Домино

3 марта 2016 года

Школьный звонок прозвенел около восьми минут назад, и пока молодой преподаватель английского языка, не спеша собирал подготовленные для занятия вещи, его юный ученик продолжал сидеть на месте, задумчиво глядя в окно. — Последний урок ведь закончился, почему всё ещё тут сидишь? Так задумался, что и звонка не заметил? Мягко схватившись за лямку старой сумки, учитель Ким вышел наконец из-за своего стола, сделав пару шагов в сторону всё так же не двигающегося Чимина. Паренёк ответил не сразу. Сперва показалось, он и вовсе ничего не услышал, раз совершенно не выказал никакой реакции. Но реакция, как это порой случается, проявилась, просто с опозданием, тем самым вынудив смениться настроение молодого учителя. И с приподнятого, но немного уставшего, оно стало задумчивым и вполне отчётливо волнительным. Рука, что до этого, кажется, добрую половину урока пробыла в изогнутом состоянии, подпирая светлую голову подростка, чутка дёрнулась, будто пыталась резко сменить положение, но то ли конечность затекла, то ли сам Чимин от этого едва уловимого движения наконец пришёл в себя и стал контролировать все части своего тела вновь самостоятельно, а приподняв голову и расправив плечи, он всё же опустил свою левую руку обратно на парту. Только теперь вместо резкого конвульсивного движения та лишь медленно легла на определённый участок деревянной поверхности. А внимательно наблюдающий за данной манипуляцией Сокджин заметил, что за ним наблюдают в ответ лишь тогда, когда тишину опустевшего класса наполнил тихий, но весьма отчётливый голос юного Пака. — У меня занятие в кружке химии. Сказав это, Чимин и вовсе спрятал обе руки под стол, вероятно, разместив те на коленях. Но внимание учителя привлекло другое. — Разве он не проходит в лаборатории кабинета химии? — Обычно да. Но пока учитель Мин болеет, в той комнате решили провести ремонт, покрасив стены, — едва усмехнувшись, парень отвёл взгляд обратно на окно, — Он ведь часто ныл, что цвет лаборатории его угнетает. Может, мятно-фисташковый будет нравиться больше. Кажется, он хотел улыбнуться. По крайней мере, так показалось наблюдающему за ним Сокджину. Уголки губ на пару мгновений приподнялись, намекая на весёлость говорящего, но, может, Чимина всё же не так веселила данная тема, а может, он лишь со стороны хотел казаться бодрее и беззаботнее, чем есть на самом деле, но, словно не выдержав нагрузки, уголки опустились обратно, и этот жест показался учителю Киму таким вымученным и усталым, что он не выдержал и присел напротив ученика, поставив свою сумку на пол. — Тогда, пока ты ждёшь остальных ребят из кружка, не против немного поговорить? — парень вновь посмотрел обратно на Сокджина, вопросительно моргая, — Только постарайся понять меня правильно. Я уже пару месяцев хотел поговорить с тобой об этом, но боялся показаться навязчивым. Лицо Пака едва нахмурилось. Не поняв сперва, о чём именно может хотеть поговорить с ним учитель, сейчас он уже догадывался о сути разговора. И кажется догадки его не радовали. Но, может, не желая делать поспешных выводов, а может, решив выслушать до конца, тем самым проявляя вежливость, но Чимин смолчал, став лишь внимательно и как будто немного насторожено слушать Сокджина. — Только... — он на несколько секунд прервался, подбирая слова. Ким и правда не хотел показаться мальчику навязчивым, не тогда, когда у того такие тяжкие времена. Но по большей части, не заговаривал с ним потому, что боялся испортить отношения. Сокджин преподавал в Академии всего-навсего два года. Сейчас пошёл третий. И являясь самым молодым учителем в местном преподавательском составе, хотелось быть тем самым учителем, который не только чему-то учит ребят, но и хорошо с ними ладит. Он старался быть внимательным и местами понимающим, а когда того требовал случай, то воспитанную отцом строгость не брезговал демонстрировать. Однако... Будучи тем самым преподавателем, который ещё слишком хорошо помнит свои подростковые и юные годы, он знал, что дети не любят, когда лезут в их дела. И не важно будет то выражение чьего-то любопытства или же искренней заботы. Вот и Джин старался лишний раз не совать свой нос туда, куда его не приглашали. Он старался быть хорошим учителем, а его ученики, как правило, может, лишь за крайне редким исключением в виду характера или же неких обстоятельств, были хорошими учениками. И если им нужна была помощь с предметом или же совет, они подходили к нему сами, прекрасно зная, что учитель Ким обязательно поможет. Но дети не всегда подходили. Иногда они закрывались в себе, становясь наоборот менее общительными и доступными для разговоров и советов. Именно это он видел, наблюдая последние месяцы на Чимином. Паренёк был всегда старательным в плане учёбы. Внимательно смотрел широко распахнутыми глазами и пристально слушал, а если возникал какой-либо вопрос, сразу же тянул руку вверх, намереваясь всё сразу же разъяснить и усвоить. Но в последнее время он перестал спрашивать. Его разум витал где-то далеко, а сам Пак казался с каждым днём всё более уставшим и измотанным. Вступив почти во все дополнительный кружки, нагрузил себя сверх меры, будто совсем позабыв про необходимость сна и отдыха. Оценки, что и так были довольно неплохими , стали расти вверх, а Чимин, кажется, дышать перестал вовсе. И Джин мог это понять. Порой, чтобы справиться с чем-то, люди стараются нагружать себя работой, за счёт неё отвлекаясь. И именно потому он к Паку со всем этим не лез, лишь порой украдкой наблюдая за парнишкой со стороны. Но чем больше наблюдал, тем сильнее видимое вызывало беспокойство. Время шло, а Чимина, кажется, совсем не отпускало. Он всё больше заваливал себя работой, иной раз даже оставаясь прибирать класс после занятий. Словно пытался занять каждую секунду времени каким-либо делом. Ким и правда стал сомневаться, что этот ребёнок банально спит по ночам, а не зубрит что-нибудь дополнительно взятое из библиотеки. — Только, пожалуйста, не пойми неправильно, но твоё поведение вызывает некие... Волнения, — Чимин никак не изменился в лице, по-прежнему чуть-чуть хмурясь, но Сокджин был готов поклясться, что черты лица Пака стали будто заострённее, — Чимин, я понимаю, потеря обоих родителей может надломить, если не сломать, — парень едва заметно дёрнулся, его глаза расширились, — Но нужно постараться держаться. Надо пробовать жить дальше. Хотя бы ради их светлой памяти, но ты... — Ким видел, что чем больше говорил, тем сильнее отталкивал парня, осознавая, что начинать этот разговор не стоило, но раз уж начал, намеревался хотя бы договорить до конца, надеясь лишь, что после его ученик хотя бы попробует к нему прислушаться, — Ты губишь себя. Такой порыв к учёбе несомненно похвален, но ты нагрузил себя слишком сильно. У тебя молодой растущий организм, хочешь учиться - учись, но хотя бы без вреда для здоровья. Такими темпами, какими ты идёшь сейчас, можно начать терять сознание и не дай Бог, если это произойдёт где-нибудь на лестнице. Я понимаю, что... — Профессор. Неожиданно серьёзный и какой-то по-холодному отстранённый тон, вынудил Кима невольно вздрогнуть. Он с секунду ошеломлённо смотрел на Пака, после решив перевести всё на увеселительный лад, расплывшись в слегка подрагивающей улыбке. — Снова. Ну я же уже столько раз просил не звать меня профессором. До моих коллег, что носят этот титул, мне предстоит ещё расти и расти. Да и я определённо слишком молод, чтобы отзываться на что-то подобное, — он старался вести себя беззаботно, надеялся, что так покажет свой благоприятный настрой, покажет, что он друг, а не читатель морали. Но как бы Джин не распылялся, пытаясь в юмор, а Чимин словно вовсе игнорировал расслабленный тон чужой речи, с серьёзным, даже немного злым выражением лица, продолжая пристально смотреть в глаза напротив. — Учитель, — сдержано поправил тот себя, — Сожалею, что моё стремление улучшить свои показатели в учёбе показались вам... Не уверен, пагубными? Может, слишком резкими? В любом случае, мне действительно жаль, что заставил вас беспокоиться, но каким бы я не выглядел со стороны, всё же мне лучше знать, каково моё самочувствие. И уверяю вас, оно прекрасное. Так что, пожалуйста, давайте прекратим этот разговор. И довольно отчётливо сверкнув на Сокджина достаточно чётко читающимся в глазах презрением, Пак стал быстрыми движениями складывать свои немногочисленные вещи в школьную кожаную сумку. Джин понял, что огорчил парня разговором и от этого огорчился сам. Но решил всё же, пока тот не успел до конца собраться, договорить всё до конца. Может, услышав последнюю часть речи, он всё же смягчится и поймёт, что о нём просто волнуются и на подобное серчать нет смысла. — Прости, я действительно не хотел лезть, но пойми и ты. Со стороны твоё поведение реально вызывает беспокойство. И да, ты прав, я не могу знать каково твоё самочувствие на самом деле, тебе и правда виднее, но это не значит, что находясь в роли наблюдателя, я не могу уловить произошедшие в тебе перемены. Не говоря уже о том, что эти перемены могут пагубно сказаться на твоём здоровье, — Чимин резко выпрямился, явно намереваясь чем-то возразить, но Сокджин терпеливо выставил ладонь вперёд, давая понять, что ещё не закончил и просит не перебивать, — Но я уже указывал, что лезть в твои личные дела не намерен. И если ты не захочешь поделиться чем-то или же что-то обсудить, - не важно по учёбе или нет, - я не стану сам доставать тебя расспросами, — Пак притих. Он больше не собирал сумку, не смотрел на Джина, но явно внимательно того слушал, немного опустив голову и смотря куда-то в пол бегающим взглядом запутавшегося ребёнка, — Я говорил с мистером Гатори по поводу твоей ситуации, и он согласился, что на подобные случаи в Пургаториум должен быть надлежащий специалист, — брови Пака вновь нахмурились, — Потому он заверил меня, что непременно подыщет хорошего специалиста на должность школьного психолога. До этого в Академии его не было, но теперь будет обязательно. Так что при желании ты и любой другой ученик с любыми проблемами смогут обратиться к нему. Понимаю, что разговаривать с учителями порой не хочется, есть страх, что потом разговор выльется во что-то неприятное. Но тут всё будет не так. Всё, что будет доверено ушам этого человека в стенах его кабинета, лишь там и останется, и единственное, чем он сможет помочь, это советом, за которым к нему и обратятся. Всего лишь разговор, но порой и он может облегчить душу и помочь принять какое-либо важное решение, ты так не думаешь? Чимин молчал. И пусть Сокджин, ближе к концу речи, стал звучать уверено, всё же беспокоился, что подросток перед ним может всё как-то не правильно понять. А потому, пока парень не вставил слово, возможно, обдумывая всё услышанное, Ким решил сообщить последнее, дабы обрадовать и исправить настроение. — Наверное, стоило это сделать сразу, а не спустя столько времени. Но мне кажется, что тебе это всё ещё нужно, а потому я попросил мистера Гатори дать тебе небольшой, так сказать, отпуск. Он согласился со мной, что тебе стоит немного передохнуть от учёбы и побыть вместе с семьёй, так что он связался с твоим братом, — Чимин резко поднял на Джина округлившиеся глаза, что Ким воспринял как признак удивления, — Эту неделю ещё поучись, а всю следующую можешь отдыхать. Твой брат, Намджун, если не ошибаюсь, прости, если запомнил неправильно, должен приехать за тобой на этих выходных. Насколько понял, он только на первом курсе, так что, скорее всего, много времени уделить тебе не сможет, но всё же хорошо, что... — Зачем? — неприятный скрежет от царапающих пол ножек стула разлетелся по классу, когда Чимин резко поднялся со своего места, — Зачем вы это сделали? Его широко распахнутые ноздри и сильно вздымающаяся грудь вогнали Джина в некое состояние тупика. Он искренне не понимал реакцию Пака. Тот выглядел ошеломлённым, расстроенным и даже немного... Испуганным. — Я просто хотел помочь. Но... Почему ты так реагируешь? Насколько я знаю, когда Намджун учился здесь, вы хорошо ладили и общались. Да и из родственников он единственный, с кем ты близко знаком и поддерживаешь контакт. Так... Так в чём же... — Простите, — немного нервную речь Джина прервали и, когда он поднял взгляд, дабы посмотреть на ученика, тот уже не казался таким потерянным от услышанной им новости. Сейчас казалось, что ему всё равно, — Я просто удивился и, кажется, слишком бурно отреагировал. К тому же, — он говорил спокойно и размерено, а у Сокджина отчего-то появилось непонятное ощущение, словно его отчитывают как малое дитя, — На следующей неделе у нас должна пройти контрольная работа по физике. Я пол месяца к ней готовился. Обидно, что так и не смогу на ней присутствовать. Чимин медленно прогнулся в спине и, схватившись за лямку своей сумки, поднял ту с пола, повесив на плечо. Он весь стал каким-то медленным, размеренным и, Джин бы даже добавил, что заторможенным, но в движениях, речи и даже мимике Пака, читалась неясная учителю точность, наличие которой он не понимал. Ему вообще казалось, что перед ним сейчас стоит не Пак Чимин, а кто-то ему неизвестный. —Я... Я попрошу профессора Чон сохранить для тебя копию и дать возможность пройти эту контрольную потом, без класса. — Буду вам признателен, — Сокджин растерянно наблюдал за тем, как улыбнувшись ему, Чимин поправляет слегка съехавшую с плеча лямку, а после направляется к выходу из кабинета, — До свидания, — и открыв дверь, он напоследок обернулся, — Профессор, — а после ушёл. Ни дверь не издала звуков, ни шаги Пака не были слышны, а в темнеющем из-за наступающих сумерек классе до слуха молодого учителя доносилось лишь собственное дыхание. Он не стал задаваться вопросом, куда же парень ушёл, и где теперь будет проводиться занятие кружка химии. Не стал размышлять над тем, что именно из его слов привело к такому результату, что он собственного ученика признавать перестал. Единственное, что крутилось в его голове, - это то, что теперь, совершенно точно он не будет самостоятельно предпринимать попытки помогать ученикам с чем-либо. Ещё ладно Чимин, но если у него такая реакция, то в иных случаях, с иными личностями это ещё и к проблемам привести может. Всё же дети сами решат, когда именно им потребуется помощь. Он просто будет ждать. Просто будет хорошим учителем, коим и хотел быть всегда.