Истории из одного города

Сегодня покои раджи были наполнены светом и лёгкостью, и сам он пребывал в приподнятом настроении и казался здоровее и крепче прежнего. Выуженные летописцем из шкатулки старые потрепанные часики он встретил довольным хихиканьем. - Прелестно, прелестно. Знаешь ли ты, что есть люди, прочные и неизменные, как этот механизм. Чтобы ни происходило вокруг, они будут все так же размеренно отсчитывать время. На таких людях и держаться миры, и именно о такой женщине я расскажу тебе сегодня. Готовь свои уши и листы бумаги, и пусть с наступлением ночи они потеряют свою девственную белизну и покроются крошечными чёрными закорючками. …………………. Владислава Семеновна проснулась ровно за четыре минуты до звонка будильника, как, впрочем, и всегда в последние тридцать лет. Она осторожно спустила босые ступни с кровати и вздрогнула: показалось, что пол вибрирует и трясётся. Оттдернув ноги, она зажмурилась и досчитала до пяти. Аккуратно опустила пятки обратно и, почувствовав привычную гладкую прохладу линолеума, облегчённо вздохнула. Утренние процедуры всегда занимали у неё сорок минут. Душ, завтрак - рисовая или манная каша со стаканом обезжиренного молока. В крохотной однушке было стыло и сумрачно, плотные шторы не пропускали вовнутрь окружающий мир. Лишь изредка она вздрагивала от доносившихся оттуда звуков - странных и пугающих. Бордовая помада, пышная, обильно политая лаком прическа. Ключи, кошелек и очки надёжно спрятаны в сумочку. Перед тем как выйти из безопасности дома, она замерла перед зеркалом, повторяя ставшую привычной за последние три месяца мантру: "Меня зовут Владислава. Мне сорок девять лет. Я работаю на автоматизированном производстве пластиковой тары, секция пятьдесят, станок номер сто семнадцать. Я живу в городе Дивный, на улице Смирнова, дом 15, квартира 37. Сейчас девять пятнадцать, моя смена начнётся через сорок пять минут. Я отправляюсь на работу. Мне нужно пересечь проспект Восстания, сесть на двадцатый троллейбус и проехать восемь остановок". Отражение покорно шевелило губами в такт словам. Привычный ритуал успокаивал и вселял уверенность. Закончив, она взялась за ручку входной двери и, собравшись с духом, повернула ее. Подъезд встретил ее оглушительным грохотом и воем. Каждая соседняя квартира теперь была чем-то другим. Огромное гнездо, сплетенное из проводов и пенопласта, нора, из глубины которой торчат два выпученных глаза на тонких усиках, или нечто совсем невообразимое. Зажмуриться, дочитать до пяти, вспомнить, как все должно быть - и можно открывать глаза. Владиславе Семеновне это всегда помогало. Вокруг возникала привычная лестница и стены с дверями, а уж что там за ними скребется, воет и стонет, ее не касается. Когда мир еще только начинал сходить с ума, соседка из тринадцатой квартиры, Елена Валентиновна - интеллигентная старушка, бывшая преподавательница, поймала ее как-то на лестнице за рукав и зашептала, то и дело испуганно озираясь: - Славочка, вы только верьте в то, что происходящее ненормально. Я обратила внимание, что, если придерживаться своего привычного маршрута, абсурд отступает. Я вчера встретила Мишу, дворника нашего. Помните такого? Он весь изменился, потёк, глаза отовсюду повылезли лишние. Я сначала испугалась, а потом зажмурилась и вспомнила, каким он был: рыжий, высокий, борода пышная, окладистая. Глаза открыла - а он прежний! Даже поздоровался со мной. Правда, эффект совсем недолго продлился. Но с тех пор я всегда так делаю, и, знаете, помогает, изменения отступают. Вы тоже, слышите, не сдавайтесь! Сама Елена Валентиновна уже давно сдалась. Вход в ее квартиру теперь напоминал провал в пылающую адскую кузню. Проходя мимо, можно было увидеть то огромную сколопендру, то толстую ящерицу, снующую взад-вперед. По привычке Владислава Семёнова всегда здоровалась с постоянно видоизменяющейся тварью, в которую превратилась соседка. Для того чтобы оказаться на троллейбусной остановке, требовалось пройти сто метров и перейти дорогу. Но это раньше было так просто, теперь же женщине приходилось поминутно останавливаться и убеждать окружающее пространство в нормальности. Под ногами должен находиться асфальт, а не зелёное желе, пузырящаяся лава или хрустящие человеческие кости. Проносящиеся мимо мамонты с раздвоенными головами - всего лишь поток машин, а пожирающий пончики жирный дракон - трансформаторная будка. На небо она старалась не смотреть вовсе: на него "привычный маршрут" не распространялся, а наблюдать, как из разломов в пространстве сыплется вниз нечто, было слишком страшно. Тут же начинала кружиться голова, из ладоней вырастали лишние пальцы, и лишь огромным усилием воли ей удавалось повернуть этот процесс вспять. - Миленький, приходи же скорее, ты же всегда, всегда приезжаешь вовремя, -шептала Владислава Семеновна. На открытом пространстве находится было совсем тяжело. Ей приходилось пребывать в постоянном напряжении, чтобы хотя бы отдалённо привычная действительность не рассыпалась осколками разбитого витража. Когда гигантский жук, парящий в воздухе, неторопливо, словно сомневаясь, опустился рядом с ней, приобретя форму зелёного троллейбуса, женщина вздохнула с облегчением. С трудом вскарабкавшись по ступенькам, она прошла мимо водительского места, зажмурившись. Какая разница, кто или что её везёт, лишь бы везло. - Восемь остановок, восемь остановок, - твердила она, как молитву или заклинание. На проходной гигантский бурый медведь с интересом копался в содержимом своего брюха. Он доставал жемчужно-розовые петли кишок и придирчиво рассматривал их. - Доброе утро, Геннадий Евгеньевич! Я так понимаю, сегодня у нас на очереди изделие номер шестнадцать. Дайте, пожалуйста, ключики от заготовочной и от моего цеха. Вижу, я сегодня первая? Сконфузившись, медведь преобразился в суховатого мужичка с лысой, покрытой лёгким пушком головой. Тяжёлая связка опустилась на ладонь Владиславы Семеновны. - Моя Кристина что-то совсем барахлит в последнее время. Вы бы вызвали техника, чтобы её посмотрел, - бросила она через плечо, отходя от проходной. Ответом был угрожающий медвежий рык. Оборачиваться она не стала. Давным-давно, чтобы не сойти с ума от скуки и однообразия, Владислава Семеновна, а тогда еще юная большеокая Славочка, только пришедшая работать на фабрику, стала давать имена и немножко одушевлять технику, с которой работала. Так, у неё появился станок Кристина, мусоросжигатель Вениамин и распределительный щиток Даниил Витальевич. Заготовки (листы пластика) она ласково звала неокрепышами, а готовые изделия - бусичками. Здесь все было ей знакомо и привычно. Совсем немного усилий требовалось, что бы сохранять действительность в норме. Под глухой гул машины, совершая монотонные действия, женщина могла расслабиться и отдохнуть от постоянного нервного напряжения. Все началось полтора месяца назад. Сначала небольшие, еле заметные изменения в природе. Потом - почему-то она это хорошо запомнила, пропали дворовые кошки, а вместо них улицы наводнили пятилапые создания со стрекозиными крыльями. Дальше – больше. Какая-то жуть творилось с воздухом, с домами, с деревьями. Потом коснулось и людей. Постепенно, один за другим они теряли себя, растворялись в окружающем безумии, становились его частью. Сейчас Владиславу Семеновну радовало, что у неё не было семьи. Если бы близкие стали превращаться в не пойми что, в причудливых монстров и склизких чудовищ, она и сама не смогла бы удержаться. Восьмичасовая смена пролетела быстро, практически незаметно. Старенькие наручные часы показывали шесть, протяжный гудок возвестил окончание рабочего дня. Пора было возвращаться домой. Усталая женщина брела по когда-то своему, а теперь ставшему чужим району. Она уже не обращала внимание на стайки разноцветных крыс, порхающих перед ее лицом с пронзительным визгом. На углу улицы должен был находиться продуктовый магазин. С трудом ей удалось "опознать" его в стеклянном прозрачном корпусе в форме гроба и заставить принять привычный вид. Владислава набирала консервы, молоко и хлеб и думала о том, что, может быть, она вообще последняя, кто видит. Ржавый гвоздь, скрепляющий расползающуюся по швам действительность. Может, стоит сдаться, расслабиться и отпустить ситуацию? Растворившись в окружающем абсурде, как все прочие, она станет счастливее? "Нет!" С силой сжав банку с зелёным горошком, она помотала головой, как будто кто-то посторонний мог наблюдать за ней. "Вот уж, дудки! Я всю жизнь прожила в мире с нормальной гравитацией и законами физики и в нем и хочу умереть. Всё, что нарешали себе другие, для меня не важно. Меня это не касается". Решительно размахивая пакетом с продуктами, она направилась в сторону своего дома. Сейчас он напоминал разломанный игральный кубик, с граней которого сочился дым. Но это ненадолго. Она сумеет исправить его, вернуть в "привычный маршрут". ………………………………. Летописец задумчиво брел от дворца раджи. Сегодняшняя история натолкнула его на интересные мысли, То, что было привычным и обыденным, теперь казалось новым и странным. Нет, конечно, он никогда не видел безумных тварей вроде летающих крыс или гигантских сколопендр, но уже несколько месяцев его город менялся. Небо, сегодня лазоревое, завтра могло стать фиолетовым. Дома с готически острыми крышами вдруг расползались в тяжёлый, внушительный классицизм. Улицы перестали быть статичными: то покрытые деревянной брусчаткой, то закованные в хмурый асфальт, каждый раз они разбегались по-новому, создавая незнакомые и причудливые маршруты. Даже его родители! Кто его мать - пышнотелая седая матрона с постоянно недовольным лицом или рыжеволосая хохотушка? А его отец - тощий предприниматель в чёрном цилиндре или дородный пекарь в заляпанном мукой фартуке? Не найдя ответов, юноша толкнул дверь родного дома. Сегодня она была ярко-зеленой с позолоченной ручкой в форме львиной головы.