Антипатия

Рико терпеть не мог Балтимор. После одного случая, когда он без разрешения решил угоститься кровью из запасов Натана, отец запретил ему сюда приезжать. Приказы отца он нарушить не мог. Когда резиденция сгорела десять лет назад, он выразил соболезнования, но в глубине души он злорадствовал, потому что положение Натана пошатнулось — он потерял одну из величайших своих ценностей. С тех пор почти ничего не изменилось, до лета этого года Рико не слышал о том, что происходило в главной семье, он мог только и делать, что развлекать себя деликатесами, которые за исключением одного единственного качества — вкуса крови — во всем остальном были ничтожествами. Иногда Рико жалел, что не всех из них можно было пускать в расход. В такие моменты он сильнее всего скучал по Кевину. Он ненавидел его всей душой, если бы он встретил его, то окунул бы в такую агонию, что тот потерял бы рассудок. Рико мечтал мучить его, не применяя своей силы, каким-нибудь образом обездвижить его и дать ему прочувствовать всю ту боль, которую Рико испытал и до сих пор испытывал после побега Кевина. Но затем он думал, что не сможет смотреть на это. Он злился еще сильнее, и эта злоба не находила выхода, циркулировала в нем и обрастала новыми слоями. Балтимор почти не изменился за декаду, новое имение было выстроено по образу и подобию старого, в тех же цветах и формах. Это касалось только верхней части, поврежденной пожаром. Подземелья тогда совсем не пострадали, но Рико решил полностью обновить их. Добавил новых клеток, новых комнат для самых разных удовольствий, которых только можно было пожелать. Он хотел, чтобы отец похвалил его, если бы приехал сюда. До него доносились стоны и приглушенное мычание. Комната была сырой и темной, наверное, единственной среди западного крыла подземелий, которую Рико почти не переделал. Он только поставил новые двери с сенсорными замками и сменил освещение, старую перегоревшую лампочку на такую же, но работающую. Со временем стоны стихали, затем снова возобновлялись. Рико сидел в кресле и читал, ему не нужно было много света, чтобы видеть, свет вообще был ему не нужен. Он не мог сосредоточиться на тексте, потому что кровавое месиво, которое лежало за его спиной, отвлекало его тихими звуками. Рико пытался игнорировать его вот уже полчаса, но больше терпеть не мог, и поэтому отложил книгу, встал с кресла и повернулся к искалеченному телу. Его лицо не трогали — Рико приказал этого не делать, так как ему нравилось это лицо; во всем остальном ограничений не было. Поначалу Рико хотел привлечь к наказанию Дрейка, но затем передумал. Дрейк был его преданным «вышибалой» — повреждения, которые он наносил руками, оружием в них, зубами или чем угодно, не исцелялись до конца. Именно его Рико задействовал, когда наказывал Кевина. Шрамы были особенными: они увековечивали внимание Рико, превращались в нестираемую отметку, которая символизировала принадлежность к нему. Жан подобной чести не был достоин. Когда Жан появился вчера на пороге имения в Балтиморе, он был ранен, но уже не так сильно. Он был слаб и поэтому голоден. Рико отправил его в подземелья, сначала в одну из самых роскошных комнат, где он смог поесть и восстановиться. Рико не мог не заметить, что безымянная жертва с неплохой кровью, которую ему предоставили, осталась жива. Жан оставил ее на полу, без сознания, но живой. Это было бессмысленно, потому что Рико не собирался выхаживать ее после такой сильной кровопотери, но не сказал об этом Жану. Ему было все равно, по сути. Жан отдыхал несколько часов, пока все его раны не излечились, по нему было видно, что он все еще обессилен, и чтобы восстановиться полностью ему нужна была еще одна большая порция крови. Рико не был столь великодушным. Когда он зашел к нему в комнату после всего этого, то увидел, что лицо Жана изменилось. Ему это не понравилось. В его тонких, красивых чертах проглядывала усталость и сомнения, сожаления и страх. Рико нравилось наблюдать страх на его лице, но в этот раз он был другим. Не страхом из обожания, а страхом настоящим, отвратительным и слабым. Именно это и разозлило Рико. Не было сомнений в том, что Жан не справился с заданием. Он и не должен был справиться. Это было уроком для него, который показывал, что он никогда не сравнится с Кевином. Если бы не его изменившийся взгляд, то Рико, возможно, не стал бы делать то, что сделал. Рико обожал свою силу. Отец относился к ней как к чему-то посредственному, незначительному, но Рико так не считал и пытался доказать обратное. Эта сила подходила ему. Он был способен управлять болью в самых разных ее проявлениях, он мог возводить ее до той точки, когда она обездвиживала, заставляла даже вампиров замирать от спазмов, он мог запросто свести их с ума. Если бы его сила могла развиваться, если бы он получил доступ к крови младшего Веснински, то границы боли расширились бы, она перестала бы быть только физической. Он мечтал об этом. Рико смотрел на Жана и видел, что тот готов ко всему, что он боится этого, но будет покорным. — От тебя ужасно пахнет, ты знаешь? — сказал Рико. Жан не ответил. — Оборотни не убили тебя, почему? — снова спросил Рико. — Хотя знаешь, не отвечай. Надо избавить тебя от запаха. Идем за мной, тут есть специальная комната для этого. Жан не сопротивлялся. Рико провел его в эту самую комнату, где Жану предстояло провести ближайшие сутки. В Аду. Рико обездвижил его болью. Приковал его цепями с серебром, чтобы не дергался. В этой комнате когда-то держали Натаниэля, поэтому даже спустя годы в этих стенах и на полу сохранился прекрасный, призрачный запах крови. Рико не сдерживался на этот раз. Можно сказать, что раньше он был милосердным, но сейчас это было ни к чему. Начал он с термальной обработки — кипятка, чтобы смыть грязь от волчьих зубов. Жан кричал так громко, что Рико пришлось закрыть двери в подземелье. Он не переставал применять свою силу, ни на секунду, иногда только ослаблял ее, чтобы внимание Жана могло переключиться на что-нибудь другое. Например, на тонкие лезвия, для ладоней. Затем на молотки. Два удара по коленям, голеням, затем руки, затем грудь. — Ты любишь меня, Жан? — спросил Рико, присев перед ним на корточки. Лицо Жана осунулось, посерело, его тело билось в мелкой дрожи. Вроде бы, кости уже должны были срастись. — Д-да, — ответил Жан. — Я знаю, — улыбнулся Рико. — Ты мечтал оказаться в моей постели, как только научился дрочить, — Рико погладил его по волосам. — И ты все еще не прекратил мечтать, так ведь? Жан молчал. — Отвечай! — крикнул Рико, его сила взорвалась, и Жан заскулил. — Да, — выдавил он. — Отлично, — сказал Рико. — Это я и хотел услышать. Рико встал на ноги и посмотрел на Жана сверху вниз. Он хотел наступить ему на лицо, сломать нос в очередной раз, но потом вспомнил, что сегодня решил этого не делать. Возможно, в следующий раз. Ему пришла в голову замечательная идея, но для этого все же пришлось подключить Дрейка. Он подошел к двери, приоткрыл ее и крикнул: — Приведите сюда Дрейка! — Н-нет, — зашептал Жан. — Рико, не надо. — Тебе понравится, — сказал Рико. Он прошел к углу комнаты, где стояло кресло, подвинул его чуть поближе к центру. — Тебе обязательно понравится, я буду говорить с тобой. Дрейк пришел не один. С ним было еще трое вампиров, каждый из свиты Рико. Они выстроились в ряд перед Жаном, который дергался изо всех сил, но не мог освободиться от оков, и ждали указаний от Рико. — Просто представь, что это я, — сказал Рико. — Я бы делал это очень долго, пока ты не потерял бы сознание. Это произойдет сейчас. Мой голос и моя сила будут с тобой, Жан, тебе должно понравиться. Дрейка я позвал для того, чтобы твое тело запомнило это навсегда. Рико кивнул, и тогда для Жана начались долгие мучительные часы, новый круг Ада, продлившийся до следующего дня. Они все, кроме Рико, который все это время сидел в кресле, пользовались его телом, буквально разбирали его по частям. Дрейк был самым сильным, и то, с каким остервенением он насиловал и кусал, говорило о том, что ему это все, безусловно, нравилось. Рико разговаривал с Жаном, как и обещал. Иногда подходил ближе, шептал ему на ухо непристойности, от чего Жан зажмуривался и пытался не плакать. Когда Рико приказывал ему кончить, он не мог ослушаться. Это было худшее наказание, которое он только мог придумать. Когда Рико позволил всему этому закончиться, они оставили Жана на полу, полностью обнаженного, израненного. Укусы не исцелялись. Все остальное — тоже. Его тело было покрыто грязью, кровью, спермой, он бы умер, если бы не был бессмертен. Рико уже не единожды проделывал с ним нечто подобное, в процессе он никогда не касался его сам. Он хотел, чтобы Жан понял, насколько они далеки друг от друга по статусу. Жан продолжал мучаться от остаточной боли, Рико взял книгу и отвернулся от него. Сейчас Рико снова раздумывал, как поступить. Он больше не думал о Жане, он думал о том, как выйти на собственность его семьи, парня, который называл себя Нилом Джостеном и который вдруг оказался досягаем, но успел обрасти прочной защитой из стайки изгоев. К сожалению, изгоев сильных. Рико знал, что отец мечтал видеть их всех в своих рядах, особенно старших, вроде Ваймака и Бетси Добсон, но они продолжали сопротивляться и имели для этого достаточно сил. Это неимоверно раздражало. Поэтому Рико решил использовать другую тактику и вмешаться лично. Для Жана у него было припасено очередное задание, с которым тот не смог бы справиться. Он подошел к Жану и сел рядом с ним. — Я даю тебе последний шанс, — сказал он тихо. Жан вздрогнул, а значит — слышал его. — Я временно изгоняю тебя из семьи. Ты сможешь вернуться только при одном условии: принесешь мне сердце вожака стаи, слушай внимательно. Сердце, свежее, на тарелке. Тогда, возможно, я приму тебя обратно. Уберите его отсюда, — крикнул Рико и в комнату сразу вошли слуги. — И дайте мне номер телефона Нила Джостена. Предложу ему сделку.

***

Следующий сеанс с Бетси оказался скорее интересным, чем неприятным. Как будто сознание все еще отказывалось выдавать самые ужасные вещи и вместо этого продолжало воссоздавать что-то отдаленно напоминающее хорошее детство. Оно было далеко от нормального, потому что окружение маленького Нила Джостена состояло из вампиров и их личных источников питания. Кевин видел в нем потенциал. В сознании Нила теперь поселились картинки многочисленных дней, когда Кевин буквально тренировал его. Он учил его пользоваться своей силой, развивать ее. Оказалось, что дело было не столько в природных способностях, сколько в психологическом осознании. Каким образом Кевин додумался об этом в своем возрасте, оставалось загадкой, но так или иначе, его теория работала. Он научил его контролировать сопротивление. У некоторых вампиров из клана наблюдались способности по контролю мыслей, движений, они были редкими гостями в имениях Веснински и Морияма, но Нил научился извлекать из них выгоду. Он сопротивлялся их воздействию, если сосредотачивался. К десяти годам он мог взаимодействовать с ними таким образом, что они не замечали этого. Нил и Кевин в тайне экспериментировали. К Нилу допускались только члены семьи или другие, самые влиятельные и старые вампиры. С ними было сложнее, поэтому для своих экспериментов Нил и Кевин искали других, простых, чьи имена были незначительными. Одной теплой осенней ночью они с Кевином выбрались в город, это было в Хэллоуин, поэтому их отпустили без вопросов. Конечно же, они нарядились вампирами. Пластиковые флуоресцентные клыки смотрелись просто ужасно и были неудобными, поэтому Нил вынул их и выбросил, как только они вышли из дома. В ночь на Хэллоуин вампиров на улицах всегда было больше, это время негласно считалось нейтральной территорией для охоты. Им даже не нужно было стараться, чтобы наткнуться на вампира. Нил просто сделал маленький порез на руке, затем они спрятались в подворотне и стали ждать. Они чувствовали себя охотниками, приманивающими добычу в темноте. Их ожидание продлилось не дольше пяти минут. Она была совсем молоденькой девушкой, худой и голодной, очевидно, что новообращенной. Нил знал, что в первые пару недель после обращения вампиры испытывали самый ужасный голод, буквально сходили с ума, и если их не контролировать, то убивали они без разбора. В то время Нил знал, как работают тела вампиров лучше и больше, чем о самом себе. Маленькая вампирша набросилась на них, но Нил видел все ее движения. Он напрягся, а затем посмотрел ей прямо в глаза. Она остановилась в сантиметрах от его лица. Нил чувствовал, что внутри все его тело будто искрится, кровь бурлит, а его глаза живут своей жизнью. Вампирша не могла больше никуда смотреть, она не двигалась. Нил сказал ей опуститься на колени. Она опустилась. Нил ощущал себя победителем в тот момент. Вампирша не могла его укусить, если он ей этого не позволит. Это воспоминание повлекло за собой цепочку других. Он мог обдурить нескольких вампиров в имении, они думали, что кусали его, хотя это было не больше, чем иллюзией. Он видел так же, что с отцом и ни с кем из Морияма это не всегда срабатывало. Его наказывали за попытки сопротивляться. Наказания не были четкими, они казались лишь красно-черными вспышками, лишь силуэтами, при взгляде на которые накатывала тошнота. Нил еще не был к этому готов. После сеанса он поблагодарил Би и вернулся домой. Все они постепенно готовились к переезду. Ваймак нашел неплохой дом на противоположном конце страны, поэтому теперь им было необходимо в кратчайшие сроки собрать все самое нужное, что могло поместиться в несколько машин. Они не могли позволить себе самолет, так как для этого им пришлось бы регистрироваться официально. Конечно, Бетси предложила просто запудрить им мозги, но свидетелей все равно могло быть очень много. Они решили ехать на машинах по разным маршрутам, чтобы их было сложнее выследить. Все они находились в состоянии неопределенности, потому что могли ожидать нападения в любую секунду. — Нил, что у тебя с волосами? — спросила Элисон, увидев его в гостиной. Они с Рене смотрели кино. Видимо, они как раз разбирали полки с фильмами и не удержались. — Просто волосы, — пожал плечами Нил. — Что-то не так? — Можно я тебя подстригу, пожалуйста, мне больно смотреть на это. — А ты умеешь? — Дорогой мой, в шестидесятые я была личным стилистом у Твигги, в восьмидесятые я работала с леди Ди и Мадонной, а потом мы вместе с Куртом сделали модным гранж! Это я придумала андеркат. Ты еще спрашиваешь? — Серьезно? — недоверчиво спросил Нил. — Тащи сюда какой-нибудь стул с кухни и садись, в любом случае у тебя на голове все и так слишком ужасно, хуже не станет! Я принесу все остальное, — сказала Элисон, встала с дивана и умчалась к себе в комнату, Нил почти не успел за ней уследить. Он решил не спорить с ней, потому что ну правда, хуже уже не будет. Он принес в гостиную стул, как она и просила, поставил его рядом с диваном. Рене с интересом поглядывала в их сторону. Элисон успела принести специальную накидку, как из салона, набор профессиональных ножниц и распылитель для воды. — Садись, — сказала она. Как только Нил сел, она умелым движением накинула на него пеньюар и расчесала волосы. Без всяких сомнений, ее руки двигались с явным профессионализмом. — Каждый из нас любит время от времени чем-нибудь зарабатывать себе на жизнь. Я подумывала начать вести бьюти-блог, собрала материалов на несколько выпусков. Но тут ты свалился на наши головы, и пришлось на время отодвинуть планы. — Прости, — сказал Нил. — Если хочешь, я помогу тебе снимать ролики, когда все это закончится. — Не переживай, — сказала Элисон. Ножницы в ее руках буквально летали, она не сдерживала скорость своих движений. — Для этого есть Мэтт. Он превосходно обращается с камерой, умеет монтировать видео и звук, у него в этом плане золотые руки. — Надеюсь, он не был каким-нибудь известным режиссером или оператором-монтажером под прикрытием? — пошутил Нил. — Нет, у его короткометражек была всего парочка номинаций в Каннах, но он так ничего и не выиграл. — Кажется, у нас с тобой разное понимание слова «известный». — Возможно. А сейчас не крутись, я почти закончила. — Так быстро? — удивился Нил. — Конечно, сейчас каждая минута на счету. Не могу же я допустить, чтобы ты умер с отросшими патлами. — Очень смешно, — отозвался Нил. В гостиную зашли Эбби и Ваймак. Второй сразу полез в холодильник и достал оттуда упаковку крови. Эбби была одета для выхода на улицу. Она заметила Нила и то, что с ним творила Элисон. — Ого, выглядит здорово. Гораздо лучше, чем получалось у меня, — сказала Эбби. — Ты куда-то уходишь? — спросил Нил. — Да, времени до переезда осталось совсем мало, мне нужно съездить в соседний город, хочу сменить нашу машину, но в Рэдхилле очень скудный выбор. А к вечеру поеду в Таргет, купить кое-что для нас с тобой в поездку. — Хочешь, я составлю тебе компанию? — Спасибо, но не стоит. Лучше тебе оставаться дома. Я справлюсь одна, не переживай. — Как скажешь, — отозвался Нил. Элисон больше не трогала его волосы. — Ты закончила? — Ага, — ответил Элисон. — Мне нравится результат. Теперь твои волосы у меня на третьем месте, после причесок близнецов. — Эндрю разрешает тебе его стричь? — удивился Нил. — Трудно в это поверить, правда? — улыбнулась Элисон. Она собрала все инструменты и сняла накидку с Нила. Она также предложила ему посмотреться в зеркало, оценить результат. Сейчас Нила не слишком заботила своя внешность, будь на то его воля, он бы так и продолжал избегать зеркал. Он отказался, а затем попросил Элисон оставить его наедине с Рене, потому что вспомнил об одном важном вопросе, беспокоившим его. Элисон не стала возражать. — Рене, — сказал Нил и присел с ней рядом. Она держала в руках чашку, можно было бы подумать, что она пьет чай. Только вот из чашки не шел пар, а ее содержимое было густым и темным. Рене сделала глоток, на ее губах осталось немного крови. — Как ты, Нил? — спросила она. — Я хотел у тебя спросить кое-что. Это касается Эндрю и Аарона. Рене удивилась и поставила чашку с кровью на стол перед собой. — Что именно тебя интересует? — Эндрю сказал, что я могу спросить у тебя. Почему? У вас с ним какая-то общая тайна? — Не совсем, — ответила Рене. — Видишь ли, ведь я могу забирать и хранить эмоции, воспоминания. Они остаются у владельца, просто на время угасают, становятся не такими невыносимыми. Мне, конечно, все это приходится переживать на себе, но я не против. Это наш с Эндрю уговор, он делится этим со мной. Если он сказал тебе спросить у меня, значит он разрешает мне это показать. Сейчас? — Да, чего ждать? — Хорошо. Рене коснулась его висков. Нил закрыл глаза, ожидая провалиться в чужое сознание, но этого не происходило. Он просто чувствовал руки Рене. — Что-то не так? — спросил он, приоткрыв один глаз. Рене хмурилась. — Ты изменился, — сказала она. — Раньше мне было легко передать тебе что-то, а теперь ты меня не пускаешь. — Я ничего не делаю, — сказал Нил. — Хотя, подожди немного. Нил попытался расслабиться, как сказала Рене, пустить ее. Он подозревал, что снятие блока с определенной части его воспоминаний могло что-то изменить, вернуть ту практику, правда, он пока ещё не понимал, как ей пользоваться. — Лучше? — спросил он — Да, вроде бы. Смотри. Мысли в голове Нила пришли в движение. Образ собирался долго, лениво, и тогда он попробовал ослабить контроль еще больше. Он чувствовал напряжение в руках Рене. Когда картинка, наконец, собралась воедино, он оказался в незнакомом, теплом городе. Все выглядело, как в старых фильмах, возможно даже чёрно-белых, только эта реальность была цветной. Город был высоким, с пиками недавно построенных небоскребов, которые были далеки от современных, но все равно заставляли поднимать голову резко вверх, чтобы приглядеться к верхним этажам. Уже вечерело, солнце скрылось за верхушками домов, но еще не село. Ваймак и Эндрю стояли напротив местного полицейского участка и спорили с копами. Ваймак был одет в отлично пошитый костюм тройку, был гладко выбрит и выглядел гораздо приличнее, чем в настоящее время. Видеть Эндрю было странно, можно сказать волнительно. В воспоминаниях было сложно отличить чувства хозяина от собственных, но сейчас Нил с легкостью мог это сделать. Он невольно задержал дыхание, когда увидел Эндрю в темных армейских брюках, заправленной в них рубашке цвета светлого хаки, точно подогнанной по фигуре. Рукава были подвернуты, и, кажется, Нил впервые увидел его ничем не прикрытые предплечья. Нил боялся заглянуть ему в лицо, но успел отметить, что волосы у Эндрю были длиннее, чем в настоящем. — Дэвид, пойми меня правильно, — говорил полицейский со значком шерифа на груди. Он выглядел моложаво, был загорелым и подтянутым, не уступая в росте Ваймаку. От него пахло костром и выжженными прериями, а еще собачьей шерстью. Он был оборотнем. Нил огляделся и точно мог сказать, что это не Рэдхилл, он не знал, что оборотни могли жить где-то еще. Город был большим, даже в эту эпоху в сумерках кипела жизнь и звучала гудками автомобилей в вечерних пробках. Именно по номерам машин Нил и смог определить свое местонахождение — где-то в Канзас-Сити, на миссурийской стороне. — Я уже говорил тебе, что Эндрю не выходил из дома сегодня ночью, — сказал Ваймак. — Послушай меня, — сказал полицейский и оборотень по совместительству. — Война только-только закончилась, все на взводе, кругом бардак, так что мне не нужны проблемы ещё и по вашей части. Я, может быть, и верю тебе, ведь ты мой хороший друг. Но Дэвид, его видели. — В темноте? — Утром, за пару минут до первых лучей. Достаточно светло, чтобы рассмотреть лицо. Потом он убежал, испугался солнца. — Мы не боимся солнца, что за бред, Джеймс, ты же давно нас знаешь, — отмахнулся Ваймак. — Откуда мне знать что происходит в ваших вампирских головах. Может, парень ответит что-нибудь за себя? Эй, — полицейский подошел к Эндрю и щелкнул пальцами у него перед носом. Эндрю казался ребенком рядом с ним — настолько он был меньше. — Слышишь меня? Эндрю все это время стоял с опущенной головой и смотрел в никуда. Он среагировал молниеносно — схватил оборотня за руку и скрутил его так легко и быстро, как будто тот не был на голову выше и в два раза шире Эндрю. Полицейский, теперь оказавшийся на коленях с руками, крепко схваченными за спиной, зарычал, а двое его напарников, почти не уступавших в размерах, приняли атакующие позы. — Блядь, — выругался Ваймак. — Зачем ты это сделал? Отпусти его. Эндрю послушался и отпустил, как будто ничего и не было. Нил смог заглянуть ему в лицо, и зрелище испугало его. Привычный ему Эндрю был агрессивен и молчалив, но он выглядел живым, если можно так сказать о вампирах. У этого Эндрю из прошлого были темные круги под глазами, затравленный, мертвый взгляд и злобная, надломленная ухмылка. — Он у тебя сумасшедший! — сказал полицейский, выпрямившись. — Дэвид, три убийства за одну ночь, три! Судя по уликам, все от зубов одного и того же вампира, которому при этом крышу сорвало. Я теперь даже не сомневаюсь, что это сделал твой пацан! — Я тебе ещё раз говорю, что он не выходил из дома, — повторил Дэвид, устало потерев переносицу. — Да мало ли на свете светлоголовых мелких монстров. — А это ты свидетелю скажи, — сказал полицейский и свистнул. — Приведите сюда ту красивую мисс. А вам, друзья, лучше бы серьезно подумать над тем, чтобы сказать правду. Чуть меньше, чем через минуту из дверей полицейского участка выскочила молодая, миниатюрная девушка, и сделала она это с шумом, криками, активной жестикуляцией. Ее волосы были растрепаны, казавшись бешеной гривой из подвижных коротких кудрей, а макияж под глазами растекся. Будь она знаменитостью в двадцать первом веке, то могла бы быть иконой для юных слушателей гранжа. За девушкой следовали еще двое полицейских и пытались ее утихомирить. — Мисс Делавер, это всего лишь подозреваемый, держите себя в руках. Девушка не слушала. Она подошла к компании у входа и сразу, как только увидела Эндрю, кинулась на него с воплями: — Сукин ты сын! Ты убил моего Ронни, я засажу тебя в тюрягу на всю жизнь! — О боги, держите ее, — сказал Ваймак. И прежде чем цепкие ручонки мисс Делавер добрались до Эндрю, полицейские вместе с Ваймаком заключили ее в плотное кольцо и схватили за предплечья. Нил подозревал, что если бы эта несчастная дотронулась до Эндрю, то была бы уже мертва. Девушка продолжала дергаться, явно намереваясь расцарапать Эндрю лицо. — Если вы не перестанете себя так вести, — сказал Джеймс. — Я буду вынужден надеть на вас наручники, мисс. — Ты на убийцу наручники надень, а не на меня! — вскинулась девушка. — Так вы точно уверены, что видели сегодня утром именно этого молодого человека у тела Ронни Коллинза? — Конечно, я же не слепая, — ответила девушка. — Только он был весь в крови и одет по-другому, но это и понятно, уже столько времени прошло. Почему он все еще не за решеткой?! Он же маньяк. — Во что именно он был одет? — спросил Ваймак. — А вы тоже полицейский? — Да, — соврал он. Никто из оборотней не стал возражать. — Я не успела точно рассмотреть, там было так много крови, что я испугалась и сразу убежала. Но если бы не кровь, то я бы сказала, что одет он был богаче, чем сейчас. Жилет, светлый… Брюки такие же. — У Эндрю нет такой одежды. — Вы можете врать сколько угодно! Но у него было точно такое же лицо, я видела, он обернулся ко мне! И глаза такие же, бешеные… — мисс Делавер поежилась. — Дэвид, — сказал шериф Джеймс Реманн, положив руку на плечо Ваймака. — Одного этого показания достаточно, чтобы обвинить Эндрю. — Здесь что-то не так, — сказал Ваймак. — Возможно, кое-кто подставляет нас, если хочешь, я покажу тебе письмо. Давай отойдем? — Никуда вы не пойдете, пока этот маньяк не окажется в камере! — закричала девушка. — Уведите ее, — приказал шериф и пошел в сторону от участка, позвав за собой Ваймака и Эндрю. Девушка кричала и плевалась им вслед. Они обошли здание и оказались в грязном проулке с ржавыми мусорными баками. Пахло дешевым бензином и помоями. Видимо, за это время солнце уже успело сесть, небо стремительно темнело. Ваймак извлек из кармана помятый лист бумаги и протянул его шерифу. — Оставил подарок для твоего нового сына, были рады знакомству, — прочитал полицейский. — Это от Кенго? — Почти, — сказал Ваймак. — От его брата. Но сути это не меняет. — И что это должно значить? — Это значит, что мне нужно самому заняться этим делом. Где нашли трупы? — У реки, — ответил шериф. — В Торнтоне. Ронни был тем еще барыгой, неудивительно, что он оказался в том месте, у доков. Подозреваю, что его девчонку спасло только солнце. Еще одна жертва — пьяный военный, только что с фронта. Ну а третьим был бездомный старик, мы даже не знаем его имени. — Давай съездим туда? Мне нужен твой нос, ты почуешь вампира раньше нас. Мне кажется, он не уходил далеко оттуда, потому что боялся двигаться днем. Или спал, если это новообращенный. — Все еще защищаешь своего паренька? — ухмыльнулся шериф. — Джеймс, поверь мне. Эндрю еще ни разу не убивал никого в Америке. — Я всегда хорошо относился к тебе и твоим детям, — сказал полицейский. — Ты помог мне спасти мою стаю от этих ублюдков Морияма, и я всегда буду тебе за это благодарен. Но с тех пор, как ты притащил из Германии этого новенького, начались проблемы, — он вздохнул. — Но ладно, давай съездим туда, так моя совесть будет чиста. — Спасибо, офицер, — улыбнулся Ваймак. Они недолго ехали по вечернему Канзас-Сити. Жужжащий центр в бетоне и выхлопных газах сменился на вонючие набережные, где-то обустроенные под прогулки, а где-то выдающиеся в реку каменными и металлическими пристанями с кораблями. Торнтон был небольшой территорией, буквально несколько кварталов, заполненных старыми зданиями бывших заводов, почти нежилыми домами рабочих и несколькими закусочными. Пара полукруглых оружейных складов, в которых еще остались боеприпасы, не отправленные на снабжение фронтов, превратились в место встречи различных дельцов, умело преуспевающих на отчаянии некоторых семей после войны. — Кровь, — сказал Эндрю, когда они проехали мимо очередного темного здания. — Где? — спросил Ваймак. — Я не чувствую. — Полтора километра, — ответил Эндрю. — На север. Повернуть на следующем перекрестке. — А у него превосходное чутье, — отметил шериф с водительского сиденья и послушно повернул на нужной развилке. — Даже слишком, — тихо сказал Ваймак. Через некоторое время слова Эндрю подтвердились, и Ваймак, и оборотень тоже почувствовали запах крови. Она была свежей, только что пролитой на асфальт. И единственным живым существом в радиусе мили был только оборотень за рулем. — Он здесь? — спросил Ваймак, когда они остановились. — Да, прячется, не двигается. Услышал меня, наверное, — ответил шериф. — Дальше идем пешком. Они вышли из машины. Шериф шел впереди, не заботясь о том, чтобы достать оружие, ведь ему не нужно было притворяться, и в случае необходимости он мог спокойно обратиться в волка. Эндрю и Ваймак молча шли за оборотнем. Только в этой тишине Нил осознал, что в воспоминаниях Эндрю была только картинка. Не было ни волнения, ни страха, ни злости, только отрешенность и безразличие. Он решил спросить об этом Рене, позже. — Осторожно, — сказал шериф и остановился. — Он прямо за этим углом. Вокруг стало совсем темно. Над их головами зажглись звезды, тонкий ободок месяца светился оранжевым, но не разрежал темноту. Когда эти трое повернули за угол, осторожно, чтобы не спугнуть спрятавшееся там существо, им не нужен был свет, чтобы рассмотреть его, они все прекрасно видели в темноте. Нил смотрел на это их глазами, и поэтому его сердце замерло сразу после поворота. Это был неширокий и короткий тупик, буквально пара метров. На залитом машинным маслом асфальте сидел парень, на коленях, и смотрел на свои руки. Цвет его одежды и даже кожи было трудно различить, потому что он, казалось, был весь с ног до головы покрыт кровью, уже засохшей, а кое-где и свежей. Ладони, от которых он все никак не мог оторваться, блестели от влажной, сильно пахнущей темной влаги. Рядом с ним лежало тело, вероятно, крупного мужчины, у него была сломана шея, буквально разорвана пополам. Мужчина был мертв. Парень должен был давно заметить, что он больше не один, но он не поднимал глаз. Если приглядеться, то можно было заметить, как тряслись его плечи. У него были светлые короткие волосы. Нил догадался, кого видел перед собой. Он так же знал, что под кожей Эндрю в этот момент закипало непрошенное волнение, удивившее его самого. — Эй, — тихо позвал Ваймак. Парень не отреагировал. — Эй, парень, — чуть громче произнес шериф. — Эй. И тогда он вздрогнул и поднял голову. У него были такие же глаза, как и у Эндрю, только немного темнее по цвету. Такие же губы, такой же нос и брови. Вся нижняя часть его лица, рот и подбородок, были покрыты кровью, ее разрезали две светлые полосы — это были дорожки слез. На них смотрело лицо Эндрю, только испуганное и сломленное. — Какого хрена… — тихо прошептал шериф. Парень, казалось, не различал их лиц. Он смотрел на них блестящими глазами, полными непонимания. Ровно до того момента, пока он не увидел Эндрю. Он смотрел на него, как на призрака. Он начал часто дышать, хватать ртом воздух и через пару секунд вспомнил, что ему не нужно дышать. Это вылилось новым потоком слез. Нил боялся посмотреть на Эндрю, потому что чувствовал, как того колотило от шока, против его воли. Эндрю просто стоял, как истукан, не мог пошевелиться и сжимал губы. На смену шоку медленно приходила ярость. — Кто вы такие? — с надрывом произнес парень. — Вы… Вы мертвые. Ваши сердца не бьются. Кроме… — он посмотрел на шерифа. — Кроме вас, но вы тоже… От вас неприятно пахнет. — Мы не причиним тебе вреда, — сказал Ваймак. Шериф нахмурился. — Как тебя зовут? — Аарон, — ответил парень. — Меня зовут Аарон Миньярд. Или звали… Я не знаю, я больше не дышу. Эндрю, услышав это, сжал руки в кулаки. В тот момент он был напуган не меньше Аарона, но отказывался пускать этот страх в свое сознание. — Спокойно, Эндрю, — тихо сказал Ваймак и сжал плечо Эндрю. Аарон, конечно же, все слышал. Он снова перевел взгляд на Эндрю, как будто увидел его впервые за сегодня. Он медленно встал на ноги, сделал шаг вперед и пошатнулся. — Ты… — произнес Аарон, указав пальцем на Эндрю. — Ты… Эндрю напрягся ещё больше, отступил назад. Ваймак не отпускал его и сжал его плечо еще сильнее. Аарон, с широко раскрытыми блестящими глазами и дрожащим ртом подошел ближе. — Они сказали, что все это из-за тебя, — сказал Аарон. — Что ты не умеешь выбирать стороны. Из-за тебя, — Аарон всхлипнул и закричал. — Это все из-за тебя! Я превратился в чудовище и я больше не могу дышать! У них не было времени, чтобы среагировать. А может быть, они все просто не могли двигаться от шока, потому что Аарон был так сильно похож на Эндрю, что это пугало. Его искаженное болью и злостью лицо было отражением того, что происходило внутри Эндрю. Аарон оказался на расстоянии вытянутой руки в мгновение ока. Он снова пошатнулся, как будто еще не научился управлять своим собственным телом. Секундное замешательство прошло, потому что Аарон замахнулся и ударил Эндрю кулаком по лицу. Ни у кого в этом мире не было сил это предотвратить. Удар раздался чудовищным звуком среди тихого вечера. Эндрю отлетел назад на добрых полтора метра и схватился за разбитую челюсть. Аарон был похож на обезумевшее раненое животное. — Я не понимаю, что со мной происходит! — крикнул он. — Я не понимаю, почему у тебя мое лицо! Никто из них не знал, что происходит. Ваймак встал между ним и Эндрю, пока второй не оклемался от ужаса происходящего, пока сдерживаемый гнев не выплеснулся наружу. — Аарон, успокойся, — сказал Ваймак, выставив вперед руки. — Мы во всем разберемся, просто успокойся. — Как я могу успокоиться?! — не унимался Аарон. — Мне кажется, что я убил всех этих людей… — он снова заплакал, на него невозможно было смотреть. — Я слышал, как бьются их сердца, а потом… А потом все пропадало, и когда я приходил в себя, они все были мертвы… — Аарон, мы можем тебе помочь, — сказал Ваймак. — Как?! — Аарон закрыл лицо руками. — Я точно знаю, что умер. Это было так больно, повсюду огонь, он сжег все, что от меня оставалось, а потом… Когда я очнулся, то этот огонь был внутри меня, и я не мог его потушить, а вокруг вдруг начало стучать столько сердец, и я хотел разорвать их. Я сделал это… — Я знаю, — сказал Ваймак. — Это жажда, ты не мог ничего сделать. — Я не хотел этого делать! Я даже не знаю, где я. — Канзас-Сити, — сказал шериф. — Меня зовут Джеймс Реманн, старший шериф и по совместительству вожак местной стаи оборотней, этот вампирюга — Дэвид Ваймак, сердобольный и слишком правильный для бессмертного. А этот пацан… — шериф указал на Эндрю. — Эндрю Миньярд, который похож на тебя, как две капли воды, и мы собираемся выяснить, что вообще здесь происходит. — У тебя такая же фамилия, как у меня, — сказал Аарон, чуть спокойнее. Он обращался к Эндрю. — Они говорили, что все дело в тебе. Они ломали мне ноги и повторяли, что все это ради тебя. — Послушай, парень… — начал шериф, но Аарон перебил его. — Нет, это вы послушайте меня! Я помню все до того момента, как мое сердце перестало биться. Они сказали, что моя жизнь — это плата за то, что Эндрю отказался. — Мы разберемся в том, что с тобой случилось, — твердо сказал Ваймак. — Я расскажу тебе, кто ты, если ты успокоишься и пойдешь с нами. — Если тебя правда зовут Эндрю, то это твоя вина. Я стал чудовищем из-за тебя, — сказал Аарон, глядя на Эндрю. — Моя смерть на твоей совести. И что бы вы мне не рассказали, это не изменится. Ваймак покачал головой и подошел к Аарону. За их спинами остывал труп. Нил не видел, но знал, что затем Аарон и Эндрю подерутся, что Ваймак займется расследованием и выяснит, что Эндрю и Аарон действительно братья-близнецы, и никто из них не будет рад открывшейся правде. Когда Эндрю узнает историю их рождения и последующей жизни, то примет бесповоротное решение, которое в итоге принесет ему шрамы на руках и очередные рубцы в душе, но он так и не расскажет об этом Аарону. Нил понимал, что Рене не показывала ему всего, только давала информацию в общих чертах, как будто сомневалась, что Эндрю одобрит это. Она намекала ему, что пора возвращаться, и что он уже видел достаточно, чтобы понять. Но Нил не понимал. Из всего того, что он увидел, ему больше всего запомнился взгляд Эндрю и абсолютное отсутствие эмоций во всем его существе. Ему хотелось видеть больше, копнуть глубже, и почему-то он был уверен, что Рене бережно хранила у себя эту часть жизни Эндрю. Нил не желал всплывать на поверхность, в реальность. В его голове все постепенно темнело, лишь изредка там раздавались голоса, за которые он хватался, как за соломинку. Он зарывался в вихрь глубже и глубже, нырял и плыл дальше. Рене звала его, но он отказывался возвращаться. Со временем он понял, что сильнее ее, и ухватился за цветную вспышку, всего лишь на секунду мелькнувшую в его сознании. Оказавшись там, его охватила боль. Она не была физической и не принадлежала ему. Вокруг творился хаос, повсюду взрывались снаряды, раздавались тысячи выстрелов, а Эндрю едва успевал прятаться за полуразрушенными стенами зданий. У него была прострелена нога, но он пытался уйти, убежать подальше от своих. В следующем вспыхнувшем окне Нил увидел Эндрю, который стоит в старой казарме и раздевается. У него разбито лицо, но не очень сильно, всего лишь рассечена бровь и расцарапана скула. Вокруг него сидели другие солдаты, говорили на немецком и английском вперемешку, смеялись, и все без исключения смотрели на Эндрю. Нил не хотел этого видеть, потому что он знал, что будет дальше. Он вдруг узнал весь долгий путь от Колумбии до Берлина, который закончился трагедией для Эндрю в сорок третьем году, и все внутри него сжалось от ужасной несправедливости и злости на то, что такое вообще могло происходить в этом мире. Вампиры были бесчеловечны, но сами люди им в этом не уступали. Рене что-то говорила ему, он слышал это где-то сверху, но сам продолжал закапываться в чужих ощущениях, в агонии, а затем и в ярости. Он не мог насытиться ими, хотя это было больно, что для него самого, что для Рене. В конце концов, она смогла его вытащить. Нил резко вздохнул, свет хлынул ему в глаза, хотя и не был таким уж ярким. Он пытался отдышаться, затем смутно различил рядом с собой Рене, которая смотрела на него с одной стороны испуганно, но с другой — с любопытством. Она держала его за плечи и пыталась заглянуть в лицо. — Как ты? — спросила она и легонько потрясла его за плечи. — В порядке, — ответил Нил. — Ты сама как, я ведь не навредил тебе? — Нет, что ты, — сказала Рене. — Было совсем немножко неприятно, потому что я не могла с тобой ничего сделать. Теперь я точно уверена, что твое сознание изменилось. — Прости, — сказал Нил. — Я не хотел, просто я не мог остановиться. Как ты живешь со всем этим? — Это меньшее, что я могла для него сделать, — ответила Рене. — Как бы сильно я это не ощущала, это все равно происходило не со мной. Поэтому я могу лишь принять и понять боль, и если это возможно — хоть сколько-нибудь облегчить ее. — Почему мне показалось, что в период встречи с Аароном Эндрю был как будто… пустым? — Потому что он попросил меня это сделать, — ответила Рене. — После обращения у него были сильные проблемы с самоконтролем, с жаждой. Но то, что творилось у него в душе, было еще хуже. Он ненавидел это и попросил меня помочь ему. Он не мог справиться с этим в один момент, ему нужно было время. После встречи с Аароном все вернулось к нему в полном объеме. — Значит, именно тогда он и навестил Морияма, — сказал Нил. Рене не подтвердила его предположение, но и не опровергла. — Он заключил с ними сделку? — Что-то вроде того, но об этом я не смогу тебе рассказать, потому что даже я не знаю, что там случилось. — Я должен поговорить с ним, — сказал Нил и встал с места. — Он не станет с тобой об этом говорить, — просто заявила Рене. — Но попробовать ты, конечно, можешь. Не удивляйся, если он случайно сломает тебе руки или ноги. — Спасибо за предупреждение, — улыбнулся Нил.

***

Нил так и не смог отделаться от желания поговорить с Эндрю. Это чувство разъедало его, он не мог найти себе места. Сначала он делал вид, что собирает вещи. Но вещей у него было слишком мало, чтобы сборы могли отвлечь его. Поэтому к вечеру он решил попытать удачу. Он думал, что скажет ему, и слова отказывались идти в голову, потому что он злился. Он мог бы предложить свою помощь Эндрю, чтобы отомстить. Однако он понимал, что Эндрю сделал это уже давно. Нил знал, где найти Эндрю. Он ощущал присутствие всех вампиров в доме, и только маленький закуток на крыше оставался слепой точкой. Он отправился туда, захватив куртку; ночи становились все холоднее и холоднее. Эндрю сидел на крыше и курил, как какой-нибудь тинейджер из выпускного класса. На нем был надет серый тонкий лонгслив, и Нил не мог отделаться от образа, в котором предплечья Эндрю были обнажены, рукава старой рубашки подвернуты, а брюки сидели идеально низко. Эндрю из прошлого был сломан и дышал сплошным отчаянием. Он был невероятно силен, мог противостоять целому миру, но не мог примириться с собой. Он был убийственно опасен, как пороховая бочка, которая могла взорваться от легкого ветра. — Привет, — сказал Нил. Он чувствовал себя неловко. — Ты не против, если я побуду здесь немного? — Ты уже и так здесь, — ответил Эндрю. Нил опустился рядом с ним на холодное бетонное покрытие. Ему нравилась здешняя тишина, пусть и внутри дома не было так уж шумно. Эндрю не смотрел на него, только легкое напряжение в плечах выдавало то, что он в курсе каждого движения Нила, каждого его вздоха. Это добавляло беспокойства в и без того разрозненные мысли Нила. Он не привык думать о ком-то, ему были чужды интерес и желание узнать о ком-то чуть больше, чем нужно, при этом не имея для этого логичной причины. Он так долго подавлял в себе это, что теперь он не знал, с чего начать. — Я спросил у Рене, — сказал он. — Она показала мне Аарона. — И что теперь? — сказал Эндрю, затягиваясь. — Теперь я думаю, что у тебя не меньше причин ненавидеть вампиров, чем у меня, — сказал Нил. — И что Аарон не может винить тебя, потому что виноваты во всем Морияма и только они. — Проблема Аарона в том, что он тупой, — сказал Эндрю. — Но его тоже можно понять. — А ты все такой же наивный идиот. — Наверное, так и есть. Я хочу, чтобы все это закончилось. — Ты же понимаешь, — сказал Эндрю и повернулся к Нилу. Они сидели достаточно близко, и Нил смог различить нечто темное в его взгляде. — Что для такого, как ты, все закончится только тогда, когда ты умрешь? — Ты ведь тоже так думал, да? — спросил Нил. Он не должен был этого говорить, но останавливаться было уже поздно. — Что для тебя все закончится только со смертью. Но оно не закончилось. Эндрю сжал губы. Он сверлил Нила взглядом и выглядел так, будто хочет его ударить. Нил был готов к этому. Он понимал весь этот гнев, он думал, что может принять его на себя, если Эндрю захочется его выплеснуть. К тому же, Нил залез на чужую территорию без разрешения, это не могло не принести последствий. — Что ты видел? — прошипел Эндрю. Он смял в ладони недокуренную сигарету, выбросил ее с крыши и взял следующую. — Войну, — ответил Нил. — И тебя. — Ты не имел права туда лезть, — сказал Эндрю. — Рене не должна была туда никого пускать. — Она и не пускала, — сказал Нил. Меньше всего ему хотелось подорвать доверие к Рене. — Би снимает блок, и кажется, он снимается не только с воспоминаний, но и с моего развития. Я сделал это сам, прости. — Меня бесит, как ты говоришь об этом, — сказал Эндрю. Кажется, слова Нила не только не разозлили его, но и успокоили. — А меня бесит, что ты об этом не говоришь совсем ничего. Я хочу помочь тебе. — Помоги себе сам, для начала, — сказал Эндрю. — А мне твоя помощь не нужна. — Я хочу отомстить, — признался Нил. Кажется, раньше он не мог сказать этого вслух. Но он знал, что Эндрю обязательно поймет его. — Я хочу разобраться во всем, для начала, и затем отомстить. Я знаю, что это сделает меня чудовищем, не лучше, чем они. И я не буду прикидываться и говорить, что хочу сделать это ради какой-то высшей цели. Может быть, это и спасет множество жизней, но я бы сделал это только ради себя и ради тех, кто был или стал мне дорог. Разве ты не хочешь того же? — Я ничего не хочу, — ответил Эндрю. — Ты не знаешь меня. — Ты врешь, — Нил покачал головой. — Хотя нет, не так. Ты никогда не врешь, просто ты отказываешься смотреть на самого себя. Да, я тебя не знаю. Но может быть, тогда расскажешь, о чем ты думаешь? — Я думаю о том, как сильно ненавижу вампиров, — сказал Эндрю. — А людей я ненавижу даже еще больше. — Меня ты тоже ненавидишь? — спросил Нил. — Тебя я ненавижу сильнее всего. — Так значит, — сказал Нил. Ему хотелось улыбнуться, но он сдержался. — Я у тебя на первом месте? — Ты невыносим, — сказал Эндрю и отвернулся. — Как и ты, — сказал Нил. — Но кажется я начинаю понимать, что у меня есть еще одна суперспособность — разговорить тебя. Нил видел, что Эндрю злился. И ему нравилось видеть эту злость, как реакцию, как отражение того, что Эндрю на самом деле слушал его, воспринимал и не был к нему безразличным. Конечно, после инцидента с кровью ему многое открылось насчет внутреннего мира Эндрю, его желаний, которых он иногда не мог контролировать. И теперь Нил сполна понимал фразу «дай палец- откусят руку». Ему хотелось большего. — Знаешь, — продолжал Нил. — Мне кажется, ты терпишь меня, потому что моя кровь тебе небезразлична. Тебя это бесит, но ты ничего не можешь с этим сделать. — Меня бесишь ты, — вставил Эндрю. Тактика Нила определенно работала. Он решил, что если раздражение было единственной эмоцией, которую он пока что мог вытащить из Эндрю, то будет цепляться за нее. — Тебе бы развеяться, ты слишком взвинченный, — говорил Нил. — Может, надо было тогда ночью ответить тому парню? Помнишь, который тебя пытался угостить. Даже если он тебе не понравился, то мог бы помочь. Ты так не считаешь? — Я тебя сейчас убью, — прошипел Эндрю. — Мы оба знаем, что не убьешь. Эндрю едва ли не зарычал, развернулся к Нилу и резко укусил его в плечо. Достаточно сильно, чтобы Нил почувствовал, но недостаточно, чтобы прокусить даже одежду. Нил вскрикнул от неожиданности. Он почувствовал теплый рот Эндрю через ткань тонкой толстовки, потому что куртку он так и не накинул. Это длилось всего лишь секунду, не больше, потому что Эндрю тут же вернулся в прежнее положение, как будто ничего и не было. Даже такое мимолетное касание его зубов вызвало волну легкой дрожи, это было так восхитительно, что Нил не мог остановить себя. — Эндрю, — тихо произнес он и потянулся к нему, ему хотелось всего лишь коснуться его плеча, дать понять, что вот он — здесь. Эндрю остановил его, схватил за запястье прежде, чем Нил успел до него дотронуться. Он держал его крепко, не давая ему возможности ничего сделать. Нил не пытался освободиться. Он просто смотрел ему в лицо, хотел найти там что-то, помимо ненависти. Там было нечто открытое, обнаженное, похожее на удивление, но смешанное с искренним неверием. — Ты не любишь, когда тебя трогают, — сказал Нил. — Не люблю. Эндрю опустил их руки, не выпуская запястье Нила. Он смотрел вниз, Нил проследил за его взглядом. У Эндрю были красивые руки. Ладони с сильными пальцами, с выступающими прожилками вен, в которых текла мертвая кровь. Или кровь его жертв, что поддерживала его жизнь. Кровь самого Нила. Невозможно было понять, о чем он думал. Было тихо, этот островок под открытым небом был защищен барьером Ники, никто не мог слышать, о чем они говорили. Эндрю никогда не уходил сюда без должного уединения. Здесь было холодно, начинало подмораживать, но ветер не заглядывал сюда. Эндрю перевернул его ладонь, провел большим пальцем по костяшкам и венам, почти незаметным под кожей Нила, но живым. Он изучал его, сосредоточенно и задумчиво, и Нил не хотел мешать ему, разрушать этот тихий интерес. Внимание Эндрю переместилось в другой стороне, к тонкой коже на нижней стороне запястья. Он коснулся той точки, где должен был биться пульс. Нил не мог этого контролировать, поэтому сейчас его сердце гоняло кровь быстрыми, частыми ударами. — Ты слышишь? — спросил Нил. Эндрю замер и отпустил его руку. Он потянулся за пачкой сигарет, вытащил две и прикурил. Одну он протянул Нилу. Некоторое время они курили в тишине. Телефон Нила провибрировал от входящего сообщения, но он не собирался его проверять. Ему хотелось просто быть, слышать тишину, и именно это он и делал. Шепот под кожей не переставал жужжать, но он успел стать почти комфортным, естественным. Целая вечность могла пройти до тех пор, пока Эндрю не сказал: — Я слышу. Оно повсюду. — Что повсюду? — спросил Нил. — Ты. Эндрю выкинул сигарету с крыши и встал. Он не уходил, просто стоял и смотрел вперед. Нил достал телефон из кармана, чтобы проверить время, но его внимание привлекло то сообщение, которое должно было быть редким спамом, потому что свой номер он не оставлял нигде без острой необходимости. Он открыл его и бегло пробежался по тексту. — Эндрю, — позвал он. — Кажется, это сообщение от Рико. — Откуда у него твой номер? — спросил Эндрю, резко развернувшись. — Понятия не имею, — ответил Нил. От текста перед глазами по спине бежал холод, никак не связанный с погодой. — Он предлагает мне отдать ему Кевина, и взамен он не будет преследовать нас. Если я не соглашусь, он заберет у меня что-то важное. — И что ты собираешься сделать? Ответ для Нила был очевидным. Все, что было для него важным, находилось рядом с ним. Он не задумываясь набрал ответ. — Я только что послал его на хер. Эндрю усмехнулся, и Нил был готов посчитать это своей маленькой победой. Ему нравилось одобрение Эндрю, пусть даже по такому поводу. Почти через пару секунд пришел ответ от Рико: Ок Нил не задумывался о том, что это значило, потому что он не боялся его. Что бы ни сделал Рико, Нил думал, что будет готов к этому, сможет с этим бороться. — Я должен сначала рассказать все Кевину, — сказал Нил и пошел к лестнице. Эндрю следовал за ним молчаливой тенью. Разговор с Кевином больше нельзя было откладывать. Если Рико уже самолично начинал вмешиваться в их жизни, то для Кевина это было важно. Их с Рико связывала долгая, мучительная история, и эта связь все еще не была разрушена. Кевин нашелся в гостиной. Он читал и явно скучал, лениво переворачивая страницы. Нил помнил его подростком, смертным, но еще не покалеченным до такой степени. Кевин все еще привыкал к жизни без Рико и всего его окружения. Но Нил решил сейчас не церемониться с ним. — Кевин, — обратился он к нему, когда подошел в дивану. Кевин с явным удовольствием оторвался от книги. — Я буду краток. Ты помнишь мальчика, сына Мэри, с которым дружил? И которому удалось сбежать из Балтимора. — Откуда ты знаешь о нем, — удивился Кевин. Он явно не ожидал такого разговора. — Потому что этот мальчик — это я. Ты не должен помнить моего имени и лица, потому что сам попросил об этом Би. Так вот, я постепенно погружаюсь во всю эту историю, но тебя я уже совершенно точно вспомнил. — Этого не может быть, — Кевин привстал и вглядывался в глаза Нила. — Но ты не врешь… — Мне только что написал Рико, — продолжил Нил. Кевин резко вскочил на ноги. — Откуда у него твои контакты? Он найдет тебя за секунду! Что он написал? Дай телефон. Кевин совершенно точно начинал паниковать. Паника от упоминания имени Рико перекрыла шок от узнавания Нила. Он выхватил телефон из его рук и прочитал сообщение. Если бы он мог побледнеть, то побледнел бы. Он выглядел по-настоящему мертвым. — Ты идиот, — сказал Кевин. — Если Рико говорит что-то такое, то не предупреждает. Это значит, что он уже сделал это. Нам нужно собрать всех. Эй! — крикнул он в потолок, хотя в этом не было необходимости. — Собирайтесь в гостиной. Все были в сборе через минуту. Кевин все это время ходил из стороны в сторону, и поглядывал на Нила, то с любопытством, то снова со страхом в глазах. Когда Ваймак зашел в гостиную, Кевин подбежал к нему. — Нил только что послал Рико, — сказал он. — Я считаю, что Рико иногда полезно такое услышать, — ответил Ваймак, но голос его был серьезен. — Нам нужно уезжать быстрее, чтобы они какое-то время не могли нас найти. — Ты не понял, — сказал Кевин, слегка истерично. — Рико угрожал ему, что если я не вернусь, то он сделает что-то ужасное… — Ты не вернешься к нему, Кевин, — сказал Ваймак. — Мы этого не допустим. — Все на месте? — Кевин оглядел комнату. — Все вы в порядке? — Нет только Эбби, — сказал Нил. В этом не было ничего страшного, возможно, паника Кевина просто действовала и ему на нервы, потому что произнеся это, он напрягся. — Она написала мне десять минут назад, что заехала в супермаркет, уже здесь, в Рэдхилле, — сказал Ваймак. — Я позвоню ей сейчас. Но когда он набрал номер, на той стороне раздался автоответчик. Телефон Эбби был недоступен. — Спокойно, — сказал Ваймак, заметив изменившееся выражение лица Нила. — Я уверен, что она уже на пути домой. Эндрю, ты можешь сказать, где она? — Не могу, — ответил Эндрю. Он как будто был все это время готов ответить на этот вопрос. — Потому что ее нет в городе.