Поистине невероятное зрелище.
Но и без сопровождения белого блеска, лепестки их всё так же искрят на солнце, очаровывая взгляды людей. — Зачем ты пошёл со мной? — притрагиваясь к золотистым лепесткам, ощущая их мягкость и сладковатый, но, на удивление, не приторный запах, первым оборвал тишину Вэй Ин, — Хочешь поговорить? — Ты прав, — переведя взгляд на брата, что обернулся к нему, ответил Цзян Чен. — И о чём же? — прекрасно всё понимая, спросил Вэй Ин, вновь обернувшись к цветам. — О тебе и… Нас… — Не думаю, что такие вещи стоит обсуждать здесь. Со своими секретами во вражеский сад не ходят, ты так не считаешь? — спросил Вэй Ин, прекратив любование цветами. — Какая разница если не говорить прямо? — ответил вопросом на вопрос глава Ордена Цзян. Вэй Ин промолчал, хоть и хотел возразить, но желание это было слишком незначительным, чтобы следовать ему. Закрыв глаза на пару мгновений, тяжело вздохнув, он ответил: — Разница всё же есть. — Как долго ты?.. — не успел договорить Ваньинь, как был перебит У Сянем. — А сам как думаешь? — продолжая играть в игру вопросов без ответов, спросил Вэй Ин. — Да и какая, в самом деле, разница? Услышав это, Цзян Чен в тот же миг вспомнил слова Хуайсана: — Разве не странно, что после того, как Вэй-сюна схватил Вэнь Чао, всегда сопровождаемый Вэнь Чжулю, он отделался так легко? И то, что он перестал носить меч, придумывая глупые оправдания… Этого следовало ожидать. Цзян Чен винил себя за то, что не замечал, не желал замечать, закрывая глаза на всё: глупые отговорки; пустой взгляд на меч; не желание носить его; бледность; слабость Вэй Ина. Но ещё он хотел узнать почему Вэй Ин ничего ему не сказал… Он бы понял его, как никто другой, ведь сам лишился того же, пускай и ненадолго, в отличие от Вэй Ина. Однако и этих мгновений холодной пустоты ему хватило, чтобы осознать все «прелести» этого положения. Он стал бы мягче, проявлял больше внимания, даже не смотря на свою занятость… Не причинял бы ему столько боли своими необдуманными, сказанными в порыве гнева словами… Цзян Чен понимал, что наговорил и сделал уже множество непростительных вещей, из-за которых их отношения сейчас и стали такими. Вэй Ин не желал делиться с ним своими переживаниями и секретами, вероятно потому, что считал себя не достойным внимания Цзян Чена, из-за его прежнего отношения к нему. Отношения его и его матери, навсегда давшей понять А-Сяню, что он никогда не будет равен ему, Ваньиню, ведь он лишь недостойный слуга. Отношения, что заставляет его думать, будто всё произошедшее — его вина, которую ему никогда не искупить. Он всегда был и будет должен Ордену Юньмэн Цзян, что подарил ему шанс стать заклинателем, шанс прожить достойную жизнь. Но было что-то ещё, чего Цзян Чен никак не мог понять. И это что-то не давало ему покоя. — Разница есть, — повторил слова Вэй Ина Цзян Чен. — Для меня нет, это уже давно в прошлом. Уже долгое время я прекрасно обхожусь без него. Могу поколотить кого хочу, убить кого угодно. Разве что-то изменилось? — смотря в глаза некровному брату, солгал он. Состроить безразличие было наилучшим вариантом в сложившийся ситуации, показав тем самым, что эта потеря незначительна. Однако… Если не кривить душой, Вэй Ину, в действительности, никогда не было безразлично. Разве можно вот так просто принять, что ты теперь обычный человек, калека в заклинательском мире, не стоящий ничего? Лишь пыль на их великолепии.Это невозможно принять.
Особенно такому юноше, каким был Вэй Ин тогда: будучи восемнадцатилетним юнцом, Вэй Усянь в заносчивости ничем не уступал Цзян Чену. Он обладал выдающимися духовными силами и природным потенциалом к заклинательству на голову выше, чем у остальных адептов. Каждую ночь, когда все погружались в сон, Вэй Ин подолгу засиживался, желая отвлечься от мыслей не только о сожжённой по его вине Пристани Лотоса, но и том, что теперь никогда не сможет достичь высот на Правильном Пути, никогда больше не сможет изумить всех одним лишь взмахом меча. Всё, что теперь может вызвать у других его сила — страх и ненависть. Но после он стал размышлять, что если бы Цзян Фэнмянь не приютил его, возможно, он бы и в жизни не получил того, чего сейчас лишился, отплатив за проявленную к нему любовь и доброту. Он бы никогда не получил шанс стать заклинателем, даже не узнал бы никогда, что на свете есть такой таинственный и непостижимо чудесный Путь. Самое большее, чего бы он добился, так это стал бы главой попрошаек, скитающимся по улицам, и в страхе убегающим при одном только упоминании собак. Или же стал пастухом скота, ворующим овощи с чужих огородов и скрашивающим скуку игрой на флейте. Он бы ничего не знал о заклинательстве и уж точно никогда не сформировал ядро.От этих мыслей становилось легче.
Из раза в раз он убеждал себя в том что это плата или даже искупление перед Орденом Цзян, и, кажется, он по-настоящему смог почувствовать себя таким же свободным и беззаботным, каким казался снаружи. В душе он восхищался этим образом мыслей, этой ложью самому себе, в которую почти поверил. — А сам ты веришь в это? — прозвучало из уст Цзян Чена, словно гром среди ясного неба, заставив Вэй Ина вздрогнуть, что не укрылось от ставших невероятно внимательными по отношению к нему глаз главы Ордена Цзян, — Вижу я, как это осталось для тебя в прошлом, как ничего не изменилось! Прекрасно обходишься?! Тогда что значит твоё падение на совете?! Хватит врать мне и скрывать всё! — вышел из себя Цзян Чен, откровенно крича всё, что думает, но под конец немного успокоился, тихо спросив, — Почему ты мне ничего не сказал?.. — А почему должен был сказать? — отмерев спустя несколько мгновений, опустив взгляд, ответил Вэй Ин, — Я лишь твой слуга, ничего более. Мои секреты тебя не касаются. — Слуга говоришь?! Да ты хоть сам себя слышишь?! — вновь повысил голос Ваньинь, схватив Вэй Усяня за ворот одежд, — Мы росли вместе, учились вместе, пережили столько горя вместе, вместе мстили и сражались, прикрывали спины друг-друга… И ты хочешь мне сказать, что мы никто друг-другу! Что лишь Господин и его Слуга?! — А что, это не так?! — вскричал Вэй Ин, схватив руку брата, сильно сжимая её, — Мы никогда не были близки достаточно, ты никогда не считал меня братом! — Что?.. — оторопел от таких откровенных слов Цзян Чен. — Между нами нет никаких братских уз. Если бы ты хотел их иметь, то непременно, хотя бы раз предложил нам стать названными братьями, — оттолкнув руку Главы Ордена, сказал Вэй Ин, — Даже глава Ордена Не побратался с Цзинь Гуанъяо, не смотря на то, что было между ними. В то время как ты даже не пытался узнать, что произошло за те три месяца моей пропажи, почему я стал таким… — Я… — не сумел подобрать слов Цзян Ваньинь, в то время как Вэй Ин развернулся, намереваясь поскорее уйти, — Прошу, подожди!.. Последовав просьбе, тёмный заклинатель остановился, лицо его ничего не выражало, что пугало Цзян Чена. Они и раньше ссорились, но… Вэй Ин никогда не уходил первым. Именно он всегда догонял Цзян Чена, утешал и мирился. Прямо как в тот день, когда они поклялись, что всегда будут вместе, что Вэй Ин станет правой рукой Цзян Чена, когда он станет главой Ордена, прямо как их отцы когда-то.«В Гусу есть два нефрита, а в Юньмэне два героя»
— Не уходи… Я виноват, сильно виноват, но я хочу всё исправить. Пожалуйста, дай мне шанс… Вэй Ин промолчал уходя, не дав ни согласия, ни отказа. Это вселило в Цзян Чена надежду, что всё ещё можно вернуть. Да и подумав наконец, он понял, что зря решил непременно поговорить с Вэй У Сянем сегодня: он явно не в духе, очень зол и расстроен, не понимает, что теперь делать, когда его тайна раскрыта. Нужно было дать ему остыть, подойти к выбору слов более деликатно и мягко, а он снова устроил скандал, наорав при этом на Вэй Ина, который не понятно в каком состоянии и которого срочно нужно вести к лекарю! — Какой же я дурак…***
Цзинь Гуанъяо слегка постукивал пальцами по столу. Отец как всегда взвалил на него тонны бумажной работы, толком ничего не объяснив. Вряд ли он был зол или расстроен. В прошлые времена Гуанъяо было более чем достаточно одного кивка, мельком брошенного взгляда и скупой похвалы. Будто это отличало его от остальных таких же незаконнорожденных и непризнанных детей. Дверь слегка приоткрылась, и он позволил себе расслабиться. Входить без стука мог позволить себе лишь один человек. Цинь Су. Его любимая жена.И — Цзинь Гуанъяо внутренне содрогнулся — сестра.
Правда раскрылась перед свадьбой, когда менять что-то стало уже поздно. В глубине души он наделся и молил всех богов, чтобы её мать ошиблась в своих заключениях, что А-Су — самый обычный ребёнок из семьи главы Цинь. Как же аморально. И, главное, ничем не подтверждено. Они понимали друг друга с полуслова-полувзгляда, но виной тому могла быть их любовь. Они имели изящные и уточенные черты лица, но не были похожи как две капли воды. Мадам Цинь выглядела великолепно, глава Цинь ничем не уступал — красота могла достаться Цинь Су от природы. Один раз, в момент свадьбы, Цзинь Гуаншань стоял рядом с невесткой, поздравляя её, и никому бы даже не взбрело в голову, что они могут быть связаны более крепкими узами. — О чём задумался? — Цинь Су стояла совсем близко. Её нежная рука огладила контур щеки мужа. Она недовольно взглянула на стопку бумаг, — А-Яо, тебе нужно больше отдыхать! — Да, наверное, — быстро спохватившись, он замотал головой, — всё нормально, я и так почти целыми днями бездельничаю или выполняю мелкие поручения. — Всё, что ты делаешь, имеет смысл, — ответила она, опуская попытки разобраться в бумагах и записях. — Ты хотела поговорить? — Яо чувствовал, как от Цинь Су веет странным напряжением. Он понимал её, потому что она его сестра, да? — Лекарь сказал, что у нас будет ребёнок, — А-Су внимательно посмотрела в его глаза, ожидая реакции. Видимо, она устала ждать, потому что звонко рассмеялась, обнимая его на столько, насколько было возможно, — правда здорово? У нас… Будет замечательная семья! Если бы не годы оттачиваемого мастерства и актёрских навыков, Цзинь Гуанъяо бы не смог даже выдавить жалкую улыбку. Как же он аморален на самом деле. Он спал со своей сестрой. Он даже не удивится, если ему уже изготовлено место в Аду. — О, это прекрасно, А-Су, — он отодвинул стул в сторону, чтобы поцеловать её. Её губы такие мягкие, она такая тёплая. Хочется раствориться в счастье, но тревожная правда даёт о себе знать. — Ты не рад? — Цинь Су отстранилась и внимательно посмотрела в его глаза полные замешательства и сомнений. Только что Яо заметил, что у них одинаковый оттенок. Хотя, наверное, встречается немало людей с идентичным цветом глаз. (Или их объединяет один отец) — Прости за то, что я скажу тебе сейчас… Нет нужды больше скрывать это. Если даже правда разведет их по две стороны. Если она возненавидит его — на кону стоит слишком многое, чтобы опустить занавес. — Перед свадьбой, — у него даже не получилось разжать её ладонь, — твоя матушка говорила со мной. Она сказала, что мой отец был ей и супругу близким другом, но в один раз он сорвался и изнасиловал её. До этого у твоих родителей не получалось зачать ребёнка, но… Через девять месяцев родилась ты. — Бред! — воскликнула А-Су, — если то и было, то это не больше, чем удачное стечение обстоятельств. Я похожа на своих родителей. — Я знаю, — Гуанъяо в отчаянии взглянул в её глаза, — я знаю, что и я могу не приходиться сыном Главе Ордена Цзинь, с таким же успехом моим отцом может оказаться любой из клиентов моей матери! Я знаю, что ты можешь быть как и его дочерью, так и дочерью своих родителей! — Почему ты не поговорил со мной, когда узнал обо всём? — в её голосе нет вины или обиды, — ты… Не доверяешь мне? — Я узнал это за день до свадьбы. И те сведения недостоверны. А-Су, признайся, скажи я тебе тогда, что бы ты мне ответила? Разве позволила бы отменить свадьбу и разойтись как посторонним людям? — вскричал он с болью, — я не верил этому, я думал, что у нас родство душ, ведь ты так хорошо понимаешь меня. И теперь, когда правда раскрылась… — Ты хочешь узнать, что будет с ребёнком? — Цинь Су задумалась. В её глазах отразилась боль, — я… Не могу отказаться от него из-за призрачного шанса оказаться дочерью Верховного заклинателя. Моя матушка была против нашей с тобой свадьбы, считала тебя сыном шлюхи и оборванцем, она могла наговорить со зла! «Мадам Цинь никогда бы не опорочила свою честь. Даже во имя защиты дочери» — пронеслось в головах у обоих. — И я не откажусь от тебя. А-Яо, честно, — она крепче сжала его руку, — мне плевать, брат ты мне или муж. Я вижу хорошего человека в тебе, я вижу благородного заклинателя, который добился своей цели. Разве это плохо? Если кто-то и виноват, то это глава Цзинь, раз его детям ничего не стоит вступить в брак, не зная об этом, — она усмехнулась, — мы не сможем подтвердить догадки. Он не признает во мне родную дочь, я слишком похожа на мать. — Ты хочешь сказать, что мы продолжим жить, словно этого разговора не было? — не веря своим ушам, прошептал Гуанъяо. — Что я должна сделать? Развернуться и уйти, хлопнув дверью? Оставить тебя наедине с тревожными мыслями? А может, пойти прямиком к Цзинь Гуаншаню и потребовать вспомнить точную дату, год и месяц, когда он изнасиловал мою мать, чтобы звёздочеты вычли, сходится ли эта дата с датой моего дня рождения? — Цинь Су сложила руки на груди, — будь что будет, А-Яо, всё равно я останусь с тобой. Он вновь совершил то, что пообещал себе пару минут назад больше никогда не делать. Цинь Су поддалась поцелую, и Цзинь Гуанъяо подумал, что признание отца не было самым важным делом в его жизни.