Fraternitas Ruthenica

- Сойфер? Очень подозрительная фамилия. - пристально смотрел на щегла брат. Кречет, так он представился Никите. По сравнению с маленьким светловолосым мальчиком, сидевшим на стуле, Кречет казался просто огромным. Его лицо было как будто бы высечено из куска скалы грубыми инструментами, а огонь камина, отсвечивая, придавал угловатому лицу, покрытому шрамами, вид статуи Марса. Брат Кречет улыбался и переглядывался с другими братьями, когда щегол не мог ответить на очередной вопрос. Тот только и мог, что смотреть на ровные зубы своего наставника и отводить взгляд. - Послушай, малыш. - басовитым голосом перебил старшекурсника кто-то, на кого щегол даже не осмеливался смотреть. - Мы не приглашали тебя в братство, чтобы ты сидел тут и молчал. Понимаешь, если мы хотели бы этого, то завели бы домашнее животное. Ты же лучше, чем собака, да? Никита молчал. Сам он давно уже побледнел, а кончики его ушей были багрового цвета. Он чувствовал, как три пары глаз пожирают его, и его будто заморозило на месте. Он вообще не любил быть в центре внимания, а в такой ситуации ему просто хотелось умереть. - Ты что, окажешься хуже своей сестры? Хуже девочки? - спросил еще один, юношеский голос. - Н-нет… - прошептал себе под нос щегол. Из-за деревянного стола с лапами птиц встал старшекурсник. “Кречет” - подумал Никита. - “Мне конец”. Кречет переглянулся со своими братьями, те кивнули ему, и он вышел из-за стола. Он был одет так же, как и все братья, которых он видел - но вместо обычных классического кроя штанов на нем были джинсы, а вместо классических туфель - кроссовки. Он медленно расстегивал рукава своей белой рубашки и закатывал их выше. - Ну, давай по-другому. Посмотрим, может ты просто пиздеть не умеешь. Вставай. Ноги сами подняли мальчика со стула, хоть и предательски дрожали. Сглотнув, он посмотрел на своего наставника. Тот смотрел на него, улыбаясь, и в его глазах плясали огоньки. Кречет подошел к нему еще ближе. Настолько, что Никита ощутил тепло его тела. Ткань его одежды скрипела, стоило только старшему брату подвигать рукой. Он, должно быть, был в отличной форме... - Поцелуй меня, щегол. - приказал ему Кречет. - Но… но я не… - несчастный тут же отвел взгляд и хотел было отвернуться, но наставник схватил его за шею. - Ты не что? Не по мальчикам? Я тоже. Так что если я увижу, что тебе понравится, то я сложу тебя, как книжку. Через силу щегол отвернулся, и его волосы хлестнули его по щекам. Уже спустя секунду он пожалел об этом - его горло сжала рука Кречета, будто стальными тисками. Без какого-либо усилия наставник метнул на дубовый паркет шестнадцатилетнего мальчика, и его грудная клетка изнутри будто загорелась. - Давай, кусок говна, вставай. Я сломаю тебе все пальцы, если ты не встанешь и не поцелуешь меня. Утирая слезы и тяжело дыша, щегол встал. - Я никогда еще не… пожалуйста, не надо… - пытался он проговорить что-то, но удар атлета снова впечатал его в пол. Рот наполнился соленым вкусом крови, а в голову словно ударил молот. Он пытался ухватиться руками за что-то, но просто царапал паркет. Глаза наполнились слезами, и только спустя несколько секунд он смог нормально вдохнуть, но легкие, казалось, раздирало изнутри. - Ты разбил ему губу. Какой же ты придурок. - сквозь туман слез показалось другое лицо, и другие пальцы взяли его за голову. Лицо этого человека выглядело горящим в огне, но Никита, протерев глаза, понял, что оно просто было очень бледным, а волосы просто были каштановыми, хоть и казались ему рыжими. Перед ним был юноша, едва ли старше самого щегла, но несмотря на это, выглядящий сильно старше - то-ли из-за глубоких мешков под глазами, то-ли из-за старомодных очков в роговой оправе. Его волосы были аккуратно зачесаны назад, но одна прядка выбивалась. - Давай я попробую. - обратился он куда-то в туман. - Валяй, Сорокопут. Удиви меня. Этот парень безнадежен. - ответил ему Кречет, протиравший кулак. Парень с каштановыми волосами вздохнул и снял очки. Его лицо подошло почти вплотную к лицу щегла. От его дыхания влажный от крови, слюней и слез рот щегла подернуло холодком, и тот раскрыл глаза, ожидая чего-то, но уставился прямо в зеленые глаза Сорокопута. Тот улыбнулся уголком губ, на секунду посмотрел на губы мальчика, и острым кончиком языка едва прикоснулся к его рассеченной верхней губе, окрашенной кровью в ярко-розовый цвет. - Ты вкусный. - прошептал наставник, - Не разочаруй меня. И снова теплый язык брата прикоснулся к губам щегла, но встретил его язык. Будто марионетка, которую кукольник перемещает по сцене, Никита поднялся всем телом и обхватил голову своего спасителя, схватился за его волосы и вжался в его губы так сильно, как только мог. Они поцеловались, и их языки, точно два влюбленных в красном зале, танцевали посреди вкуса крови и боли. Но они успели сделать буквально несколько движений, пока наставник с силой не оторвал от себя маленького, растрепанного птенца. - Этого достаточно. - сказал он и медленно вылез из объятий молодого кандидата, - Мне кажется, мы увидели все, что нужно, верно? - Обещайте мне, что прежде чем мы возьмем в Братство эту тряпку, мы сделаем из него настоящего мужчину. - Кречет, успокойся. - ответил третий. Он звучал старше остальных. - Мы отдадим его тебе в первую очередь. Ты наверняка знаешь, как сделать из него кого нужно. Кречет угрюмо кивнул. - Тогда можешь идти. - сказал тяжело дышащему Никите, распростертому на полу, высокий старшекурсник, мягко улыбающийся сквозь кудрявую бородку. Он напомнил Никите его отца, и щегол поморщился еще раз, но встал. - Спасибо за то, что… дали мне шанс. - поблагодарил он наставников. Он встал с пола и покачиваясь пошел к выходу. Все его мысли были о душе, о кровати, и даже о своей сестре, которая наверняка проходит через что-то подобное. “Надеюсь, девочкам легче. Их хотя бы не бьют” - подумал он. И сплюнул кровь на пол коридора, освещенного белыми лампами и заставленного шкафами с книгами, приборами и маринованными уродцами, после чего почему-то решил, что в таком виде шататься по коридору неприлично, и вытер лицо рукавом. - А что там такое? - окликнул его из коридора какой-то проходящий мимо щегол. Он шел в кабинет за тяжелой дверью… Никита взглянул в его черные глаза, но быстро отвернулся. Ничего особенного. Просто испытание.