***
Они с Бетси договорились встретиться перед закатом, в районе шести вечера. По обоюдному негласному согласию они решили провести встречу наедине, вне досягаемости всех остальных членов семьи. Они обсудили всю эту авантюру в ее кабинете еще днем. Бетси скинула геолокацию, Нил не спешил проверять, куда ему нужно было добираться. Он сильно нервничал, казалось, что внутреннее чудовище, коим было его прошлое, заволновалось, предчувствуя скорую гибель, и поэтому начало изводить его изнутри. Оно металось, билось о клетку барьера, закручивалось вихрем и путало левое с правым. Оно желало выбраться наружу, но в то же время искало лазейку в подсознании, куда оно могло бы сбежать и вылезать только по ночам, в кошмарах. Эбби довезла его до нужного места. Она сидела за рулем всю дорогу со сжатыми губами и стеклянными, водянистыми глазами. Почти десять лет она делала все, чтобы оградить Нила от этой реальности, защитить его. Раньше Нил думал, что она делала это ради него, потому что относилась к нему, может быть, как к младшему брату. Сейчас он понимал, что это было слишком эгоистичное, наивное умозаключение маленького мальчика. Отчасти, оно было верным, но теперь Нил видел больше. Она сделала это ради других. Нил не помнил, когда именно она пришла в его жизнь. Но в тот момент, когда он первый раз открыл глаза, а все его сознание было окутано мягким, успокаивающим туманом забвения, именно ее лицо было первым, что он увидел. Он знал, что они были знакомы, знал ее имя, но остальное так и оставалось где-то за гранью, в темных коридорах его разума. В тот день ему исполнилось одиннадцать лет. Эбби вела машину осторожно, медленно, словно хотела отсрочить неизбежное. Нилу хотелось взять ее за руку, успокоить и напомнить, что он был сильным. Он не рассказывал ей, что они с Бетси договорились делать это постепенно, не открывать все закрытые двери сразу, а выпускать чудовищ порционно. Конечно, даже небольшая часть могла травмировать его, так как была эмоционально слишком тесно связана с ним, а его сознание не успело ни смириться с прошлым, ни обработать его. Все его чувства и страхи будут свежими, раны воспоминаний — не зарубцованными временем. Он будет ощущать все так же остро, как и мальчик, с которым все это случилось. Волнение Эбби можно было понять, и Нил хотел облегчить его, забрать на себя. Как будто он сам сейчас не сидел, как на иголках, и не мечтал открыть дверь машины и прямо на ходу выпрыгнуть из нее. Сегодня было тепло, по сравнению с предыдущими днями, пару раз даже выходило солнце, его лучи не были холодными, какими должны были быть в конце октября. Внутри Нила все равно поселился холод, выходящий наружу мелкой дрожью. На проплывающих мимо дорожных указателях значилось, что они приближались к местной достопримечательности — Кровавым Утесам. Дорога шла вверх, иногда петляла серпантином, прорезая твердую каменную породу. Сосны, плотной стеной облепившие склоны, были относительно низкими, с пушистой, зеленой хвоей. От чистоты воздуха могла закружиться голова. Кое-где по обочинам попадались маленькие, аккуратные домики из крупного сруба, на них висели старые, но ухоженные вывески «У Харрис», «Таверна лесника», кафе «Последний прыжок». Они выглядели одинокими, в это время года не было даже тех немногочисленных туристов, которые приезжали сюда летом. Океанский воздух был жестким, а прохлада сосен, спасающая летом, ближе к зиме становилась невыносимой. Эбби остановилась на небольшой парковке у шлагбаума, отделявшего парковую зону. Кроме пропускного пункта и нескольких тропинок, расходящихся в разные стороны, здесь не было ничего, свидетельствующего о возможной цивилизации. Впереди редели сосны, а если прислушаться, то можно было услышать, как в сотне метрах внизу волны бьются о камни. — Тебе нужно пройти на северо-запад, буквально двести метров, — сказала Эбби, заглушив двигатель. — Би должна ждать тебя там. Я заеду за тобой, как только Би мне напишет. — Спасибо, — сказал Нил. — Да что ты, не за что, мне даже приятно прокатиться. — Нет, — тихо произнес Нил. — Не только за это. Спасибо тебе за все, за то, что ты всегда была рядом. Ты спасла меня. — Звучит так, будто ты прощаешься, — сказала Эбби. — Мне не нравится прошедшее время. Я все еще рядом. И буду рядом, что бы ни случилось. Мы с тобой в одной лодке, Нил. — Спасибо, Эб. Нил отстегнул ремень безопасности. Он протянул руку к Эбби и сжал ее плечо, как будто хотел придать ей сил, поддержать. Но силы нужны были ему самому. Он коротко кивнул и вышел из машины. Небо, затянутое легкими облаками, розовело. Солнце купалось в океане, ни один его лучик не пробивался на поверхность, но оно было настолько ярким, что окрашивало своим маревом и горизонт, и воду, и лица. Нил сверился с навигатором, пройтись оставалось совсем немного. Бетси, одетая слишком легко для этого времени года, действительно ждала его в указанном месте. Она сидела на скамейке, закинув ногу на ногу, прямо как в своем кабинете в колледже. Нил видел, что она была напряжена так же сильно, как и он сам. Он коротко поздоровался и присел рядом. Скамейка была сыроватой, тёмно-коричневая краска местами облупилась, обнажая седое, старое дерево. Это место было в несколько раз старше самой Бетси (а Нил даже не знал, сколько именно лет ей было), она казалась почти юной. Камни, обрамляющие дорожки или возвышающиеся между редкими соснами, были красными. Они могли пережить битву древних богов, впитать в себя их кровь и кровь их жертв, попавшихся им под ноги. Так, по крайней мере, говорили легенды. Новый, но уже успевший поржаветь указатель гласил, что до обрыва оставалось семьдесят метров. — Я рада, что ты пришел, — сказала Бетси. — Скажи, когда будешь готов. Нил не был готов. — Чем быстрее мы с этим закончим, тем лучше, — сказал он. — Давай просто начнем уже. — Конечно, — сказала Бетси. — Ты прав. Но сперва я хотела бы уточнить несколько деталей процесса. Ты должен точно понимать, что с тобой будет происходить. — Хорошо. — Во-первых, мы с тобой договорились на частичное, постепенное снятие блока. Я разделяю все это добро на семь частей, и в течение семи подобных сеансов, буду открывать их. Ты должен знать, что я не смогу выбирать то, что откроется. Не будет какого-то конкретного порядка. Ты был тогда еще ребенком, но из-за блока твоя память не успела истощиться, можно сказать, почти совсем не стерлась. Время не действовало на нее все эти годы. Ты увидишь все, что видел своими глазами того периода. Конечно, ты сможешь это все обдумать и сейчас поймешь по-другому, но… Будет очень ярко. Представь, что твоя память — это паззл, который будут собирать семь разных человек. И все они начнут в один момент по очереди складывать его, утаскивать себе кусочки и рандомно составлять картинки. Это понятно? — Да, ты мне это уже говорила. Я готов. — Если тебе понадобится помощь, чтобы справиться с этим, ты должен мне об этом сказать. — Я понял, Бетси. Спасибо. — Что ж, если вопросов у тебя нет… Нет же? — Нет. — Тогда… Начнем? Может быть немного больно. Бетси легонько коснулась его виска. Нил ожидал, что произойдет что-то вроде озарения, что его разум в одно мгновение наполнится образами и голосами, но этого не произошло. Сначала он почувствовал покалывание в районе лба, затем в сердце, но ничего не менялось. Он был в сознании, пальцы Бетси были осязаемыми и холодными, ветер поднимался снизу, из океана, и был соленым, ледяным. Он слышал звук волн, движимых самой землей, и они разбивались о его барабанные перепонки. Океан был далеко внизу, а он уже тонул в нем, двигал руками и ногами, барахтался в невесомости, вокруг была зеленая темнота, острые скалы поднимались багровыми исполинами, и вода несла его прямо к ним. Он вдруг понял, что задыхается, где-то сверху маячило солнце, на языке ощущался вкус моря, водорослей и берега. Берегом оказался Балтимор. Многоярусный, как Колизей, разве что не такой высокий. Тонкая набережная у гавани, в которой пришвартованы только белоснежные яхты и серые парусные лодки. Майский день искрился от солнца, прохожие щурились, недовольно улыбались, как бы нехотя принимая ожидаемое потепление. Они с Мэри прилетели сюда в районе трех часов дня. Бесконечный поток людей в аэропорту, одинокая черная машина у входа, а затем — южная часть города, утопающая в торговых центрах, музеях, и рыбных лавках. У пристани темнокожая и безумно красивая женщина продавала бижутерию из ракушек, конечно же, пластмассовых, ведь в местных водах можно было найти разве что бензин и обломки кораблей на дне. Мэри держала Нила за руку, не подпуская его к разномастным ларькам с сувенирами. Но у Нила и не было желания что-либо выпрашивать. В конце концов, он бывал в Балтиморе так часто, что мог назвать этот город своим домом. Ему просто нравилось глазеть по сторонам. Балтимор был самой худшей тюрьмой, но именно здесь ему было позволено бывать на улице больше обычного. Он с жадностью и завистью смотрел, как Мамы и Папы покупают для своих мальчишек и девчонок леденцы и бело-голубые морские пилотки. Детей его возраста было не так уж и много, но замечал он именно их. Мэри шла по набережной нетерпеливо, как будто боялась, что ее сын увидит слишком многое и будет требовать к себе такого же отношения. Что ж, она могла не волноваться, ведь у Нила и в мыслях не было выкидывать что-то подобное. Ему все еще нравилось просто смотреть, особенно при свете солнечного дня. — Нил, — вдруг сказала Мэри. — Хочешь мороженого? — Отец не любит, когда ты меня так называешь, — ответил Нил. — У меня другое имя. — Но его здесь нет, верно? — Мэри подмигнула. — И скажу тебе по секрету, он не приедет. Тебе же нравится имя, которое дала тебе я, правда? — Отца не будет? — удивился Нил. Его голос звучал слишком восторженно. — А зачем тогда Роджер готовил все имение? Я слышал, он раздавал поручения всем остальным слугам. — А это сюрприз, — ответила Мэри. — Так что насчет мороженого? — С удовольствием! — отозвался Нил. Внутри него все пело и кричало от радости. Отца не будет. Мэри купила им мороженое, после чего они еще немного погуляли. Нил не мог не заметить, что многие прохожие мужчины оборачивались ей вслед. Он привык к этому, хотя вместе они гуляли не так уж и часто, только в Балтиморе. Это не помешало ему усвоить одну важную истину — Мэри, его мать, была красивой. Каждый ее приезд сюда был событием для города, или так казалось только Нилу. Он смотрел на нее с восхищением. Мэри выглядела совсем юной. Еще недавно ей исполнилось двадцать шесть лет, она могла бы сойти за девчонку, только что закончившую школу. Стройная, пусть и невысокая, она шла по улице как повелительница этого мира, великодушная и сильная. Ее выдавали только глаза и складки у рта. Как бы сильно она не притворялась, в ее взгляде всегда присутствовала злоба и страх, а губы, пухлые от природы, сжимались в тонкую полоску. Но люди, конечно же, этого не замечали. Они видели молодую девушку, одетую в оранжевое платье, видели ее золотистые волосы, стройные ноги и уверенную походку. Мэри производила впечатление чистой силы, и только некоторые знали (Нил был в их числе), как горько она плакала, утопая в своей крови. Или в крови своего сына. Водитель забрал их из центра города, чтобы благополучно доставить в имение. В Балтиморе, как и в любом другом городе, была своя иерархия. В основном, районы города были построены хаотично, с обилием многоквартирных четырехэтажек, коричневых, белых, желтых. В центре располагались и новые высотки, отданные под офисы, старые башни и маяк острыми кольями разрезали воздух, пропахший рыбой и корабельным топливом. Существенно отличался только самый север. На склоне пологого холма жили все самые зажиточные и самые белые горожане. Имение Веснински располагалось еще дальше, на самой границе с пригородом, по другую сторону холма, почти плоскую и лесистую. Дом был большим, кремовым гигантом, а когда Нил был еще младше, он казался ему огромным, но это было далеко не так. Имение было расположено вдалеке от жилых районов, но внешне не отличалось от особняков местных. Его важной отличительной чертой были подземелья. Целая сеть из комнат различного назначения — от голых, влажных темниц до самых роскошных апартаментов, которые использовались для угощения Хозяина. Нил к своим восьми годам побывал в каждой. У дома стояло несколько машин, но ни одна из них не принадлежала его отцу или кому-то из его круга. Некоторые из них были ему знакомы, но пару он видел первый раз в своей жизни. Кем бы ни были их гости, они были так же богаты. Нил забежал в дом первым. Он не отличался особой активностью, но отсутствие отца придавало ему гораздо больше сил и воодушевления, чем обычно. В светлой, современно обставленной гостиной он увидел двух мальчиков, игравших в приставку. Одного из них Нил сразу безошибочно узнал и поэтому тут же бросился к нему со всех ног. — Кевин! — завопил Нил, набрасываясь на темноволосого парнишку. Кевину на тот момент было тринадцать лет. И он был одним из немногих друзей Нила. Они не виделись несколько месяцев, и за это время Кевин, который всегда был выше, успел вырасти еще на несколько дюймов. С его лица почти исчезла детская припухлость, высокие скулы стали острее, а зеленые глаза — выразительнее. Нил буквально боготворил его. — Натаниэль! — обрадовался Кевин и, выкинув джойстик на диван, встал на ноги и обнял Нила. — Давно не виделись, дружище. — Сегодня можешь называть меня Нилом. Что у тебя с голосом? Нил отпустил его и подозрительно уставился на него снизу вверх. Ему не нравилась их разница в росте, раньше она была не такой заметной. — Это называется пубертат, — сказала Мэри, заходя в гостиную. — А это кстати, и есть твой сюрприз, Нил. Не могла же я оставить тебя без друзей на лето. Нил подумал, что очень даже могла, и дело вовсе не в желании матери скрасить его одиночество, а в отсутствии отца. Ему не хотелось портить эту иллюзию, обещавшую ему лето без резни и укусов. — Привет, — подал голос второй мальчик. Он был младше Кевина и чуть старше Нила. У него были вьющиеся темные волосы, серые глаза и нос с маленькой южной горбинкой. — Жан! Привет, — Нил протянул ему руку. Жан пожал ее. — Какими судьбами? — Меня приняли в Свиту, — ответил Жан. В его голосе звучала гордость. — Молодой господин обещал, что обратит меня на совершеннолетие, как и Кевина. — Я бы не верил каждому слову Рико, — сказал Кевин. — Он тот еще засранец. — Кевин, как ты можешь так о нем говорить, — зашипел Жан. — Это неуважительно. — То, что я его реально уважаю, не мешает мне называть его засранцем. Нил, какие планы на день? — Пока я не встретился с вами, не было никаких, — ответил Нил. — Два раунда в мортал комбат, потом ужин, а потом можно посмотреть что-нибудь, пока не стемнеет, как тебе такая идея? — Полный восторг! — отозвался Нил. — Я снова уделаю Жана. — Даже не надейся, — засмеялся Жан. — Я не терял времени в Эверморе. Нил схватил джойстик Кевина, и на пару часов забыл обо всей боли, которая могла бы ждать его здесь, в Балтиморе, о самых темных и холодных комнатах подземелий, и о том своем предназначении, о котором отец не переставал твердить ему. Он смог побыть обычным восьмилетним мальчишкой, которому повезло родиться в богатой семье, иметь целую коллекцию видеоигр и большой домашний кинотеатр с самым настоящим автоматом для попкорна. С наступлением темноты все слуги в доме активизировались, в глазах Нила они беспорядочно бегали из угла в угол, и только и делали, что отвечали Роджеру «да, сэр». Если бы кто-то из них делал свою работу плохо, это могло и закончиться плохо, при чем не только для Роджера, но и для них самих. Роджер, который был деловитым темнокожим мужчиной в районе сорока, отвечал за состояние каждого имения Веснински. А еще он был вампиром. Нил никогда не замечал в его глазах жажды, того алчного желания, которым наполнялись глаза всех живых мертвецов, когда они смотрели на Нила. Поэтому Роджера он любил так же, как и Мэри. — У нас еще гости? — спросил Нил, не открывая глаз от экрана, где он в очередной раз за сегодня побеждал Жана. В итоге, они играли в приставку целый день. — Да, — сказал Кевин. — В некотором роде. Не удивляйся, если эти гости будут вести себя как хозяева. И не бойся, — добавил Кевин, заметив, как напрягся Нил. — Сегодня ты под моей защитой. — И как же ты собрался его защищать, Кевин? — раздался голос за их спинами. Кевин буквально подпрыгнул на месте, а Жан смиренно встал и поклонился. Голос Нилу не был знаком. В дверях гостиной стоял молодой человек, азиат, не старше двадцати лет. Он был одет во все черное, но на нем это выглядело элегантно и дорого. Он улыбался, его лицо и темные глаза источали холод. Он пытался казаться дружелюбным, но его улыбка была острой и надменной, он явно наслаждался своим превосходством. — Рико, — сказал Кевин. — Ты, наконец, добрался сюда. — Ага, тут довольно мило, — сказал Рико. — Не так роскошно, как в имениях отца, но все хорошо. Познакомите меня со своим другом? Рико прошел вперед, даже его походка была снисходительно расслабленной. Он остановился перед Нилом и протянул ему руку. — Меня зовут Рико, я младший сын Кенго. Но ты можешь называть меня молодым господином, без лишних церемоний. Ты, должно быть, местная достопримечательность, верно? Натаниэль, кажется, так называл тебя отец. Нил с подозрением протянул руку и пожал его холодную ладонь. Рико удовлетворенно кивнул. — Тебя точно не учили манерам, — сказал он, усмехнувшись. — Услышав, кто я, ты должен был на колени упасть, а не руку мне жать. Но я прощу тебе эту выходку и не сообщу никому из старших, если ты кое-что дашь мне взамен. Ты же умный мальчик. — Тебе запрещено пить кровь Нила, — сказал Кевин. Он положил Рико руку на плечо, и встал перед ним, загородив его от Нила. — Это распоряжение Господина. — Все-то ты знаешь! — раздраженно бросил Рико и стряхнул ладонь Кевина. — Будешь сам расплачиваться за его выходку. Идем, я голоден. Рико схватил Кевина за запястье и потянул за собой. Кевин не сопротивлялся, он шел с гордо выпрямленной спиной и, прежде чем они скрылись за поворотом, махнул на прощание Нилу и Жану. — Я скоро вернусь, — крикнул Кевин. — Он всегда быстро заканчивает. Не скучайте! В висках нарастала боль. Лицо Кевина то появлялось, то исчезало. Он что-то говорил, иногда обрывки фраз долетали до сознания Нила. Его образ выстраивался кусочек за кусочком, обретал силу и голос. Кевин всегда был настойчивым и серьезным, и не было сомнений, что Рико действительно обратит его, когда Кевин достигнет совершеннолетия. До Нила долетали обрывки их разговоров, когда Нил уже стал старше, и он говорил Кевину, что тоже хочет, чтобы все закончилось, чтобы его самого тоже обратили, и тогда он бы вернул сполна все, что с ним делали. Кевин отвечал ему спокойно и уверенно, говорил, что все будет хорошо, что все они видят силу, которой наделена кровь Нила с рождения, что нет сомнений, что из него получится замечательный вампир. Нужно только потерпеть. И затем, прямо рядом с Кевином, возникало лицо Мэри, ее пьяный голос, полный слез. Она почти не соображала, что говорила. Нил ловил каждое ее слово, держал ее за руку и мотал головой. А Мэри все продолжала твердить, что они ни за что и никогда в жизни не обратят его, будут питаться им, пока он не умрет от старости или ран, которые невозможно будет вылечить, будут издеваться, а когда он подрастет, его начнут использовать и по другому назначению. Он был угрозой, слишком сильной, чтобы рисковать. Нил не верил ей. Боялся поверить. Мэри погибла в тот день, когда они с Эбби сбежали. Нил вынырнул из болота собственных воспоминаний и хватал ртом воздух. Теперь у него в голове было столько всего, столько Кевина, столько боли, что ему хотелось кричать, мстить, поубивать всех к чертовой матери. Он не знал, сколько времени прошло; ему казалось, что он прожил целую жизнь. Только через несколько минут молчания и прерывистого дыхания он смог осмотреться по сторонам. Небо было темно-лиловым. Рядом сидела Бетси, между ее бровей залегла морщинка. Она пристально вглядывалась в лицо Нила, но больше не касалась его. Нил глубоко вдохнул и медленно выдохнул. — Почему Кевин не узнал меня? — спросил Нил. — После того, как его обратили, он нашел меня, тайно, — ответила Бетси. — Он попросил приглушить его память на тот случай, если они попытаются использовать его, чтобы найти тебя. Мы сделали это незаметно, он не забыл тебя полностью. Просто он не смог бы узнать твоего лица. Его не могли отправить на твои поиски. — Ясно… Неужели они не узнали, что он пошел на это? — Узнали. И наказали. Ты же видел его руку. — Черт, — Нил закрыл глаза рукой. — Я скажу ему все сам, чуть позже. Ты видела то же, что видел я? — Нет, я понятия не имею, что ты вспомнил. — Хорошо. Но ты же можешь сказать мне, почему Джостен? Это что-то значит? — Нет, — Бетси улыбнулась. — Эбби открыла телефонный справочник, я назвала страницу и номер строки. Вот так и получилась твоя новая фамилия. Как ты себя чувствуешь? — Странно, — признался Нил. — Но я рад, что сделал это. Завтра следующий раунд, да? Или нет, через день, потому что завтра день охоты. — Если ты готов. — Готов, — сказал Нил. — А сейчас я бы хотел побыть один, если ты не против. — Конечно, милый, — Бетси погладила его по руке и встала. — Конечно.***
Роланд, как и всегда, организовал все по высшему разряду. Обычно у этих «особых» вечеринок был примерно регулярный график, но даже такое внеплановое мероприятие было обречено на успех. У входа наблюдалась внушительная очередь, когда они приехали туда. Поездка далась Нилу нелегко. Он сидел на переднем сидении, но все никак не мог перестать поглядывать в зеркала заднего вида, в которых иногда мелькали глаза Кевина. Нил хотел расспросить его, какой была его жизнь все эти годы. Как его обратили. Почему шрамы на его руке никуда не исчезли, ведь это увечье было точно нанесено уже после обращения. Он хотел знать, вспоминал ли о нем Кевин. Думал ли о безликом мальчике, с которым они когда-то умудрялись весело проводить время в окружении чудовищ. Все воспоминания о Кевине были хорошими. Протискиваясь в проход сквозь толпу, Нил случайно задел его плечом. Кевин почти не заметил бы этого, если бы Нил не вздрогнул так сильно. — Все в порядке? — спросил Кевин. — В полном, — ответил Нил. — Иди вперед. Роланд, увидев их компанию, подошедшую к барной стойке, сделал вид, что был удивлен. — Какой сюрприз! — сказал он. — Вот уж не думал, что вы появитесь так скоро. — Кончай придуриваться, Роланд, — сказал Ники. — Я отвратительно, зверски, ужасно голоден. Поэтому можно без прелюдий, пожалуйста? Просто скажи, куда мне идти. Этим всем тоже как обычно. — Тогда все идите по обычным местам, ваши напитки за теми же столиками и в тех же углах танцпола, как в прошлый раз, — ответил Роланд с улыбкой. — Все предпочтения учтены. Сегодня, правда, немножечко покрепче. Эндрю? — Я сегодня пью из стаканов, — сказал Эндрю. — А зачем ты вообще тогда поехал? У нас дома полный холодильник крови, — сказал Ники. — Чтобы в случае чего присматривать за вашими пьяными задницами, — ответил Эндрю. — Если что, я буду сидеть за столом наверху. Роланд, выдели кого-нибудь, чтобы носили напитки туда. — А наш смертный друг? — спросил Роланд, улыбнувшись Нилу. — Со мной. — Как скажешь. Только там, если что, очень много народу. — Роланд, здесь везде много народу, — сказал Ники. — Это все еще никого не останавливает. — Твоя правда. А теперь всем кыш, не мешайте мне работать. Роланд принялся обслуживать других посетителей, которые толпились у бара, протягивали руки с карточками и купюрами друг у друга над головами, некоторые из них кричали, что им нужен «особый» напиток. Они не сомневались в том, что приятный процесс укусов был просто галлюцинацией. Даже боль могла показаться им сладкой. Нил поднялся за Эндрю по лестнице, ведущей на балкон, опоясывающий весь бар по периметру. Там действительно было очень много народу, столики были расставлены чуть ли не друг на друге, и были заняты все без исключения. Одного взгляда Эндрю хватило, чтобы место освободилось. Круглый небольшой стол с диванчиком, без ограждения. Сверху открывался вид на извивающуюся под музыку толпу, на огражденные кабинками столы по краям танцпола и сам бар, где помимо Роланда трудились еще два бармена. Было видно, что они были смертными. Интересно, каким образом они воспринимали все, что здесь творилось. Как только они сели за стол, принесли напитки. Все шоты казались черными, и только когда свет мигающих софитов попадал на них, жидкость в них поблескивала темно-багровой густотой. Все было смешано в пропорции 50/50. Кровь с виски, водкой, абсентом и текилой. Эндрю сразу опрокинул в себя первый шот. Нил наблюдал за танцополом. Он увидел Ники, который был одет в черное, как и все они, с той лишь разницей, что одежды на нем было меньше, чем обнаженной кожи. Он танцевал с высоким парнем (выше самого Ники) и не стеснялся в движениях. Он был пластичным и легким, а его жертва на сегодня была полностью им очарована. Ники был похож на демона-суккуба, такого же темного и смертоносного. Он пока еще не пил кровь, только изредка целовал парня. Нил думал, что должен был бы испытывать неловкость при виде этого, но зрелище не доставляло ему неудобств. Можно сказать, оно ему нравилось, что стало его первым открытием за сегодняшнюю ночь. Он нашел светлую голову Аарона, который сидел в одной из кабинок и целомудренно, даже брезгливо, кусал за руку девушку. Ее лица не было видно, но судя по опущенной голове и спутанным волосам, она приняла наркотики. Или просто сильно напилась. Кевин стоял где-то в углу и беседовал с темноволосым худым парнишкой, то и дело прикладывающимся к бутылке пива. Их беседа выглядела глупой в окружении громкости музыки, парнишка же активно кивал и жестикулировал, как будто слышал каждое слово Кевина. Нил не удивился бы, если бы узнал, что его голос мог раздаваться сразу в голове собеседника. Сила Кевина все еще оставалась некой загадкой. Она была явно связана с чтением мыслей, но почему-то не была развита. Нил вспомнил Жана, который назвал Кевина бесполезным. И что-то подсказывало ему, что это случилось не просто так. Кевин всегда был сильным, а его кровь — особенной. Не такой, как у Нила, конечно, но все же. Иначе Рико ни за что бы не взял его себе. Не было никаких сомнений, что после обращения у Кевина будут способности. Теперь, благодаря приоткрывшимся воспоминаниям, Нил знал, что способности после обращения были своеобразной лотереей с очень низким шансом на выигрыш. Нил не мог оторвать от него взгляда. Эндрю молчал и продолжал закидывать в себя кровавые шоты. — Я вспомнил Кевина, — тихо произнес Нил через некоторое время. Он мог быть уверен, что Эндрю его услышит. Все остальные вампиры были слишком далеко и слишком близки к тому, чтобы забыться в крови и алкоголе. — Он был моим другом. Он перевел взгляд на стол и увидел, что все стопки были пусты. — Но он не помнит тебя, — сказал Эндрю. — Он не помнит только мое лицо. И чтобы его забыть, он поплатился рукой. — Ты расскажешь ему? — Обязательно. Только пока не знаю, как это сделать. Почему Кевин оказался с вами? Как он нашел вас? — Потому что Ваймак его отец. — Что? — Нил был шокирован. Эндрю сказал это так просто, как будто это был общеизвестный факт. — Биологический. — Это я понял, но как? Ведь Ваймак вампир уже не одно столетие. А Кевин старше меня буквально на пять лет. Он точно был смертным, когда мы общались. — Ваймак вампир, — кивнул Эндрю. — И это не помешало ему заделать ребенка. Что тебя удивляет? — Вампиры же мертвые, — медленно произнес Нил, как будто объяснял ребенку очевидные вещи. — Я считал, что все это вроде семьи, отца, братьев и так далее… Все это только названия, никак не связанные с биологическим родством. — Мы не живые, ты прав, — сказал Эндрю. — Но мы и не ходячие мертвецы, наши тела все еще функционируют. Мать Кевина смертная, насколько я знаю. Только при таком раскладе это возможно. — Нет, — сказал Нил. Он не знал почему, но его руки затряслись. Его мозг отказывался складывать два плюс два, отказывался верить в это. — Но ведь по логике, полукровки должны быть не совсем смертными, я не знаю... но они должны быть другими. — Это работает не так, как можно было бы предположить. Они смертные, их жизнь обычно даже короче, чем у простого человека, — сказал Эндрю. — Если хочешь узнать, спроси об этом Ваймака. Он, очевидно, мастер в смешении крови. — Хорошо. Я спрошу. Ему нужно было отвлечься. Он чувствовал себя животным, мечущимся по клетке. Его взгляд летал по танцполу и не мог ни на чем сфокусироваться. — Твое сердце сходит с ума, — сказал Эндрю. — Ты можешь сказать Роланду, чтобы он налил мне выпить? Немного, — сказал Нил. Эндрю достал телефон и набрал сообщение. — Готово. — Спасибо. Нил запретил себе думать. Следующую порцию напитков принесли почти сразу же, на столе оказались все те же шоты с кровью и еще два прозрачных. Нил без раздумий выпил их, и только после этого в его голове прояснилось. Шок немного отступил. — Сегодня утром, — начал Нил. Он был готов говорить на любую тему, лишь бы не оставаться наедине с собой. — Ваймак упомянул, что Морияма сделали что-то с Аароном. Ты знаешь, что это было? Эндрю выпил кровь. Он не смотрел на Нила, казалось, он не смотрел вообще никуда. — Аарон — это насмешка, — ответил Эндрю. — Издевательство, просто плевок в лицо. Мне. — Ты можешь рассказать мне, — сказал Нил, а затем добавил. — Если хочешь. — Я не хочу, — сказал Эндрю. — Они оставили его у дома Ваймака, мертвого и голодного. Это было показное шоу для меня, они хотели сказать, что я ошибся с выбором сторон. А меня бесит, когда кто-то пытается мной управлять. — Тогда почему ты так ненавидишь Аарона? Я не понимаю. — Он идиот, — Эндрю пожал плечами. — Можешь спросить об этом у Рене. — Почему у нее? — спросил Нил. Он был совершенно сбит с толку. Эндрю говорил просто, но все это не имело никакого смысла и не складывалось в голове. — Это тоже у нее спроси. — С тобой невозможно разговаривать, — вздохнул Нил. Ему хотелось выпить еще. — Так не разговаривай, — сказал Эндрю, пожав плечами. — В этом-то вся и проблема. Мне нравится с тобой разговаривать. — Это твоя проблема, не моя. — Наверное, — сказал Нил. — Я пойду к бару, возьму себе еще. Мне нужны деньги? — У нас открытый счет, поэтому нет. — Окей. Нил поднялся с места и пошел к лестнице. Внизу толпа казалась еще гуще. Ему не хотелось никого касаться, и каждый толчок в спину или плечо вызывал у него жгучее желание оттолкнуть или даже ударить. Он держался, отказывался осознавать свою злость и обдумывать догадки, его раздражал каждый кубометр спертого, спиртного воздуха. Приблизившись к бару, он с особым рвением растолкал пьяные тела и поймал внимание Роланда. — Ты можешь сделать мне три шота водки? Это последние, больше не нужно, — сказал он. — Что такое? — спросил Роланд. — Первая ссора? Или наоборот, решил наконец добавить огонька? — О чем ты? — не понял Нил. — Ээм, — Роланд глупо улыбнулся. — Да так, ни о чем, забудь. Сейчас все сделаю. Роланд быстро выполнил заказ и вместе со стопками поставил перед Нилом маленькое блюдце с тремя долькам лимона. Нил не задумывался о том, что делал. Если бы пару лет назад он увидел, как глотает водку в баре, где несколько чудовищ пьют кровь, то ни за что не поверил бы своим глазам. Он так же не поверил бы, что один из этих монстров был другом его детства, и что желание общаться с ним и поддерживать никуда не исчезло. Он был бы шокирован тем фактом, что другой монстр уже приложился к его шее, и это не было чем-то неприятным. Совсем наоборот. Этого монстра хотелось узнать в той степени, что могла напугать. Его хотелось касаться. Нил задержал дыхание и выпил. Горло обожгло сильнее, чем в первые два раза. Следующие шоты были еще более отвратительными. Но именно это и было ему нужно; оно помогало справиться с дрожью в пальцах. Когда он вернулся к Эндрю, в голове было тепло. Реальность перестала казаться такой резкой, а справляться с собственными открытиями стало проще. Он смог свободно вздохнуть и не подавиться воздухом. Где-то глубоко в его мыслях маячило лицо монстра из кошмаров. Сейчас он знал, что это лицо не было детищем его фантазии, рано или поздно он вспомнит все, что было связано с ним. Золотистые волосы матери пахли мертвыми цветами. Он поставил прочную стену, хотя бы на сегодня, чтобы его голова не треснула от боли. — Полегчало? — спросил Эндрю. — О да, — ответил Нил. Грохочущая музыка больше не казалась ему такой уж громкой. — Я так и не спросил тебя. — О чем? — Ты правда хотел убить меня? И все еще хочешь? Эндрю откинул голову назад, на спинку дивана. Нил видел, как блестели его глаза. Он так и не дождался ответа. Худощавый официант притащил ещё одну порцию шотов для Эндрю. Он расставил все на столе и уже собирался уйти, как Нил заметил, что помимо темных стопок с кровью среди них оказался стаканчик с чем-то зелено-голубым. — Я не заказывал добавку, — сказал Нил. — Так это и не для тебя, — сказал официант. — Это с соседнего стола, от того парня, — он указал пальцем в нужном направлении. — Для твоего друга. За столом рядом с ними действительно сидел человек. Насколько Нил помнил, чуть раньше там была компания, но сейчас они все, кроме одного, удалились на танцпол. Парень на вид был старше них, в приглушенном свете казалось, что ему еще не было тридцати. Он был темноволосым и крупным. Парень не смотрел в их сторону открыто, но как только официант указал на него, он сразу выпрямился и принялся задумчиво изучать свой коктейль. Официант удалился, а Эндрю никак не отреагировал на это угощение. — Кажется, кое-кто ищет твоего внимания, — сказал Нил. — Я знаю, — просто сказал Эндрю. — Откуда? — Если ты до сих пор не понял, у вампиров обостренное чутье, — ответил Эндрю. — Учуять интерес и желание достаточно просто, никакие способности тут не нужны. — И? — Нил посмотрел на лицо Эндрю. Тот со скучающим видом выпил свой последний шот и даже не думал обращать внимание на соседний стол. — Тебе не интересно? Ты же сам говорил, что вампиры не теряют людских желаний. — Он не в моем вкусе, — сказал Эндрю. Нилу казалось, что в его голове что-то ломается, но не в плохом смысле. Он слышал, как каждый тяжелый удар музыки отзывается в его легких. Никогда раньше он не слышал о предпочтениях Эндрю. Его ответ не давал ничего, кроме бесконечного поля вариантов. Нил не думал о том, что говорит. Это было его кредо на сегодня — не думать. — А я? — сказал он. — Я в твоем вкусе? Эндрю повернулся к нему с интересом, как будто не расслышал вопроса. Басы встречались с барабанными перепонками как старые друзья. Эндрю молчал, только смотрел, а Нил не отводил взгляда. Можно было подумать, что ответа не будет, и Нил бы не удивился этому. Время было текучей субстанцией, снова, и секунды молчания казались то слишком короткими, то вечными. — Да, в моем, — сказал Эндрю. — В буквальном смысле. Под кожей Нила раздался шепот. Он был тонким, щекочущим голосом, поднимающим волоски на руках. В ушах пронесся легкий ветер, снова наполненный запахом гроз, неистовых, обрушившихся на землю тяжелыми дождевыми каплями и разрядами молний, которые убивали мгновенно. Он снова чувствовал, как в его венах бежит кровь, горячая и живая, живее всех остальных смертных в этом баре, городе, стране. Сердце качало ее с гордостью и рвением, как будто кричало, что вот оно, такое сильное, бесконечное. Эндрю, конечно же, говорил о вкусе этой крови, но это казалось таким незначительным. — Ты голоден? — спросил Нил. Он был зачарован этим ощущением. — Я всегда голоден, — ответил Эндрю. Нил видел это в его глазах. Он встречал тяжелый взгляд с уверенностью утопающего, что он утонет. И к черту соломинки, тонуть веселее. Он придвинулся к Эндрю, как будто так и нужно было. Так всегда было. Он вытянул руку вперед, ладонью вверх. На внутренней стороне предплечья темнели вены, от локтя к запястью. На коже могли бы быть шрамы, но их не было, они остались только в воспоминаниях, которые все еще были скрыты. Эндрю принял его руку, одна ладонь — под ладонью Нила, вторая — под сгибом локтя. Он был заворожен так же, как и Нил, только видел перед собой совсем другое. Эндрю вдохнул и выдохнул, почти незаметно, и его контроль трещал по швам. Он должен был быть сыт еще с прошлого раза, должен был не испытывать ужасного искушения. Нил видел в нем нечто другое, когда ненасытность перерастала в восхищение, и не понимал, как должен был к этому относиться. Эндрю склонился к его руке, ближе к локтю, чтобы избежать лишних повреждений. Сначала Нил почувствовал прикосновение его губ, затем горячий воздух, который мог бы принадлежать дыханию человека. Прямо над кожей появились клыки, а затем их давление стало осязаемым. Оно медленно усиливалось, еще немного, и их острые кончики порвали бы кожу. Нил ожидал этого момента с нетерпением, но не потому, что ему хотелось почувствовать боль (только совсем чуть-чуть), а для того, чтобы увидеть лицо Эндрю в этот момент. –Ебаный в рот! — Ники появился в самый подходящий момент, конечно же, он всегда умел это делать. — Что за херня здесь творится? Если Ники нецензурно ругался, это значило, что он был сильно шокирован. Эндрю выпрямился, Нил убрал руку, как будто ничего не было. — Здесь ничего не происходит, — сказал Нил. — Ничего не было, ты ничего не видел. — Вы сумасшедшие, — сказал Ники. — Ладно он, но ты, Нил? Он же мог прямо здесь с катушек слететь. — Этого бы не произошло, — уверенно сказал Нил. — Поверь мне. — Да мне проще в бога поверить, — сказал Ники, но по нему было видно, что он успокоился. Он вообще выглядел довольным. С его торса исчезли даже те остатки одежды, в которой он сюда пришел. От уголка рта вниз тянулась тонкая кровавая дорожка, стекала по шее и спускалась ниже ключиц. Видимо, он уже закончил. Ники всплеснул руками, а затем наставил палец в лицо Нила. — Я пойду ещё за одной порцией, а ты держи свои вены при себе. Теперь я буду вас слушать, засранцы. Ники ушел, а Нил повернулся к Эндрю. — Это была твоя сила, да? Все это, — он показал рукой расстояние между ними. — Нет, — ответил Эндрю. — Я ничего не делал. Нил был рад, что немного выпил. Таким образом, открытия, сделанные за сегодня, не считая части вернувшихся воспоминаний, вполне гармонично умещались в его голову. Во-первых, монстр из его кошмаров в теории мог быть его отцом, и это в свою очередь превращало Нила в существо, о котором он совсем ничего не знал. Во-вторых, Эндрю нравились парни. И в-третьих, Нил был не против делиться с ним своей кровью, и Эндрю не нужно было прикладывать для этого никаких усилий.