***
— Самый оптимальный вариант, отрубить электричество на всех этажах, предварительно вывев из строя дополнительные блоки питания, — говорит Сыну. — Как ты собираешься это сделать? — неожиданно появляется голос Тэмина. — Мы должны отвлечь основное внимание от работы внутри, чтобы проникнуть глубже, пока вокруг будет паника. Я предлагаю взорвать компьютеры. Донхёк давится чем-то и громко кричит позади: — Их же больше двадцати будет, ты о чём? — Это возможно, — Джено вклинивается в диалог, — если 1901 сможет получить доступ к главному серверу, мы сможем нагреть до предела их процессор, и они вылетят один за другим. Нас даже не заметят, залезем туда, как обычное программное ПО. — В этом вообще-то и вся сложность. Дураки явно не сидят в GHQ, чтобы любой желающий мог просто взять, зайти туда попить пивка и поиграться с их центром вселенной, — Сыну уверен, что Донхёк в этот момент закатывает глаза. Буквально чувствует это через интонации. — Завтра у низших звеньев по типу меня, электриков и подобных, будет собрание о нововведениях, придуманных в GHQ. Оно будет на 170 этаже, в лекционном зале. Как раз тот самый уровень, где находится кабинет руководителя охраны, — Сыну предлагает открыть план здания. Тэён кивает, видя, что его слова логичны и имеют смысл. — Засядешь за его компьютер и пустишь вирус? — Именно. Я надеюсь к завтрашнему утру мне на телефон уже придёт программа, которую я установлю через его пк. — Подушка безопасности нам пригодится, — Джено довольно подтверждает. — Если что-то пойдёт не так, — Тэён осторожно подбирает слова, — нас в лучшем случае просто убьют. Думаю, каждый из нас знает, на что идёт. Донхёк прав, это не отморозки с нижнего яруса, мы буквально идём против бога, и я не знаю, чем это кончится если мы проиграем. Сейчас, Сыну, я доверяю всё тебе. Не надеюсь, но думаю, что ты справишься. — Можешь сомневаться в своем дружке, — он представляет Тэмина, — но никак не во мне. Убью каждого, кто будет на пути и даже глазом не моргну. — Это не доктор, а террорист какой-то, — шепчет Тэмин, думая, что его не слышат. — В общем парни, мы начинаем собираться у себя внизу, вы с Усоком - готовьтесь на верху. Донхёк, сколько времени понадобится, чтобы компьютеры сгорели? — Ну, с учётом того, что это программа вяло текущая и очень простая, то со времени установки примерно сутки. Как раз в утро третьего дня, когда док выйдет на работу, всё должно быть готово. — Жду твоего звонка завтра, 1901, и удачи тебе, — Тэён кладёт трубку. Сыну протяжно выдыхает, запрокидывая руки за голову, потягиваясь в спине. Усок подходит сзади и разминает уставшие плечи. Глаза плотно закрыты и Сыну неустанно прокручивает сюжет завтрашнего спектакля одного актёра. — Волнуешься? — Не хочу привлечь внимания больше, чем хотелось бы. И чтобы на меня полагались больше обычного. — Мы и не надеемся на тебя, лишь хотим, чтобы всё получилось. Почти всем на нас без разницы, кроме Тэёна. Ему точно не плевать, — Усок усиливает давление пальцами и Сыну прикрывает глаза от приятных чувств, — а еще твоему 1011. Даже голоса сегодня не подал, странный такой. Да, так и есть. Единственный, в ком Сыну чувствует свою необходимость — это Сынён. И если не кривить душой, и признаться самому себе, то становится даже обидно, что тот даже не сказал обычное «Привет». В нынешнем положении глупо о таком думать, потому что завтра он буквально совершает теракт в замедленном режиме. А в голове лишь копна рыжих волос и данное обещание о том, что спины будут прикрыты. Сыну бы очень хотелось, чтобы после всего, если они смогут, то пусть будут вместе. Это и всего.***
День 2 из 3. — Всем сотрудникам охраны, а также простым рабочим, просьба подняться на 170 этаж в лекционный зал для ознакомления с новыми правилами башни. Повторяю. Время 9:30. Сыну заходит в лифт чуть позже остальных и нажимает на нужный этаж. С самого утра ему уже пришёл файл приложения, который нужно будет загрузить. Еще и с пометкой от Донхёка «Смотри не перепутай кнопки и случайно не выключи пк, чмок». Был бы рядом, давно бы отхватил смачного леща по русой глупой башке. Основной поток людей движется к открытым дверям зала. Сыну наблюдает за дверью руководителя, который вот-вот сейчас должен будет выйти. Осматривает коридор — чисто. Выходит из-за угла, в котором только что бы, и мелкой перебежкой все ближе подходит к нужному кабинету. Мужчина в костюме выходит за дверь и в этот момент, лавируя между его спиной и дверным проёмом, ловко просачивается Сыну. «Раз, два, три», — отсчитывает для того, чтобы немного угомонить подскочивший пульс. Времени мало, действовать нужно быстро. Все работает, Сыну убеждается в этом, касаясь приборной панели и открывая внутреннюю сеть GHQ. Началось. В режиме администратора он пытается подключиться одновременно ко всем действующим компьютерам. Ему везет, страшно везёт, у руководителя возможностей куда больше, чем у рядового. Он меняет время на записях с камер, заметая следы собственного присутствия. Действующую он немного отворачивает в сторону так, чтобы казалось, что Сыну вышел из нужного пролёта. Наконец-то введя нужную комбинацию, он включает приложение на телефоне и подносит к NFC датчику, тот в свою очередь принимает запрос и выводит табло на экран, в котором требуется указать этажи, на которых программа должна будет заработать. Сыну попроверяет, чтобы случайно не вписать себя. Нажимает на пробел и готово. Телефон Сыну перегорает вместе с нажатием клавиши и он быстро выходит прочь в коридор. — Вроде получилось. Должно получиться, — проговаривает про себя он, смахивая капли пота со лба. Он выходит ровно под конец собрания и подходит самолично к руководителю, говоря, что ему не здоровилось, поэтому не мог бы он отправить изменения на его компьютер. Harmony показывает пульс в районе 160, что пугает не видавшего такого ранее начальника. От его предложения уйти, Сыну отказывается. За что получает похвалу с его же стороны. — До чего безмозглое животное, — думает он, улыбаясь ему в ответ и закончив разговор идёт в сторону лифтов. Прежде чем убедится в успехе совершенной операции, Сыну задумавшись, врезается в мужчину в такой же робе, как у него. Видимо один из охранников — Простите, не заметил, — вежливо кланяется Сыну. — Бывает, вы видимо плохо чувствуете себя, я не видел вас на собрании. — Да, Harmony забила тревогу, я решил не идти, пока сердце не угомонится. — Верное решение. Нужно быть достойным работником для GHQ, не забывайте это. Сыну слышит знакомые нотки в этой фразе и насторожившись слегка оборачивается в след удаляющемуся человеку. Возможно Сыну и вправду параноик, потому что в нём он узнает того самого 2299, со встречи с которым он вернулся и чуть не умер.***
— Не сомневался, что у тебя выйдет, — уверенно говорит Усок, направляя свой взгляд из-под очков. — Спасибо. Знаешь я тебя недооценивал. Ты действительно хороший друг. — Сыну, самое обидное, что я говорю это всегда и никогда не вру, а мне вечно приходится это доказывать. Ну, неужели это не понятно с первого раза? — с не наигранной болью в голосе, эти слова словно лезвием по коже. — Усок, я похож на параноика? — Сыну как никогда спрашивает серьёзно. В последнее время он слишком сильно загоняется и чувствует себя странно. С каждым днём это ощущение лишь растёт и набирает силу. Сводя и без того расшатанный механизм его потока мыслей с ума. — На твоём месте я бы уже давно поехал крышей. Тэён наверняка тебе говорил, что с этим по силам справиться только тебе. Так бы он уже давно пошёл сам, если бы мог. — Не делай из меня особенного, прошу. Не сейчас, только не тогда, когда Сыну так раним и старается откреститься от титулов и громких нареканий в свой адрес. Он не видит себя таковым и, наверное, не видел никогда. Потому что он не знает себя. Не знает что может. Возможно это и придаёт ему решительности и от того он еще не сошёл с выбранного пути. — Я не делаю, — Усок обнимает Сыну сзади касаясь сильных плеч, — если тебе так интересно, что я думаю. То ты особенный, не по неволе. Сила, что есть в тебе и станет твоим проклятием. И когда ты наконец столкнешься с тем, что ты так давно пытаешься найти, постарайся не потерять себя окончательно. Сыну закусывает губы, понимает, что каждое слово, сказанное сейчас — возможная истина. И возможно Сыну вообще не существует. Даже если сейчас, он может двигать рукой, видеть Усока, гладить его щеку, это не значит, что это не придумано им самим. — Усок… — Сыну поглаживает мягкую кожу на его лице. Он специально наклонил голову пониже, чтобы пальцы Сыну доставали и до его волос тоже. Усок всегда любил, когда их трогали, но позволял не всем. — Я всего лишь мальчик для развлечений. Ты никогда меня не полюбишь, мне это и не нужно. Но если сейчас тебе необходимо это, то я готов дать тебе то, что ты попросишь. Что угодно, Сыну. Они оба понимают, к чему он клонит. Сыну хочет этого. Отчаянно, от бессилия, от невозможности Сынёна быть рядом. Ему нужно чужое тепло. Согреться и забыться. Да, в чужих объятьях. Видел бы себя со стороны, давно бы сделал выстрел в голову. Но если он больше не вернётся, то хотя бы так, он хочет чувствовать хоть что-то, кроме замешательства, страха и боли. Откинувшись назад на спинку стула, он отодвигается чуть подальше от кухонного стола, давая Усоку больше пространства, чтобы усадить на собственные бёдра. Со своим особым изяществом, Усок запрокидывает ногу и вот он уже сидит на Сыну и смотрит в его глаза. Пытаясь увидеть звёзды в их черном мраке. Но лишь блеск от настигающих их слёз, бликует от люстры и взгляд его становится таким ранимым и нуждающимся. Сыну утыкается носом в чужую ключицу, вдыхая запах живого мягкого тела. Пальцами он проходится по хрупкой спине и останавливается на осиной талии. Медленно, едва касаясь, он целует его в шею. Прикосновения губ неуловимо ощущаются на чувствительном месте и Усок протяжно выдыхает прямо в ухо, создавая вибрацию и волну мурашек по телу Сыну. Он сам целует его и Сыну отвечает на это, нежно облизывая нижнюю губу и сплетая их языки вместе. Усок бы мог чувствовать жар собственного тела, если бы не чужие слёзы, солёным морем плещущие в чужих глазах. Сыну засыпает с чувством облегчения, как бы отвратительно это не звучало. Ему стало легче, пусть и таким способом. Он решает набрать номер Сынёна, чтобы услышать его голос. От одной только возможности, осознавать, что он может это сделать до момента их исчезновения, душа озаряется лучами надежды. — Сынён, это я. Сыну.