***
– Антонин Долохов? – на лице Гарри отражалось потрясение, когда он запустил руку в волосы. Он пришел прямиком из мира магглов, судя по тому, как был одет, встретив ее у камина. – Он был в квартире, пока я спала. На настоящий момент дважды. Из того, что ты знаешь. – Дважды? – переспросил Гарри. – Когда? Что он сделал? Она попыталась сглотнуть, но во рту у нее пересохло. – Пытал. В какой-то степени. – Не Круциатусом, но….чем-то, что я не смогла распознать. Он хотел было прервать ее, находясь в ужасе, но она остановила его. – И… он пытался использовать какие-то Чары памяти, Гарри. Это не было похоже ни на что, о чем я когда-либо читала. – Что ты имеешь в виду? Никто не поверит тебе, если ты скажешь, что это было похоже на ночной кошмар, Гермиона. – Я помню только частями. Поэтому… в первый раз я подумала, что это был ночной кошмар. – И это был не он? – он не обвинял ее, но это прозвучало как укол, и Гермиона почувствовала жжение в глазах. – Нет. Мой органайзер был… «сдвинут»…. опрокинут. – Она знала, что это была ложь, небольшая, но он должен поверить, что это случилось на самом деле. – И это точно сделал не Живоглот? – Он был заперт в прачечной оба раза. Это ведь не могла быть твоя собственная забывчивость? Гарри кивнул. – Хорошо. Секунду он смотрел на нее широко распахнутыми глазами, потом опомнился. – Нужно отвести тебя в Министерство. – Я только возьму некоторые вещи… – Гермиона, – торопливость в его голосе привлекла ее внимание, когда он посмотрел на нее, – Это место преступления. Она окинула взглядом комнату, пока он смотрел на нее. Конечно, так и было. Ее щека дернулась, когда она заставила панику сойти на нет. Она так старалась сделать это место уютным – подбирая фотографии, плед, мягкую мебель – сделать это место безопасным, теплым, как ее дом, где когда-то были мама и папа. Теперь этот дом – место преступления. Где она… … краснела от смущения… – Давай возьмем Живоглота и пойдем, - сказал он уступчиво, но в его голосе осталась тревожность. Находясь в отстраненном оцепенении, она прошла в спальню, взяла сопротивляющегося полу-книзла. Когда они прошли через камин, Глотик пискнул от того, как сильно она прижала его к груди.***
Она хныкала в перерывах между короткими вздохами, когда покрывало сбивалось в складки под ее скользящими ногами. Позволь облегчить твою боль, моя ведьма? – СТОЙ, – Гермиона не могла сдержать панику. Целительница Святого Мунго, темнокожая женщина с короткими черными волосами, снова появилась перед глазами, она сидела напротив Гермионы, выйдя из ее сознания. Она кивнула с понимающим лицом и предложила Гермионе стакан воды. Он дрожал в ее руке, когда она сделала глоток. – Не торопитесь. Гермиона прикоснулась ладонью ко лбу и с радостью осознала, что, по крайней мере, она не покраснела. Она успокоилась и снова посмотрела на целительницу, которая положила палочку на колени. – Это было до того….. того как я….. как органайзер был сброшен. И это все, что я помню, – Гермиона поерзала на месте и расслабила плечи. Ей надо подумать о чем-то еще, о чем угодно, и она посмотрела на пергамент, лежащий перед целительницей, – Это результаты? Целительница кивнула. – Вы не беременны от первого проникновения, и контрацептивное заклинание, которое мы использовали ранее, защитило Вас прошлой ночью. У Вас нет заболеваний, передающихся половым путем, но я на всякий случай дам Вам целебные зелья. Болезни от Антонина Долохова. Она почувствовала привкус желчи в горле, когда волна отвращения поднялась в нее в животе. – Вам также не стирали память. Мы можем сказать об этом с большой определенностью. Гермиона начала ковырять кожу вокруг ногтя. – Но это не отменяет другие заклятия, не так ли? – Да. Особенно одно, которое мы не достаточно исследовали. Это могут быть Истинные чары памяти или оно может действовать каким-то образом, что мы не можем уловить его отслеживающими чарами, особенно если это что-то экзотическое. – Но это не были Чары забвения. – Нет, это определенно не они, – целительница казалось уверенной в своих словах, – В Европе есть специалисты по проклятьям, которые могли бы проконсультировать по данному вопросу….. – Нет, – ответила Гермиона рефлекторно. – …анонимно. Гермиона посмотрела на целительницу. Женщина сделала паузу, ожидая, что она договорит, но тишина затянулась, и она продолжила: – Можно было бы отправить им небольшую, неопределенную часть воспоминания. Но если это не то, чего Вы хотели бы, я это пойму. Решение за Вами. Гермиона посмотрела на свои руки, которые лежали на коленях. Ты помогла победить Волдеморта в конце концов. Позволь мракоборцам сделать то, что они могут. Она подняла голову, на этот раз ее лицо заливала краска смущения. – Второе воспоминание. В самом начале, пока …. перед тем как он прикоснулся ко мне. Целительница кивнула. – Этого будет более чем достаточно. Но если Вы передумаете, ничего страшного. Просто дайте нам знать. Целительница оторвала кусок пергамента. Между ними повисла тишина, прерываемая только скрипом пера целительницы… …она ощутила прикосновение шершавой щетины к ее щеке, тяжелое горячее дыхание на изгибе ее шеи, когда он вошел в нее… – Вы можете выписать рецепт на контрацептивное зелье? – выдохнула Гермиона. Целительница подняла на нее глаза и долго смотрела на нее взглядом, который она не смогла понять. – Конечно.***
Гарри забрал Гермиону из Св.Мунго. У нее не было претензий к мракоборцам – снаружи у ее двери стояла невысокая женщина с дружелюбной улыбкой, которая представилась (но Гермиона забыла ее имя). – Когтевран, – добавила она, – если это имеет значение. Мракоборец из Когтеврана и Гарри организовали пребывание Гермионы с Флер и Биллом в коттедже «Ракушка», который охранялся чарами Фиделиус со времен войны. Гарри помог ей собрать одежду, туалетные принадлежности и стопку книг на период ее временного переезда, пока мракоборцы исследовали квартиру. Исследовали ее дом. Она мысленно пнула себя за оставленную в раковине посуду. Она признала, что остановиться в «Ракушке» было правильным решением. Флер и Билл знали про ситуацию с Долоховым, но когда она приехала, они не задавали вопросов, кроме того, что она хочет на ужин и хочет ли она, чтобы ей доставляли «Ежедневный Пророк» («Мы не будем лишний раз беспокоить», – объяснил Билл, и Гермиона была этому рада). Флер была радушна, но казалось понимала, что Гермионе нужны тишина и спокойствие, поэтому в течение дня она была занята чем-то в саду, лишь время от времени принося ей чай. В течение первой недели, Гарри и Джинни приходили на ужин, иногда с Молли. Когда они были все вместе, историю с Долоховым не обсуждали, чему Гермиона была несказанно рада. Тем не менее, иногда Гарри оставался до позднего вечера и говорил с ней в ее комнате. – Министерство работает с русским диалектом лондонского английского, – сказал Гарри, передавая ей чашку чая, когда она села на край кровати, – Бюрократия кошмарна, но мы в шоке от того, насколько фамилия Долохов стопорит наши усилия – они там у себя как Малфои, Гермиона. Гермиона сморщила нос. – В общем, они думают, что он не в России, потому что он продал большую часть своей собственности, кроме фамильного поместья, но мы попробуем выяснить, в чем была причина этого. Она положила книгу на прикроватный столик и посмотрела на него. – Что еще ты хочешь сказать? – Ну, – сказал Гарри. Он отпил чаю. – Похоже, что он все еще в деле. – Каком именно? – Омерзительном. Пытки, убийства. Мы не знаем точно, из-за денег ли это, потому что это гроши, по сравнению с его состоянием. Она сжала челюсти и заставила себя расслабиться. «Значит, кто-то мог заплатить за это», – подумала она. В ее сознании снова всплыло лицо Долохова, черные волосы и хрипловатый голос. – Можешь узнать, смогут ли они сделать перевод с русского на основе воспоминаний? – спросила она. – Он что-то сказал? Гермиона на секунду задумалась и поелозила на кровати. – Ты можешь просто спросить? – Конечно, – звук волн снаружи проник в комнату, – Прости, Гермиона. Из всех сбежавших Пожирателей Смерти, он тот, с кем нужно быть особенно осторожными. Мы задействовали много ресурсов. Она слышала слова, но не прочувствовала. Будто он утешал кого-то другого, и она должна была присоединиться к утешениям.***
Спустя две недели она прочитала все шесть книг, что взяла с собой, даже маггловскую книгу по травмам (которую она положила под кровать, когда закончила), и попросила Билла принести ей еще какие-нибудь книги с работы. Она долгими часами ходила к пляжу и обратно, проводя так свой день. – Старайся не уходить слишком далеко, Гермиона, – однажды сказал ей Билл за обедом, – Защитные чары не распространяются так далеко. По вечерам ее охватывало чувство тревоги, когда нужно было ложиться в постель. Она уже дважды чистила зубы до крови на деснах, когда в ее сознании всплывал рот Долохова напротив ее. В душе она аккуратно проводила руками по животу и бедрам, исследуя их на последствия напряжения или глубокие синяки, иногда она обнаруживала, что смотрит на себя в неверии, что его руки сдавливали ее, хватали. Гермиона также проверяла плечи на предмет наличия синяков. Она никогда не мастурбировала. Но кое-что она делала, превратив это в вечерний ритуал. Она желала всем спокойной ночи. Проверяла палочку в кобуре на ее запястье под пижамой. Накладывала защитные чары на комнату, что заставило бы ее кожу чесаться, если бы кто-то взломал их. Расстегивала среднюю пуговицу на пижаме, чтобы узнать, если кто-то снова застегнет их (это стало наваждением каждое утро – опустить руку вниз и проверить, что она все еще не застегнута). Сажала Глотика на кровать и чесала ему щеку, пока он не начинал мурлыкать. Проверяла свою палочку в кобуре (снова). В одной из книг Билла о защитных чарах против незваных гостей в чистокровных поместьях, она даже нашла чары, которые заставляли половицы скрипеть при вторжении. «Чистокровные, – усмехнулась она, – Вещи, которые они делают друг с другом. И со мной». Но было еще одно, о чем она хотела бы не думать во время подготовки ко сну. Когда у нее были месячные (что было совершеннейшим облегчением), она натягивала комфортные черные трусы, глотала зелье ночного первоцвета и зачаровывала воду в бутылке, чтобы та была постоянно обжигающе горячей, клала ее у живота, сворачивалась калачиком на кровати и ждала, когда тупая боль сойдет на нет. Потом в ней поднялась паника. Что если он увидит ее такой? Страдающей от боли и судорог? Станет ли ему настолько противно, что он убьет ее? Будет ли акт более болезненным? Она повернусь на спину, сбросила покрывало и с негодованием посмотрела на потолок, желая, чтобы поток слез исчез. Это был абсурд. Волдеморт мертв, а Антонин долбанный Долохов каким-то образом стал для нее куда страшнее. Она спала беспокойным сном и даже не стала утруждать себя ответами на письма, которые приходили в коттедж. Она чувствовала себя такой эгоистичной и эгоцентричной. Подушка продавилась под ее головой. Она отстранилась. Живоглот на секунду замер, стоя лапами на подушке, медленно моргнул и затем свернулся калачиком у изгиба ее шеи. Она коснулась его рукой и запустила пальцы в его рыжий мех, чтобы сфокусироваться на теплом чувстве комфорта. Он пах, как камин.***
– Сколько можно сидеть взаперти как курица? – воскликнула Флер за утренним чаем. Билл ушел на работу после завтрака, и они с Гермионой остались вдвоем, пока Флер возилась на кухне какое-то время. – Ты должна что-то делать! Я занята в саду, тебе тоже нужно найти занятие. Гермиона избегала кучи пришедших писем, но после чтения и прогулок по берегу днями напролет она начала чувствовать себя бездельницей. Она могла бы уже столько раз помочь очистить могилу Добби, вместо того, чтобы просто стоять напротив нее, ожидая пока пробьются сорняки. Гермиона некоторое время стучала пальцами по обеденному столу. – Ты не будешь против, если я транфигурирую кофейный столик в письменный в моей комнате? Флер усмехнулась. – Ты должна! Бедное создание. Как бы я хотела забрать тебя во Францию, где у тебя было бы куда больше занятий, чем только смотреть, как я готовлю. Не спрашивая, Флер трансфигурировала неиспользуемый кухонный шкаф в книжный и начала левитировать его в гостевую спальню. – Возьми побольше книг из дома, – бросила она через плечо, – Ты помогла выиграть войну, Гермиона. Что мы должны были сделать? Сказать «нет»? К обеду Гермиона послала сову Билла к мракоборцу из Когтеврана с письмом, где просила, затем переписала сообщила ей, что вернется в свою квартиру, чтобы забрать кое-какие вещи. «Это мой дом, – сказала она себе, – Я не должна просить». Сова вернулась намного позже, чем ожидалось, из-за ужасной погоды, но мракоборец сказала Гермионе, что не видит никаких проблем, и, если она хочет приехать завтра, квартира под надзором, дежурные мракоборцы предупреждены и, возможно, ей нужно сопровождение? – Я буду там, – сказал Гарри в тот день за ужином, дождь хлестал по окну, – Может ты хочешь присоединиться ко мне за обедом? Гермиона хотела обнять его. На следующий день он опоздал, потому что свирепая погода помешала его работе «в полях», но она взяла обед с собой для них двоих. Поговорив с мракоборцами снаружи, она вошла в квартиру и начала паковать книги в расширяющийся сундук, который ей одолжила Флер. То пятно на полу, казалось, по-прежнему смотрит на нее, и она зашла в спальню только, чтобы быстро забрать свои письма, но ей стало легче, когда пришел Гарри, промокший до нитки под дождем. – Без книг это уже не похоже на дом, да? – сказала она ему. Это казалось истеричным, волноваться по поводы воды, которая стекала с него на пол, поэтому она проигнорировала это. – Ты не меняешься, Гермиона, – усмехнулся он. Позже в тот же день, она поняла, что места для всех книг, что она принесла, в гостевой комнате было достаточно (но совсем впритык). Вскоре Гермиона снова была занята. Она начинала утро с долгой прогулки по пляжу, предварительно заплетя волосы в косу, чтобы они не падали на лицо, затем она сидела за письменным столом, читая или отвечая на письма. Иногда вечером она помогала Флер в саду. В течение дня все было хорошо.***
В ее сне она лежала на спине в лесу среди голых зимних деревьев, Их ветки скручивались и зависали в небе, колеблясь как резиновые водоросли. Листья вокруг нее хрустели под руками, но когда она брала их в руку, они превращалась в страничный пепел, а затем в песок. Высоко в ночном небе луна выделялась ярким пятном в кромешной тьме, мерцая перед глазами Гермионы. – Я нашел тебя, маленькая ведьма. Гермиона дернулась, когда мозолистые руки обхватили ее за плечи сзади и с силой прижали к телу. Спиной она ощутила, каким мучительно горячим он был. Руки Долохова обернулись вокруг нее и крепко держали. Одна рука опустилась к ее животу, пока шершавая щека прижалась к ее шее. – Ты еще не чувствуешь этого? – он нажал на ее живот. Она шевельнулась в его руках. – Пусти меня! Он рассмеялся у нее над ухом и продолжал удерживать ее, пока она с силой дергалась и пиналась. Постепенно она заметила, что его жар парализует ее, и она не может пошевелиться. Он прижал губы к ее уху. – Для тебя это будет нелегко, без родового амулета. Ее кожа покрылась мурашками там, где волосы на его руках щекотали ее. Мрачный лес растянулся перед ними, длинные вдохи ловили лунный свет впереди. Она почувствовала его член, упирающийся в нее. – Ты перережешь пуповину заклинанием из своей палочки, – продолжил он. Когда его член скользнул между ее ног и уперся в нее, каждый мускул ее тела дернулся в желании отстраниться. – Ты омерзителен, – бросила она. – Мммм, – он проигнорировал ее выпад и уткнулся носом в ее неистовые кудри, – Хочешь знать, что я сделаю с тобой, если ты не выполнишь это? Внезапно он отстранился, головка его члена была направлена на нее. Она начала кричать, но он зажал ей рот рукой, раздвинул пальцами ее губы, проскользнул сквозь зубы, двигаясь по языку в горло, пока она давилась, а его бедра толкнулись вперед… – Мррр! – Живоглот верещал у нее над ухом. Она открыла глаза и посмотрела на полоток. Липкий пот покрывал ее, как тошнотворный туман, а ее спина была вся мокрая там, где касалась невыносимо горячего матраса. Глотик одарил ее долгим, прищуренным взглядом со своего места на подушке около ее головы, а она была переполнена чувством такой благодарности, что хотела затискать его до смерти. Она перекатилась на его сторону и заплакала в его мех. – Ах, – пробормотала она через несколько минут, смахивая слезы. – Ты пахнешь копотью, Глотик. Она откинула одеяло, применила к постели охлаждающие чары, затем пошла в ванную, чтобы почистить зубы (опять), проглотить немного воды (а не пальцы) и снова легла в кровать, попытавшись уснуть. Ее сбившаяся, незастегнутая до конца пижама была, по-прежнему, не застегнула на одну пуговицу.***
– Кошмары, – целительница Св.Мунго снова кивнула и сделала запись на пергаменте, – И Вы сказали, это началось около недели назад? Солнечные лучи проникли в комнату, падая на ковер, но от золотого цвета Гермионе было не тепло, а нехорошо. – Ну, они не являются воспоминаниями реальных… событий, я уверена в этом. Это не происходило в моей комнате и иногда в них творятся странные и необычные вещи. – Звучит некомфортно, – целительница посмотрела на нее с симпатией. Несколько долгих минут приглушенные звуки с ресепшена за дверью была единственным шумом, – Извините. – Все в порядке, – начала Гермиона, – Я все еще не уверена, были ли это просто кошмары. Он говорил в этих снах о реальных вещах, о которых я не знала. В одном из них он говорил о родовом амулете, о котором я никогда не слышала. Для тебя это будет нелегко, без родового амулета. Через неделю Флер и Билл сообщили, что ждут ребенка и во время празднования в Норе, Гермиона придвинулась к Молли, чтобы спросить про родовые амулеты. «Некоторые чистокровные семьи все еще используют эти вещи, – сказала она с улыбкой, – Но мне они никогда не были нужны. Скрестим пальцы за Флер. Гермионе нужна была прогулка по Норе в одиночестве, чтобы успокоиться. Целительница положила руки ей на колени. – Возможно, Вы переживаете травматичные сны о событиях, через которые Вы прошли. Но… – она сжала ее руку в успокаивающем жесте, когда Гермиона открыла рот, – … также вполне возможно, что это вторжение. Так как он использовал экзотическую магию, мы могли что-то упустить. Вы не хотели бы, чтобы я взглянула еще раз? Просто, чтобы убедиться. Только услышав эти слова Гермиона почувствовала облегчение, что ее поняли, и чувство страха, что ее жизнь никогда не вернется к норме. А что было бы нормой, кстати? Когда чары коснулись ее, Гермиона оказалась под свечением, исходящим от золотых нитей над ней. Она покорилась обстоятельствам и надеялась, что ей больше не придется приходить в эту комнату в Св.Мунго после этого испытания. Внезапно в ее голове возникла мысль. – Ведьмы обрезаются пуповину, используя свои палочки? Заклинание? Целительница подняла брови. – Некоторые…. древние семьи так делают, да. Чистокровные, она хотела сказать. Гермиона поддела уголок ногтя на руке и он быстро откололся. Целительница продолжила накладывать новые заклинания, пока ее лоб не сморщился. Живот Гермионы дернулся. – Что такое? Целительница колебалась. – С того момента, как мы говорили в последний раз, на прошлой неделе Вы были где-нибудь? Где-нибудь, где могли быть без сопровождения? – А что? – слова были сказаны почти шепотом. Целительница снова сделала паузу, убрав палочку обратно в рукав. – Недавно на Вас были наложены Чары памяти. – На меня наложили Забвение, – Гермиона вздохнула, – О мой бог.