Rosehip & Peony

Арсений вроде успокоился. Ну, он так думал, потому что сам чувствовал себя вполне спокойно. Но что для Арсения спокойствие, то для окружающих дурдом. Омега правда сочувствовал Антону, потому что понимал, что может быть той еще занозой, но природное самолюбие и эгоизм, взращённый беременностью, размывали все границы поведения Арса. Ничего такого не было, правда. Но пузатый Арсений все еще пытался быть модником, меняя гардероб каждые две недели, заставляя Антона ходить с собой. Ходить за одеждой в принципе не особо увлекательное занятие для альф, а с беременным омегой это еще хуже. Антон терпел. Наконец, на шестом месяце у Арса проснулся аппетит на странные блюда в самое неподходящее время. Он мог проснуться посреди ночи с невыносимым желанием съесть шаверму, расталкивая ради этого Антона, смешивать майонез со сгущенкой, заставляя альфу подавлять рвотные позывы, а его желания могли меняться за долю секунды. Арсений мог позвонить «Тошеньке» и жалобно попросить яблок, а через минуту перезвонить и запросить авокадо, а у самой кассы начать выпрашивать вместо всего копчёную колбасу. А уже дома выяснится, что он не хочет ничего. Антон терпел. Арсений мог свалить из дома. Не просто пойти гулять, а отправиться загуливаться, как в старые добрые. Правда, он помнил о здоровье и запретах, но свалить он мог далеко и в очень странные места. То по заброшкам пойдет, то фотосессию замутит, то на какую-нибудь выставку странного современного искусства заявится, то с Сережей куда-нибудь поедет покататься. И все бы ничего, но он не всегда помнил, что нужно предупреждать Антона. А потому альфа часто был на взводе и удивительно, как не убил Арсения, а Арс был уверен, что после очередного раза его просто выкинут. Но Антон терпел. А Арсений только сильнее удивлялся и еще больше влюблялся. Но и боялся. Он боялся не только, что Антон рано или поздно устанет от этого, но и что тот может его променять на свободную и более простую омежку. В какой-то момент эта мысль так засела в голове Арсения, что он начал себя изводить настолько, что перестал спать, хуже стал есть и почти не разговаривал ни с кем. Да, в голове у него опять разыгралась шекспировская драма, но Арс решил не давить ею на Антона, чтобы его терпение не переполнилось. Потому что даже самому большому терпению может прийти конец. Но сколько бы Арс не думал, но он забыл — Антон намного внимательнее, чем кажется на первый взгляд. — Арс, иди есть, — слышится голос альфы с кухни. Арсений невнятно мычит, утыкаясь в подушку, перекатываясь со спины на бок, обнимая живот. Нервы дали о себе знать, отзываясь в организме болью и тяжестью. Да и ребенок видно был мудрее родителя, напоминая о себе и своем здоровье. Но это не придавало сил, чтобы встать и пойти на кухню. Тишина затянулась, и Арсений решил, что альфа решил его не ждать, но через пару мгновений скрипнула дверь в спальню. — Арсюш, может, к врачу сходишь? — спросил аккуратно Антон, заходя в комнату. Арсений замычал, мотая головой. Он не смотрел на альфу, глаза устали от вечного недосыпа, но почувствовал, как Шаст подошел к кровати, что-то ставя на тумбу, а затем присел на край постели. — Арс, ты ведь не только о себе заботишься, но и о ребенке, — мягко проговорил альфа, аккуратно зарываясь пальцами с холодными кольцами в волосы Арсения. — Если ты не хочешь говорить со мной, поговори с Сережей, но не держи все в себе. Омега не хотел плакать. И не собирался, он тихо шмыгнул носом, переворачиваясь на другой бок — что было очень долго и неуклюже — и пристроился, обнимая злосчастного медведя, который заменял ему подушку. Антон тяжело вздохнул, кажется, собираясь уходить, но Арсений не собирался этого позволять. — Ложись со мной, — тихо и даже как-то жалобно попросил Арс. Он имел право на капризы, верно? И как Антон его только терпит? Арсений не знал и думал, что альфа сейчас тяжело вздохнет и уйдет наконец есть, ведь наверняка он голоден. Но кровать жалобно скрипнула, и тонкие руки медленно и аккуратно легли поперек груди омеги. Арсений вымученно улыбнулся, расслабляя неожиданно напряженные плечи и спину. Он немного поерзал и еще более капризно сдвинул ладони Антона на объемный живот. Тот хмыкнул, целуя Арса в шею. Они лежали так некоторое время, просто стараясь дышать в унисон, а Шаст рассеянно поглаживал Арсения, кажется усыпляя утомленного омегу и самого себя. — Антон, — тихо позвал Арс и продолжил, когда услышал короткое мычание со спины. — Ты меня любишь? — Конечно, — мягко ответил альфа с легким удивлением в голосе. — Я люблю тебя. — Правда? — уточнил Арсений, как-то отчаянно сжимая ладони Антона. — Разумеется, — фыркнул Шаст, сильнее прижимаясь к спине омеги. — Ты, конечно, та еще заноза. Вредина с шилом в пятой точке. Но я люблю тебя и люблю о тебе заботиться. Хотя это бывает трудно, потому что ты пиздец скрытный и ебать какой капризный. — Не матерись при ребенке, — по привычке одернул Арсений, шлепнув по боку. — Сомневаюсь, что за урчанием твоего голодного желудка ему что-то удастся услышать, — рассмеялся Антон. — Я принес поесть. Если не захочешь домашнюю стряпню есть, можем что-нибудь заказать. — Антон, — прервал серьезным голосом Арсений. — Честно скажи, ты думал меня бросить? Тяжелая тишина окружила их. Арс не видел, но чувствовал, каким частым стало дыхание альфы, от него жаром стал распространяться гнев, который обжигал омегу. Если бы он мог, наверное, отпрянул бы, но лишь гулко сглотнул, положив ладони на живот. — Ты, блять, совсем меня не уважаешь, Арс, — со смесью горечи и злости, что обычно называют разочарованием, процедил сквозь зубы Антон. — Я для тебя уеблан последний, у которого нет ни совести, ни уважения, а только гребаное желание жить полегче? Он резко поднялся с кровати, мрачно покидая комнату. У Арса ком в горле встал, не давая подать голос и остановить Антона. Руки мелко подрагивали, ноги резко стали ватными, но Арсений все же заставил себя встать и пойти следом. Антон уже стоял в коридоре и обувался, накинув наспех худи. — Ты куда? — хрипло спросил Арс, встав позади альфы. — За сигаретами, — коротко кинул Антон, не оборачиваясь на Арсения. Он не смотрел на омегу даже у порога, молча хлопая дверью. Арс вздрогнул от резкого звука, а сердце болезненно сжалось от осознания. Терпение Антона кончилось. Арсений не хотел плакать. Он не хотел ничего. Абсолютно. Апатия, опустошение. Как бы банально это ни звучало, но все резко потеряло цвета, а звуки притупились, став глухими. Занавес в его театре воображения упал с оглушительным грохотом. Актер выходит на поклон, склоняя голову перед пустым залом. Какой смысл в игре, если зрителя нет? Какой смысл быть счастливым, если все сломалось между тобой и любимейшим зрителем? Арсений потерял свой азарт, потерял часть себя. Он просто опустился на диван, с трудом поджимая под себя ноги. Просто смотрел на свои руки, которые еще продолжали дрожать, не зная, что дальше делать. Антона он довел, это факт, который было трудно отрицать. И Арсений сейчас не представлял, насколько велики последствия и как теперь это исправлять. Он не хотел терять Антона. Не только потому что станет отцом-одиночкой, где-то глубоко внутри еще до встречи с альфой он готов был к такому исходу. Но теперь… Антон был ему нужен. С ребенком или без, он просто хочет, чтобы Антон вернулся и все было как раньше. Но Арсений взрослый мальчик и прекрасно понимает, что как раньше никогда не будет. Омега своими загонами и сомнениями опять довел близкого человека. Время шло. Арс не знал, сколько просидел в этой позе, но когда подорвался на звук открываемой двери, то ноги у него отнялись. Подняться толком он так и не смог, потому что судороги схватили колени, и Арсений только и смог, что зашипеть от боли, откинувшись на спинку дивана. Антон удивленно поднял брови, увидев это. — Затекли, — хрипло ответил Арс на немой вопрос. Шаст покачал с усмешкой головой. — Дурачье, — как-то насмешливо-ласково произнес он, заходя в комнату. Антон отставил в сторону бумажный пакет и сел на диван, кладя ноги омеги себе на колени. Его ладони легли под колени, пальцы ощутимо сжали мышцы, массируя. Судорога еще чувствовалась, но так отступала быстрее. Арс вновь запрокинул голову, застонав. — Больно? — хмуро уточнил Антон, остановив свои манипуляции. — Нет, — замотал головой Арсений, медленно выдохнув. — Стало полегче. — Хорошо, — кивнул альфа, продолжив разминать ноги, спускаясь по икрам к ступням и обратно. — Ты поел? — Нет, — пристыженно опустил глаза Арс, чувствуя, что его будут точно отчитывать. Антон недовольно цокнул языком, покачав головой. — Точно дурачье, — вздохнул тяжело альфа. — Своего мозга нет, так у ребенка попроси взаймы. Я уточнял у Поза, он уже есть. Он замолчал. Арсений боялся что-либо говорить. Антон продолжал разминать ноги омеги. На секунду прервался, протягивая Арсу бумажный пакет. — Держи, — произнес он. — Хэппи Мил взял, Биг Мак и что-то из роллов, не помню. Арсений взял обеими руками пакет, недоверчиво глядя поверх него на Антона. — А картошку? — вновь как-то капризно спросил Арсений, жалобно глядя на альфу. — Средняя без соли, — кивнул с улыбкой Антон. — А соус? — Сладкий чили, — вновь подтвердил альфа. — Хотя тебе бы не стоило есть много острого, я взял еще кисло-сладкий. — Почему ты меня терпишь? — тихо спросил Арсений, испуганно прижимая к себе пакет. Антон остановился и серьезно взглянул на Арса. Так он примерно смотрел, когда обещал быть отцом их ребенка. — Ты все-таки идиот, — вздохнул альфа. — Идиот, дива, но любимый же, сука. Возможно, за это все и полюбил. Хотя мозг ты выносишь профессионально, поменьше бы этого, совсем идеальным был. — Прости, — произнес серьезно Арсений. — И за то, что мозг выношу постоянно, и за недоверие… Я не считаю, что ты, ну… в общем, что ты недостойный альфа. Ты лучший из всех, кого я знаю и с кем был. И я действительно уважаю тебя. И очень сильно люблю. Я понимаю, что вот так сразу простить меня будет сложно, но… — Я тебя прощаю, — прервал метания Арса альфа, наклонившись и поцеловав округлый живот. — За тебя сейчас гормоны говорят, хотя ты и без этого больной на голову. Просто будь проще, ладно? Арсений активно закивал, соглашаясь на все и с чем угодно, но чтобы Антон простил его. А еще его тревожил один вопрос. — А Хэппи Мил?.. — С игрушкой, — кивнул Антон. — Пф, мне пять лет что ли? — фыркнул Арсений, надменно вскинув голову. Но глаза горели любопытством, а пальцы нетерпеливо сминали пакет. — Мне выйти, чтобы ты смог спокойно поиграться с игрушкой? — уточнил с улыбкой Антон. — Можешь просто сделать вид, что не видишь, — попросил Арсений, уже забираясь чуть ли не с головой в пакет. — И можешь продолжить массажик? У меня ножки очень устали. — Конечно, ебанутик мой, — ласково ответил Антон. — Ребенок уже все слышит, не матерись, — рассеянно отозвался Арс, рассматривая цветастую коробочку. — А это не мат, это твой титул, — гордо произнес альфа, получая легкий пинок в коленку. Терпение кончиться может. А любовь — никогда. Как и ебанутость Арсения.