искусительница.

Я опять лежу с разбитой головой Собирать её по новой я не вижу смысла больше Больше нечего сказать, легче просто избежать Вырываю корни и кладу в подушку, чтобы лучше спать

Гермиона на ватных ногах выбежала из помещения клуба. Ее сильно трясло. К горлу подкатывал горький ком, отдаваясь душащим чувством обиды где-то в груди. Слезы предательски щипали глаза, размазывая все сильнее остатки косметики по щекам. Давно ей не было так мерзко на душе. Ледяной взгляд бывшего однокурсника не покидал ее разума. Отважная гриффиндорка, обладательница ордена Мерлина первой степени и героиня войны испугалась жалкого сынишку пожирателей смерти. Только он не был обычным пожирателем. Гермиона не хотела признавать, что скучала по нему. Это просто смешно. Грейнджер пыталась заставить себя не думать о Малфое, о произошедшем в клубе и вообще обо всей своей «второй жизни», но не могла. Ее голова разрывалась от ярого потока мыслей. Что теперь делать? Желание просто уволиться и забыть грызло ее изнутри, но девушка не может так поступить. Она не может проиграть и сбежать. Гермиона не доставит слизеринцу такой радости.

Десятое апреля тысяча девятьсот девяносто восьмого.

- Ты уверен, что все пройдет именно так? - спрашивает девушка, рассматривая на пергаменте план следующего сражения. В голове все еще не укладывался тот факт, что Малфой им помогает. Надежда на победу окрыляла всех участников Ордена. Именно надежда подстегивала их идти дальше и продолжать сражаться. За себя, за будущее магического мира и за умерших друзей и родных. Время осталось так мало. Ресурсы Ордена были на исходе, а пожиратели продолжали наступать и загонять их в угол. - Просто так я бы это не принес. - выдохнул Драко, садясь на старое кресло - Я хочу его смерти не меньше вашего. - Не сомневаюсь в этом. Я знаю, что тебе пришлось пережить. - в какой-то момент девушка прониклась безумным сожалением к этому человеку. Какого это - жить, когда под боком ходит страх всей магической Британии? Слышать вопли невиновных людей и смотреть на собственные руки, которые были по локоть в крови? Это неописуемый ужас. - Нихера ты не знаешь. - выплюнул Малфой - Оно и хорошо. Тебе и не нужно представлять это. - парень быстро успокоился, устало откидываясь на спинку кресла. - Что ты хочешь делать после войны? - спросила Гермиона, садясь рядом с ним. Драко казался ей таким далеким, но и одновременно таким знакомым, почти что родным. Он единственный из всех ее знакомых, кто точно понимает все жертвы, у кого разум не затуманен этой идеей о победе без жертв и о безудержном спокойствии, которое будет после окончания войны. Они единственные, кто предполагает проигрыш светлой стороны. - Ты действительно хочешь узнать? - усмехнулся Малфой - Я бы уехал. Забрал мать и уехал бы подальше отсюда. Хочется немного пожить спокойно, без этой войны и общественного осуждения. - он на мгновение замолчал - Они все равно будут ненавидеть меня, Гермиона. В глазах обычных граждан я так и останусь пожирателем, который пытал и убивал их близких. Мне придется столкнуться с ответсвенностью. Сердце Грейнджер болезненно сжалось от сожаления. Малфой никогда не был монстром. Он обычный человек, которому свойственна боль, обида, радость, да и вообще все эмоции. Он не гранит или бальзат, чтобы спокойно сносить все невзгоды, что падут на его плечи. Рано или поздно даже камень ломается. - Мы увидимся после войны? - внезапно спросила она. - А ты этого хочешь? - тихо спрашивает Драко. - Я не хочу терять тебя. - девушка устало опускает голову. Малфой начинает заливисто смеяться, прикрывая рот рукой. Гермиона готова поклясться, что это первый раз за последнее время, когда она видит его веселым. - Ты от меня так просто не избавишься, даже не надейся. - сквозь смех проговаривает Драко, наблюдая за реакцией девушки. Грейнджер поднимает голову, удивленно смотрит на него и вымученно улыбается - Я буду рядом.

Наши дни.

Погода также не радовала Грейнджер. Она никогда не любила климат и погоду в Англии, было слишком сыро и холодно. После обильных дождей, которые, бывает, не проходили неделями, девушка всерьез начала думать о том, что под обоями в ее квартире уже появились огромные залежи плесени. Из-за вечных холодов девушке даже дома приходилось носить различные свитера крупной вязки и гольфы, лишь бы не трястись постоянно от мороза. Перчатки и кашемировые шарфы стали привычным и необходимым атрибутом ее гардероба. Да, девушка могла бы наложить на квартиру или руки согревающее заклинание, но обычный, маггловский, способ оставаться в тепле ей нравился намного больше. В этом даже была своя эстетика. Рона всегда удивляло то, что Грейнджер редко использовала магию в быту. Да, плита была магической, да и скоропортящиеся продукты были заколдованы, но кроме этого Гермиона все делала сама. Ей нравилось убираться, раскладывать вещи по полкам в определенном порядке, протирать пыль на книжных полках и готовить еду. Девушка обожала готовку. Каждый раз она пыталась приготовить все более и более удивительное и изощренное блюдо. Отдельную часть ее книжного шкафа занимали книги о кулинарии и сборники рецептов. Гермиону это отвлекало, во время приготовления еды она не думала ни о чем, она была спокойна. Шатенка даже не заметила, как добралась до дома. Неужели она настолько сильно увязла в своих мыслях? Девушка быстро отворила дверь ключом, хотя могла бы использовать заклинание, выжала промокшие насквозь волосы и медленно прошла в спальню. Квартира Гермионы не была как-то слишком богато или вычурно обставлена, хоть девушка и могла себе это позволить. На часть денег, которые ей выделило министерством в качестве благодарности за активную помощь светлой стороне, она купила не самую большую, но очень уютную квартиру в магической части Лондона. Ее жилище располагалось достаточно близко к министерству, что играло Грейнджер на руку, когда та позволяла себе поспать лишние десять минут. Спальня являлась второй по размеру комнатой в квартире, и была выполнена в серо-бежевых тонах. Вся мебель, включая большую двуспальную кровать, была сделана из светлого дерева с различными высеченными рунами. Гермиона действительно считала, что окружив себя рунами удачи, силы, счастья и еще кучей бессмысленных знаков, она сможет быть по-настоящему счастлива. Бред, правда? Хотя, когда-то и магия считалась чем-то далеким и непостижимым. В комнате помимо кровати и шкафов находились большой письменный стол, который постоянно был завален каким-то бумажками или чашками с так и не допитым кофе, пара книжных шкафов, длинный подоконник с лежащим для Живоглота ярко-красным пледом и гордость ее комнаты — большой белый ковер, который больше был похож на шкуру белого медведя. Да, Грейнджер была вегетарианкой и всячески была против насилия над животными и любого использования шерсти, кожи и зубов живых существ для какой-то мебели или одежды, но этот ковер из искусственного ворса глубоко поселился в ее душе, пусть и был похож на то, что гриффиндорка презирала. Иногда можно позволить себе такую вольность. Девушка останавливается у большого зеркала в полный рост и начинает себя слишком тщательно рассматривать, будто видела впервые. Возможно, только сейчас она смогла посмотреть на себя «чужими глазами». Гермиона слишком сильно похудела за последнее время, ключицы были слишком явно выпирали, а ребра уже, казалось, можно пересчитать сквозь тонкую кожу. Щиколотки и запястья стали чрезвычайно тонкими, даже для Грейнджер. Она любила и даже как-то гордилась своей худобой, но не до такой степени. Цвет кожи посерел и Гермиона была все больше и больше похожей на труп. Да, видимо, ей стоит больше отдыхать, а не брать работу домой и после идти танцевать в клубе. Надо уделять больше времени себе. Ее взгляд резко переключился на нижнее белье, что было на ней. Выглядело идеально. Грейнджер относительно недавно открыла для себя новое любимое дело — покупку красивого нижнего белья. Девушка никогда не любила шоппинг, но походы за новым пеньюаром или комплектом очень сильно поднимали ей настроение. Сегодня она надела один из любимых комплектов: удлиненный кружевной лиф из полупрозрачной ткани винного цвета изящно, но в то же время довольно вызывающе, подчеркивал ее грудь, а соски, просвечивающиеся через ткань придавали образу какой-то чарующей пошлости. Трусики , выполнены в том же цвете, что и лиф, были абсолютно обычными, но с одной изюминкой — лентами, которые обвивали тонкую талию и ягодицы, делая ноги визуально длиннее. В таком образе девушка чувствовала себя уверенной. Иногда Гермиона любила разбавлять обычное белье различными стрэпами или боди. Так она чувствовала себя более раскованной и желанной. Да, это именно то, чего ей не хватало. Она никогда не видела в глазах Рона или других ее ухажеров того животного желания, что было в глазах клиентов, стоило ей только выйти на сцену. Девушка не чувствовала себя сексуальной, думала, что она всегда была и будет просто пыльным фолиантом по сравнению с другими девушками. Но нет, сейчас она чувствовала себя прекрасно, поистине восхитительно. Гермиона Грейнджер была богиней этого жалкого клуба. А Драко Малфою было суждено разрушить ее райский уголок…

Я опять лежу с разбитой головой Ничего не понимаю. Что же делать мне с цветами? Что вот-вот взойдут и я снова потерял себя Если ты полюбишь снова — буду рад, но не меня!

Кто там говорил, что на Гриффиндоре учатся отважные, смелые и храбрые? Может распределяющая шляпа допустила оплошность и пропустила эту мышку на львиный факультет? Да ей бы к барсукам с такой-то «смелостью».Драко даже не сделал ей ничего, а она уже жалась к стене и чуть ли не тряслась от страха. И эта девушка боролась с Волдемортом? Как она вообще выжила с такими способностями? Это какая-то вопиющая несправедливость. Она не была такой пугливой во время войны. Все переносила с железным спокойствием и только при нем давала слабину. И где это все? Где та Грейнджер, которая просила его быть рядом? Слишком много воды утекло. Хотя, Малфой помимо негодование, ощущал дикое облегчение — с его матерью все хорошо. Арест не был худшим исходом, поэтому блондин был чертовски сильно рад, что Нарцисса была жива и не находилась в Азкабане. Женщина бы не выдержала там, жизнь там была хуже смерти. Он поморщился от мысли о том, что его мать могла бы стать подобием Беллатрисы. Нет, эта добрая и чуткая женщина не смогла бы стать такой. От безумного блеска в карих глазах его тетки хотелось провалиться сквозь землю или зажмуриться, лишь бы не смотреть на нее. Мадам Лестрейндж вызывала неподдельный ужас даже у самых отбитых крыс Лорда. С ее мнением считались, ее уважали и опасались. Конечно, блять, опасались. Белла была далеко не тем человеком, чья бы рука дрогнула при произношение непростительного заклятия. Женщина по-настоящему получала удовольствие от криков боли и смертей. По рассказам матери Драко знал, что его тетя не всегда была такой, Азкабан и пытки взяли свое. Именно из-за этого парень боялся попадания Нарциссы в тюрьму. Он не мог представить безумный взгляд Беллатрисы на лице матери. Это бы убило его. Малфой прикрыл глаза и попытался избавиться от навязчивых образов обезумевшей матери. Этого не будет, Драко, Нарцисса свободна. Она в Мэноре. Все хорошо. От повторения этих слов, как мантры, проще не становилось. Ему все еще было страшно. Блять, Драко ведет себя как ребенок. Именно после этой мысли блондин понял, что страх Грейнджер — это вполне нормальная реакция. Действительно, на что он еще рассчитывал? Что она пригласит его на чай? Может палочку еще вернет? Бред. Перед ней появился бывший однокурсник, пожиратель смерти и человек,которому она когда-то открыла свою душу. Они строили какие-то невозможные планы на будн, а потом просто исчез не сказав не слова. Потом, после кромешного ада, который состоял из судебных заседаний и борьбы с собой, она видит его в каком-то клубе. Конечно, мать вашу, ей страшно. Драко был подобием монстра под кроватью. Забавно. Может скоро им будут пугать детишек? Хотел бы парень посмотреть на это.

 — Ложись спать, Сэмми, а то придет злобный пожиратель Драко Малфой и сварит зелье из твоих мозгов, чтобы постараться избавиться от страшной темной метки на его предплечье.

Какой ужас. Он определенно больше не будет придумывать что-то такое. Малфой зачесал руками намокшие от дождя волосы назад и громко выдохнул. Еще один день его вечной «ссылки» прошел. Пролетело совсем немного времени, а Драко уже был готов вскрыть вены или полоснуть кухонным ножом по горлу. Парень ненавидел это чувство обреченности, что поселилось в его груди. Он чувствовал себя овощем, который просто ходит на работу, потом просто возвращается домой и просто ест мерзкие и холодные макароны на жестком диване. Сегодня он впервые за пару недель почувствовал себя живым. Разговор с Грейнджер был каким-то отголоском прошлой жизни, даже похожим чем-то на воспоминание. Колкости и остроты срывались с его языка на автомате, он даже не думал. Ссоры с грязнокровкой уже вошли в привычку. В какой момент Драко Малфой стал таким сентиментальным? Ах, да, в тот момент, когда его мир рухнул, а его самого сломали и запихнули сюда. Как прекрасно. Драко даже захотел повторить диалог с Грейнджер. Хотелось кричать на нее, видеть страх и недоумение в этих огромных оленьих глазах, рассматривать то, как вздувается венка на тонкой девичьей коже. Хотелось злить ее, чтобы грязнокровка срывалась на крик или плакала, он бы даже разрешил ударить себя, лишь бы почувствовать хоть что-то кроме звенящей пустоты. Малфой обязательно поговорит с гриффиндоркой еще раз. Он, словно дементор, выпьет всю ее ярость и злобу. Блондин обязан это сделать. Слизеринец хочет почувствовать вкус ее гнева на кончике языка, хочет испить ее горя, будто бы это дорогой алкоголь. Да, именно так он и поступит. Пустит эмоции Грейнджер по вене, чтобы словить самый дикий кайф, который только известен человеку. Дождь заканчивается и Драко наконец-то опознает, что может заново начать дышать.

И когда-нибудь ты вспомнишь эти майские цветы За мной снова всё сгорает, и я забываюсь Мне могло присниться лето, где могла быть ты Но приснилось, как опять я всё теряю И когда-нибудь ты вспомнишь эти майские цветы Они пахнут, как сгоревшие дни вместе И я видел это лето, где была ты Ты просила, чтоб я чаще дарил цветы