Плата за его силу — смерть в одиночестве, будучи оболганным всем светом. Иронично, не правда ли?
— Вэй-сюн… Не советую тебе поступать так опрометчиво, — раскрывая расписной веер, начал Хуайсан, — Слухи над тобой всё сгущаются и сгущаются и я думаю — ты и сам это заметил. Если ты уйдёшь из Ордена, дабы защитить всех от их влияния, то сам окажешься в большой опасности… Орден Цзинь и его вассалы из мелких Орденов, что сейчас так рьяно выступают против тебя не погнушаются напасть, а ты… Не в том состоянии, чтобы отбиваться. — В каком я состоянии я знаю лучше тебя, и поверь, отбиться я смогу с лихвой, — ухмыляясь заявил тёмной заклинатель, — Уж на последний рывок сил точно хватит. В это время стоящий под дверью Цзян Чен смотрел невидящим взглядом в одну точку и не мог осознать, что всё происходящее — суровая реальность. Он ведь никогда не обращал внимания на состоянии Вэй Ина, никогда не извинялся за все те слова, что наговорил ему после смерти родителей, а ведь Вэй Ин тоже любил их, ему тоже было невыносимо больно… А Ваньинь вбил в его голову, что всё произошедшее — его вина! А теперь его брат, самый близкий, после сестры, человек собирается в скором времени уйти из Ордена и принять гнев всего заклинательского мира на себя, да как можно настолько не ценить собственную жизнь! — Вэй-сюн, да как ты не понимаешь, что стал пешкой в их планах! Если так продолжится, ты непременно погибнешь от их рук! — сорвался на крик Не Хуайсан. — Второй Господин Не, если у вас больше нет ко мне дел, то прошу покиньте меня. — холодно ответил Вэй Усянь, что понимал всё гораздо лучше других и осознал намного раньше… — Спасибо за беспокойство, Не-сюн, и прости за всё: вчерашнее и сегодняшнее… Я слишком устал, чтобы что-то менять, да и не хочу этого, как бы то ни было, для людей я всегда буду отступником. То, что он увидел после заставило его проглотить все свои доводы… Улыбка Вэй Ина… Смиренная, безвольная, подкреплённая угасшим взглядом — была единственной настоящей за всё время войны и после. Не Хуайсан потерял весь свой запал, в голове вмиг стало пусто, в груди что-то неминуемо сжалось, а в сознании сломалось. Он захлопнул и с треском сжал веер, выходя на негнущихся ногах из комнаты тёмного заклинателя, силясь подавить непрошенные слёзы, даже не заметив Цзян Ваньиня, стоявшего, словно призрак самого себя и стискивающего до побелевших костяшек кулаки…***
Цзян Чен не знал, что ему теперь делать. Как быть? Что сказать? Как переубедить после всего, что он в порывах гнева наговорил брату? Можно ли пересечь ту грань, что теперь разделяла их?.. Он ведь столько раз ранил его словами… А иногда даже не только ими… — Дядя Цзян и Госпожа Юй велели мне позаботиться о тебе, я обещал им что защищу тебя! — Заткнись! — Цзян Чэн ударил его по лицу, от чего Вэй Ин потерял равновесие и упал в траву. В то время как руки Ваньиня сомкнулись на его шее, а сам он кричал — Почему?! Почему?! Почему?! Почему?! Ты счастлив?! Доволен?! — Цзян Чэн… — прохрипел Вэй Ин, когда хватка стала невыносимо сильной. — Почему ты спас Лань Ванцзи?! Почему непременно нужно было сунуть нос не в своё дело?! Сколько ещё нужно повторять, чтобы ты не вляпывался в неприятности! Не нагнетал! Тебе правда так сильно хочется поиграть в героя?! Видишь теперь, что происходит, когда корчишь из себя спасителя? А?! Счастлив теперь?! Лань Ванцзи, Цзинь Цзысюань и все те люди — пусть просто сдохнут! Пусть умрут! Что за дело нам до их смерти? А нашему ордену что за дело?! Почему это произошло?! Почему?! Умри, умри, умри! Все умрите! — всё так же прижимая Вэй Усяня к земле взревел Цзян Чэн. — Цзян Чен… — Цзян Чен… — Цзян Чен! — Глава Ордена Цзян!!! Из раздумий Ваньиня вырвал крик Вэй Ина, что звал его уже на протяжении пяти минут, да всё никак не мог дозваться. — А?.. — заторможенно ответил Цзян Чен, посмотрев на Вэй Усяня, что стоял перед ним: он всё ещё был бледен, а синяки под глазами даже на чуточку не уменьшились. Как он мог не замечать этого раньше… — Глава Ордена Цзян, я зову вас уже очень давно, а вы всё не откликались. Вам бы свежим воздухом подышать, — развернувшись сказал Вэй Ин, желая поскорее уйти, потому как говорить с Цзян Ченом сейчас было последним, что он хотел, да и остановился он возле него только потому, что тот совершенно не обратил на него внимания, когда он прошёл прямо перед его носом. — Стой, — ухватив Вэй Ина за руку, чем вызвал у того обречённый вздох, сказал Ваньинь, — Куда ты? — Хочу прогуляться, — уклончиво ответил Вэй Усянь. — Тогда я последую твоему совету и пойду с тобой.***
Лань Чжань решился навестить Вэй Ина под вечер, когда на темном небе сгущались сумерки, а заклинателям, оставшимся в Ланьлине, совершенно не было до него дела. Он остановился у двери и постучал, как подобает не то, что нефриту Лань — воспитанному человеку. Ответа не последовало, и Ванцзи немного даже забеспокоился: как бы ничего с Вэй Ином не случилось. Тёмная энергия… Последствия бывают всякие, она же не до конца изучена. И Усянь сейчас не в лучшем состоянии, чтобы с ними справиться. Слегка приоткрыв дверь, Вэй Ин вернулся обратно, заваливаясь на кровать, не обращая на приличия никакого внимания. Кроме Вэй Ина и Лань Чжаня в комнате всё равно никого больше нет, тёмный заклинатель слишком устал после разговора с Главой Ордена Цзян, а для Ванцзи совершенная бесцеремонность Вэй У Сяня — не новость. Лань Чжань проскользнул в комнату и опустился на край кровати, где пару секунд назад развалился его возлюбленный. Вэй Ин заинтересованно смотрел в одну точку. Его взгляд был то ли затуманен, то ли наоборот — слишком ясен. Нездорово ясен. Ванцзи помнил, как в серых омутах раньше плескался озорной огонёк, увлекающий за собой; сейчас же в них осталось только безразличие. — Прости, что сорвался тогда… — голова Усяня была вздёрнута вверх, из-за чего чёрные волосы спадали на лицо. Однако, Лань Чжань прекрасно видел всю боль в этих глазах, что он так умело прятал. Ему казалось, будто на него в один миг вылили ушат чужих страданий, и он в них погружался полностью. Это была плата за то, что в слепых стремлениях не замечал ничего дальше собственного носа. — Ты не виноват, Вэй Ин. Мы все виноваты.Не ты.
Лань Чжань не произносит последнее предложение, но оно горечью оседает на языке. Вэй Ин словно всё-всë понимает. Он сжимает край одеяла и продолжает смотреть сквозь него: — Скажи, Лань Чжань… Почему ты так хочешь забрать меня в Гусу? Жаждешь моего наказания? Но Цзян Чэн правильно сказал: я принадлежу ордену Цзян, пусть и стал последователем пути Тьмы. — Не то, Вэй Ин… Так надо, — и Ванцзи снова хочет себя ударить. По голове, чем-нибудь тяжелее руки. Иногда он винил свой Орден, делающий из него излишне законопослушного адепта. Когда умерла его мать, старейшины и дядя посчитали, что переписывание правил поможет справиться с собственной болью. Маленький А-Чжань и правда старательно выводил иероглифы, и они помогали забыться, сосредоточиться только на них. В один день старейшины объявили, что он слишком похож на свою мать, и в его жилах всё же течёт её кровь, поэтому, дабы не допустить повторения её ошибок, Ванцзи обязан стать примером для всех адептов. Когда одноклассники звали его поиграть в самые скучные, но разрешённые игры, он переписывал правила и проверял чужие работы; медитировал или играл на гуцине. Бывали дни, когда Лань Чжань не произносил ни слова. Когда все выросли, естественно, начали тайком выбегать за «Улыбкой императора». Он знал об этом увлечении, но молчал. Всё было бы хорошо, не заметь одного проворного адепта дядя. С этого дня Лань Ванцзи обязан был следить за нарушителями. Он беспрекословно выполнял приказы и равнодушно заставлял принять наказание провинившихся. Знал, что они его ненавидят и совсем не испытывают благоговение, как думал дядя. Наверное, это было не самым правильным, что происходило в его жизни. Вэй Ин появился в ней внезапно, неожиданно. И нарушил прежние установки с первой же встречи. Любовь Ванцзи — одна сплошная головоломка, в которой он уже потерял несколько частей, и, кажется, безвозвратно. Он мечтал однажды спокойно поговорить. Так, как ни с кем не говорил. Слова не шли, а горло сдавливала невидимая рука, состоящая из правил и долга.Так было всегда. Неумение нормально общаться — плата за звание достопочтенного Второго Нефрита и образца нынешнего поколения.
Он мечтал, чтобы Вэй Ин был жив и здоров, а методы Гусу помогли изгнать тёмную энергию. Надеяться оставалось бесполезным — секунда за секундой ускользала всякая нить, за которую можно было бы зацепиться. На месте Усяня Лань Чжань тоже не сунулся бы туда с почти что незнакомцем. Их и друзьями назвать нельзя — в первую встречу подрались, в остальные вели себя как заклятые враги. Ванцзи совершенно не винил Вэй Ина в том, что он состроил максимально равнодушное лицо в ответ на предложение вернуться. Установки «так надо» для него попросту не существовало. Да и как она могла воплощаться в жизнь, где то и дело разумом норовит завладеть инородная сила? — Что надо, а что не надо… Знаешь, Лань Чжань, три тысячи правил, что я переписывал из раза в раз, не пригодились мне при падении с Луанцзан. Даже тогда, когда заместо защитной реакции я подчинил себе Тьму — не помогли. Темная энергия неприемлема, но самоубийство тоже. И что же мне следовало делать? Вэй Ин покачнулся, и Лань Чжань без лишних слов помог ему опуститься обратно на кровать. Глаза Ванцзи по обыкновению ничего не выражали, Усянь же смотрел с откровенной издевкой и прежней наглостью. — Не нужна мне твоя жалость, Лань Ванцзи. Я знаю, чего ты добиваешься, я… — и он бы продолжил, если бы не кашель, вырвавшийся из лёгких. — Ты не знаешь, — безразлично бросил Лань Чжань, беззвучно поднимаясь. — Я никогда не хотел поступать с тобой так… Вэй Ину лучше остаться одному, чем в его присутствии. Это Ванцзи знает наверняка.