Истории из одного города

Летописец уже даже не удивился, что извлеченная из шкатулки кисточка оказалась измазана свежей синей краской. Раджа взял ее кончиками пальцев, осторожно, чтобы не запачкаться. Глаза его были полны нежной грустью. И рассказывал он сегодня по-особому тихо и плавно. Как столпы из чёрного мрамора поддерживают своды небес, не давая им низвергнуться на землю, так и четыре великих правила - опора для мироздания и миропорядка. Нарушивший их будет объявлен еретиком. Наказание за ересь -смерть. Правило первое: каждой фигуре нужно знать своё место. Елсу стоял перед ферзем навытяжку. Под его тусклым рыбьим взглядом, холодный пот начинал струиться по вискам даже самых благочестивых. Молодой офицер подобной праведностью не отличался, и будь они наедине, был бы уже мокрым насквозь. Но он был лишь тринадцатым в третьем ряду, поэтому белесые глаза начальника не выворачивали его душу наизнанку и он даже мог позволить себе думать о постороннем, краем уха слушая пламенную речь. - Черен день нынешний, но мы выжжем огнём ересь и тьму! И да будет завтрашний день бел. Слава королю! - Слава королю! - единым выдохом ответил многоголосый хор. - Как ни печально это признавать, на нашей земле предателей становится все больше и больше. Ходят слухи, что продажные владельцы судов за грязные деньги переправляют еретиков на северный континент. Говорят, у врагов объявился предводитель и они собираются с силами, чтобы нанести нам подлый удар. И если вы не хотите, чтобы ваши дома были разорены, ваши жены изнасилованы, а ваши дети убиты, вы должны сегодня быть в сто раз внимательнее и безжалостнее, чем вчера, а завтра тысячекратно внимательнее и безжалостнее, чем сегодня. Вы офицеры - верные псы короля, его последняя надежда и опора, и только ваша верность и преданность поможет окончательно победить тьму. Ферзь говорил долго. Под конец пафос ушёл из его речей, в них появились деловые нотки. Требовалось, чтобы офицеры тщательно проверили районы возле доков: возможно, кто-то из горожан мог симпатизировать еретикам и даже укрывать их. Для выявления крамолы, ложных и опасных мыслей и планов существовали особые печати-медальоны. Стоило приложить их к коже еретика, и они вспыхивали красным. Елсу любил двор, короля и белое, но вот свою работу терпеть не мог. Он и в домах коней то не слишком комфортно себя чувствовал, а уж у пешек и подавно. Там всегда было грязно, тесно. Недобрые взгляды и хмурые лица. Подобострастная вежливость сквозь зубы были обычной реакцией на его появление. Нет, он, конечно, тоже не леденцы разносил, но все же подобное задевало его. Офицеры ходили парами - так надёжнее и безопаснее. Сегодняшний рейд оказался удачным. В подвале заброшенной рыбацкой хатки они нашли двоих, Те так испуганно жались друг к другу, что сразу становилось понятно: дело нечисто. - Пожалуйста, не надо! Я всего лишь художник. Я не замешан ни в политике, ни в заговорах. Глупый, не стоило признаваться в творческой профессии. Каждый офицер знал, что больше всего еретиков именно среди тех, кто владеет даром живописи, музыки или литературы. Знала это и печать Елсу, и вспыхнула багряным пламенем, едва коснувшись лба мужчины. Женщина рядом взвыла и упала на колени, хватаясь грязными пальцами с обломанными ногтями за полы офицерского плаща. С брезгливым равнодушием Елсу оторвал ее от себя. Оформив все нужные протоколы, решили разделиться. Напарник отправился сопровождать арестованных в застенки ладьей, а Елсу решил прогуляться по лесу в прибрежной зоне. Настроение у него сегодня было отчего-то возвышенным и умиротворенным. Возле старой заброшенной хижины лесника он притормозил. Изнутри доносилось шуршание, а ведь, как известно, праведные горожане по лесам не шляются и в подобные места не суются. Едва переступив порог, Елсу понял, что чутье не подвело. На ворохе соломы сидел маленький оборванец. Он воззрился на вошедшего с таким ужасом, что сомнений быть не могло. - Подойди, не бойся - начал офицер вкрадчиво, но пацан не дал ему договорить. Резво вскочив на ноги, он ужом попытался проскочить в дверной проем, и только отменная реакция помогла Елсу в последний момент ухватить его за шиворот. Рывком он швырнул парня обратно. Придерживая одной рукой, второй приложил печать к оголенному плечу. Естественно, она тут же вспыхнула. - Ну все, парень, допрыгался, - с довольной усмешкой он достал верёвку, чтобы связать еретика. Но тут за его спиной раздался шорох, а лицо мальчика озарилось надеждой. Оборачиваясь, офицер рассчитывал столкнуться с толпой предателей, но в дверном проёме стоял лишь офицер Ирван. Елсу неплохо знал его, хотя тот был гораздо старше и по званию, и по годам. Когда-то он приятельствовал с его отцом и часто захаживал к ним в гости. Елсу поприветствовал пожилого воина с улыбкой: - Да будет мир чист и бел! Ирван не ответил. Он медленно зашёл, притворив за собой дверь. - Здесь уже все в порядке. Я разоблачил еретика и сейчас поведу его в город. Мне не нужна помощь. Елсу забеспокоился. Он ничего не понимал. За каждого пойманного предателя офицеру полагалось денежная награда. Может, Ирван сам хочет ее получить? Да нет, глупости - он достаточно богат и знатен, чтобы его интересовали подобные вещи. Ладонь Елсу аккуратно опустилась на гарду меча. Ирван все так же молча прошёл вперёд. Недосвязанный пленник тут же юркнул к нему за спину. - Во имя белого, как же я устал, - выдохнул мужчина. - Эо никуда с тобой не пойдёт. Сегодня на закате он покинет этот континент, и я вместе с ним. Правило второе: есть чёрное и белое. Все, что не является белым - тьма по сути, и должно быть истреблено. - Ирван, тьма кроется в твоих словах, и сам ты становишься темен. Елсу непонимающе косился то на бывшего папиного приятеля, то на оборванца, которого он заслонял. - Дружок, ты же не глупый малый. Подумай сам, что может сделать этот мальчик? Какой вред от него королю? - Но печать горит красным. Прямо пылает, а значит, он темен и душа его черна. Быть может, праведные ладьи в застенках своих храмов смогут исправить его. Я должен доставить его туда. Елсу решительно шагнул вперёд. - Подожди минуту, пожалуйста. Ты только послушай, а потом можешь вести его, куда хочешь, да и меня заодно. Эо, - Ирван обернулся к мальчику, - спой для меня и для моего друга, хорошо? И он запел. С первых нот мелодия зачаровала и оглушила Елсу. Мир взорвался тысячью красок и оттенков. Ему захотелось плакать от счастья и одновременно кричать от невыразимой боли… Когда песня завершилась на торжественной и печальной ноте, ему показалось, что его душу вытащили наружу, вычистили и вложили обратно свежей и обновлённой. - Ирван, это удивительно. Надо рассказать о нем королю. Тот, кто владеет таким голосом, не может быть черным внутри - король все поймёт. Елсу поднял на офицера промытые ясные глаза и с удивлением обнаружил собственный меч, направленный в его грудь. И когда тот успел его разоружить? Видимо, чарующая песня притупила внимание. - Прости, но нет. Это дурная идея. Наш король человек слабый, но не плохой. Только вот заправляет всем давно уже не он, а ферзь. А его душа - страшное место, которой идеально подходит существующий миропорядок, и изменение бытия в его планы точно не входит. Тебя никогда не удивляло, что те, кого называют предателями, чаще всего оказываются не могучими врагами или агентами иной империи, но людьми, обладающими настоящим талантом, даром к чему-то? - Твои слова лживы. В нашей стране нет запрета искусства. Я сам регулярно посещаю королевскую оперу и ни разу не слышал о гонениях на актёров, что там выступают. Также не преследуются авторы поучительных романов. Их очень любит моя матушка и постоянно читает. Да и вообще, примеров множество. - Ты правда думаешь, что можно сравнить пение Эо с помпезными и пустыми постановками королевского театра? - Ирвин печально усмехнулся. - Нас убедили в том, что наш мир плоский и монохромный, а все прочее - ересь. Так проще не видеть его убожество, непомерные налоги, голод и нищету. Такие, как Эо, могут помочь изменить его - очистить души, наполнить их красками. Но для этого им сначала нужно выжить и окрепнуть. - И давно ты стал предателем? Многим еретикам помог скрыться от закона? - Елсу хотел, чтобы его голос звучал презрительно и обличающе, но выходило жалобно и обиженно. - Достаточно, чтобы спать спокойно ночами. Чтобы муки проснувшейся совести не терзали меня. Впрочем, достаточно, нужно идти. - Помедлив, он обернулся к мальчишке: -У меня дурное предчувствие, малыш. Оставайся пока здесь. На закате приходи на то место, о котором я говорил. Если меня не будет, приходи завтра и потом снова и снова. Я обещаю: я вернусь за тобой. На свежем воздухе магия песни рассеялась окончательно. Стало боязно и стыдно: его одурачили, как ребенка. Его меч остался в хижине, и без него было совсем неуютно. - Ты убьёшь меня? Ирвин вел его, приобняв за плечи. Со стороны - двое слегка перебравших браги приятеля прогуливаются по лесу, а узкое лезвие ножа, касающееся его рёбер слева, постороннему взгляду не заметно. - Хотел бы, но не могу. Я, как ввязался во все это, перестал быть способным на убийство. Отведу тебя подальше и свяжу покрепче - авось утром развяжет кто, или сам выпутаешься за ночь. На закате отплывает множество кораблей, на одном из них и я покину, наконец, этот город. Хватит, напартизанился. Но ты не думай, я вернусь Когда-нибудь мы все вернёмся и изменим эту страну. Думаю, к тому времени ты тоже изменишься, ты ведь слышал песню Эо. Она - как лекарство, а для некоторых снадобий нужно время что бы они подействовали. Они достаточно удалились от города, и тем удивительнее было встретить патруль из младших офицеров. Четверо, весело посмеиваясь, обсуждали что-то на тропинке, по которой Ирван вел Елсу. Нажим лезвия под плащом стал более ощутим. - Будь благоразумен, мальчик, - прошептал предатель, когда они почти поравнялись с патрулем. - Да будет мир чист и бел!- задорно проорали все четверо. - Слава королю! - ответил как положено Ирван. - Куда путь держите? - добродушно поинтересовался здоровяк, бывший у них, видимо, за старшего. - Там дальше такой бурелом начинается - как пить дать, заблудитесь. - Все в порядке, я хорошо знаю эти места. Часто охочусь здесь, теперь вот хочу другу любимые угодья показать. - А, ну тогда конечно можно, - ребята посторонились, давая парочке дорогу. Елсу весь подобрался. "Убьет, как пить даст, убьёт" металась в голове единственная мысль. Он попытался вильнуть в сторону, но железная хватка еще сильнее сомкнулась на его предплечье, а лезвие, прорвав камзол, уперлось прямо в ребро, поцарапав кожу. И тогда он зажмурился и заорал: - Хватайте его, он предатель! Проверьте его печатью! Елсу замер в ожидании смертельного удара, но его не последовало ни после третьего удара сердца, ни после седьмого. И тогда, осмелев, он открыл один глаз. Четверо патрульных уже без улыбок окружили их. В руках тускло блестели обнаженные клинки. - О чем это он?- спросил здоровяк. - Вы видите, пацан не в себе. Мелет всякую чушь, - голос Ирвана даже не дрогнул. - Конечно, я вам верю. Только небольшая формальность. Вы же не будете против, если я коснусь вашего запястья печатью? "Ну все, сейчас точно ударит, а потом и этих убьёт," - обречённо подумал юноша. О ловкости и силе старого офицера отец рассказывал множество легенд, и сейчас они всплыли в его памяти. Помедлив, лезвие ножа опустилось вниз, за меч он так и не взялся. Правило третье: король есть высший судья, данный нам небесами, его воля - воля белого, не может быть оспорена и нарушена. Ночью после ареста Ирвана Елсу почти не спал. Его рвение при разоблачении предателя отметил сам ферзь. Он лично похвалил его, выведя вперёд перед строем соратников. Юноше же было муторно и тоскливо. Уже дома, мечась по ставшему вдруг жёстким и колючим ложу, он весь горел. Мелодия Эо стонала в мозгу и струилась по венам. Он вспоминал грязные и тесные хижины пешек, нужду и болезни, с которыми ему доводилось сталкиваться, и не брезгливое отвращение, а острая жалость и тоска стискивали его сердце, промытое песней мальчика. Приёма у короля Елсу добивался очень долго. Помогли старые связи матушки. Юный офицер искренне верил, что, услышав его историю, монарх поверит ему. Когда-то он помог его семье. Отец спустил все состояние, приведя супругу и троих сыновей на грань нищеты, и после этого покончил с собой. И король не оставил в этой беде, лично проследив, чтобы их приняли ко двору и обеспечили достойной службой. И сейчас парень был уверен, что правитель сможет помочь. Нужно только подобрать правильные слова, и амнистия Ирвану обеспеченна. Король принял его сразу после утреннего чая. Перед ним был разложен шахматный столик, на котором прелестные фигуры из оникса и янтаря готовы были схлестнуться в извечной битве. На вошедшего юношу правитель взглянул ласково. - Здравствуй, мой мальчик. Как матушка, как ты? - Благодаря вам у нас все хорошо, ваше величество. Но я пришёл говорить с вами не о матушке или себе. У меня есть просьба. - Конечно, я выслушаю тебя и сделаю все, что в моих силах. О чем твоя просьба? - Отчасти о музыке, - начал Елсу и осекся. В белую приёмную, мерно чеканя шаг, вошёл ферзь, и с его появлением в просторном зале стало теснее и прохладнее. Юный офицер сглотнул комок, подкативший к гортани. - Продолжай. Музыка - это прекрасная тема для беседы, - король ободряюще похлопал его по руке. - Так в чем же суть твоей просьбы? Под пристальным, изучающим взглядом ферзя холод заструился по позвоночнику Елсу. "Он все знает, все видит. От него не скроешься." - Я слышал, что у королевской оперы новая постановка - "Белое совершенство". Одна знакомая девушка очень просила достать билет на неё, а их уж нет в продаже. - Ты так долго добивался встречи со мной, что бы попросить билеты в оперу? - Король казался озадаченным. - Как смел ты беспокоить его величество по таким пустякам? - Ферзь не говорил, но шипел, тихо и вкрадчиво, и оттого было еще страшнее. С грохотом Елсу рухнул на колени. - Простите, просто эта девушка очень важна для меня, и я подумал... - Не гневайся, ферзь. Мальчик не хотел ничего дурного. Он молод и влюблён. Со всеми бывает, - благостная улыбка вернулась на лицо правителя. Елсу выходил из дворца предельно разбитым. В кармане лежала пара ненужных ему билетов на очередной глупый и пошлый спектакль. Он поднял голову: башня ладьей высилась над городом. На ее верхних этажах проводились религиозные службы, а в тёмных подвалах томились приговоренные к смерти еретики. Елсу долго смотрел на неё. Он знал, что казнь предателя-офицера случится через четыре дня и возможности для новой аудиенции больше не представится. Правило четвёртое: только тот, в чьей душе не останется чёрного, будет достоин посмертного покоя. Прочие станут угольной пылью под последним костром, который сожжет этот мир на закате времён. На Ирване не было цепей и оков, да они были и не нужны: из застенков так просто не выйти. Нужно обладать специальной магической печатью, чтобы пройти невидимую стражу врат. Елсу достал одну такую, чтобы повидаться с пленным офицером, и стоило ему это почти немыслимых средств. Выглядел предатель плохо. Лицо стало бугристой маской от спекшейся крови. Обломки выбитых зубов торчали из-под порванных губ. Багровые кисти рук с вырванными ногтями, опухшие ступни в ожогах от каленого железа… - Зачем ты пришёл, юный праведный офицер Елсу? Тоже хочешь узнать о тайных местах и продажных капитанах кораблей? - Голос тоже изменился: сухой мёртвый, он дребезжал, отражаясь от стен подземелья. - Неужели они настолько глупы, что думают, будто юнцу удастся то, с чем не справились самые изощрённые ладьи короля? Елсу не ответил. Он принялся раздеваться - быстро, но без лишней суеты и спешки. - Что ты делаешь? - в интонации Ирвана появилось что-то похожее на живое любопытство. - Возьми мою печать на выход, одевайся и уходи. Я надеюсь, в тот вечер не последний знакомый тебе капитан отплывал к северному континенту. Хриплый смех, похожий на птичий клекот, был ему ответом. - Ты думаешь, я такой дурак, что поверю тебе и приведу следящих за мной офицеров прямо к моим друзьям? Елсу присел рядом с пленником на корточки и зашептал, вкрадчиво и тихо, как ведут беседу с маленькими детьми. - Ты же сам говорил, что некоторым лекарствам нужно время, чтобы они подействовали. Считай, что я излечился. У тебя не так много времени, забирай Эо и уплывайте отсюда. Завтра с утра будет зажжен костёр для предателя. Ты же не хочешь попасть на него? Ирван долго всматривался в лицо юного офицера, словно пытаясь увидеть в нем наглядные доказательства произошедших перемен. Наконец, протянул руку и коснулся щеки Елсу, по-отцовски нежным жестом провёл по ней. - Ты ведь понимаешь, что, если на рассвете будет разложен костёр, на него должен будет кто-то взойти. Я мог бы сказать тебе нужные имена. Ты сам... - Нет, - Елсу судорожно помотал головой. -Твои люди не поверят мне. Я... Не тяни же, пожалуйста, а то все будет бессмысленно. - Спасибо, мальчик, - Ирван со стоном стал подниматься на ноги. Через несколько минут, за которые они не перемолвились ни словом, его полностью скрыл от посторонних глаз форменный офицерский плащ с широким капюшоном. На груди висела золотистая печать, позволяющая пройти мимо стражей тюрьмы. «Какой сегодня славный день, чтобы умереть», - думал Елсу, выходя на площадь. Он был благодарен королю, что, помятуя о его прошлых заслугах, ему позволили миновать этап застенков и пыток, и сразу приговорили к смертной казни. Поднимаясь на костёр, он думал об извечных правилах, четырех столпах мироздания. Кажется, он нарушил их все. Проиграл? Проклят? Обречён на вечные муки? Отчего же тогда так легко и спокойно в груди… Где-то далеко в синем море радужный офицер Ирван везёт мальчика Эо, чьи песни способны разбудить души. Везет к иной – свободной, земле. Быть может, они когда-нибудь вернутся и принесут с собой целительные мелодии, которые смогут излечить его страну, каждую пешку в ней и даже короля. Это станет их победой, и победой Елсу тоже. Нет, он не станет угольной пылью, оставшейся от мирового костра, он превратится в яркую краску, лазоревую или золотую, что ляжет широким мазком на полотне нового мира, полноцветного и светлого. Закончив историю, раджа долго и задумчиво водил кистью по белому холсту, возникшему из ниоткуда посередине его покоев. Летописец не решался уйти, наблюдая, как расцветают синие цветы, возникают оранжевые и жёлтые бабочки, и все это раджа проделывал, ни разу не обмакнув кисточку в краски.