Мёд и пепел

      За окном давно стемнело, и официальный приём наконец-то превратился в развлекательное мероприятие. Эленвен смешно фыркала, кривилась и жмурилась при виде всё более шумных и пьяных нордов, но её негодование было бессильно.       "Бальзам на душу".       Зуланкар, следивший за всеми перемещениями сестры, убедился, что Азула в самом деле не желала общаться больше, чем от неё требовалось. Поприветствовав всех небольшой напускной речью о плодотворном сотрудничестве Альдмерского Доминиона и Империи, в которой было меньше правды, чем вкуса в здешнем бренди ("Откуда они его только достали? Даже чай Ка… Тариэль был не так плох"), она провела большую часть вечера в компании Тайлин и Мэйв.       К последней он никак не решался подойти: всякий раз, стоило ему наконец придумать подходящее начало разговора, к нему кто-то подходил, и идеальное предложение рассыпалось бессмысленным набором слов.       "Давно не виделись, Мэйв. Чем ты занималась всё это время? Я почти три года бороздил Скайрим, пытаясь поймать Ульфрика Буревестника, и мне это почти удалось. Меня чуть не убил один дракон и спас другой. Тебе понравятся драконы. Перед ними в дрожь бросает, но они горды и красивы, в этом вы похожи... Боги, нет, точно не так".       Мэйв, как всегда, держалась отстраненно, предпочитая слушать, а не говорить. Теперь она носила платья в пол, как полагается даме из знатной семьи, бордовый цвет делал её светло-золотистую кожу ещё бледнее, чем обычно — похоже, шутливый совет Азулы о том, что ей следовало бы прятаться от солнца, она всё-таки восприняла всерьёз. Исчезли банты с шелковистых чёрных волос, убранных по привычке в два пучка, но идеально ровная чёлка по-прежнему очерчивала её брови; Зуланкар вспомнил, как Мэйв пыталась убрать пряди за ухо, когда им доводилось вместе гулять по саду или пробираться по ночам в оружейную.       Пожалуй, оружейная была лучшим местом для свиданий, потому что они оба любили хорошую сталь. Мэйв нравилось метать кинжалы, а он обожал фехтование, но они вместе учились и тому, и другому. Азула говорила, что девочкам больше нравятся посиделки у озера, но Зуко видел, что Мэйв становится смелее и спокойнее, когда ей нужно следить за действиями, а не словами; в такие минуты её глаза горели огнём.       Они постепенно привыкали друг к другу. Она перестала краснеть, когда он брал её за руку, и даже один раз поцеловала его — когда он вручил ей на день рождения эбонитовый кинжал, но...       Первый военный совет изменил всё.       Теперь он даже не знал, о чём с ней говорить, потому что поговорить нужно было о столь многом.       Не помогало делу и то, что мыслями альтмер возвращался к Тариэль: близилось время танца, а затем… Затем нужно было обеспечить ей проход к личным покоям Эленвен.       — Продумываете очередной план захвата Буревестника?       Эльф не заметил, как Туллий оказался рядом, но поразило его другое — имперец… шутил?       — С чего Вы взяли, генерал?       — Лорд Айромар упоминал, что Вы даже спите за рабочим столом. Предполагаю, Вы считаете этот вечер пустой тратой времени. Как и я.       Голос генерала казался слегка мягче обычного: похоже, винить в том нужно было коловианское бренди и непередаваемую скуку.       — Мой дядя… разговорчив. Иногда сверх меры. Но это правда, я не любитель церемоний.       — Ваша сестра тоже не впечатлена местным колоритом.       — Мы воспитывались одинаково. Азула с детства предпочитала занятия магией и науками, пока её сверстницы играли в куклы и пели песни. Будьте осторожны — она может переиграть даже Боэтию.       Генерал хмыкнул, задумчиво покрутив бренди в кубке.       — Не ожидал услышать подобный совет от Вас, принц.       — Не могу же я допустить, чтобы Вы пропустили самое веселье. Азула признаёт только власть отца, — альтмер не сдержал ухмылки, представив, какая война начнётся в посольстве между Эленвен и Азулой. Его собственное противостояние с Эленвен заключалось в том, что он не считался с её мнением и занимался своими делами; Азула же предпочтёт взять всю талморскую деятельность в Скайриме в свои руки, чего госпожа Первый эмиссар, конечно же, не допустит.       Генералу не нужны были дальнейшие объяснения: он рвано выдохнул носом, словно сдерживая смех, и понимающе кивнул.       — Что ж, благодарю за места в первом ряду.       К ним присоединились дядя, Ондолемар и Тариэль. Капюшон частично сполз с лысой головы эмиссара, но тот будто не замечал, придерживая старшего эльфа; Айро был где-то между стадиями "Знаешь ли ты, почему меня называют Драконом Запада?" и "Я виделся с Шеогоратом", то есть рассуждал пока ещё здраво, но всё чаще ностальгировал о прошлом.       — Принц, генерал, — приветственно кивнул Второй эмиссар, туманным взглядом окинув их с Туллием. Айро резво приобнял имперца свободной рукой, к полнейшему ужасу Ондолемара, ступору Туллия и пронзительно тихой агонии Зуланкара.       "И как я мог ошибиться? Стадия "Это долгий путь до озера Румаре", если не хуже!"*       Тариэль за их спинами прикрыла рот ладошкой; у неё хватало бесстрашия смеяться, когда на глазах разворачивалась маленькая катастрофа.       — Дядя, — сказал Зуланкар, хмурясь, — Кажется, тебе хватит…       Его замечание осталось незамеченным. Айро обратился к Туллию, который всё ещё не знал, как реагировать на подобное панибратство:       — Генерал, скажите мне, что это не коловианский бренди? Я очень разочаруюсь в Вашей родине, если это так.       Имперец напрягся, а вместе с ним и Зуланкар — ему как раз не хватало только ссор с единственным адекватным человеком в этом безумном краю. Однако через несколько секунд лицо военного наместника разгладилось.       — Нет, это подделка. Причём очень некачественная.       Зуланкар, Ондолемар и Тариэль хором облегченно выдохнули. Старшие разговорились о сортах вина и эля, и даже неприязнь эмиссара к Легиону не помешала ему влиться в беседу; зато для младших места не нашлось. Принц обошёл троицу и, проследив, что все отвлечены смехотворными попытками Эрикура танцевать, отвёл босмерку в тень колонны.       — Готова? — спросил он. Тариэль решительно кивнула.       — Как никогда.       — Можешь особо не стараться, завтра они едва ли вспомнят тебя.       — Не все здесь пьяны, — хитро улыбнулась она, — Не могу же я подвести Ваше Величество и лорда Айромара.       Зуланкар вздрогнул. По её дерзкому взгляду он не мог понять, ошиблась ли она намеренно или случайно, но он точно не ожидал, что впервые в жизни его назовёт королём лесная эльфийка, не желавшая видеть ни его, ни кого-либо из его семьи на троне. Валенвуд всё ещё принадлежал Доминиону… а его отец всё ещё правил им.       — Высочество. Следи за речью, это может нам дорого стоить.       Тариэль послушно моргнула и повернулась к центру зала, оценивая свою танцевальную площадку. Увидев, как подвыпивший торговец споткнулся и чуть не упал, она снова хихикнула; Зуланкар не стал выговаривать ей за неподобающее поведение, понимая, что это бесполезно. Да и Эрикур, по правде, этого заслуживал.       — Ты выбрала, какую мелодию заказать?       — Дядя… кхм-кхм, лорд Айромар предложил "Восход Солнца", но из "Тамриэльского календаря" мне больше нравится "Рука дождя".       "Танцевать под созвездием Мага?"**, догадался Зуланкар, "Это музыка в самом деле лучше ей подходит".       — Тогда я передам музыкантам, а ты иди переоденься и достучись до дяди — он затеял представление, пусть отыграет свою роль до конца.       Он сделал шаг вперёд, но вдруг почувствовал чужие пальцы вокруг запястья и остановился. Повернувшись, он увидел не Тариэль, а Катару, не отважную шпионку, а простую девочку, которая зачем-то вырядилась в алинорский бархат и полезла в пасть кровного врага. Такой же испуганной она была в их первом поединке один на один; она ничего не говорила, но альтмер прекрасно понимал, как ей страшно.       Зуланкар перехватил и слегка пожал её ладонь.       — Всё получится, — как можно убедительнее сказал он, и Тариэль вернулась: на губах снова заиграла спокойная улыбка, и она деловито продефилировала в сторону кухни, с присущим ей изяществом уклоняясь от всплесков вина в кубках, которыми размахивали нетрезвые гости. Принц мог только порадоваться, что она неосознанно не заморозила брызги и не раскрыла себя как волшебницу.       Взглянув в другой угол зала, эльф увидел, что не он один наблюдал за ней. Азула с хищным блеском в глазах дождалась, пока за Тариэль закроется дверь, и только потом отвернулась, возвращаясь к беседе с Тайлин. Точнее, к монологу Тайлин: девушка что-то рассказывала Азуле, Мэйв и служанке, кажется, Брелас, которой не повезло подать им напитки.       Похоже, ему сегодня так и не удастся переговорить с Мэйв, но эта мысль отягощала его в той же степени, в какой и успокаивала: он не мог быть ни в чём уверен. Три года прошло, они изменились; нужно время и на то, чтобы снова научиться понимать друг друга. Тайлин писала, что все трое скучали, особенно Мэйв, но Тайлин была склонна приукрашать реальность: в конце концов, Азула никогда ни по кому не скучала в своей жизни, поэтому и всё остальное могло быть утешительной ложью. Мэйв взглянула на него лишь дважды за весь вечер — разве так скучают? Смутное подозрение обожгло его: ей пятнадцать, она уже могла быть помолвлена. Ни один здравомыслящий родитель не пожелает единственной дочери брака с принцем в изгнании.       Это было невыносимо.       "Сосредоточься".       Когда всё было готово и Тариэль наконец появилась рядом с дядей, Зуланкар едва удержался, чтобы не ударить себя по лбу. Он сам достал официальное платье для Катары, но все приготовления к танцу оставил на дядю, и теперь сильно об этом жалел. Сокка, увидев сие безобразие, убил бы его на месте.       "Если бы мог, конечно. Мечник из него пока что так себе".       Нет, наряд не был откровенным по меркам Саммерсета, где всегда было тепло и солнечно; даже девушки из богатых семей не боялись в самые жаркие месяцы оголять спину и плечи. Но в Скайриме...       Через золотое кольцо на шее был продет лёгкий чёрный шелк, в несколько слоёв обёрнутый вокруг груди и живота Тариэль и закреплённый на талии золотым поясом; здесь ткань меняла цвет на сине-голубой и расходилась волнистыми юбками до половины голени, сверкая серебристыми и золотистыми нашивками из бисера. Под подолом виднелись узкие тёмные штаны, предусмотренные на случай, если Катара решит порадовать публику акробатическими приёмами. Отдельные длинные рукава из сапфировой вуали крепились чуть ниже плеча золотыми браслетами, волочась за нею двумя водопадами.       — Попрошу Вашего внимания, дамы и господа, — заявил Айро, под важностью момента вернувшийся к почти самой начальной стадии "И всё-таки вино не может превзойти хороший крепкий чай", — Для Вас выступит начинающая танцовщица, Тариэль, лесной цветок северной пустоши, очередное доказательство того, что все наши народы неразделимы.       "Вот предпоследнее и последнее точно было излишне".       Однако Тариэль встретили аплодисментами; даже талморские агенты захлопали, привыкшие к более изысканным зрелищам, нежели танцы Эрикура — Зуланкар отправил мысленное сочувствие его хускарлу Мелорану, которому пришлось смотреть на его кривоватую импровизацию.       Звон бубенцов напоминал дождевую капель, стук барабанов — далёкий гром весенних гроз, скрипка — покачивание травы и деревьев, а пение флейты казалось ветром: то робким, то порывистым. Тариэль попадала в каждую ноту, ловко управляясь с многочисленными слоями ткани; она то кружилась воздушным вихрем, то вприпрыжку пересекала зал, имитируя дождь, то хлопала в ладоши вспышкой молнии, вздымая свои пышные рукава и успевая при этом бросать взгляды на гостей, большая часть из которых видела подобное впервые в жизни.       Тариэль не спрятала лицо, оттого была видна её весёлая улыбка; альтмер не исключал, что её радость была искренней. Она выступала перед самой богатой публикой за всю её жизнь, приковав внимание абсолютно всех в этом зале (даже его самого, признался себе Зуланкар) — это не могло не подогревать её самолюбие, пусть она и не хотела бы провести так всю оставшуюся жизнь.       Музыка ускорялась с каждым тактом, и вращения стали всё интенсивнее; он забеспокоился, как бы она не переусердствовала и не потеряла равновесие, но Тариэль не уставала удивлять, сделав колесо и продолжив как ни чём ни бывало. Её пассы руками были достаточно грациозны для танца, но в них было слишком много целенаправленности для обычной пляски.       "Она не просто танцует... Это магические приёмы и техники!"       Стоявший рядом Туллий в недоумении уставился на кубок, и Зуланкар впервые оторвался от танца, чтобы посмотреть, что его озадачило. Тёмно-янтарная жидкость внутри кружилась сама собой то в одну сторону, то в другую; отдельные капли взмывали над поверхностью и тоже вращались под ритм мелодии. Это завораживало… и пугало.       Высокий эльф прислушался к своим ощущениям: помимо мощнейшей энергетики, которую излучала Азула, похожая на заряженное грозовое облако, и солнечного тепла, которым веяло от дяди, и нескольких огоньков-магов послабее посреди зала ощущалось что-то ещё — непокоримая метель, облаченная в живую форму, та самая, что обрушивается на города и деревни после ложной весны. Последнее зимнее прощание.       "Она не понимает, не контролирует то, что делает..."       Нечто холодное кольнуло шрам на левом глазу, и, подняв голову, Зуланкар увидел под потолком хоровод снежинок. Лазурная вуаль покрылась инеем, но Тариэль этого не замечала, рассекая зал с немыслимой скоростью, и незаметно намекнуть ей взглядом или жестом о её непроизвольном волшебстве уже было невозможно.       Добравшись до кульминации, музыка громыхнула напоследок и остановилась; Тариэль в последний раз взметнула рукавами, словно волнами, — спасибо, что из ладоней не вырвались ледяные колья, — и застыла в почтительном поклоне, восстанавливая дыхание.       На этот раз хор аплодисментов был плотнее и громче, некоторые вслух благодарили Тариэль за танец; а Зуланкар не мог даже вздохнуть, не то что поднять руки. Айро похлопал его по спине и заговорщически подмигнул, но легче не стало. Даже присутствие Азулы не вызывало в нём такого контраста — несмотря на духоту, тело пробрало дрожью, как от холода.       Тариэль подбежала к дяде и вновь поклонилась, на это раз только для них; старый альтмер положил ей руку на плечо и одобрительно захохотал, отправив её переодеваться обратно.       — Мне не холодно, но Вы правы, я пойду, — её ответный смех зазвенел колокольчиками, которых он не слышал прежде. Тариэль нисколько не дрожала, наоборот, румянец зарделся на бронзово-смуглой коже, несмотря на то, что все вокруг были одеты в шерсть, меха и кожу с головы до ног, а она стояла перед ними в воздушном платье и коротких танцевальных туфлях. Распущенные волосы растрепались, но ей так было даже лучше — безнадёжно было пытаться убрать её кудри в традиционно-строгий альтмерский пучок.       Эльфийка повернулась к нему, победно сжала перед собой кулачки, воодушевляя и его, и саму себя перед началом операции, и умчалась на кухню, не дождавшись ответа.       — Если бы я не был пьян, я бы поклялся, что даже вино плясало! — подал голос Разелан, подозрительно долго не привлекавший к себе внимание последние пару часов. Ему ответили нестройным смехом с разных уголков зала; Эленвен подавилась виноградом и беззвучно выругалась на альдмерисе.       — Так мне не одному это привиделось… — задумчиво протянул Туллий, — Я бы сказал, что это похоже на…       — Можно тебя на пять минут, братец? — пропел голос у его плеча, и Зуланкар повернулся, увидев перед собой Азулу: Мэйв и Тайлин отчего-то не сопровождали её.       "Она заметила. Весь план насмарку".       — Это связано с отцом? — спросил он, надеясь, что у неё на уме только дела Талмора. Сестра кивнула, глядя на него снизу вверх с таким выражением, будто она смотрела на храм Холодных Водопадов с вершины Глотки Мира.       — Пойдём во внутренний двор. Семейные дела не для посторонних ушей.       — Не могу не согласиться.       Зуланкар огляделся: дядя затащил в их с Ондолемаром компанию Мелорана, и теперь уже три высоких эльфа сидели за одной лавкой, обсуждая красоту босмерок; Зуланкар был бы рад этого не слышать, если бы для этого ему не пришлось покидать здание в компании сестрицы.       "Как тогда я выведу Тариэль? На дядю положиться уже нельзя, а стража не пропустит её во двор без кого-то из нас… Ладно. Не глупая, найдёт выход через подсобку — не зря же я отдал ей кольцо".       Прислонившийся к стене стражник почти задремал, но, стоило им подойти к двери, дёрнулся и вытянулся по струнке, отдавая честь. Азула слишком спешила, чтобы устроить ему нагоняй, а Зуланкар давно перерос игру в строгого командира, сочувствуя всем собратьям, которых занесло в самое скучное место в Скайриме.       Буря на улице закончилась. Небо было чисто чёрным полотном, местами прошитое белыми точками-звездами. Обернувшись, он увидел две луны над зданием посольства, чей рассеянный свет заливал усыпанный снегом двор.       — Отец велел тебе избавиться от Ульфрика. Я слышала, тебе почти удалось его казнить?       Одна из немногих черт в Азуле, которая ему нравилась — лаконичность. Она всегда говорила по делу, и каждое её слово имело вес.       — Да. Если бы не нападение дракона, его голова уже бы была на столе у отца.       — Буревестник остаётся твоей целью, но наш приоритет на сегодня — Довакин. Тот, кто его поймает и доставит на острова живым, сможет остаться дома.       Альтмера будто молнией пронзило. "Аанг… Почему живым? Что он хочет с ним сделать?"       — Ты не приехала только ради того, чтобы передать мне это, — хмыкнул он, скрестив перед собой руки, — Не поверю, что тебя не прельщает возможность лично доставить Драконорождённого.       В зале его трясло от холода, но на свежем воздухе к нему вернулась способность владеть собой; по коже вновь растекалась магия, защищая его от мороза, а в голове не было ни звенящего смеха, ни сапфировой дымки, ни танцующих снежинок.       Они поднялись на стену и побрели вдоль периметра, глядя на северное побережье Тамриэля, раскинувшееся перед ними далеко внизу. "Земля снежных эльфов".       — Замечательно, что в нашей семье царит такое взаимопонимание, — ухмыльнулась Азула, поправив меховой плащ на плечах; чёрная лисица ей очень шла, — Я бы с удовольствием, но отец поручил мне другое задание.       — Какое же?       — У нас большие планы до середины года. Вайтран станет нашим в ближайший месяц, а затем все наши силы мы направим на Рифтен.       — Эта дыра? Тебя не осведомили, в каком он состоянии?       — Дыра — это Фолкрит. А Рифтен располагается на границе с Сиродилом и Морровиндом, если тебе это о чём-нибудь говорит. В правильных руках он снова расцветёт, может быть, не для всего Скайрима, но для нас.       "Прости, Бриньольф, но Синему Призраку придётся залечь на дно".       — Так вот почему ты беседовала с Мавен Чёрный Вереск дольше, чем с остальными? — едко заметил он, припоминая, что их беседа в самом деле была куда более оживлённой, чем с кем-либо другим из гостей. А ведь Мавен не была ярлом… ещё нет.       Азула рассмеялась, как всегда, зло и безрадостно.       — Вот видишь, Зу-Зу — отслеживать индивидов у тебя получается гораздо лучше, чем планировать в масштабах страны. Поэтому я не буду чинить тебе препятствий, пока ты не мешаешь мне. Полагаю, с Эленвен будет сложнее.       — Вы не поладили? Мне казалось, вы похожи, — не смог удержаться от издевательской улыбки Зуланкар. Сестра ответила ему тем же, и мысль звякнула у него в голове: "Она права, мы… понимаем друг друга. Будто и не было этих лет".       — Я желаю всего лучшего леди Эленвен, поэтому я очень постараюсь, чтобы она как можно скорее отправилась домой. Здешние температуры вредят старым костям.       Зуланкар не сомневался, что она бы предпочла, если бы леди Эленвен везли на родину в погребальной урне. Они подошли к фонарю, и Азула призвала своё голубое пламя вместо рыжего; когда бирюзовый всполох на мгновение целиком озарил её глаза, Зуланкар вдруг осознал, что и его возвращение на архипелаг не обернётся ничем хорошим. Рубец вокруг левого глаза защипало — то ли от ветра, то ли от воспоминаний.       — Эта босмерка, Тариэль… Мне показалось, или у неё дар?       Он отвёл руки за спину и прошёл вперёд, оставляя Азулу позади, чтобы она не увидела растерянность на его лице.       — Да, она довольно талантлива, — он сам не понял, как следующие слова сорвались с его губ, — При нашем дворе она снискала бы славу.       Память любезно предложила сцены из далёкого прошлого, когда мать ещё была с ними и когда они всей семьёй ходили в театр, когда они приглашали в тронный зал фокусников, танцоров и менестрелей, когда во дворце не было угнетающей тишины и полумрака.       "Я наизусть помню все коридоры и комнаты, до сих пор…"       — Так ты планируешь везти её в Алинор?       "Почему ты всегда всё усложняешь, Азула, зачем тебе это знать? Я планирую отвезти её целой и невредимой к брату и друзьям, вот и всё".       — Это решаю не я.       — Но ты хотел бы? Зу-Зу, не надо так отчаиваться. Мэйв поэтому отклоняла все предложения руки и сердца, чтобы ты искал утешения в объятиях крестьянок?       "Не забыла. Конечно нет, почему я вообще допускал это?" На душе потеплело; хоть один вопрос из тысячи, что терзали его, получил свой ответ. Однако вторая часть предложения ему не понравилась: только теперь он понял, что со стороны всё это выглядело и звучало совсем не так, как должно было. Зуланкар повернул голову направо, чтобы увидеть сестру здоровым глазом.       — Не рано ты забиваешь свою светлую голову такими вещами? Не знаю, что ты там напридумывала, но она служанка, а не наложница.       Азула нахмурилась: она всегда злилась, когда он говорил с позиции старшего.       — Одно другому не мешает, я не вчера родилась. Ты прекрасно понял, о каком даре я говорю, но зачем-то её защищаешь. Почему ещё, если не поэтому?       — Нет, ничего я не понял. Какой дар? Врожденная пластика? Необычный цвет глаз? Умение найти общий язык с принцессой Саммерсета? Если ты об этом, то это в самом деле милость Ауриэля.       Последнее предположение ему показалось особенно удачным, но сестра только скривилась в ответ:       — Тебе только играть в дешёвом театре. Она маг льда, и мы оба это знаем.       — Помимо огня и молнии в Школе Разрушения есть и третья стихия, она не запрещена.       — Маг льда с большим потенциалом. В подчинении у нашего дяди, который и прежде высказывал сомнения в политике нашего отца. Тебя ничего не смущает? Откуда ты знаешь, что он не вынашивает план убить тебя или кого-нибудь из нас, когда ты этого не ждёшь?       Их сотрудничество явно не было желанным, причём взаимно, но Катара ничем не походила на хладнокровную убийцу. Только одно могло толкнуть её на кровопролитие — если он причинит вред Аангу, и даже так она бросит вызов открыто, а не ударит в спину.       Что касалось дяди, то здесь Азула явно перестаралась, он давно не слышал подобной несуразицы.       — Дядя Айро имел тысячу возможностей убить меня и не воспользовался ими. Да и зачем ему?       — Месть подаётся холодной. Хо-лод-ной — слышишь иронию?       — Месть?       — За Лутэна. Прошло немало времени, пережив траур, дядя наверняка понял, что смерть его сына была не случайна… если, конечно, у него в голове мозг, а не чай.       На секунду Зуланкару показалось, что у него перестало биться сердце. Он вспомнил, как Азула много лет назад прибежала к нему и злорадно заявила, что его убьют, чтобы отец взошёл на престол. Отец был согласен пожертвовать собственным сыном — могло ли быть, что и до этого он не пожалел своего племянника, подстроив его смерть, лишив Айромара наследника и поддержки деда?       "Азула всегда лжёт".       — Не думай, что он воплощённое благородство, — промурлыкала Азула, будто прочитав его мысли, — Дядя Айро всё-таки наша кровь.       Лутэн погиб почти тридцать лет назад, ещё до их с Азулой рождения, но Зуланкар многое знал из рассказов матери и всегда думал о нём не как о кузене, а как о старшем брате. Когда жена дяди, Тэндинве***, погибла при кораблекрушении, именно леди Урса взяла на себя заботу о юном принце, а когда не стало уже её самой, Айромар поддержал её сына. Зуко не знал, возвращал ли дядя долг или же в самом деле хотел ему помочь, но месть...       "Даже если дело не во мне... Он уважал нашу маму. Он бы не обманул её доверие".       Альтмер ощутил странное давление, будто что-то уткнулось в его нагрудный доспех. Приложив руку к сердцу, он вдруг почувствовал невидимые пальцы — Катара была здесь, не забыв скрыть за собой следы на свежевыпавшем снегу. Его снова задел холод.       "И сколько же ты успела услышать?"       Убедившись, что Азула не увидела ничего подозрительного, он отпустил Катару, и она слегка потянула его за рукав в сторону покоев Эленвен. У входа стояли стражники; нужно было каким-то образом заставить их ненадолго распахнуть двери или отойти от них.       — Хорошо, — вздохнул Зуланкар, развернувшись к сестре, — Спасибо за предупреждение. Я буду бдителен, хоть я и не заметил за ней "великого потенциала". Я давно в Скайриме, я не боюсь снежинок.       "Я ничего не боюсь".       — Это в очередной раз доказывает, какой ты бездарный маг и наивный дурак, — фыркнула она и, взметнув полами плаща, направилась обратно в помещение.       Сумасшедшая идея, превосходящая по абсурду все его предыдущие замыслы вместе взятые, вдруг ударила ему в голову. В любую другую минуту Зуланкар бы счёл, что у него либо опьянение, либо лихорадка, но сейчас ему показалось, что только так всё получится.       — Азула, подожди, — позвал он, догнав её на полпути; отсюда стражники всё ещё не могли их подслушать, — Ты ведь уедешь в Солитьюд, не так ли?       — Послезавтра, — она подозрительно взглянула на него из-под бровей, — Для нас ещё готовят места в Мрачном замке. Слышала, вы с дядей отказались?       — Да. Не очень хотелось бы заснуть и не проснуться, — Зуланкар пожал плечами, — Лишь немногим я могу верить.       Это заинтересовало Азулу.       — Ты что-то хотел..?       — Пока мы оба здесь… Не могла бы ты отвлечь тех двух солдат, у покоев Эленвен?       Брови младшей альтмерки стремительно поползли вверх. Она была поражена — впервые в жизни. Поражён был и он сам, потому что он только что поставил под угрозу не только миссию, но и собственную жизнь, жизни дяди и Катары, доверившись той, кому стоило доверять в последнюю очередь.       Но их семья всеми фибрами души ненавидела Талмор, несмотря на то, что именно Талмор привёл их деда Азулона к власти. "Враг моего врага — мой друг", любил говорить дядя, и Зуланкар очень надеялся, что Азула слышала эту пословицу.       С неё сошло оцепенение, и она вдруг посмотрела на него совершенно иначе, как никогда, с одобрением. Похоже, сегодня был день, когда всё случалось в первый раз.       — Не разочаруй меня, — сказала Азула, сразу догадавшись, что к чему, — Нам нужно выявить как можно больше предателей.       Она кивком велела ему продолжить путь по стене, а сама начала спускаться во двор и нарочно поскользнулась на последней ступеньке. Азула не издала ни звука, но подниматься не спешила, баюкая ногу, и оба стражника, растерянно переглянувшись, подбежали к ней.       Это был единственный шанс. Подглядывавший из-за ветвей Зуланкар спрыгнул со стены за их спинами и бросился к дверям, надеясь, что Катара следует за ним.       — Ваше Высочество! Вы в порядке?       — Уйдите, — прошипела Азула, старательно имитируя боль от ушиба, — Я знаю Школу Восстановления, могу справиться без вас.       — Позвольте всё-таки помочь Вам, — сказал один из часовых, сняв перчатки и потянувшись к её щиколотке. Азула недовольно согласилась, и ладони добросердечного альтмера зажглись живительным светом. Пожалев бедного солдата, которому любое событие на этом краю земли было в радость, а лечение принцессы и вовсе останется важной (а может, и последней) закладкой в его истории, Зуланкар осторожно толкнул дверь и пробрался внутрь. Катара положила ему на спину ладонь, сигнализируя о своём присутствии, и он со спокойной душой запер дверь.       Теперь для них не было дороги назад.       На звук из лестничного пролёта вышел единственный охранник; принц едва успел спрятаться за колонной. Решив проверить всё до конца, гвардеец всё-таки направился к выходу; когда шаги послышались достаточно близко, Зуланкар вынырнул из тени и двумя прицельными ударами отправил его в бессознательное. Пожалуй, за уроки рукопашного боя потом нужно будет отблагодарить Тайлин.       — Как ты мог?! — сердито прошипела Катара, сняв кольцо и бросаясь на него взбешенной мантикорой, — После всех рассказов о нраве своей сестры ты буквально преподносишь нас ей на блюдечке, что с тобой не так?       Её гнев почему-то не расстраивал, а умилял его. Может быть, дело было в усталости, а может, он надышался пьянящих паров на банкете, сказать точно Зуланкар не мог.       — Я объясню тебе, когда буду уверен, что нас не подслушают, — он прервал её, просто зажав ей рот рукой, — Договорились?       Она что-то прорычала ему в ладонь, но затем кивнула, и альтмер отпустил её, торопясь спрятать обездвиженного стражника. Секунду поколебавшись, Катара подошла помочь, и вместе они укрыли его под дальней колонной: как раз вовремя, потому что дверь кабинета Эленвен вдруг распахнулась, и из неё вылетел разъяренный норд.       Зуланкар среагировал первым: не глядя нащупав цепочку с кольцом, он мигом надел его, потянул босмерку за плечо вниз, перекинул окольцованную руку через шею полулежачего стражника, а второй рукой прижал Катару к себе, тем самым разделяя чары невидимости на них троих.       И это чудом сработало, информатор не заметил их, хотя должен был; перед выходом он оглянулся, осмотрелся, зло пробормотал:       — Как они могут так со мной? Но как ни крути, платят хорошо... Ничего-то они не знают о драконах. И боятся больше нас, ха!       И ушёл. Следом из кабинета выплыл Рулиндил, ещё одно достояние Талмора; не увидев стражника на посту, альтмер только сердито цокнул языком и отправился в пыточную.       Когда хлопнула дверь в подвал, Катара попыталась вырваться из его хватки, забыв, что кольцо всё ещё было на нём.       — Если ты хочешь оторвать мне руку, лучше попытайся сделать это ледяным клинком — так ты хотя бы попрактикуешься в магии, — отшутился Зуланкар, немного не в себе из-за отвлекающего запаха розы и языка дракона. Дядю, который вручил Катаре эти духи, совсем не смутило, что ароматами обычно окружает себя знать.       "От Мэйв всегда пахло редвортом и лавандой. Тайлин крала у сестёр масло цветков коды, а Азула... Азула всегда выбирала огненный папоротник".       Катара освободила его от кольца и вскочила на ноги; он успел заметить, что эльфийка покраснела.       — С великим удовольствием, — заявила она, совладав с голосом, но всё ещё слишком тщательно и нервно приглаживая цепочку с кольцом на груди, — Это будет приятнее, чем прижиматься к... мёртвому телу.       — Он жив.       — Хорошо, живому телу. Живому, но спящему альтмерскому телу. Кхм. Вообще, как эти чары работают? Можно обнять хоть целый легион, и мы все станем невидимыми?       За её торопливой трелью Зуланкар уловил только, что смущало её совсем другое. Вспомнив, как именно он нашёл кольцо, альтмер сам захотел отрубить себе руки — а Сокка бы с радостью ему помог.       — Это кольцо питается энергией носителя. В отличие от обычных зачарованных предметов, ему не нужны камни душ. Постепенно можно научиться увеличивать объём и растягивать чары так, чтобы можно было спрятать кого-то ещё; драконий жрец, который носил это кольцо, умудрялся прятать в полёте даже своего дракона. У тебя не было времени на тренировки, поэтому я решил сам... Извини, это не было предлогом, чтобы… — на ум пришло много красочных выражений, но они все были оскорбительны и для него, и для неё, особенно после подозрений Азулы, поэтому Зуланкар предпочёл их не озвучивать, надеясь на её понимание.       — Не переживайте, Ваше Величество, — заверила его Тариэль (да, это совершенно точно была манера речи Тариэль), — Вы спасали нас от неумолимой смерти, ради такого можно пожертвовать и честью.       Соглашаться с нею он не стал, но принял её приподнятое настроение за прощение, и они вместе направились в кабинет Эленвен. С последнего визита Зуланкара здесь мало что изменилось, только новая стопка книг и журналов появилась прямо на столе. Катара проигнорировала их, принимаясь рассматривать свитки, но альтмер остановился на одной из обложек и раскрыл её.       Это был миф о создании мира про Ану и Падомая, который совершенно точно не мог представлять интереса для эмиссаров — в их-то возрасте они уже наверняка знали это наизусть.       — Лимон? От неприятных запахов? — спросила Катара, достав из ящика надрезанный цитрус, — Или же…       Она взглянула на книгу в его руках, и всё встало на свои места. Зуланкар оттянул одну страницу, зажёг на ладони крохотный огонёк и провёл им рядом с бумагой; медленно, но верно между строками, написанными простыми чернилами, стал проявляться новый текст. Катара села на стол рядом, всматриваясь в появляющиеся буквы и читая вслух:       — "Коллега, прошу учесть, что лисица опаснее медведя. Это правое крыло орла, он доверяет ей самые ответственные поручения. Нам стоит предпринять все меры предосторожности; будьте особенно бдительны, если лисица захочет полюбоваться северным сиянием. Пригладим перья. Феникс скоро воскреснет". О ком это?       "Азуле должно понравиться — даже здесь ей льстят. Да и маме бы понравилось... хоть я и терпеть не мог это прозвище".       — Твои предположения?       — Элисиф и Ульфрик. А орёл — Легион, может быть, лично сам генерал или император?       Зуланкар проявил лимонный сок на следующей странице.       "Соперничество лисы и медведя за охотничьи угодья нам выгодно, но нельзя на него надеяться: возможность сговора не исключена.       До орлиной охоты мы должны избавиться хотя бы от одного из них, и будет неплохо сделать это руками другого. Однако, прежде чем травить их друг на друга, нужно проследить, какими тропами они ходят. Думается мне, медвежья тропа для нас выгоднее: лиса слишком изворотлива и своенравна.       Не подведите меня, А".       "Выгоднее, значит? Мы ещё посмотрим".       — Вот именно поэтому Альдмерский Доминион победит в этой войне, — усмехнулся он, вернувшись к первой части письма, — Хотя это довольно ленивая работа, рассчитанная на то, что в Скайриме нет офицеров, верных отцу; на Саммерсете им бы пришлось придумать шифровку пооригинальнее.       Не дослушав, Катара вырвала книгу из его рук и перепрочла послание второй раз, теперь вдумчиво. Девушка снова была в темно-красном бархате, убрав передние пряди от лица, но от неё продолжало веять стужей, как во время танца; казалось, под её дыханием даже огоньки свеч становились слабее. Магия била в ней ключом, но альтмер не знал, как сказать ей об этом.       Перламутровые глаза озарил свет догадки.       — Орёл издревле был вашим символом, не так ли? Теперь понятно, что лисица — это Азула. Но медведь и феникс… Тоже кто-то из ваших? Странные прозвища для эльфов.       "Неплохо для начала".       — Обсудим по дороге домой.       Зуланкар проверил ещё несколько книг, но в них не было ничего примечательного, и он переключил внимание на сундук, запертый на ключ; эльф раскалил металл и ударом ноги сбил замок.       Старания того стоили, потому что внутри оказалась целая коллекция досье на всех, кто представлял для Талмора хоть какую-то ценность. Одним из первых Зуланкару попался отчёт о драконах — почти бесполезный клочок бумаги. Третий эмиссар только рассказал о пленнике, который может обладать полезной информацией.       — Зачем писать эти отчёты, если они живут в двух шагах друг от друга? — спросила Катара, читая документ через его плечо, — И почему у них такой похожий почерк?       — Эленвен недавно была в Солитьюде, поэтому ему и пришлось отправлять гонца... Похожий почерк, говоришь?       Зуланкар сравнил отчёт с записями, которые они проявили ранее: оба документа были написаны спокойной, уверенной рукой, зато все остальные бумаги в кабинете Эленвен были написаны в спешке, так же по-эльфийски вычурно, но с другим наклоном и другой формой букв.       — Так значит, тайные послания писал Рулиндил... Но она не могла не знать; уверен, она же и диктовала, что ответить.       — Но почему?       — Чтобы не подставить себя в случае раскрытия, как теперь. У нас есть улика против Рулиндила, однако нет ничего, что указало бы на Эленвен. И нет ничего о драконах, кроме этого пленника...       Катара поняла его и принялась искать на других полках, пока сам альтмер сортировал досье. Здесь были материалы на Туллия, на императора, на Аанга, на Буревестника, на Дельфину, на всех ярлов, на дядю, на Азулу и на него самого; настоящая кладезь полезных знаний, которые очень бы ему пригодились, не будь они в спешке.       Прихватив несколько досье, которые, по его мнению, были сейчас приоритетнее и для него, и для друзей Довакина, альтмер хотел было попросить Катару взять их и тот томик с тайной перепиской, но она уже сложила его к себе в сумку и закинула сверху ещё с десяток свитков и книг, которые он сам убрал в сторону как бесполезные.       — Не сходи с ума, — кашлянул Зуланкар, останавливая её руку, протянутую к очередному фолианту, — Большая часть из этого годится только на растопку.       — Это у тебя есть семейная библиотека, а мне книги всю жизнь доставались чудом, — заупрямилась Катара, не разжав хватку. Увидев на обложке название "Предполагаемое коварство"****, Зуланкар сдался.       "Может, история Инзолии её чему-нибудь научит".       Попробовав поднять сумку, лесная эльфийка и сама поняла, что перестаралась, поэтому на "Предполагаемом коварстве" её побор закончился. В остальных комнатах брать было и нечего; они с особой тщательностью осмотрели спальню Эленвен, надеясь раздобыть дневник или тайник с письмами, но тщетно.       Никаких данных о драконах. Никаких данных о заговоре.       — В подземелье мы найдём всё, что нужно, — альтмер озвучил их единственную надежду, — Но сейчас там Рулиндил. Если он увидит нас, мне придётся…       — Мы можем использовать кольцо, — предложила Катара, — Если эффект можно разделить между двумя, то...       — Рулиндил не обрадуется, увидев, как сами собой открываются сундуки и левитируют бумаги. Ждать, пока он оттуда уйдёт, времени нет; нас скоро хватятся.       — И что же ты предлагаешь?       "...убить его".       Катара видела мир с высоты драконьего полёта, Катара возводила стены изо льда и лечила безнадёжные раны, Катара скрывалась от Братьев Бури, от легионеров, от талморцев, от диких зверей и некромантов. Она не была ребёнком, но отчего-то сказать ей, что там, в подвале, никто не должен остаться в живых, язык не поворачивался.       — Я отвлеку его, а ты поищешь протоколы допросов, — он ухмыльнулся своим мыслям, — Ну и, если тебе вдруг захочется помочь Альдмерскому Доминиону, какие-нибудь другие улики против Рулиндила и Эленвен.       Она не разделяла с ним веселья:       — Когда они заметят пропажу, тебя заподозрят первым...       — Просто надень кольцо и доверься мне, — попросил Зуланкар, заглянув ей в глаза. Не до конца успокоенная его словами, босмерка глубоко вздохнула и потянулась к цепочке. Дождавшись, пока её силуэт исчезнет под покровом иллюзии, он спустился по лестнице и дёрнул дверь, однако та не поддалась.       — Я схожу за ключом, должно быть, он у стражника, — шепнула Катара; едва слышно скрипнули под невидимыми ногами деревянные ступеньки, и она умчалась обратно в приёмную.       Воспользовавшись моментом, Зуланкар проверил свои двойные мечи и кинжал.       "Кто бы мог подумать, что я окажусь в подобном положении по собственной инициативе, а не под влиянием Азулы? Не могла же она и это каким-то образом спланировать?"       — Держи, — прозрачная рука вложила ему в ладонь ключ, — А если на нас нападут?       На этот раз её голос звучал скорее заинтригованно, чем взволнованно. Несмотря на глубокую ночь, Зуланкар почувствовал прилив сил.       — Никогда не сдавайся без боя.