С утра я плыл по течению со всеми Я пустил тебя в сердце Ломает, как будто по вене По вене так быстро
Сердце, кажется, пропустило удар. Нет, нет, нет, нет. Она была готова увидеть здесь кого угодно: Гарри, Рона, Джинни, да даже самого Волдеморта, только не его. Только не Малфоя. Какая же Грейнджер дура. Почему она не посмотрела список персонала, почему не изменила цвет волос магией, она же волшебница. Становится противно от самой себя. Гермиона Грейнджер облажалась: собирайте полный зрительный зал и зовите репортеров «Пророк’а». До конца ее выступления оставалось около получаса, но Гермиона больше не могла находится на площадке. Каждый раз, когда она выполняла очередной поворот или покачивала бедрами, то краем глаза видела пристальный взгляд серых, похожих на две свинцовые тучи, глаз. Драко Малфой не отрывая взора следил за ней. Становилось слишком неловко. На девушку накатывала тошнота, ладони предательски потели,а страх сковал ее своими цепкими лапами, не давая вздохнуть. Неужели героиня войны испугалась своего бывшего однокурсника и сослуживцы эа, который на данный момент лишен магии? Бред. Она совсем не испугалась, просто не ожидала. Да, именно так. Все было чертовски правильно. Только не смотря на хорошее оправдание, горький ком рвоты ,застрявший в районе гланд, не давал девушке сделать нормальный вдох, а дрожащие ноги еле держали ее на каблуках. Надо уходить, причем срочно. В глубине души, она переживала за Малфоя. Все-таки, он не заслужил такой участи. Слизеринец помогал им, перерос детскую ненависть и даже извинился перед ней. Только этот комочек недоверия не давал девушке спокойно относится к нему. Что он вообще здесь делает? От этой мысли хотелось ударить себя по лбу. Действительно, что же он тут делает. Твои друзья упекли его в этот мир, заставляя мучатся от безысходности. Последний раз сделав «восьмерку» бедрами, девушка начала плавно удаляться со сцены под рокот бурных аплодисментов. Кто-то кричал непристойности и свистел ей вслед, но Грейнджер было не до этого. Сейчас ей нужно как можно скорее добраться до раздевалки и аппарировать домой. Все будет нормально. Она выпьет чашку расслабляющего чая с мелиссой или ромашкой, а потом будет ложиться спать. Ничего не случится. И вообще, что Малфой может ей сделать? Оскорбить? Да он просто жалок сейчас. Гермиона пыталась себя успокоить, но тревожность накатывала с новой силой, доходя уже до зудящей боли в груди. И кого же она пытается обмануть? Она боится смотреть в его опустошенные глаза, боится сказать ему правду, боится принять правду. Надо добраться до дома.И снова ты с ними Без тебя здесь пиздец дерьмо И мои сто поцелуев Одень их, одень их, малышка
Она заметила его.<i> Малфой ощутил дикий кайф от резко появившегося в ее карих глазах страха. Неужели она боялась его? Какая же идиотка. Он узнал ее маленький секретик, как мило. Интересно, а со сколькими клиентами она трахалась в вип-комнатах? Многим сосала? Ей понравилось? Понравилось, когда ее унижают и резко тянут за волосы? А может ей нравится, когда используют ремень? Любит ли гриффиндорская заучка порку? Эти мысли овладели Малфоем, пока тот не отводил взгляда от девушки. Было понятно, что ей некомфортно, но Драко было все равно. В его мыслях была немного другая Грейнджер: распущенная, с потекшим макияжем и взъерошенными волосами, с мольбой во взгляде. Та Грейнджер, которая источала запах секса, которая была олицетворением страсти, которая бы возбужденно выгибалась от каждого его прикосновения. Грейнджер, которая бы позволяла целовать свою кожу. Грейнджер, которая бы стонала под ним и выкрикивала его имя ,содрогаясь в волнах оргазма. Грейнджер, которая бы царапала до крови его спину. Не та, которой он ее запомнил. Без ужаса и всепоглощающей скорби. На ее лице был макияж, а не грязь в перемешку с кровью. Грейнджер больше не на войне, она смогла выбраться из этого порочного круга смертей и тоски. Девушка смогла жить дальше. Стоп. Как его мысли скатились в это? Ему должно быть противно думать о грязнокровке в таком ключе, да и вообще думать о ней. Она просто вездесущая гриффиндорская заучка, которая не имеет ничего общего со словом «секс», которая ничего не видит кроме своих любимых учебников, которая носит это ужасное гнездо на своей голове. <i>Жалкая, противная, наглая грязнокровка. От нее возбудиться может только этот уебок Уизли и то с огромным трудом. Драко надо только узнать о матери и не более. Краем глаза он заметил, что Грейнджер начала медленно уходить со сцены. Решила сбежать? Как по-гриффиндорски. Нет, она просто так не уйдет. Малфой искал ее три дня и сегодня точно не сможет просто отпустить ее. Вдруг она совсем испугается и решит вообще больше сюда не возвращаться? Драко не может этого допустить. Ему нужно обязательно узнать о судьбе Нарциссы, а желательно и остальных подсудимых, которые являлись его друзьями. Мерлин, только бы его мать была жива, пожалуйста. Малфой быстро отложил бокал и незамедлительно пошел за девушкой. Она шла торопливыми маленькими шагами, будто понимая, что за ней ведется «погоня». Они прошли в помещение для персонала и направились к раздевалкам. Драко шел позади Грейнджер, пытаясь наконец-то нагнать ее. Неужели ему придется и в раздевалку идти с ней? Как мерзко. — Да стой же ты, Грейнджер. — рявкнул Малфой. Девушка резко остановилась и прижала руки по швам. Он чувствовал этот страх, от грязнокровки за километр пахло этим животным ужасом. — Даже не поздороваешься? Совсем не скучала? — протянул он. Эти слова приносили ему огромное удовольствие, особенно реакция Грейнджер. — Ты не должен со мной разговаривать. - прошипела Гермиона - Уходи. - голос девушки предательски задрожал. - Только не вздумай плакать, Грейнджер. - устало выдохнул Малфой - Ты пережила войну, а теперь боишься меня? Гермиона на каблуках поворачивается к нему и снимает с лица кружевную маску. Два горящих глаза цвета молочного шоколада смотрели на него в упор. Как же давно Драко не упивался ее ненавистью. Из всего золотого трио эмоции Грейнджер были самыми яркими. Не тупые угрозы Поттера или показная ярость Уизли, а настоящая, кричащая и сладкая ненависть. Ради ее ненависти он был готов специально искать ее в коридорах, лишь бы получить частицу этой энергии. Давай, грязнокровка, покажи всю свою злобу.. Кусай губы, громко выдыхай носом воздух, метай глазами молнии. Дай же напиться своей сладкой ненавистью. Ненависть — это единственное, что не раздражало Малфоя в ней. Ее чувства всегда были такими яркими и сочными, что хотелось вечно плавать в этом океане искр. Драко хотелось запустить руку в эти непослушные каштановые кудри и со всей силы рвануть назад, так сильно, чтобы грязнокровка взвизгнула от боли. Он был готов хватать ее за запястья и держать до того момента, пока на нежной девичьей коже не выступят красно-фиолетовые синяки, символ их взаимной и всепоглощающей ненависти. Как же он хотел видеть бисеринки слез в уголках ее глаз. Малфой хотел чувствовать страх экс-гриффиндорки: этот дикий ужас, которых доводил до дрожи в коленях и непроизвольных рыданий, который заставлял бы мышцы сердца сокращаться все быстрее и быстрее. Пусть она испытает такой истинный страх, что наконец запомнит свое место. Гермиона Грейнджер — это грязь во всех своих проявлениях, мерзкая шлюха ,ласкающая взрослых и отсталых мужиков в грязных номерах мотелей, обычная заучка со слишком идеальным представлением этого мира.Да, я дрожь твоих пальцев, коленей И каждый сантиметр тебя Меня знает, как будто Всё время, всё время был близко
Гермиона испытывает настоящий ужас. Малфой вселял в нее больший страх, чем сам Волдеморт и вся его шайка пожирателей. Ей не было так страшно даже в тот момент, когда Беллатриса пытала ее на полу в Малфой-Мэноре. Причина такого ее поведения была вполне проста: она не знала чего ожидать от Малфоя. Ни единой мысли. Он был для нее закрытой книгой, письмом без отправителя, бомбой замедленного действия. Еще пара секунд и рванет. — Грейнджер, — медленно протягивает блондин, смакуя ее фамилию, — ответишь мне на пару вопросов? — он начинает медленно приближаться к ней. Шаг за шагом ,впечатывая девушку в стену. Гермиона была готова поклясться, что видела, как он облизывал губы и похотливо смотрел на нее. — Отойди от меня, Малфой, — испуганно шепчет шатенка. Малфой усмехается и отходит на полшага назад. — Успокойся, грязнокровка, я не собираюсь и пальцем к тебе прикасаться, — его губы скривились от отвращения. Грейнджер выдохнула от облегчения. Даже «грязнокровка» ничем не помешало всплеску серотонина. — Что тебе нужно? — уже спокойнее спросила она. — Я уже говорил, — фыркнул Малфой. — Повторю еще раз для особо одаренных: ответь мне на пару вопросов, и я тебя более не потревожу, — он говорил спокойно и размеренно. Гермиона оглядела Драко полностью, казалось бы впервые за этот вечер. Да, выглядел он неважно: платиновые волосы неаккуратно были зачесаны вбок, а на осунувшимся лице была небрежная щетина, серые глаза все так же источали кромешный холод и пустоту, бледность же теперь казалась не аристократичной, а болезненной; единственное, что у него осталось от прежнего Драко Малфоя — идеально выглаженная одежда, вплоть до каждого шва на брюках, и пронизывающий до костей взгляд. Сильно его потрепало. — Какие вопросы? — Грейнджер поправила кожаные шорты и вопросительно посмотрела на парня. — Что стало с моей матерью? — Гермиона даже не ожидала от него такого вопроса. Ей на мгновение стало до боли в сердце жалко Малфоя. Она знала, какого это — потерять родителей. — Нарцисса была признана невиновной,— она буквально почувствовала, как на пару секунд все мышцы на теле Малфоя расслабились. — Сейчас она на домашнем аресте в Мэноре, вроде бы арест продлится пару лет. Я точно не знаю, не вдавалась в детали ее дела. Что-то еще? — Что ты забыла в этой дыре, Гермиона? — его голос звучал так низко и томно, что по телу Грейнджер прошла волна мурашек. Она не хотела отвечать на этот вопрос. Точно не Малфою. Даже Гарри и Рон не знают об этом, поэтому она уж точно не станет рассказывать экс-слизеринцу об этом. Он не тот, кто поймет ее. Они не друзья, даже не близко. — Пошел ты, Малфой,— прошипела Грейнджер. Драко рассмеялся и заглянул девушке прямо в глаза. Усмешка и презрение — вот, что отражали эти два серых океана. Хотя, она была уверена, что где-то на глубине плескалось холодное одиночество, в котором Малфой никогда не найдет сил признаться. Он всю жизнь был одинок, у него не было друзей. Крэбб и Гойл было просто телохранителями, а Паркинсон была обычной подстилкой. У Драко Малфоя не было ни одного друга. Девушка отталкивает Малфоя в сторону и быстрыми шагами уходит в сторону металлических шкафчиков для танцовщиц. Она чертовски сильно устала, пора уже наконец-то аппарировать домой. — Аппетитная попка, грязнокровка! — язвительно протянул он вдогонку Гермионе. — Отсоси! — шипит Грейнджер. Только вместо ответа она слышит только звук захлопывающейся двери.Я жму твои цифры по пьяни Я робот, и ты мой механик (механик) Я стиснут твоими зубами И мои сто поцелуев ты чувствуешь, чувствуешь, ну?