Антипатия

Джереми чувствовал нутром, что в городе что-то случилось, было неспокойно. Его волчье чутье не предупреждало ни о нападениях, ни о новых убийствах, но интуиция говорила иначе. Своей интуиции он привык доверять так же, как и чутью. Вечер был спокойным, почти безветренным, но облака, которые были светлее неба, почти как зимой, предупреждали, что это затишье кончится уже скоро. Он вышел из своего дома, чтобы насладиться прохладой после натопленных жарких комнат. Обычный человек замерз бы через пару минут при такой температуре, Джереми изнутри грелся своей волчьей природой. В поселении было тихо, но он знал, что скоро со стороны вампиров придет новая угроза их мирному существованию, и тогда ему придется принимать решения. Это было неизбежно, он был уверен в этом так же, как был уверен, что это уже начало происходить, сегодня. Он собирался вернуться домой, продолжить смотреть свою любимую Теорию большого взрыва, до сна оставалось еще достаточно времени. Как вожак стаи он не должен был позволять себе расслабляться, поэтому ближе к полуночи хотел проверить патрули, поговорить с другими волками, возможно, они тоже чувствовали, что обстановка неспокойная. Их территория не была такой уж большой в плане населения, она была просторной только с точки зрения расстояния. На карте она казалось маленьким углом на восточном побережье Тихого океана, на деле же состояла из широкого полотна лесов, скал и горных озер. Здесь можно было спрятаться от чего угодно. Их поселение оборотней было одним из самых маленьких во всей стране, но оно было самым древним. Среди волков ходила легенда, что именно здесь появились первые оборотни. Также считалось, что они были самыми сильными. Джереми нравилось об этом думать, но ему не хотелось незаслуженного уважения. Он уже хотел заходить в дом, когда почувствовал, что к поселению приближается вампир. Он двигался медленно, даже слишком. Джереми нахмурился и пошел ему навстречу. Когда он оказался достаточно близко, то понял, что запах этого вампира был ему знаком. Он ускорился. Ему было несложно пробираться в темноте через лес. Вампир остановился вдали от дороги, что могло означать следующее: он либо был сыт и уже кого-то убил, либо был слаб. Джереми увидел его впереди, вампир прислонился к дереву и обнимал себя руками, как будто замерз. Это был Жан, Джереми не ошибся. Он был бледнее обычного, темные волосы были спутаны и немыты. Он выглядел плохо. Одежда была помятой и грязной, ткань брюк на коленях была порвана. Джереми подбежал к нему. Он ожидал услышать какое-нибудь дерзкое высказывание или шутку насчет запаха оборотней, но Жан ничего не сказал. Джереми осторожно приблизился, положил руку ему на плечо, и только тогда Жан вздрогнул и поднял глаза. Когда он узнал его, то тихо рассмеялся и повалился вперед. Джереми подхватил его, он был легким, хоть и высоким. Все тело вампира дрожало. — Эй, — тихо позвал Джереми. — Что с тобой? Тебе плохо? — Ага, — ответил Жан. — Ребра никак не срастаются, синяки не сходят, я как будто снова смертный. — Что случилось? Это все еще раны с прошлого раза? — Нет, — сказал Жан. Он не двигался, но Джереми продолжал держать его, чтобы он не падал. — Рико посадил меня на самолет, его личный. Дальше мне пришлось добираться на попутках. Мне больно ходить. — Это твой молодой господин? Рико, — сказал Джереми. — Что он с тобой сделал? — Отдал меня Дрейку и компании. — Кто такой Дрейк? — Чудовище, — тихо ответил Жан. Джереми не знал, что ему делать. Жан выглядел крайне слабым, казалось, что любое движение причиняло ему боль. — Почему ты не можешь… Исцелиться? — О, поверь мне, сейчас уже все в порядке. Было гораздо хуже. Такие уж руки Дрейка. И не только руки, будь он проклят. Одним ударом ноги он может сломать тебе спину, и она не срастется сразу. Но самая ужасная часть его тела — это член, ха-ха, боже… — Давай, я помогу тебе, — Джереми приподнял его и перекинул его руку через плечо. Он не мог его слушать, от его слов становилось дурно. — Нужно достать тебе крови. — Ты просто уникален, ты знаешь это? — Жан усмехнулся. Джереми повел его в сторону поселения. Ему и в голову не приходило подумать о том, какой может быть реакция остальных членов стаи. Жан двигался медленно, позволял себя поддерживать, его ноги иногда заплетались, но он держался. — Почему тебя отправили сюда, назад? — Чтобы вы добили меня, — ответил Жан. — Но я не мог сопротивляться. Ты говорил мне… Говорил мне, что я могу вернуться, вот я и… — Я не отказываюсь от своих слов, — сказал Джереми. Он не мог простить такую жестокость, даже по отношению к вампирам. Ни одно существо не заслуживало такого. Он пожалел, что в тот раз отпустил Жана. На подходе к поселку Джереми почувствовал еще одного вампира. Он стоял у границ, не заходил внутрь. И его Джереми узнал сразу же. — Слишком много вампиров для одного вечера, — пробормотал Джереми, буквально предвкушая, как сильно будут негодовать старшие. Аарон тоже заметил их, но когда он рассмотрел, кого волочил за собой Джереми, то мгновенно оказался рядом с ними. Он смотрел на Жана с ненавистью, и это было вполне заслуженно. — Что ты здесь делаешь? — прошипел Аарон. Он двинулся вперед, как будто хотел напасть, но Джереми остановил его свободной рукой. — Он сильно ранен, не видишь? — сказал Джереми. — Да мне плевать, — огрызнулся Аарон. — Я так и знал, что они пришлют сюда кого-нибудь из своих. Что вы задумали? — Аарон обращался к Жану. — Рико не сказал мне, — ответил Жан. — Меня не посвящали в планы, потому что я сильно облажался. — О чем вы говорите? — спросил Джереми. — Они похитили Эбигейл, — ответил Аарон. Он продолжал сверлить Жана злобным взглядом. — Ваймак отправился в погоню вместе с некоторыми остальными. Он предупреждал, что вы можете сделать какую-нибудь гадость и здесь тоже. И вот доказательство. Я пришел, чтобы убедиться, что и у вас все в порядке. — Я не знаю, что именно хочет сделать Рико, — повторил Жан. — Он выгнал меня. Я больше не с ними. — Думаешь, я так легко тебе поверю? — Мне больше нечего сказать, — Жан опустил голову. — Можешь убить меня, если хочешь, будет хотя бы не так больно. — Никто никого убивать не будет, пока я здесь главный, вы на моей территории, — твердо произнес Джереми. — Аарон, мне нужна твоя помощь. Можешь принести сюда крови? Это поможет на некоторое время. — Вот для этого? — Аарон кивнул на Жана. — Почему ты защищаешь его, Джереми? Ты же видел, что он сделал. — Потому что я так решил, — сказал Джереми. — Подумай об этом по-другому. Ты сможешь узнать у него всю информацию, которую захочешь. Правда, Жан? Ты же не думал, что не придется сотрудничать. — Конечно, — ответил Жан. — Я понимаю это, я не такой тупой, как он. Со стороны поселения послышался шум голосов. Их присутствие здесь не могло остаться без внимания, они были слишком близко. Со стороны все могло показаться чем-то совсем уж нереальным: вожак стаи стоял в окружении двух вампиров и непринужденно с ними болтал. Одного даже поддерживал за талию, как закадычного друга. Джереми не собирался сейчас с этим разбираться, потому что сначала он должен был выяснить, что же именно произошло. Жан был опасен, они все знали это, но Джереми видел, в каком он состоянии. Для вампира подобное было немыслимым. Боковые ворота открылись, четверо членов стаи вышли за ограждение. Они остановились в нескольких шагах, приняв оборонительные позы. — Все в порядке, — сказал Джереми. — Эти двое на моей ответственности. — Какого черта здесь стало так много вампиров? — спросил Джастин, один из самых младших. — Что вы здесь забыли? — Смердит, как в морге, — сказал другой, Альварес. — Я уведу его в домик на северном посту, — сказал Джереми. — Он за пределами деревни, вы не будете его чуять. А позже я вернусь, и все объясню. — Что-то неприятное случится, скажи честно? — Думаю, что да, — ответил Джереми. — А эти ребята помогут разобраться, к чему нам стоит быть готовыми. — Но… — Позже, — сказал Джереми. Он закончил этот разговор. — Идем.

***

Потолок в этом номере был грязно-бежевым, со следами от неудачно открытых бутылок шампанского, убитых мух, оранжевых разводов от воды из затопленных верхних комнат. Тусклый желтоватый свет не раздражал, просто был лишним, как и все остальное. Нил сидел на темном широком диване и смотрел на этот потолок, как на загадочную картину. Когда он подумал, что эта ночь будет долгой, он еще не представлял, насколько. За последний час он успел прожить еще одну свою жизнь. Он выбрал этот отель, потому что он был единственным в этом городке, и, возможно, если бы он побывал здесь в других обстоятельствах, он показался бы ему довольно милым. Сейчас он казался ему грязным. Ему ужасно хотелось выпить. Он никогда еще не испытывал такого сильного желания напиться, разбавить сумрак из правды и тяжести прозрачным опьянением, которое позволило бы ему посмотреть на все это честно, немного отстраненно. Он чувствовал себя целым, собранным и наполненным, но это не было приятным ощущением. Весь паззл в его голове, наконец, собрался, а ему хотелось снова раскидать все его частички, желательно по разным концам планеты. Комната вокруг него была фантомом настоящего, картинкой из фильма, придающей атмосферы, пересекающейся с тусклым сумбуром мыслей. Нил не хотел ничего делать прямо сейчас, он не хотел даже существовать. И, похоже, это последнее утверждение слишком сильно завладело всем его сознанием. Он усмехнулся и в очередной раз за эту ночь откинул голову назад на спинку дивана. Его глаза ничего не видели перед собой. Лучше бы ему сейчас включиться и приложить усилия, чтобы раздобыть алкоголь, много и крепко. Чтобы даже его метаболизм отступил и позволил ему немного забыться. Нил не был один в этой комнате. Чужое присутствие ощущалось как никогда сильно, отягощающе, Нилу хотелось избавиться от него, и, если честно, он бы мог это сделать с помощью одного лишь своего слова, но именно это присутствие было единственным, что связывало его с текущим моментом. Недалеко от него, у закрытой двери номера, за ним наблюдало чудовище. Тихое, но такое устойчивое и надежное, как бессмертные скалы в Рэдхилле. Еще несколько часов назад Нил мог находиться рядом с ним, закрывать глаза на его сущность. Он мог доверять ему и рассчитывать на его силу, он мог воспринимать его, как в некотором роде живое существо. Сейчас он не мог отделаться от осознания, что за ним наблюдала сама смерть, во плоти. У чудовища было имя — Эндрю Миньярд. Ярость, достигшая своего предела, никуда не исчезла, она превратилась в перманентную гневную апатию, законсервировала сама себя в его внутренностях и стала инструментом, которым Нил мог воспользоваться в любой момент. Она стала чем-то осязаемым, наравне с болью, которая вернулась к нему воспоминаниями. Его жизнь была закрыта от него всего лишь десятью годами, в которых осознанности должно было быть совсем немного, она должна была потускнеть с годами и дать ему прочный щит, который бы оградил его разум. Этого не произошло. Бетси Добсон предупредила его об этом, а он, наивный дурак, думал, что это будет не так сложно, что он со всем справится. Нил сидел на этом диване в номере безымянного отеля в безымянном маленьком городе уже некоторое время. Он был одной лишь маленькой частичкой в общем механизме, которой не посчастливилось стать итогом долгих лет упорного труда, завязанного на насилии, беспощадном игнорировании чужих жизней, стать тем, кто был одновременно мощным подспорьем в успехе и самой страшной угрозой к провалу. Бетси сделала то, о чем он попросил. Она открыла ему глаза, и во время процесса он, наверное, кричал, просил остановить все это, а может быть, ему это только показалось. Когда-то он думал, что, добравшись до сути, он станет сильнее. Но когда это действительно произошло, он лишь осознал масштаб, против которого ему предстояло бороться. — Эндрю, — сказал он, не отрывая взгляда от грязного потолка. — Они уехали? — Да, — ответил монстр, не двигаясь с места. — Хорошо, — сказал Нил. Наверное, со стороны его голос звучал как безжизненная запись, воспроизводимая только с нажатия кнопки. — Мне нужна твоя помощь. Эндрю стоял, скрестив руки на груди. Черные повязки, закрывающие предплечья, казались неуместными сейчас, когда все для Нила было обнажено, как оголенные провода, напряжение в которых могло убить с одного касания. Эндрю ответил молчаливым согласием. Их связь после недавнего укуса все еще держалась, потому что Нил намеренно не отпускал ее. — Можешь принести мне выпить? — спросил Нил. — Чтобы не было возвращения назад. Он не должен был в таких подробностях помнить боль. Она была прямо здесь, в его голове, в его руках и венах, она была неизгладимым следом, ставшим частью его личности. Она была для него не новой, просто теперь он видел и чувствовал ее в себе отчетливее, словно обрел некое вечное знание. — Есть предпочтения? — спросил Эндрю. — Главное, чтобы не меньше сорока градусов, — ответил Нил. Эндрю ушел, и Нил на какое-то время остался один. Это недолгое одиночество было хуже, чем компания монстра. Пустота, образовавшаяся на месте постоянного звона опасности и присутствия, была громче выстрелов. Не за что было держаться, осталась только скорбь и злость на то, что он ничего не мог изменить прямо сейчас. Нил посмотрел на свои руки и увидел там бесчисленные шрамы, которые наслаивались один на другой, которые никогда, на самом деле, так и не заживали. С виду его кожа казалась чистой, но на деле была покрыта незримыми полосами тысяч порезов и укусов, и только его тело знало, как оно смогло справиться со всем этим. Теперь он знал, что страдали не только его руки, но и все остальное, а так же и все люди, находившиеся рядом. Самую значительную жертву принесла его мать. Нил не мог знать, каким образом она связала свою жизнь с его отцом, потому что со стороны их отношения не казались такими уж ужасными, было даже похоже, что между ними было какое-то согласие. Несмотря на то, что в детстве Нил очень редко видел их вместе, именно такое впечатление у него сложилось. Среди этих моментов только один раз он ударил ее на глазах у Нила. Он не слышал, о чем они говорили, только одна фраза донеслась до его ушей: Знай свое место. Возможно, ее прислали для него еще девчонкой, но могло быть и по-другому. Исходя из ее эксцентричного и сильного характера, она могла по своей воле прийти к нему. Нил мог бы спросить об этом Бетси. Они втроем — его мать, Би и Эбби — были подругами в то время. Эбби появилась в их мире, когда Нилу исполнилось восемь лет. Мэри очень редко проявляла ласку к своему сыну, теперь Нил помнил, как иногда в ее глазах, при взгляде на него, читались страх и ненависть, она смотрела на него так же, как смотрела на всех остальных вампиров, только еще хуже. Она старалась подавлять в себе эти чувства, потому что, Нил точно это знал, она безмерно любила его. Морияма были высшим кланом вампиров в Америке. Раньше они главенствовали и в Японии, но теперь там было неспокойно. Кто-то пытался перейти дорогу Кенго и его смелым идеям, и этот кто-то приобрел к тому времени достаточно влияния, чтобы ограничивать его. Поэтому Кенго сосредоточился большей частью на Америке. И первым его доверенным лицом был Веснински. Нила, естественно, не допускали к делам, он знал все это только благодаря тому, что за последний год до побега научился более менее скрывать свое присутствие на короткое время, которого хватало на то, чтобы кое-что подслушивать. Он не всегда понимал, что они имели в виду, зато теперь каждое произнесенное ими слово вызывало в нем желание оторвать им головы. Злость все еще держала его на плаву. Он в любой момент мог утонуть в темных закоулках своих мыслей, закопаться в свою травму и страх, основанный на бесконечных мучениях, к которым невозможно было привыкнуть. Он не мог отделаться от звука, с которым ломались его пальцы, когда его отцу в первый раз пришла в голову идея поэкспериментировать с его регенерацией. Нил хотел бы избавиться от этих слишком ярких картинок и ощущений, потому что они душили его, а убежать он не мог. Его спас щелчок открывшейся двери. — Ты вернулся, — сказал Нил. Эндрю вошел в комнату тихими шагами, не превышая скорость человека. Нил был ему за это благодарен, он не хотел его бояться. Из всех существ, с которыми он был теперь близок, Нил остался единственным человеком, который дышит. — Ты, кажется, просил выпить, — ответил Эндрю. Он подошел и положил на диван рядом с Нилом две бутылки с янтарно-коричневой жидкостью. — Здесь было только дешевое пойло. — Это лучшее, что может быть, — сказал Нил. — Стакан? — Нет, не нужно. Почему ты не уехал вместе с остальными? Нил просил об этом. Сам процесс снятия блока оказался не слишком долгим. Он чувствовал холодные руки Бетси на своих висках, она что-то говорила ему, но он не слушал, ведь все его сознание оказалось где-то далеко, билось в агонии и истекало кровью. Наверное, она предлагала ему сделать все это мягче, но он отказывался. Он мог не выражать этот отказ словами, просто зацепился за ее силу, как тогда он сделал это с Рене. Когда он пришел в себя, его единственным желанием было остаться одному, дышать и слушать свое сердце, в доказательство того, что он еще жив. Очнувшись, он чувствовал смерть в окружающих его Бетси, Эндрю, Ваймаке и Эбби, которая все еще была без сознания, и просто не мог этого выносить. Все его инстинкты стали в разы острее, он так сильно прочувствовал разницу между ними, что его чуть было не стошнило прямо на месте. Он сказал им уйти, постарался сделать это не слишком резко, ведь они не сделали ему ничего плохого, наоборот. Нил закрепил этот факт в своем разуме, где всем стала заведовать только ненависть. Насколько бы плохо ему не было, он не собирался становиться таким же монстром, как его отец. Бетси и Дэвид начали спрашивать, как он, спорить с ним, но Нил снова попросил их уйти. Они сдались, когда Нил сказал, что не хочет их ненавидеть. Они оставили его одного, на некоторое время. Эндрю вернулся тихо, не приближаясь к Нилу, и занял свой пост наблюдения у двери. У Нила было время, чтобы привыкнуть к нему, связать себя с настоящим моментом. — Ты будешь пить или нет? — спросил Эндрю. Нилу хотелось сказать ему, что он стоит слишком близко, но он сдержался, потому что на самом деле это помогало ему. Нил посмотрел на сваленные рядом с ним бутылки. Он надеялся, что этого количества хватит, чтобы усмирить даже его сверхъестественный организм, хотя бы на какое-то время. — Спасибо, что остался, — сказал Нил. Он взял бутылку, его собственная ладонь казалось ему слишком большой и худой, пальцы принадлежали взрослому, но уж точно не мальчику, который боялся собственного отражения. Нил никогда по-настоящему не напивался, только на короткое время чувствовал опьянение и расслаблялся. В его возрасте было бы нормально иметь опыт в десятки вечеринок с сумасшедшими историями, пьяным неудачным сексом или наоборот, слишком удачным, он мог бы жертвовать домашними заданиями в колледже в обмен на веселое стечение обстоятельств, и не беспокоиться о том, что его кровь могла убрать жизнь из всего живого. Нил открыл первую бутылку, которая попалась ему под руку, просто открутил крышку и приложился к горлышку. Он сделал несколько глубоких глотков. Ему должно было быть горько и неприятно, но он ничего не почувствовал, даже так нужного ему обжигающего тепла. — Я ничего не чувствую, — сказал Нил. Затем он сделал еще несколько глотков. — Радуйся, на вкус должно быть ужасно, — сказал Эндрю. Он говорил тихо, спокойно, и смотрел на Нила пристально, но без осуждения. Его лицо было отстраненным, лишь немного хмурым, как и все время до этого. Темная закрытая фигура Эндрю должна была внушать отвращение и разжигать злость, но этого не происходило. Нил бесчувственно опустошил половину бутылки. Он даже не знал, что там было, может быть, виски, скотч, бренди, ему было все равно. Эта жидкость должна была ему помочь, влезть в его разум и затуманить его. Поэтому он продолжал жадно глотать и останавливался лишь для того, чтобы вздохнуть. Алкоголь буквально испарялся после соприкосновения с его ртом, и ему это не нравилось. Эндрю молча смотрел на то, как Нил прикончил первую бутылку. Обычный человек после этого был бы уже мертвецки пьян. — Сколько времени? — спросил Нил. — Почти два часа ночи, — ответил Эндрю. Нил выкинул пустую бутылку за спинку дивана. Она разбилась со звуком, который отозвался в его мыслях звоном разбитых окон в тот день, когда они убегали. Стекла тогда лопались как мыльные пузыри, потому что весь дом уже полыхал в пламени. Это было единственным способом отсрочить время, дать им возможность скрыться. Способности Бетси тоже были ограничены, она могла обездвижить всех вампиров в доме не больше, чем на полчаса. Эбби предложила ослабить их огнем. — Тебе никогда не было жаль тех, кого ты убил? — спросил Нил. Он открутил крышку второй бутылки и начал пить. — Я старался их не запоминать, — ответил Эндрю. — Даже тех, кому мстил за себя. Нил кивнул, и сделал еще несколько глотков. На этот раз его собственные движения показались ему замедленными, тяжелыми, как будто его реакция перестала успевать за реальностью. — Ох, ну наконец-то, — сказал он. — О чем ты? — спросил Эндрю. — Это пойло начинает действовать. Нил желал этого эффекта, как будто это было его спасением. Он глубоко вздохнул и понял, что дышать ему стало значительно легче. Он продолжил пить, надеясь, что его голова закружится, а тяжесть — ослабнет. Через несколько минут это и произошло. Эндрю сел на диван рядом с ним, и Нил с радостью отметил, что его присутствие перестало пугать, он мог снова думать о нем, как раньше. Нил был замкнут в своей собственной тюрьме из призраков и теней, которые теперь не так сильно владели им, постепенно отступали и просто кружили в воздухе. Он все еще не двигался, только пил, его глаза смотрели вперед, в никуда. Он больше не видел лицо отца, который с превосходством возвышался над его окровавленным телом, теперь он мог заметить в том взгляде боязнь и уязвимость. — Когда я родился, мой отец понял, что сорвал джекпот, — произнес Нил в затянувшейся тишине. В его второй бутылке оставалось меньше трети, и его ладони начали дрожать. Он знал, что находится на грани истерики. — Пока я рос и еще не научился ходить, он хранил меня в секрете, как сокровище, обещавшее ему богатое будущее. Ты знал, что рождение полукровки — это настоящая лотерея? Эндрю повернулся к нему и мотнул головой. Нил мог бы обратить внимание на то, что его обычно спокойное лицо стало напряженным, а взгляд — сосредоточенным. Но он просто продолжил говорить. — Они искали людей с особенной кровью на протяжении столетий, это началось так давно, что даже вампиров, которым сейчас лет по триста, еще не было и в помине, — говорил Нил, прерываясь лишь на то, чтобы выпить. — Но они поняли, что можно… Коллекционировать таких людей? Сделать что-то вроде селективного выращивания. Смешение мертвой и живой крови не дает однозначного результата. И вот, родился я. Нил слышал все это на одном из сборищ с его отцом и Кенго Мориямой. Они обсуждали его, как вещь, интересный артефакт, ставший для них мощным инструментом для достижения целей. Они использовали смертных женщин для своих экспериментов — вампирши были мертвыми, и, следовательно, не могли выносить живого ребенка, ему бы попросту неоткуда было брать жизненные силы. Нил сжимал ладони в кулаки, думая о тех, кого лишали всего и превращали в такие инструменты, как и он сам. Торговля людьми существовала во все времена, а во главе с вампирами она процветала. Морияма смотрели дальше. Они хотели выставить свое превосходство напоказ, выйти из теней, и свести все к одному — жизнь людей была только источником питания. — Каким-то образом получилось, — продолжал Нил. — Что с моим телом вышло даже лучше, чем они хотели. Безумная способность к регенерации, выносливость, и самое главное — вкус и качество крови, которая усиливает все, что только можно. Единственное, чего они опасались — это мои способности против них. Мой отец сначала хотел сделать меня своим преемником, но потом они поняли, что я был слишком опасен. Меня нужно было выдрессировать, чтобы я даже и думать не мог о том, чтобы предать их. Они никогда не видели таких, как я. И только по реакции более древних они поняли, как я важен. Он подчинял меня болью, знаешь, он был хорош в этом, делал все изощренно. Каждый раз что-нибудь новенькое придумывал, — Нил усмехнулся. — Он называл меня своим лучшим творением. Из этого я понял, что до меня были и другие, но они не доживали до совершеннолетия. Я знаю, что Кенго хотел забрать меня себе, отец не мог ему не подчиниться со временем, но я не знаю, что стало бы потом. Эбби… — Нил замолчал и сделал глубокий долгий глоток. — Они вместе с Би и моей мамой совершили невозможное, спасли меня. Теперь я понимаю, почему они меня прятали, почему все заблокировали во мне. Там, где я нахожусь — повсюду смерть. Им нужно было просто убить меня. Нил говорил все это, не думая о том, слушали ли его. Со временем его взгляд потерял способность фокусироваться, тело стало легким и немного непослушным. Уже сейчас он выпил больше, чем пил до этого всю свою жизнь, но теперь его организм мог справиться с этим. Он чувствовал, как покалывает его кожу, потому что теперь его инстинкты работали на своем максимуме, и от присутствия Эндрю его тело напрягалось. Он начал дышать глубже, как будто хотел прочувствовать свою жизнь, хотел ощутить хоть что-то кроме тупого оцепенения, под слоем которого ему было очень больно. Он осторожно взглянул на Эндрю, неочевидно, чтобы это было спокойно. Это было ошибкой. Потому что теперь, когда он снова мог хоть как-то функционировать, все его ощущения, спрятанные желания и мысли стали вдруг оголены, он не мог прятаться так, как хотел этого раньше. При взгляде на Эндрю он просто не мог оставаться спокойным. Он подумал о том, зачем Эндрю все-таки остался, и не нашел внятного ответа. Само его присутствие вдруг перестало быть надежным, оно стало беспокойством, причиной которого был не страх. Он был так ошарашен этой переменой, что засмеялся. Так вот, что делало с людьми алкогольное опьянение — оно рушило границы. Он, наверное, был сейчас похож на безумца, который мучился от собственной беспомощности по отношению как к страхам, так и к чувствам. Наверное, он должен был попросить его уйти. За все время, проведенное вместе, после всего того, что случилось между ними, он все еще доверял ему. Нил не хотел думать, что Эндрю по-прежнему его ненавидит. Но это было фактом. Он столько раз говорил ему это, что Нил верил в его слова, как в прописную истину. Он ведь по сути был опасностью для всех людей — вампиров — которыми Эндрю дорожил. Мысли стали хаотично крутиться в голове Нила, перестали быть взаимосвязанными, и тогда он понял, что его все-таки накрыло. Опьянение было мощным. Он мог выдохнуть с облегчением, спрятаться за этим состоянием. — Ты пьян, — сказал Эндрю, когда Нил снова начал посмеиваться. — Ага, — сказал Нил. — Наконец-то. Хочешь составить мне компанию? Он допил бутылку и посмотрел на Эндрю прямо, открыто, чтобы его намерения были предельно ясны. — Ты же знаешь, что я не могу пить что-либо, кроме крови, — сказал Эндрю. Нил видел, как напряглись его руки, слышал, насколько сдержан был его голос. Он все понял. Нил медленно придвинулся ближе, сократил расстояние настолько, чтобы едва не касаться своими коленями ног Эндрю. — В моих венах сейчас столько алкоголя, что хватит даже тебе, — тихо сказал Нил. Он не думал, что делает, он просто следовал какому-то ужасному инстинкту, которым гордился бы его отец. — Я же вижу, как ты смотришь на меня, вижу, что ты хочешь. Он развернулся, наклонился немного вперед и повернул голову в сторону. Так, чтобы жилы на его шее вытянулись, чтобы было видно как можно больше теплой кожи, под которой бежала не менее теплая кровь. Его пульс участился, и Эндрю не мог этого не слышать. Нил мог бы остановить его, если бы что-то пошло не так, но он не хотел его останавливать, и это было опасным желанием. Эндрю сделал медленный глубокий вздох, потому что Нил был слишком близко. Он не мог сопротивляться этому, и посмотрел на то, что хотел показать ему Нил — свой бьющийся пульс. — Ну, давай, — сказал Нил. — Можешь взять столько, сколько хочешь. Я ведь, в конце концов, именно для этого и был создан. Лицо Эндрю после этих слов изменилось. Если раньше оно было напряжено, то сейчас исказилось злобой. Он посмотрел на Нила так, как будто вот-вот набросится на него и загрызет, в буквальном смысле. А затем именно это и произошло. Нил не успел среагировать и как-то осознать, как оказался на спине, придавленный весом чужого тела. Он больше не видел тусклого света и потолка, потому что вместо него было лицо Эндрю, со сжатыми губами и ярким взглядом. Он сдавливал его горло одной рукой, второй удерживал за плечи. Нил чувствовал его бедра по бокам от себя, и это было слишком. Слишком много контакта, поэтому Нил даже не успел испугаться, все остальное перекрыло возможный страх. — Не смей предлагать такое вампиру, у которого проблемы с самоконтролем, — произнес Эндрю сквозь сжатые зубы. Нил смотрел на его лицо и не мог отвести взгляда. Он был заворожен, потому что Эндрю был настолько вампиром, с чертами лица, от которых должно было захватывать дыхание, бледной кожей и твердым, сильным телом, которое оживало от одного только запаха крови. Нил не мог ничего с собой поделать, он потянул руку вверх, чтобы коснуться его. Эндрю среагировал быстрее, чем Нилу удалось дотянуться до его лица. Он перехватил его руку и завел наверх, пригвоздив к дивану. Нил буквально слышал, как стучит его собственный пульс, как бьется кровь в той самой точке на запястье под пальцами Эндрю. Это было ужасно громкое ощущение, оно звенело в ушах и уничтожило любой намек на сознательность. Это было именно тем, что было сейчас так нужно. — Не шевелись, — выдохнул Эндрю, и эта его реакция говорила, что он тоже не может держаться. — Я сделаю это, но не потому, что так нужно, не по той уродливой причине, в которую ты и сам не веришь. Я делаю это потому, что я этого хочу, и потому, что этого хочешь ты. Он наклонился, Нил чувствовал, что его руки дрожали, как у них обоих. Нил чуть повернул голову в сторону, прикрыл глаза. От ожидания в его голове темнело, все сводилось только к одному — предвкушению освобождающей боли. Это противоречило всему тому, от чего он раньше бежал, и тому, с чем теперь собирался бороться, но именно этого он хотел. Когда Эндрю укусил его, Нил шумно втянул воздух и закусил губы, потому что это было так остро и в то же время медленно, что выбило из его легких весь кислород. Он не мог дышать несколько секунд. Эндрю был близко, не только его лицо, его рот и теплые частые выдохи (это было хуже всего), но и все его тело. Нилу стало жарко, ему хотелось одновременно отстранить его от себя и прижаться ближе. Он неосознанно попытался изменить свое положение, хотя мог этого и не делать, он просто не мог разобраться с тем, что происходило. Эндрю отреагировал на его едва заметные движения и устроился иначе. Когда это случилось, Нил мимолетно подумал, что лучше бы он этого не делал. Стало еще удобнее, еще ближе. Эндрю, не отрываясь от его шеи, сделал глоток. Новые, открытые и глубокие раны позволяли ему сделать это легко, он укусил в правильном месте, вампиры не могли ошибиться в таких вещах. Нил чувствовал, как по шее и ниже потекла его собственная кровь. Эндрю делал это как тогда, в баре Роланда, когда можно было не только утолить голод, но и приятно опьянеть. Нил все еще помнил, как это выглядело, и не мог забыть того, как ему захотелось оказаться на месте человека, которого кусал Эндрю. Сейчас он был не на его месте, он был ближе. Концентрация алкоголя в крови Нила была значительно выше. Это стало явным после того, как Эндрю на одно мгновение отстранился и перевел дыхание. Вампирам не нужен был кислород, чтобы жить. Им нужен был воздух, напитанный запахом крови, в котором они терялись. Все сознание Нила сосредоточилось на том месте, где рот Эндрю касался его кожи. Это место горело. Там была боль, хранящаяся в каждом разорванном миллиметре кожи, сломанном сосуде и вене. И там было что-то еще. Эндрю снова приник к ранам, собрал языком кровь, бегущую безостановочной жизнью из двух ран от клыков. Нил принял его, их положение снова стало еще удобнее. Он пустил Эндрю вдоль своего тела, как и должно было быть, немного раздвинул бедра и согнул ногу в колене, которая упиралась в спинку дивана. Это было так естественно, что пугало. Эндрю высасывал кровь, разгоняя ее, и собирал пролившиеся губами и языком, достаточно опьяненный для того, чтобы не бояться касаться так, как ему хотелось. Это было горячее месиво, и Нил ощущал его каждой клеткой своего тела. Нил знал, что одного укуса было недостаточно. И он был к этому готов. Он поднял руку и сжал волосы Эндрю, прямо в тот момент, когда Эндрю укусил его во второй раз, в паре миллиметров от предыдущих ран. — Ммм, — Нил не смог сдержать этого звука сквозь свои закусанные губы. Он с трудом дышал, или ему так казалось, потому что он хватал воздух частыми вдохами. Его пальцы в волосах Эндрю сжались в кулак, торс выгнулся вверх, потому что ему было недостаточно. Эта сумасшедшая близость была нужна ему больше воздуха. Она граничила со смертью, была самым острым краем разломанного стекла, которым являлась сейчас вся его сущность. Как только Эндрю укусил его в первый раз, Нил сосредоточился на себе. Во второй раз сделать это оказалось сложнее; он продолжал держаться под натиском связи, которая становилась невыносимой. Ему нравилось эта связь, потому что он мог чувствовать чужое болезненное желание, которое в какой-то момент начало становиться его собственным. Оно и было его собственным, совершенно таким же, отдающим ненавистью и опасностью. Но он приложил все усилия, чтобы на данный момент не копать дальше. — Тебе нужно остановить меня, — сказал Эндрю, прямо над кожей. Это стоило ему огромных усилий. — Я знаю, — сказал Нил. Он не хотел его останавливать. Он держал его за волосы, близко к себе, а ведь Эндрю сказал, что не любит, когда его трогают. Видимо сейчас его это не волновало, или, скорее, он позволял Нилу это делать. — Я не хочу тебя останавливать, просто… делай это медленно. Нилу хотелось доверить себя в руки смерти. Он сосредоточился на том, как опускалась и поднималась грудная клетка Эндрю, как он вроде бы пытался сдерживать дыхание, пока пил кровь, но проваливался в этом каждую новую секунду. Нил дышал точно так же, как и он. Он чувствовал всю тяжесть его груди на своей. Лицо Эндрю было так близко, Нил немного повернулся к нему, чтобы не помешать; он прислонился щекой к его скуле. Это было похоже на тот первый раз, в лесу. Он чувствовал, как тело Эндрю касается его собственного, и как реагирует на это. Они были оба пойманы в ужасном моменте, которого никто из них не хотел и боялся. Нил высвободил вторую руку из хватки Эндрю, которая заметно ослабла, провел достаточно медленно по его сильному предплечью и затем к плечу, совсем легко, чтобы он не заметил касания. Он оставил ладонь там, у основания шеи, чувствовал, как напрягаются мышцы Эндрю, как работает его горло. Эндрю отреагировал на это прикосновение новым укусом, в те же самые точки. — Аах, — теперь Нил выдохнул с голосом, который удивил его самого. Он раскрыл глаза, картинка перед ними кружилась. Он боялся пускать мысли в голову, не хотел ничего осознавать, ему нужно было просто отдаться этому моменту, пройти по самому краю и не упасть. Эндрю забирал много крови. Головокружение из алкогольного превратилось в то, которое случается от потери крови. Нил не был против такого расклада. Он все еще оставался в сознании, потому что это даже отдаленно не было его пределом. Он задыхался от того, насколько все это было чересчур интимным, и от того, насколько это ему нравилось. Возможно, все дело было в его нестабильном состоянии после снятия блока, или же в сильном опьянении, но почему-то он выбрал именно Эндрю для того, чтобы справиться с собой. Эндрю остановился через пару минут. Он немного приподнялся на руках и посмотрел вниз. Он должен был увидеть там много крови. Нил посмотрел на него в ответ, на его ошалелые глаза, опьяневший взгляд, и наверное, сам Нил выглядел точно так же. — Я думаю, что тебе хватит, — произнес Нил. Его дыхание все еще было неровным. Он не мог избавиться от этого долгого взгляда, они оба не могли. Эндрю опустился ниже, но больше не стал трогать его шею, и вместо этого положил голову на грудную клетку Нила, со стороны сердца. — Я хочу спать, — сказал Нил. Ему было удобно, лежать вот так, чувствовать тепло. Возможно, ему будет плохо утром, но сейчас ему было хорошо. — Спи, — тихо ответил Эндрю. Он не сдвинулся с места, и Нил не был против. Нил должен был бы задуматься о том, что произошло, потому что его реакция стала пугающим открытием. Еще немного, и все могло принять другой оборот, стать чем-то большим. Потому что Нил почувствовал это — что-то на грани с возбуждением, и если бы он обратил на него внимание, то просто сошел бы с ума. Он закрыл глаза, сил хватило лишь на то, чтобы подтянуть к голове небольшую подушку. Он провалился в сон почти мгновенно, потому что, наконец-то, теперь у него появилась уверенность, что он справится со всем. Нилу что-то снилось, и, кажется, это было что-то хорошее. В какой-то момент он проснулся ближе к утру, еще не было светло. Он почувствовал под своими пальцами мягкие волосы. Прежде чем отключиться снова, Нил приоткрыл глаза и понял, что Эндрю остался рядом с ним. Он не двигался, не дышал, но в его теле все еще осталось тепло. Эндрю спал.