Лишь игра

Дазай то срывался на бешеный бег, то шёл прогулочным шагом. Ветки старых деревьев везде, они больно хлещут по рукам и бьют по лицу, оставляя неглубокие царапины. Ну да, теперь тебе никто не скажет «Будь осторожней» и не раздвинет голые сучья, чтобы ты не поранился. Когда ветка снова с громким шлепком прошлась по лицу, щёку стало неприятно жечь. Осаму остановился, и провёл рукой по лицу. На ладони остался кровавый след. Охотник нахмурился, однако упрямо пошёл дальше. Главное, что он когда-нибудь выйдет из этого леса, а там хоть у кого-то должна быть аптечка. Над деревьями сгустились сумерки, и Дазай поудобнее зажал кинжал, чтобы в случае нападения сразу ответить, а не как в прошлый раз. Парень поморщился, вспоминая чёрные узоры по всему телу. Он помнил все эти осуждающие и брезгливые взгляды, когда он появился в городе. Все смотрели на него с ужасом, потрясение, даже жалостью, но ни в одном лице не было простой доброты. Осаму вдруг подумал, что существа гораздо менее эгоистичны, тем люди. Ну, некоторые существа, он не берёт в расчёт оборотней. Дазай пел про себя знакомые песни, мечтал и рассматривал попадающиеся на пути природу, что угодно, лишь бы не возвращаться к теме предательства. Некстати вспомнилось тёплое прикосновение губ, и мягкий шёпот, что всё будет хорошо. Сейчас же он шёл во тьме, со злости раздвигая ветки до упора, ломая их, чтобы выместить обиду и… Боль? Да, охотник чувствовал себя как нельзя разбитым, поношенным и брошенным. Хотелось тепла. Тепла родителей, которые наверняка где-нибудь там в деревне. Возможно, ждут, а может уж и подавно забыли о сыне. Осаму вдруг снова остановился, и опустил руки. Ветки вновь прошлись по его кровавой щеке, но шатен вдруг понял, что Накахара искал тоже самое. То же тепло, ту заботу, которые были далеки от него. Они были похожи в своём одиночестве, и Дазай невольно проникся жалостью к Чуе. Захотелось вернуться и обнять его. А потом он вспомнил, что тот его нагло использовал, лгал и пошёл дальше скрепя сердцем. Почему то хотелось, чтобы на следующее утро вампир увидел его труп в лесу. Интересно, как бы он отреагировал? Пожал плечами и ушёл? Интуиция подсказывала, что не ушёл бы, что остался, что винил себя. Дазай повернул голову в сторону внезапного света. Может это он? Ищет его с кучей собак и ружьём, готовый пристрелить каждого, кто обидит его? Какой-то он стал сентиментальный. Осаму не был уверен в своих размышлениях, не был уверен в том, что Накахара дорожит им, но сейчас, если он появился прямо сейчас, он бы простил его. Свет становился ближе, и когда парень издалека увидел не стаю собак, а одинокое тёмное и размытое пятно, то понял, что это далеко не вампир, а очередная заблудшая душа, которая хотел забрать его сердце. И Осаму вдруг стало всё равно. Действительно, Чуя не придёт и не извинится. Какая у него теперь цель в жизни? «Её нет», -испугала его внезапно пришедшая мысль, и Дазай остался стоять. Разве можно жить без смысла, просто существовать? Раньше Осаму думал, что смысл жизни это какая-нибудь цель. Непостижимая, которую хочется достичь и радоваться. И вновь покорять горизонты. Сейчас охотник застопорился. Он устал от всего, от мыслей, от чувств, от жизни. Кинжал со звоном выпал из его рук, и Дазай опустился ждать перед деревом душу. Интересно, новость о его смерти хоть как-нибудь покоробит его?

***

Чуе не спалось. Голова была абсолютно пуста, но сон не шёл. Было лишь какое-то мучительное чувство, которое трубило во всю, когда Накахара снова пытался заснуть. Вампир поморщился, изо всех сил пытаясь от него избавиться. Он сжал подушку до боли в костяшках и стал перебирать все свои воспоминания. Моменты детства, которые хотелось никогда не забывать, а бережно спрятать в какой-нибудь пузырёк и носить собой. Из комнаты Коё давно исходил покой и знакомый запах трав. Она всегда перед сном проветривала комнату, а затем размещала по котелкам шалфей и лаванду для крепкого сна. Озаки хотела и рядом с кроватью вампира их положить, но Чуя отказался. Видимо зря, потому что запах, который доносился из комнаты любимой тётушки, был невероятно слаб. Накахара долго ворочался. Так как особо других событий, помимо разрушенной мечты в ближайшее время не произошло, в голову упорно лезли мысли о будущем. О том, что он будет делать, когда завтра настанет пора уходить? Появилась мысль о том, что он теперь будет один. Дазай-то ушёл. Вампир загрустил ещё больше, сжав губы в тонкую полоску, и снова начиная винить себя во всём произошедшем. Действительно, возможно, по-началу они не ладили, но в последнее время он заметил, у них было пару поцелуев, что говорит уже о не такой ярой неприязни. Или вообще не о ней. Скорее всего, не о ней. А тогда о чём? У Накахары уже были отношения. Если говорить про серьёзные, а не однодневок. Девушка была красива, стройна и она была эльфийкой. На редкость упрямой эльфийкой. У неё были красивые светлые волосы, по колени, зелёное платье и куча веснушек. Везде. Их, кстати, он и любил больше всего. Расстались они из-за того, что Чуя не подходил ей и мешал составленному графику. Продержались они год, уже победа. Он вспомнил сухие губы и мягкие волосы. Вампир подумал, что с этой эльфийкой ничего подобного не ощущал, значит это не влюблённость. А с Дазаем у него именно она? Или он просто никогда её не испытывал, потому что сейчас он действительно нуждался в объятиях охотника и посапыванию над ухом. Ему нужны были его ужасные шутки и постоянное нытьё, но вот его целеустремлённость, упорство- действительно всё это восхищало его. Да и был он, конечно, красивый до неприличия. Заквакали лягушки. Ну, естественно, рядом же болото, но они квакали по-другому. Тревожно, как будто предупреждая о чём-то. Накахара резко сел. Ему уже плевать, что там он испытывает к Осаму, сейчас важнее то, где он находится. Судя по его упрямству, тот наверняка пошёл в лес, и плевать, что сейчас ночь. Возможно, он даже в опасности…

***

Дерево было до невозможности колючим, поэтому при малейшем вздохе спину неприятно щипало. Тем более, на нём одна лишь рубашка, а уже почти зима на минутку. Дазай обнял себя за плечи, больше скукоживаясь, чтобы дать себе как можно больше тепла. Идти назад сейчас самый последний вариант, так как по лесу ходит много нечисти, а кинжал у него один, хотя и тот лежит неподалёку. Не дай бог на него нападёт какой-нибудь вампир, он его тут же прирежет. Только, если это будет не Чуя. Внезапно, над него упали яркие лучи, отчего шатен поморщился и даже засомневался, что сегодня ночь, однако, когда он поднял голову, то над ним, распластав свои золотые крылья, сидел самый настоящий феникс. Говорят, он вестник удачи. Очень иронично, особенно когда заблудшая душа сейчас вырвет ему сердце. Дазай восторженно ахнул, любуясь, как красиво переливаются золотом крылья. Он такой прекрасный, как солнце. Сейчас, в ночи, он выглядит по-другому. Минуту назад дрогший охотник сейчас сидит неподвижно, не желаю спугнуть прекрасную птицу. Душа издала пронзительный рёв, когда заметила, что Осаму не двигается, и ему вдруг показалось, что умереть сейчас- не очень то и плохо. А что он потеряет? Семью? Друзей? Ценность жизни теряется, когда рядом никого нет. Идти вперёд становится труднее и опаснее, если ты будешь идти под прицелом. Феникс, испуганный резким звуком, тут же поднялся ввысь, скрываясь за верхушками деревьев. А Дазай всегда шёл под прицелом. Когда учился у Мори, когда шёл с Чуей. Невидимая мишень всегда была на его шее, поэтому парень послушно следовал за другими, у кого не было не то, что мишеней, у кого были цели, мечты. У кого были радостные дни рождения, у кого походы хоть куда всей семьёй. У кого были домашние питомцы, которые заботливо тыкали мокрым носом в руку. У охотника никогда этого не было и не будет. Он обречён вечно скитаться в одиночку, до самой смерти. И, кажется, она пришла. Он прямо чувствовал её огромные костлявые пальцы, которые медленно окутывали парня в кокон ужаса и предвиденной гибели. Шатен ещё раз безразлично оглянулся за дерево, и, на удивление, души уже там не было. Дазай резво вскочил, и стал оглядываться в поисках хоть какого-то признака, но вокруг было до умопомрачения тихо. Тишина напрягала его. Он судорожно принялся оглядываться и ходить, специально ломая потёртой подошвой сухие ветки, чтобы создать хоть какие- нибудь звуки, и хоть капельку оправиться от этого промозглого ужаса. Тишина и так была для него своеобразной кончиной. Даже феникс уже не мерцает в ночи над деревьями, он тоже просто исчез. Осаму вдруг подумал, что умер. Что душа сразу вырвала его сердце, и он толком даже не почувствовал, а сейчас он уже мёртв. От этой мысли стало одновременно легко и тяжело. Чую наверняка будет преследовать вина о том, что он не уследил. Ему будет тяжело, больно. Он почему-то сравнил себя и Чую, и тот был живее его. Просто потому что у Накахары была не то, что цель- мечта. И он делал всё ради её исполнения. Он действительно жил, пока охотник тупо существовал. Существовал, пока внутри у него была тишина. Внезапно сзади него раздался новый рёв, и не успел он оглянуться, как его уже повалили на землю, и размашисто стали водить по груди огромными руками- палками, разрывая до крови грудь, пытаясь достать до сердца. Дазай невольно вскрикнул, и, скорее по рефлексу, начал сталкивать с себя это существо. Крови стало много, что охотник даже стал задумываться о том, что покончить с собой было бы легче. Он буквально захлёбывался в ней, руками яростно рассекая воздух. И тут шатен вспомнил про кинжал, который лежал неподалёку от него на земле. Резким движением, мысленно собравшись, он протянул руку, всеми силами пытаясь дотянуться. Казалось, расстояние, что было между ним и оружием спасения увеличивалось с каждой секундой. Воздуха стало не хватать, когда Дазай всё- таки дотронулся кончиками пальцев до лезвия, пододвигая к себе. Парень наотмашь провёл по заблудшей. Та вновь издала рёв, и стала падать. Видимо, попал по всему, что надо. Мозг медленно отказывался функционировать, поэтому Дазай бездумно стал смотреть на кровавый кинжал, заботливо прикрывая рукой расцарапанную грудь. Рука в момент окрасилась в багровый. Тёмно- багровый. Осаму понял, что медленно теряет сознание. Хотелось кричать от боли, но почему- то умереть здесь и сейчас казалось ему лучшим выходом, поэтому он молча продолжал лежать на земле, сжимая губы. Из глаз потекли слёзы. Он много плохого сделал в этой жизни. Он убивал невинных, карал тех, кого можно было пощадить. Но вот если бы ему дали второй шанс, то он бы никого и пальцем не тронул. Наоборот, стал самым добрым и понимающим человеком на земле. Он вдруг представил свои будущие муки и подумал, а что может быть для него страшнее всего. Страшнее, чем сейчас уже быть не может, потому что он лежит в кровавой луже, до боли сжимая рану, в огромном тёмном лесу. В тишине. Он не удивится, если вдруг его телом кто-нибудь уже собрался поужинать. И тут настал тот час. Вдалеке показалось солнце, которое с каждым шагом становилось всё ближе и ближе. Дазай выронил кровавый кинжал и протянул руку к источнику света. Солнце село рядом с ним, и стало что-то делать. Видимо, готовила его к жизни в Аду, а может к реинкарнации, кто знает, как повезёт. Может, если он исповедуется, то ему всё простят? Осаму резко уверовал в бога. Он поднял дрожащую руку и протянул к солнцу, коснувшись чего –то мягкого и нежного. Дазай улыбнулся и тихо прошептал «Солнце, прости меня», а после этого всё- таки потерял сознание.

***

Чуя бежал. Бежал, не замедляясь ни на минуту, потому что каждое мгновение грозилось стать последним. Ему действительно казалось, что он не успеет. Почему- то сейчас явственнее всего казалось, что с Дазаем беда. Он не мог допустить мысли, что тот умрёт. Бесспорно, Осаму был великим охотником и всё такое, но от несчастных случаев никто не застрахован. Об этом говорит и случай с ядом ведьмы. Он помнит, как переживал тогда, но раньше он думал о Дазае, как об охотнике, а сейчас он волновался исключительно за самого Осаму, шатена, вечно попадающего в неприятности. Накахара бежал, ломая всё на своём пути, пугая лесных существ и животных. И хотя всех он уважал, жизнь дорогого тебе человека была гораздо важней. Он не знает, сколько прошло времени, прежде чем Чуя наткнулся на Дазай. Тот, вроде был ещё в сознании, но вот выглядел ужасно. Как будто по нему поезд проехался. Вампир быстро подлетел, судорожно перебирая в голове варианты, как лучше помочь умирающему. Вот именно, что умирающему. Накахара вдруг захотелось представить, что будет, если он умрёт, но на это не было времени, надо было делать всё быстро и чётко. Из глаз охотника полились слёзы. -Солнце, -ласково прошептал Осаму, касаясь щеки, и оставляя на ней кровавый след, -прости меня. Чуя хотел дотронуться до его руки, и прошептать что-нибудь ободряющее, однако, на ум, кроме стандартного «всё будет хорошо» ничего не шло. Рука охотника упала, и тот со вздохом закрыл глаза.