***
До Пристани Лотоса Глава Цзян с Вэй Ином и детьми добрались пешком за несколько дней, прихватив ослика у одного доброго старика. Прозвали его Яблочком за сильную любовь к этому фрукту. Вэнь Юань с А-Цзином и А-Ли почти не слизали с него, так им понравился этот упрямец. Вэй Ин, отвыкший от долгой ходьбы, уставал чаще, поэтому Цзян Чэн заставлял делать привалы каждые 3-4 часа. Таким темпом они и добрались до Юнмэна. — Чэн-гэгэ, а мы скоро придём? — спросил сонным голосом Вэнь Юань. Малыш лежал в руках Старейшины Илин, закрытый длинным рукавом серого ханьфу на манер одеяла. Рядом шли два мальчика, в которых была запечатана душа Стигийской Тигриной печати. А-Цзин и А-ли шли, держась за ручки не отставая от старших. Их лица освещали улыбки. — Скоро уже дойдём, — отвечает Цзян Ваньин, смотря на уставшего Усяня. — Давай, я понесу его. — Не нужно, А-Чэн. Ты и так много сделал… — Вэй Ин. Это был первый раз, когда Цзян Чэн назвал Старейшину по первому имени. Серебристые глаза Усяня расширились от удивления, заблестели на пригревающем осеннюю землю солнце. И лицо бывшего Первого Ученика озарила улыбка. Саньдоу Шэншоу презрительно фыркнул. Таким поведением он постоянно защищал искренние чувства, скрывающиеся за стеной из колких фраз и сведеных бровей. А-Юаня Вэй Усянь так и не отдал в руки бывшего шиди, ибо ребенок уже крепко спал, укачанный неторопливой ходьбой приёмного отца. Близнецы шли по обе стороны от Ваньиня, схватив его крепко за длинные указательные пальцы. Ему бы с такими руками играть, например, на гуцине. Помнится, Вэй Ин пытался уговорить нынешнего Главу Цзян обучаться игре на семиструнном гуцине у Второго Нефрита, но тот почему-то отказался. Да ещё и кинул в него кисть для каллиграфии.***
Делигация перешла ворота Пристани Лотоса, когда к ним на встречу выбежал кто-то из старших адептов. Парень замешкался при виде Старейшины Илин, но под тяжелым взором своего Главы рассказал зачем так спешил. Главы Великих кланов только разместились в главном зале резиденции, когда Саньдоу Шэншоу, на пару с Вэй Усянем и детьми, гордо прошагал к месту, следя, чтобы сводный брат шёл прямо за ним, попутно смеряя чужие недовольные взгляды. — Глава Цзян, объясните, пожалуйста, почему рядом с вами сейчас стоит Старейшина Илин? — Это был Цзинь Гуаншань. Кто ещё мог так высокомерно разговаривать с главой ордена, в котором ты сейчас находишься? Адепты золотого ордена всегда отличались чрезмерной горделивостью и нарцизмом. — Почему бы моему помощнику не стоять рядом со мной? Цзян Чэн усмехнулся, загораживая собой Вэй Ина и детей. Как же его бесит вся эта ситуация с гневом других на его шисюна. Его Вэй Усянь. он точно был не виноват… Он не виноват в смерти Цзисюаня и Янли… Не виноват в сожжении Пристани и смерти родителей. Его шисюн только хотел спасти невиновных. — Господин Цзян, вы покрываете преступника, — лживо улыбнулся Гуанъяо. И этот тоже — весь в своего папашу. Цзян Чэн был уверен, что этот крысёнышь задумал что-то неладное. — Господа, Господа, давайте не будем ссориться. Из-за спины Ваньиня выглянул Старейшина Илин с Юанем на руках, а позади него стояли ещё два мальчика, которые сжимали в кулачках подол верхнего ханьфу мужчины. — А ты вообще бы помолчал сейчас, Вэй Усянь. И что это за дети? — своим громким басом сказал Не Минцзюэ. — Ох, это? — Мужчина посмотрел на А-Ли и А-Цзина. — Это мои дети. Все трое носят фамилию Вэй. Губы Лань Ванцзи дрогнули, а руки непроизвольно сжались в кулаки до боли. Его. дети? Так всё, о чем говорят в народе — правда? — Вы, наверное, могли подумать, что это мои кровные дети, но, прошу, с позволения Главы Цзян, конечно же, занять главный зал и вы сможете сами всё увидеть. — пояснил Вэй Ин. — Увидеть?.. Что ты снова задумал, Вэй Ин? — Ваньин взял шисюна за руку, притягивая ближе к себе. — Ничего такого. Просто я нашёл старые свитки сгоревшей библиотеки Цишань Вэнь. И там была очень интересная техника, называемая Белое Солнце.