? — спросила Элисон. — За жемчуг на вашей белоснежной шейке я мог бы выручить столько денег, что хватило бы на квартиру. Я не видел вас раньше в Чикаго. Давно здесь? — Ты знаком со всеми людьми в Чикаго? — Можно сказать и так. Город только кажется большим, на самом же деле это одна большая деревня. Так что же вас сюда привело? — Ничего особенного, — сказала Элисон. — Пришла просто так, послушать музыку. — О, она здесь потрясающе отвратительная, — усмехнулся парень. — Но живенькая. Народу нравится. Публика здесь не привередливая, простая. Вам, наверное, такие и нужны, да? Такие, кого не хватятся в случае чего. Элисон настороженно сощурила глаза, выдохнула дым и затушила сигарету в пепельнице. — Я не совсем поняла, о чем ты. — О, я знаю таких, как вы. Можете не притворяться. Мисс вампирша. Элисон едва заметно напряглась. — Ты пьян? Несёшь бред, — сказала Элисон. — Я таких, как вы, вижу насквозь. Думаете, вы не выделяетесь? Только дураки не могут этого понять. Парень улыбался. Несмотря на свою очевидную бедность, он был уверен в себе. Он не был красавцем, и кажется, не был умен. — Заканчивай, — сказала Элисон. Она убрала портсигар в сумочку. — Я ухожу. — Куда же вы, — сказал парень и схватил Элисон за руку. — Мы ещё даже не познакомились, а вы уже сбегаете. Не волнуйтесь, я вас не выдам. — Нечего выдавать, ты не в своем уме! — сказала Элисон, выдернув руку. Она попыталась вложить в это как можно меньше силы, чтобы выглядело правдоподобнее. — Меня зовут Сет Гордон. И на вашем месте, я бы выслушал мое предложение. У вас же есть деньги? — Мои деньги тебя не касаются. — Зато вас касается моя кровь. Уж не знаю почему, но кровососы очень хорошо платят за нее. Видимо, есть во мне что-то особенное. Я же говорю, что знаю ваш вид не понаслышке. Элисон замерла. Она огляделась по сторонам и, убедившись, что окружающие не обращали на них внимания и не слышали их разговор, пристально взглянула на Сета. — Кто ты, черт возьми, такой? — спросила она. — Я же сказал, меня зовут Сет Гордон. И я с радостью поделюсь своей кровью. А учитывая, какая вы красивая, даже сделаю скидку. — Не нужна мне твоя кровь. Проваливай. — Мисс, я же вижу, что вы голодны. Обратите внимание хотя бы вон на того паренька, — Сет указал на сцену. — Играет на ударных. Он мой хороший знакомый, ему тоже платят, но не так хорошо, как мне. Если поцелуете его, он даже денег с вас не возьмет. На лице Элисон отразилось возмущение и ярость. — Да я могу убить тебя за секунду, — прошипела она. — Ты ещё торгуешься со мной? — Я могу себе это позволить, — сказал Сет. — Вы же ещё не пробовали мою кровь. Могу дать продегустировать. Всего за пять центов. На пробу, так сказать. — Не боишься сдохнуть? — Нет, — усмехнулся Сет. — Мне особо нечего терять. Сет поднялся с места и протянул руку Элисон. — Идемте? — Да ты сумасшедший! — сказала Элисон. Однако, она приняла его руку и позволила ему потянуть себя за собой к выходу. Он повел ее по шумным улицам, затем свернул куда-то в проулок, где было безлюдно и темно. — Оплата вперед, — сказал Сет, когда они остановились. Элисон кинула пять центов ему под ноги. Сет завернул рукав своей дорогой рубашки и выставил вперёд руку. Элисон была поражена его наглостью. И поэтому, чтобы проучить этого бесцеремонного парнишку, она схватила его за руку и укусила. Нил, как и в прошлый раз, был сторонним наблюдателем, однако мог испытывать то же, что и хозяин воспоминания. В тот момент он почувствовал нечто ослепительное, от нахлынувшего удовольствия закружилась голова, а вкус крови во рту невозможно было сравнить ни с чем. Он чувствовал удивление Элисон, а так же то, насколько ей было хорошо. Она ощущала силу, бегущую по ее венам. Сет был одним из тех, чья кровь была особенной. Понятно, почему ему платили. Такой источник никто не осмелится сразу убить. Она отпустила Сета. — Ну как, берете остальное? Если ещё из руки, то десять долларов. Если из шеи — то за каждый глоток по двадцать, — сказал Сет. — Тысяча, и ты идёшь со мной, — сказала Элисон. — К моей семье. — Они все такие же мертвые? — Да, — Элисон кивнула. — Но с нами у тебя будет шанс дожить хотя бы до двадцати. — Мне нравится, — сказал Сет после недолгих раздумий. — По рукам. Сет Гордон оказался настоящей проблемой. Он не прекратил шататься по улицам, не прекратил напиваться и пристрастился к кокаину. В то время их было пятеро вместе с Элисон: Ваймак, Бетси, Мэтт и Дэн. Но Сет был верен Элисон, стал ее семьей. Стал чем-то большим, чем любовник и друг. Она больше никогда не пила его кровь. Он прожил до двадцати пяти лет. Они с Элисон были местными Бонни и Клайдом, берущими от мира все и не отдававшими ничего взамен, но в одну летнюю ночь Сет очень глупо подрался с кем-то и затем получил пулю в лоб. Элисон не захотела обращать его сама. Ей нравилась его независимость, его свобода и искренность, с которой он относился к ней. Поэтому она попросила Ваймака. Сет изменился, став вампиром. Стал более жестоким и сильным, резким и немного отстраненным. Дополнительные способности у вампиров были на самом деле редкостью, но никто не сомневался, что у Сета они проявятся. Как-то раз, через пару месяцев после обращения, Сет сказал, что через несколько десятилетий он умрет, теперь уже окончательно. Первым событием, которое он увидел, благодаря своей силе, была его собственная смерть. Сет Гордон мог видеть будущее, и именно из-за этого он умер, даже будучи вампиром. Воспоминания перед внутренним видением Нила стали смешиваться и исчезать. Образы мелькали очень быстро, он не мог за них зацепиться. Он заметил Ники, появившегося в окружении иссушенной земли, зноя и наставленных на него винтовок. Среди вихря картинок было и мертвое тело Эндрю, безмятежное выражение облегчения на его лице. А затем он увидел голову Сета Гордона, подброшенную к порогу дома Элисон. Его сопровождала агония из боли и печали, которая принадлежала не только Элисон. Он не должен был этого видеть, но ему позволили это почувствовать. Где-то вдалеке, среди других образов, он очень смутно заметил темную фигуру. От нее веяло страхом, который приходил во снах, и эта фигура была ему очень знакома, как старый друг. Она быстро исчезла, затерявшись в других воспоминаниях, но ее клыки и кровь вокруг рта на бледном лице с высокими скулами вызвали в его собственных мыслях смятение и узнавание. Фигура тянула руки к Нилу, как будто хотела его обнять. Нил резко вынырнул из водоворота ощущений в реальность. Он успел прожить целую жизнь, хотя на самом деле прошло не больше пары секунд. Перемена была слишком быстрой, не такой, как в прошлый раз, и ему потребовалось время, чтобы прийти в себя. Он огляделся вокруг и увидел на лицах присутствующих вопросы. Только Элисон не смотрела на него. — Почему его убили? — спросил Нил. В его голове носились сотни вопросов, и сложно было определиться, какой из них задать. — Как ты понял, — сказал Ваймак. — Кровь у людей бывает разная. Так же и с вампирами. Мы все отличаемся друг от друга. Сет был парнем сложным, но одаренным. Даже в нашем мире любой талант, любое отличие не остается незамеченным, а вампирская жадность еще хуже, чем человеческая. Сет был не из тех, кому достаточно было тихо существовать, не выделяться и прятаться. Но он все же сильно любил нас, Элисон, семью, был привязан к нам, и я ни разу, как его создатель, не ограничивал его желания и не приказывал ему. А я мог. Каким-то образом о его силе стало известно. И они захотели заполучить его себе, но он отказался, и не один раз. Если он не был их союзником, то превращался в угрозу. Поэтому его устранили, мы не успели его защитить. — Кто эти «они»? — спросил Нил. Ваймак молчал. И чем дольше длилось его молчание, тем больше Нилу становилось не по себе. — Паршивые отбросы, которые считают себя королями ублюдков, — произнес Эндрю. Нил повернулся к нему и увидел на его лице ничем не прикрытую ненависть и отвращение. С таким выражением Эндрю смотрел на него самого в начале их знакомства. — Они тоже называют себя семьей, — продолжил Ваймак. — Но ничего общего с семьёй у них нет. Они руководствуются только превосходством силы и страха. Самая верхушка их сообщества — это вампиры с фамилией Морияма. Их родоначальник, Кенго, до сих пор жив. Он старше меня в несколько раз, наверное, а его дети в десятки раз хуже него самого. — Так это они… — сказал Нил. — Это они преследуют меня? — Именно так. — Но почему? — Ты связан с ними гораздо больше, чем все мы— — Дэвид, — сказала Эбби. Она положила руку ему на плечо. — Это долгая история, Нил, — сказал Ваймак и вздохнул, с многовековой усталостью. — Но одно ты должен знать точно: они придут за тобой. И именно поэтому ты здесь, с нами. Я больше не хочу никого терять, как Сета, — он притих на некоторое время, а затем встал. — А теперь давайте разбавим наши бокалы водкой, как любил делать Сет, и выпьем за него. Никто не протестовал. Ваймак молниеносно переместился на кухню, достал из холодильника бутылку и вернулся в гостиную. Нил и так был слишком занят переосмыслением услышанного, чтобы обращать внимание на скорость его передвижений. Ваймак разбавил алкоголем бокалы всех вампиров и добавил крови из пакетов, кому не хватало. Они молча выпили, а Элисон, сделав глоток, протянула бокал Нилу. — Хочешь попробовать? — спросила она. — Считай это настоящей «Кровавой Мэри». Нил не задумывался о том, что сделал. Он смотрел на красную жидкость, чувствовал ее металлический запах. Только сейчас он заметил, что вся комната была пропитана этим запахом. — Надеюсь, это безопасно, — сказал он и, приняв бокал из руки Элисон, легонько пригубил кровь. Это было странное чувство во всех отношениях, но самое главное одно — он не почувствовал отвращения, ничего похожего на него. Он ощутил только горечь водки и приятный вкус, от которого по всему его телу пробежала дрожь.

***

Нил Джостен был лишь малой каплей в истории. Его путь длинною почти в двадцать лет был лишь крошечным вплетением в вековую магистраль из многих судеб и надежд, боли и сожалений. Он был живым человеком из плоти крови, со своими особенностями и похороненными желаниями. Ему нравилось чувствовать причастность, пусть она и была связана со страхом и смертью, его собственной. Его инстинкты, бедные создания, устали бить тревогу. Они все время назойливо жужжали где-то у висков, не успокаивались и не прекращали говорить ему, что он в опасности. Он жил в самом сердце логова монстров, делил с ними досуг и понемногу узнавал их сердца. Он видел в них страшное, но в тоже время, не мог не замечать того, как сильно они были на него похожи. Или он на них. Теперь он даже выпил с ними из одного бокала. Нил вернулся к себе в комнату после поминок и лежал в темноте, глядя в потолок. По правде говоря, он начинал побаиваться того времени, когда оставался наедине со своими мыслями и голосами в голове. Его любопытство оживало, приходило на смену оцепенению и ступору, и тогда его охватывало благоговейное удивление вперемешку с волнением. Он, несомненно, был живым человеком. Почти все вокруг него были мертвы. Неясная фигура из воспоминаний, показанных ему Рене, принимала очертания. Как будто часть его сознания пыталась выбраться из глубокого колодца с закрытой крышкой, и как в старых фильмах ужасов, стучала и билась где-то в его недрах. Крышка готова была открыться в любой момент, но все еще держалась. Он чувствовал, что этот момент настанет уже очень скоро. В глубине души он надеялся, что кто-то поймает его, спасет от саморазрушения, потому что иначе он просто взорвется, не выдержит нахлынувшего ужаса. Иногда по ночам он пытался пробраться на задворки своей памяти, но у него никогда не получалось. Возможно, это было даже к лучшему. Теперь он все больше и больше хотел поговорить с Бетси, потому что знал, что она поможет ему, если не откажется. Во всей этой истории было множество действующий лиц, и Нил каким-то образом оказался связан с ними, хотя был уверен, что не был с ними знаком в прошлом. Он был тогда совсем ребенком. Сейчас он стоял на пересечении всех этих путей, своего и чужих, и не знал, куда ему идти. Он был по-настоящему растерян, но должен был быть сильным, чтобы не сойти с ума. Он никогда не позволял себе думать о своей настоящей семье, не позволял себе даже задаваться вопросом, были ли она вообще у него когда-то. Его семьёй была Эбби и точка. Ему нужно было заснуть и как можно скорее, потому что он больше не мог сдерживать все вопросы у себя в голове, загадки, желания. Нил знал, что сейчас может позволить себе сон, потому что ему не будут сниться кошмары. Он разрешил себе всего лишь одну вольность. Засыпая, он прокручивал в памяти ощущение покалывания на коже, запах, похожий на свежесть озона после гроз. То, как кровь в его венах начинала бежать быстрее, насыщалась адреналином, а дышать становилось тяжелее. Он позволил себе думать о зубах, и о том, как будет больно и хорошо, когда они пройдут сквозь кожу. Возможно, он путал это ощущение с чем-то другим. И оно ему очень нравилось.

***

Жану пришлось дожидаться сумерек в одиноком придорожном мотеле. Он прибыл сюда предыдущей ночью. Администратор косо смотрел на него и не забыл отметить отсутствие у странного гостя какого-либо багажа. — Свидание с любовником, — сказал Жан. — Он приедет через пару часов. Естественно, никто не приехал, а через обозначенные пару часов выпитое досуха тело администратора горело в погребальном костре на заднем дворике мотеля между мусорными баками. Жан брезгливо вытирал кровь со своего рта, ее вкус был посредственным и годилась она лишь для единственной цели — утолить его жажду после долгой дороги. Он не пошёл бы на это, если бы не был так голоден. Рико запретил ему пить кровь, потому что «чем сильнее твоя жажда, тем ужаснее дар». Но в его словах не было настоящего приказа, и поэтому Жан смог его обойти. Ему не нравился этот городок. Он был тихим и красивым, но слишком естественным и безвкусным. Он подходил Ваймаку, не удивительно, что они возвращались сюда снова и снова. Подходящая мусорка для помойных крыс. Он представил, как отреагировал бы на все это Рико. Он бы точно воротил нос от этих небольших и простых домов, дешёвых мотелей и посредственных людей. В Рэдхилле не было даже приличного ресторана. Жану предстояло провести здесь некоторое время и разузнать как можно больше. Он не мог скрыть своего присутствия, поэтому до определенного момента ему необходимо было держаться на расстоянии. Рико предупредил его ещё об одной проблеме: оборотнях. Лидия поплатилась за свою ошибку. Она сунулась туда, куда не следовало, и даже несмотря на то, что она все-таки нашла парнишку, Рико наказал ее. Жан присутствовал при этом, он видел, как закатились в агонии глаза Лидии, как металось ее тело, и как она медленно сходила с ума от боли. Жану не хотелось оказаться на ее месте, а с молодым господином нельзя было ни в чем быть уверенным. Как только костер догорел, Жан вышел с территории мотеля и направился в центр города. Солнце, которое не прекращало светить в течение всего дня, наконец, исчезло в океане, уступив место осеннему холоду. Тела вампиров были не особенно чувствительны к температурам. А вот местные жители кутались в шарфы, перебегали дороги на красный свет и ютились по мелким невзрачным ресторанчикам. Жан планировал посидеть где-нибудь и пообщаться с местными, чтобы узнать, какие места лучше обходить стороной. Жан заметил далеко впереди себя компанию, толпящуюся у входа в какой-то бар. Его зрение, как и у любого другого вампира, было более чем безупречным, он мог видеть на сотни метров вперед. То же самое касалось и запахов. Поэтому, когда до него долетел легкий ветерок со стороны той компании, Жан резко остановился. Он развернулся и пошел в обход, надеясь, что его не заметят. Через несколько минут пути он понял, что ему не удалось скрыться. За ним кто-то шел, пытался нагнать. Расстояние сокращалось неумолимо быстро, Жан понимал это по тошнотворному запаху волчьей шерсти. Те парни, которых он видел вдалеке, были оборотнями, и один из них все же присел ему на хвост. По данным Жана их поселение должно было находиться не менее чем в сорока милях от Рэдхилла, и можно было считать чистым невезением то, что он столкнулся с ними в городе. У него было два варианта: попытаться убежать или, наоборот, дать до себя добраться и навешать им лапши на уши. Рико предупреждал его. Он не должен был попадаться на глаза оборотням. Жан собирался сбежать, но не успел. — Кто ты такой? — спросил кто-то позади него. Жан обернулся и увидел высокого, загорелого блондина, одетого не по погоде. На нем не было даже куртки, одна только футболка. От него веяло жаром и животной энергией. Жан сморщил нос. — Добрый день, — сказал Жан. — Обычно, когда люди хотят познакомиться, они первым делом здороваются. Но видимо, собакам неведомы манеры. — Здравствуй, — вдруг сказал парень. — Мне не нравится, когда на меня смотрят свысока. — Ох, ты умеешь не только лаять и выть на луну, — сказал Жан. Оборотень подходил ближе. Жан отметил на его лице настороженность, и как будто отсутствие враждебности. Это было интересным поворотом, и Жан быстро смекнул, как его обдурить. — Извини, я не хотел тебя обидеть. Просто знаешь, есть некоторые стереотипы об оборотнях. — Как и о вампирах, — согласился парень. — Меня зовут Джереми. Будь добр, тоже представься и расскажи, что ты здесь делаешь. Потому что я в ответе за эти территории. — Жан Моро. Я всего лишь здесь проездом, знаешь ли, когда живешь не одну сотню лет, хочется иногда разнообразия, посмотреть пейзажи, проникнуться красотой. Я слышал, что побережье здесь довольно живописное. — Так и есть. И лучше тебе держаться от него подальше. — Не волнуйся, я не буду никого убивать. Я достаточно зрелый, чтобы обходиться без крови долгое время. И не обязательно же именно убивать, верно? Городок здесь маленький, любое происшествие будет заметно, а мне не нужна шумиха. Да и защита у вас здесь… — Жан окинул Джереми взглядом с ног до головы. — Мощная. — Я буду следить за тобой, — сказал Джереми. — Это я уже понял. У вас ведь здесь нет кроме меня вампиров, верно? Джереми с подозрением посмотрел на Жана. — Ты прав, — ответил Джереми. — Больше никого нет. — Вот и следить за мной будет легко. Ну, я пойду тогда? Приятно было познакомиться! Рад, что оборотни могут быть очень даже ничего. Жан отсалютовал Джереми и поспешил уйти. Он не думал, что ему удалось полностью отвести от себя подозрения, но теперь он будет более осторожен. Джереми не пошел за ним. Жану оставалось только ждать. Времени было не так уж и много, перед отъездом Рико ясно дал понять, что ждёт результата до конца месяца. А это значило, что через пару дней Жан нанесет визит Ваймаку и его стайке отбросов, и тогда им придется вспомнить, какие они на самом деле монстры. А Нилу Джостену он мог пожелать в этом случае только удачи.