In the dead of winter

Руки у Роланда, конечно, были сильные и сдерживаться он и не думал. Уолтер покрутил свои запястья, рассматривая черные, как трупные пятна, отметины. Раны-то вендиго заживляли на раз-два, а вот синяки оставались некрасивыми черными пятнами надолго из-за слишком тонкой кожи. Он досадливо зафырчал, и сидящая неподалеку группка младших вендиго опасливо отсела подальше. Уолтер подумал, что синяки на бедрах побольше будут, а уж искусанные плечи и вовсе представляют из себя страшное зрелище. Но он отлично понимал, что на самом деле отметины не заживают, потому что он сам этого не хочет. — Выглядишь довольным, — сказал вожак, — сожрал его уже? — Нет, ушел от меня в последний момент, — преувеличенно досадливо ответил Уолтер и скорчил грустное лицо. Вожак недоверчиво уставился на него. Оно и понятно: Уолтер ещё никогда не упускал свою дичь. — Стареешь, наверное, — неловко пошутил вожак и быстро поднялся, намереваясь уйти, — старайся лучше. Уолтер покивал головой: — Обязательно. В Гнездо он прошлой ночью вернулся в спешке, обещал стае ненадолго выбраться на одиночную охоту, да как с Роландом быстро разберёшься? Стрелок из него все силы вытрахал и ушел своей дорогой, а Уолтеру возвращайся через Лес в снегопад с болью пониже спины. Вендиго смачно потянулся, чувствуя, как уставшее тело молит об отдыхе. Где, спрашивается, привычная выносливость вендиго? Пара дней безудержного секса и долгая дорога домой, и вот, уже хочется лечь в спячку до весны. Уолтер зевнул, решив, что достаточно помаячил на глазах стаи, и неспешно направился в свое логово. Если кто-то посмеет потревожить его сон, Уолтер его сожрет. *** — Ну, что там с тем Стрелком? Вопрос больно ударил по натянутым нервам. Уолтер агрессивно оскалился: — Пару пальцев ему отгрыз, теперь пусть попробует свое ружье достать. Сволочь. Вожак непонимающе раскрыл пасть, чтоб расспросить поподробнее, но Уолтер слишком многозначительно ершился. И кусок мяса ел с таким остервенением, будто неизвестный бедняга, пойманный с утра у селения, ему лично насолил. Уолтер бесился. Стоило уточнить, что пальцы он Роланду отгрыз после выстрела в свою сторону. А шмальнул в него Роланд после большой и громкой ссоры на тему: «Нельзя есть людей». Так что это не Уолтер начал. Вендиго раздражённо отшвырнул белую кость и запахнулся поплотнее в шубу. Хотелось выманить Стрелка в Лес, спровоцировать, убить и закопать там же, чтобы Стрелок возродился в вендиго. Интересно, станет ли Роланд есть человечину, если почувствует тот Голод, что чувствует Уолтер? Поймет ли, что это то же выживание, что и людская охота на дичь? Нет, вряд ли. Стрелок — идиот. *** Уолтер рванул вбок, сбивая оленя с ног, вцепился в жёсткие мышцы, и они оба покатились по снегу в неглубокий овраг. Он чувствовал себя опьяненным, диким, счастливым в этой охоте, и именно это он чувствовал, когда Роланд после долгой разлуки притянул его к себе — ершистого, потому что не особо верил, что его не сдадут в тот же момент, как увидят, в чуждой, человеческой одежде — и поцеловал. Мышцы разошлись под острыми когтями, олень забился, стараясь вырваться, но Уолтер длинно прорвал шерсть и кожу от шеи к груди, и дичь, судорожно дергаясь, распласталась под ним. Уолтер пробрался в Гилеад, конечно, тайно разжившись белой шубой с огромным капюшоном в ближайшем селении, чтобы не быть узнанным. Его вело туда, где за высокими каменными стенами был Роланд. Вендиго рванул по свежей ране зубами, чувствуя пьянящий и солоноватый вкус крови на языке. И рука у Роланда от неловкого движения начала кровить, и Стрелок увидел в его глазах что-то такое, что сразу спрятал руку за спину со словами: «Уже не болит, не думай, я ж первым напал.» Ужас и вину, наверное. Уолтер вгрызся в теплое мясо, и оно казалось ему сладким-сладким, как прощение и принятие. Он бы валялся в ногах Роланда, если бы не был прощен в тот же момент, как Стрелок понял, что Уолтер пробрался ради него в стан врага. Если бы Роланд не протянул руки, безоружный и доверяющий перед сходящим с ума вендиго. Уолтер рванул жесткое сухожилие, давясь кровью, мясом и эмоциями. Под ребрами бешено бились сердца. Вендиго довольно заскрипел, выдирая из тела сладкий шмат мяса с лопатки. Возможно, они придут к соглашению в вопросе питания вендиго. Если после встреч с Роландом даже животные будут такими вкусными, Уолтер согласен немного посидеть на диете. Он доел дичь, похоронил кости под деревом и, наскоро протерев руки снегом, лениво и удовлетворённо зашагал в чащу. Хотелось Роланду под бок завалиться, прижаться и проспать несколько дней кряду, но у Уолтера уже встали мозги на место и он понимал, что во второй раз ему так незаметно пробраться в Гилеад не повезет. И в первый раз удача огромная. Лес уберёг. *** — Слушай, а как там Стрел… Оооо, удачная охота? Поздравляю! — вожак выразительно принюхался и уважительно покачал головой. — Долго же ты его гонял. Уолтер, внутренне истерично крича, вежливо кивнул и поплотнее запер за собой дверь логова, в которое надеялся незаметно улизнуть: — Да, господин, Боги Охоты мне благоволили, — он оскалился, выразительно облизываясь. — Сколько ты его приманивал? Лет двадцать точно, — видимо, вожаку было любопытно, — ради влюбленного в своего убийцу мяса. И насколько отличается от дичи, умершей в страхе? Ох, черт, вожак запомнил это. Уолтер надеялся, что интерес вызван исключительно противоборством со Стрелками. Вендиго скорчил довольное лицо и мечтательно хмыкнул: — Будто благословение Леса после пресной дичи. Но он был Стрелком и сумел изрядно вымотать мои силы, господин. — Твое упорство похвально, — будто не слыша его, продолжал распинаться вожак, — столько лет внушать человеку любовь, при том, что сам мог испытать ее лишь в прошлой жизни. Мало кто сможет держаться так долго. Уолтер вежливо кивнул: — Благодарю, господин. — Я надеюсь, ты поднесешь мне и Богам это мясо в следующий раз? Ты заманивал Стрелка, но на обычного человека понадобится меньше времени. — Я хотел уйти в одинокую охоту ненадолго. Возможно, ближе к Ключевым землям, — уклончиво отозвался Уолтер, — соскучился по доброй охоте. Привязывать к себе человека оказалось… утомительным. В голове некстати всплыло воспоминание, как Роланд однажды его связал. Красиво так, некрепким мягкими веревками, но такой сладкой бессильной беспомощности Уолтер не чувствовал никогда. Захотелось повторить. — Что ж, отдыхай. Выглядишь нездорово. Ах, это наверное чужая кровь к щекам плеснула от жарких мыслей. Даже тело его предает. Вожак наконец ушел ближе к центральным кострам и Уолтер скользнул обратно в логово. И тут же почувствовал повисшее в воздухе напряжение. — То есть ты меня специально приманиваешь, — заключил Роланд. В его пальцах многозначительно сверкнул кинжал. Он успел встать с постели и накинуть на плечи рубашку, а ещё подслушать добрую половину разговора. — Ты сам сюда пришел, — на всякий случай уточнил Уолтер. Это было правдой: когда Роланд появился на пороге его логова, вендиго был очень удивлен. Ошарашен, если честно, потому что Роланд его выследил и припёрся в самый центр вендижьего Гнезда целым и невредимым. — И что теперь? — невозмутимо поинтересовался Стрелок. — Убьешь меня и сожрешь? — Нет, — Уолтер ответил не думая, даже не видя для себя другого исхода. — Погоди, что? — Убьешь и сожрешь, — повторил Роланд, — думаю, я достаточно… — он поморщился, — любящий. — Хотел бы — убил раньше. Сейчас, на мой вкус, слишком сладкий, — хихикнул Уолтер, расслабляясь и подходя вплотную. Он многозначительно тронул ладонью плечо любовника: ночью вендиго случайно укусил его до крови, почти как дичь. Сам же испугался и тут же отпустил, но Роланд только хмыкнул и двинул бедрами так, что у Уолтера искры из глаз полетели. Нож, прокрутившись в сильной руке, упёрся ему под ребро, но уж настроение Роланда Уолтер теперь считывал на раз-два, и сейчас оно было не злое, а скорее провоцирующее. Стрелок перехватил его руку и моментально скрутил за спиной, заставляя прижаться ближе. — Сладкий, говоришь? Уолтер открыл рот, чтобы отшутиться, но внезапно выдал: — Ты не моя жертва больше, понимаешь? Не пища, не мясо, годное лишь на утоление Голода. Он бы хотел, чтобы Роланд понял. Что кое-что сильно поменялось за это время. Тревожно засосало под ложечкой: вокруг шлялись десятки вендиго, которые были не прочь отведать мясо Стрелка. Даже хорошие отношения с вожаком не помогут отбиться. — Роланд, тебе нужно уйти, — Уолтер заупирался, как и утром, отворачиваясь и пытаясь отодвинуться, — тебя учуют и сожрут, глазом моргнуть не успеешь. Стрелок, не обращая внимания, плавно подтолкнул его к стене и приобнял за поясницу, обозначая свои намерения. Вжал, заботливо и неловко опустив ладонь на затылок вендиго, чтобы тот не ударился, и поцеловал — жарко и до боли интимно, будто тоже признавался. — Уйду на рассвете тем же путем, что и пришел. Твои соплеменники на удивление невнимательны. — Добрая Охота выдалась, — сдавленно объяснил вендиго, подставляя шею под поцелуи, — все Гнездо кровью пропахло, вот тебя и не распознали. Хотя вожак учуял, да только подумал, что я тебя поймал наконец. За спиной кольцом обвились чужие руки, Роланд хмыкнул: — Кто кого поймал, спрашивается? Уолтер стряхнул с плеч шубу, и ладони Роланда тут же обосновались под нижней рубашкой на пояснице. Они, обнявшись, в полутьме логова добрались до кровати, цепляясь за все углы и косяки, в процессе Уолтер содрал с Стрелка рубашку — аккуратно, чтобы не порвать, и, не дай Боги, не поцарапать. Роланд опрокинул его в не заправленную с утра постель, накрыл горячей тяжестью: — У меня два кошеля пуль, я убью любого, кто прервет нас, — успокаивающе и нетерпеливо прорычал он, стаскивая с вендиго штаны. Тут же прижался губами к белому бедру с явными отметинами своих пальцев. Уолтер задохнулся, до анорексичной остроты втягивая живот, и уже привычно закинул руки за голову, вцепляясь когтями в исцарапанное деревянное изголовье. Ноги сами собой разъехались в разные стороны, когда Стрелок, уловив это дерганное движение, сам поднял большую, широкую ладонь и перехватил его запястья, крепко вжимая в постель. Вторая его ладонь плавно провела по щеке, в притворной ласке огладила подавшийся навстречу подбородок, а после сжала шею. Роланд, склонив голову набок, удерживал его в своих руках, и Уолтер, заволновавшись, дернулся уже серьезно, стремясь вырваться, потому что рука сжалась и начала поддушивать. Он рванулся один раз, но только неловко приподнял грудную клетку на два пальца над простынями. Окончательно запаниковав, вендиго уже приготовился рвануться второй раз, но Роланд растерянно моргнул, будто очнувшись ото сна, и отпустил его горло, взамен приникая поцелуем к губам. Уолтер недовольно заворчал, все еще ничего не понимая: — И что это было? Я всегда был сильнее. Роланд широко лизнул то место на шее вендиго, которое так жестко удерживал, будто извиняясь: — Не знаю, последнее время такое бывает приступами. Лес что-то шепчет и к тебе хочется. Потому и пришел. Уолтер хотел что-то сказать, но в этот момент Стрелок пробрался рукой к его паху, и дальше вендиго мог только гортанно стонать и выгибаться. Он был еще растянутый с утра, ярко помнящий о тех грязных вещах, что с ним вытворял Роланд, податливый и уже отходящий от краткого беспомощного испуга после ситуации с шеей. — Ро-о-о-оланд, прекрати медлить, — простонал он, подаваясь бедрами навстречу и нетерпеливо, но без угрозы скаля зубы. Роланд закинул его ноги на свои бедра, и вошёл, чувствуя, как Уолтер крепко поджимает к его пояснице острые коленки, чтобы было ближе, глубже, больше. Он начал сразу двигаться сильно, агрессивно, с запоздалой злостью за «приманить и сожрать», так некстати прозвучавшее вблизи теоретической жертвы. Уолтер по-звериному рычит сквозь зубы, судорожно дернув голову назад. Будто приглашающе открывает шею, смотрит полыхнувшими опасным голодом и огнем глаза и стонет так сладко, по-звериному хрипловато, что у Роланда крышу рвет. Он нависает сверху, снова удерживает руки Уолтера, потому что если его — дикого и распаленного — не держать, вендиго раздерет ему хребет. Роланд двигается внутри, втрахивая вендиго в постель, и смотрит, смотрит, целует, кусает, вылизывает агрессивно, но вместе с тем бережно. Искры перед глазами и под кожей горят. Вендиго чувствует, как Роланд поднимает его под лопатки, и прижимает к себе, заставляя выгнуться ломкой дугой. Уолтера утягивает в краткий предоргазменный транс, и он, сверкнув потемневшими, как штормящее море, глазами, голодно лижет свежий укус на плече Роланда. Из горла вырывается скрипящий, угрожающий рык, и вендиго отстраняется, опадая на постель и пряча за плотно зажатыми губами клыки. Распаленный, жадный, но все ещё контролирующий все на свете. Роланду только чувство самосохранения не давало склониться ближе и зашипеть зло и нетерпеливо, чтобы вендиго наконец отпустил себя с цепей. Уолтер менялся и оставался неизменным, отдавался, как в первый раз, да только подтекст каждый раз был иной. Теплее, ближе, живее. Это подкупало, сбивало с толку и действовало хлеще бес-травы, что растет на Юге. Краткая волна неизвестной силы и энергии отступила, но с этим им ещё придется разобраться вместе. Как и с многими другими сюрпризами, которые подготовила им Судьба. Кое-что изменилось сегодня, поэтому Лес, удостоверившись, что все хорошо, вскоре оставил их наедине. *** Хребет Уолтер ему потом все же разодрал. Через несколько десятков лет, во время обыденной вылазки в неизведанные земли на Юге. Ребра поломал в осколки и достал до грудины, продырявил влюбленное сердце острыми когтями, даже повредил лёгкое. Крови много было. Столько сладкой крови было…