Снег на губах

— Малфой, что ты делаешь? — шепчет она, задыхаясь.       Она обнажена. Красивая, соблазнительная, щеки горят румянцем. Смотрит на него сверху вниз, когда он стоит перед ней на коленях. — Грейнджер… — прерывисто отвечает Драко, сладко целуя её мягкий плоский животик — Что ты ждала от меня? В таком виде… — Он жарко гладит пальцами её нежные бедра, талию, грудь.       Гермиона тихо постанывает, кусает губы, а он медленно опускается вниз и держит её крепко за упругую аккуратную попку. Целует, пробует, а она дрожит в его руках и стонет, когда его язык касается её влажной промежности.       Она оказывается на диване… Её стройные ножки на плечах Драко, а его голова между ними… Она выгибается, всхлипывает, когда он ласкает её языком. Он не может сдержать тихий стон… Мерлин, это невероятно… Она невероятная… Богиня… Сладкая… Желанная… И он делает с ней всё, что хочет… А хочет Драко, чтобы ей было с ним хорошо, чтобы она извивалась под ним, чтобы запомнила всё, что испытает с ним… Чтобы она кричала его имя… и она кричит, громко, страстно, когда он двигается в ней: — Драко! Драко! Да! Боже, как хорошо!       И он резко просыпается, содрогаясь в оргазме…       Драко смотрит в потолок, глотая воздух, сердце колотится, как сумасшедшее, а очередные пижамные штаны придётся кинуть в стирку…       Чёрт! Снова этот сон!       Грейнджер!       Отпусти ты меня!       Она ломает его, заставляя желать её ещё сильнее, сводя с ума, мучает во сне уже несколько дней. И сон не меняется. Начинается всегда одинаково — Гермиона обнажена, а Драко перед ней на коленях…       Он видит только один плюс — эти горячие сны очистили его разум от душивших не один месяц кошмаров. Ему больше не снится отец, гниющий в Азкабане, мать мучающаяся от галлюцинаций, не снится самое страшное — Волдеморт, который тянется к его шее гнилыми пальцами и душит, жутко и мерзко хохоча. Грейнджер как-то смогла пробраться к нему на подкорку мозга, чтобы снова спасти. И он бы сказал ей спасибо, если бы эти жаркие сны не сказывались на его реальной жизни.       Он усмехается. Вспоминает, что ему нужно на урок и спешит в душ, а его мысли постоянно возвращаются к кудрявой гриффиндорке. Грейнджер прочно поселилась в его мыслях, хотя за последние несколько дней они не перекинулись и парой слов.       После того разговора, когда он оттолкнул её, Гермиона перестала с ним общаться. Но присутствовала на каждом уроке тихой молчаливой тенью.        Она была везде. Он замечал её в коридорах, когда она осаживала дерущихся младшекурсников, в Большом зале, когда весело общалась с друзьями, её смех он слышал, когда шёл в библиотеку. Гермиона не унывала. Или делала вид, что ей все равно. Потому что на уроках он иногда замечал её осторожный взгляд, полный грусти. Но она быстро одергивала себя и становилась серьёзной и собраной, хмурила брови и дерзко смотрела в его глаза и тогда Малфой понимал, что слишком долго на неё пялится.       Но он не может с собой ничего поделать. Это сильнее него. Драко тянет к ней с неимоверной силой. И он одинаково ждёт и ненавидит эти полтора часа вместе и в то же время далеко друг от друга в кабинете зельеварения.       В этот четверг он проводит очередной урок под её внимательным наблюдением. Когда дети погружаются в процесс готовки зелья, Драко не может остановить движение глаз, ища её образ в углу кабинета. Гермиона сидит за столиком и читает книгу, изредка кидая взгляды на детей у котлов. Её ладошка гуляет по подбородку, указательный палец ложится на нижнюю пухлую губу и она задумчиво поглаживает её, вчитываясь в строки.       Это движение заставляет его напрячься и отвернуться к столу.       Нет, Грейнджер…       Прекрати…       Мучительное ощущение, видеть эти губы, зная какие они на вкус, желать до безумия и не целовать их… — Профессор Малфой, все готово! — зовёт его парнишка-второкурсник.       Малфой берет себя в руки и, стараясь не думать о Гермионе, проходит к котлу. — Мистер Макмарти, — он морщится, глядя на зелёную массу: возбуждение сразу же отступает. — Зачем вы сварили целый котёл соплей?       Класс смеётся, а парнишка краснеет, как рак: — Эм, секунду назад оно было синего цвета… — Хм… Вы забыли помешать три раза вправо и произнести заклинание Стазиса. — хмыкает Драко. — Ничего, бывает… Оценку вы сегодня не получите, а в пятницу у вас будет возможность исправить ситуацию… — А что делать… С соплями? — расстроенно спрашивает Макмарти.       Класс снова смеётся. Кто-то шёпотом кидает: — Забери на подарки!       Все смеются ещё громче. Драко ловит краем глаза улыбку Гермионы, бросает на неё прямой взгляд, а она смущённо опускает голову…       Улыбается…       Как он скучал по этому…       Приятное тепло затапливает его душу.       Драко, взмахнув палочкой, уничтожает содержимое котла со словами: — Подарок чаще всего показывает суть дарителя, подумайте над этим, мистер Симмонс…       Класс снова смеётся, но уже над тем самым шутником. А Малфой проходит по кабинету от котла к котлу, выставляя оценки.       Урок заканчивается. Вместе с учениками из кабинета выходит Гермиона. Драко провожает её долгим взглядом. Она, как обычно в последнее время, даже не прощается. Больно видеть её такой холодной, но он словно мазохист только облегчённо выдыхает. Осталось выдержать ещё один день, пережить Святочный бал и он уедет к Блейзу на квартиру на все каникулы, поближе к больнице Святого Мунго, где лечится мать.       Ему нужно время. Он забудет Грейнджер, он верит в это. Жил же он как-то без неё и прекрасно справлялся. Он должен вернуть то самое чувство равновесия, когда её не было. Он может быть сильнее своего эго, которое жаждет общения с ней.       Убрав в кабинете за нерадивыми учениками, Малфой выходит в коридор и его взгляду предстаёт странное зрелище — Гермиона, скрестив руки на груди, смеётся стоя рядом с Теренсом Хиггсом неподалёку от кабинета зельеварения. Драко забывает напрочь, что делал и куда собирался.       Что?       Он замирает, не понимая, что происходит. Вот только недавно этот ублюдок ударил её! Что она творит? Стоит в такой уверенной игривой позе, склонив голову чуть вбок, и поглядывает на него с ироничной улыбкой снизу вверх… — Грейнджер, так ты подумай все-таки, может пойдёшь со мной на бал? Я хороший танцор, хотя частенько мне что-то мешает… — скалится этот идиот, нахально изучая её грудь и пялясь на губы.       Она закатывает глаза. — Хиггс, тут и думать не о чем. Ты опоздал со своим приглашением!       Теренс переводит взгляд на замершего у дверей кабинета Малфоя: — С ним что ли идёшь? — кидает он, на его лице брезгливое выражение, но он спокоен.       Черт, почему Хиггс так спокоен, а она стоит так близко к нему?       Гермиона оборачивается, краснеет и качает головой: — Нет…       Рожа Хиггса становится ещё более довольной, а у Драко чешутся кулаки убрать это мерзкое выражение с лица слизеринца, оттащить его от Гермионы и выбить из него спесь. — Хиггс, мне надо… В общем, иди, в субботу увидимся… — продолжает она и поворачивает к Драко. — Подожди, пожалуйста, не закрывай дверь! Я забыла в кабинете ежедневник…       Теренс засовывает руки в карманы и, насвистывая, удаляется по коридору. Малфой готов послать в него кучу проклятий, особенно после того, как замечает, что ублюдок глазеет на ножки Грейнджер.       Она подходит к Драко ближе и он выпрямляется, становясь выше и шире в плечах. Гермиона ловит это движение и закусывает губу.       Ландыши. Она так вкусно пахнет ими. — Можно, я заберу… — Грейнджер не смотрит на него. — Конечно… — Он открывает перед ней дверь.        Первый разговор за четыре дня. Когда она возвращается с тетрадью, он не сдерживается. Ставит руку в проёме двери, преграждая ей выход. Гермиона вскидывает голову и их лица оказываются слишком близко, потому что он склонился, чтобы видеть её глаза. — Что ты делаешь? — хмурится она.       Он еле сдерживает дыхание, со злостью бросает: — Что у тебя с Хиггсом? — Ничего.… — отвечает она изумленно. — Пропусти меня! — Ты… Он же ударил тебя… — не понимает Драко. — Он извинился, — тихо произносит Грейнджер.       Вот так просто — ударил, а потом извинился… Великолепно! — Как легко отделался! Он же мразь последняя! — Драко! — произносит она, выдыхая ему в лицо его имя, а у него встаёт в штанах…       Чёрт… Он, кажется, совершенно сошёл с ума..       Он сжимает челюсти, стараясь сдержаться и не оправить ставшие неудобными брюки, желваки играют на скулах: — Что у тебя с ним? — Драко чувствует, как дрожит от гнева и желания…       Она слишком, слишком близко, он видит яркие крапинки в её глазах и каждую трещинку на губах, каждую веснушку на тонкой коже щёк.       Он мысленно падает перед ней… Он сам хотел быть дальше, но не может справиться с собой… Как он жалок… — Я же сказала — ничего у меня с ним нет и не может быть. — продолжает она невозмутимо, не замечая его мучений. — В субботу он придёт помочь украсить Большой зал к Святочному Балу. Вот и все. А ты что, беспокоишься за меня или… ?       Гермиона многозначительно недоговаривает и ждёт ответа. Он молча разглядывает её лицо. Что ей ответить? Она краснеет и с вызовом продолжает: — Пропусти, или мне придётся тебя коснуться!       Он стискивает зубы. Да, конечно, получи Малфой своим же оружием! Он отодвигается от нее, опускает руку и жестом показывает, что путь свободен. — Я не хочу чтобы этот мерзавец снова обидел тебя… — бросает он ей в спину.       Гермиона останавливается и вдруг возвращается к нему, подходит, смотрит на него пронзительно и изучающе. — Драко… Я не понимаю тебя… — шепчет она, стирая все звуки вокруг, и это вызывает ещё больший прилив возбуждения. — Что ты хочешь от меня? Что происходит?       Мерлин, я хочу тебя!       Хочу тебя всю полностью!       Хочу…       Он отворачивается от нее. — Ничего, Грейнджер… Я лишь хотел предупредить, чтобы ты не слишком ему доверяла…       Она неожиданно сердито сужает глаза и шипит, наступая на него: — Советы даёшь? Спасибо, Малфой! Точно! Вот у кого я забыла спросить, кому мне доверять, а кому нет! А то в последнее время мне совершенно не везёт… Наверно, я плохо в людях разбираюсь! Как хорошо, что у меня есть ты! Может подскажешь, с кем мне общаться? А? Малфой?       Она часто дышит, глядит ему прямо в лицо, ища ответы. Румяная, разгоряченная, облизывает красные губы. Драко сглатывает. Её страстность только ещё сильнее распаляет его. Если она не прекратит, он не выдержит эту пытку! Затащит её в кабинет и возьмёт прямо на профессорском столе!       Яркие картинки их совокупления заставляют его закусить губу и на секунду закрыть глаза. Он хватается за косяк двери, чтобы занять свои руки. — Грейнджер! — рычит, когда немного успокаивается, и кидает в неё гневный взгляд. — Отвали от меня! Я предупредил! Всё, ты свободна! — Это ты отвали от меня, придурок! — Драко видит, что в её глазах сверкают слёзы.       Она отворачивается и быстрым шагом уходит от него по коридору, сжимая ежедневник, как спасительный оплот. Он нервно кусает губу, провожая её взглядом. — Малфой, ты попал… — в поле зрения появляется знакомое лицо с брезгливой улыбкой на красных губах.       Драко тут же выпрямляется: — Паркинсон? Не сказал бы, что рад видеть тебя…       Он толкает слизеринку в сторону и захлопывает дверь. Ему нужно идти на историю магии, это один из предметов выбранных для сдачи Ж.А.Б.А., пропускать нельзя. И он шагает вперёд, не обращая внимания на прилипшую к нему Паркинсон. Тем же путем, куда поспешила Грейнджер. — Взаимно, идиот! — отвечает Пэнси в своём грубом стиле.       Она торопливо стучит каблучками, догоняя его. — Что тебе нужно, стерва? — кидает он своей преследовательнице. — И что вы все находите в этой лохудре? — она смотрит вперед, где между учениками спешащими на уроки мелькают каштановые кудри и белая рубашка Грейнджер. — О чем ты? — он знает, что нашёл в Гермионе, но это никогда не будет его и Паркинсон вряд ли об этом узнает. — О чем я? Да я вижу как ты вечно пялишься на неё. — усмехается нахалка. — Ты кажется головой ударилась с утречка, иди к Помфри! — вырывается у него злое. — Малфой, я вижу, как ты смотришь на неё! Это все видят, у тебя лицо меняется! Ты замираешь, если она рядом! Ты конкретно влип! — безжалостно колет слизеринка, а ему остаётся только делать вид, что она дура. Он останавливается посреди коридора, мешая проходящим. — Начиталась магловских романов? Последнее задание Грейнджер выполнила? Три балла Слизерину! — он поднимает подбородок и разглядывает стерву с высоты своего роста. — А что так мало? — нагло усмехается она. — Слепой идиот! Профессор, мать его, Малфой! Пока ты рот разеваешь, она идёт на бал с гребаным Уизли! — выплевывает Пэнси и в её глазах появляются злые слезы. — Ты понял? Уизли снова с ней! — Да мне плевать! — эта новость ощущается как удар поддых.        Хочется загнуться и схватиться за живот. Она идёт с Уизли… А чего он ожидал? Грейнджер и Малфой никогда не существовали! Не было такой пары… Она ему ничего не должна… Она может делать все что хочет… Простила одного придурка, простила другого, третьего… В этом вся Грейнджер — спасает и прощает…       Дура!       Ощущение, что в сердце открывается глубокая рваная рана… — Да, да! — восклицает Паркинсон. — Этот гад… Он её пригласил! Её!       Она не похожа сама на себя. Паркинсон никогда не была такой нервной и дерганой. Драко внимательно разглядывает её — кривой макияж намекает, что она частенько ревёт, губы покусаны, красный лак на ногтях облез. Словно она грызёт ногти. Чего он никогда не замечал ранее. — Ты любишь его? — он вспоминает предположение Гермионы.       Паркинсон дёргается и оглядывается по сторонам: — Нет! Ни за что!       Она врёт. Это смешно. Как будто ему действительно интересно, что там у неё с рыжим и он морщится и продолжает свой путь: — Слушай все, оставь меня… — Драко… Подожди… — её голос неожиданно становится просящим. — Ах, «Драко»! — передразнивает он её издевательски. — Что тебе надо от меня?       Он оборачивается к ней и, Паркинсон чуть не врезается в его спину. Отскакивает, кривит брови: — Драко пойдём вместе на бал… Я прошу тебя… Давай отомстим им. Пожалуйста! — Я не пойду никуда… — Он слышит звонок на урок, но остаётся стоять рядом со слизеринкой. Мимо них пробегают малолетки, кто-то кричит: — Здравствуйте, профессор Малфой!       Он по инерции бросает ответное: — Здравствуйте!       Паркинсон нервничает, кусает губы, оглядываясь на торопящихся детей: — Я прошу тебя, Малфой! Пожалуйста! Мне это очень нужно…       Ей это очень нужно? А когда ему было нужно, этой стервы не было рядом. Он хмыкает: — Слушай, почему ты меня бросила? — Потому что ты облажался! — не думая, отвечает та, неприятно ударяя по его самолюбию. — Ты облажался, а это значит, что и я тоже вместе с тобой облажалась! Я всю жизнь лажаю! Всю жизнь!       Она кривит губы — верный признак, что скоро разревется. — Ты бросила меня в самый трудный момент моей жизни. Когда мне нужна была поддержка! Просто отвернулась, как будто я никто! — не жалея её, произносит Малфой. Они уже одни в коридоре и его холодный голос отдаётся эхом от стен. — Я знаю… Знаю… — слезы ручьями льются на её щеки. — Малфой, прости… Прости! Мне сейчас так плохо! Я знаю, что это расплата! Я последняя сволочь и предательница, и за это выхватила по полной!       Она всхлипывает и закрывает лицо ладонями, сдерживая громкие рыдания. Драко достаёт из кармана белый платок, протягивает ей. — Ладно, не реви… Я давно забыл об этом… Обиды нет на тебя, Пэнси… — Правда? — она громко всхлипывает и, давясь слезами, вытирает мокрое лицо. — Да, хватит устраивать концерты… — Он закатывает глаза. — Значит ты пойдёшь со мной? — с надеждой спрашивает она и наводит на свое лицо чары красоты и скорее всего не в первый раз за сегодня. Под глазами виднеются серые пятна от растекшейся туши, помада смазана, но он и пальцем не пошевелит, чтобы это исправить — пусть немножко попугает народ, а то возомнила себя потрясной красоткой, которой ни в чем отказа нет. — Паркинсон, я не хочу никому мстить… Мне не нравится эта тема. Я могу пойти, как друг. — великодушно соглашается Драко. — Да, да, я согласна. Конечно, как друг! — Пэнси радостно подпрыгивает, чёрные волосы до плеч весело скачут вместе с хозяйкой, а зелёные глаза светятся от счастья. — Ладно… Я опоздал на урок, из-за тебя… Всё, пока! — Он усмехается и спешит вперёд. Та бежит за ним. — Прости, Драко, что я с этими придурками тебя гнобила в начале года… — слышится её бодрый голосок. — Прощаю. — сухо отзывается он. — Прости, что посылала тебя на хрен и ещё дальше! — Ладно, прекращай, закрыли тему! — отмахивается, как от назойливой мухи. — Прости, что называла тупицей! — Пэнс… Не доводи… — они подходят к кабинету, Паркинсон уже широко и счастливо улыбается: — У меня свободная пара, так что давай, учись, профессор! И спасибо, что согласился! — когда она прижимается красными губами к его щеке, из кабинета по рунологии, соседствующего с историей магии выходит Гермиона со старинной книгой в руках.       Она ошеломленно моргает, глядя, как губы Паркинсон медленно отрываются от щеки Драко. — Ну все, я пошла, встретимся на балу! — Пэнси чмокает его в другую щеку и зачем-то отправив юбку, плавно виляя бёдрами, уходит с горизонта.       Гермиона стоит на месте, словно прилипла или в неё кинули Остолбеней. Малфою хочется достать палочку и наколдовать Фините. Он понимает, увиденное ею похоже на… На что-то неприятное. Особенно после всего, что было между ними… После всей этой нежности и тепла… Но он гордо поднимает подбородок и ждёт, что же она скажет. А она хочет сказать, Малфой это видит по её больному взгляду и по тому, как нервно она облизывает сухие губы. — Ты идёшь с ней? С Паркинсон? — тихо произносит она.       Драко пожимает плечами, отвечает как можно более безразлично: — Иду с ней…       Она грустно усмехается: — Хм… Здорово… — А ты идёшь с Уизли? Любишь придурков? — бросает он, вспоминая её общение с Хиггсом, а она вдруг закусывает губу и грустно смеётся.       Что он сказал смешного? Осознание отрезвляюще щёлкает его по носу и он сжимает губы. Вот, чёрт, сказанул так, сказанул… — А может придурки сами ко мне тянутся? У тебя помада… — указывает она со скептическим смешком.       Он медленно вытирает щеку, глядя ей прямо в глаза: — Грейнджер, значит у тебя проблемы… — Малфой, но это уже не твои проблемы… — она качает головой и тяжело вздохнув, поворачивает в сторону библиотеки. — Удачи!

***

      На Святочный бал идти не хочется. Настроения совершенно нет. Хорошо, что не она его открывает, а отличники с седьмого курса.       Гермиона сидит в своей комнате у зеркала и, изучая свое отражение вот уже несколько минут. Полумна и Парвати только что вышли, оставив её полностью готовой к торжеству. Она выглядит потрясающе, девчонки постарались на славу. Белое платье по колено, которое они выбрали вместе с Джинни, само нежность и утонченность. С открытой спиной, жемчужными бусинами украшающими верх и шикарное тонкое кружево по подолу. Белые туфли-лодочки с серебристыми вставками, высокий тонкий каблук.       Гермиона поправляет кудрявые прядки обрамляющие лицо. Тяжёлые шёлковые локоны аккуратно заколоты жемчужными заколками. Макияж, который ей сделала Парвати идеален — она выглядит нежной и соблазнительной одновременно.       Но для кого все это? Для себя? Нет. Лучше бы она посидела лишний часок с новой книгой. Для Рона? Вряд ли он долго продержится, если увидит на балу свою-дорогую-стерву-Пэнси в компании с Драко. Точно будет беситься от ревности.       Кто оценит все эти старания? Малфой? Он ясно сказал, чтобы она не трогала его… Всю неделю он отворачивался от неё, как от прокаженной, дергался, злился и нервничал.       Она хочет нервно покусать губу, но жалко уничтожать розовую с жемчужным оттенком помаду с привкусом малины, которой её одарила Патил.       Мерлин, может не идти? Что она там увидит нового? Если бы сегодня пришли Гарри и Джинни, ей было бы в разы веселее…       В дверь стучат.       Рон что-то рановато…       Она открывает, выглядывает, но вместо друга за дверью стоит мальчишка-первокурсник со Слизерина. — Добрый вечер, мисс Грейнджер! — громко приветствует он. — Добрый, мистер Кински! Почему гуляем в такое время? — интересуется она: для всех учащихся младших курсов настал комендантский час.       Он протягивает ей маленькую серебристую коробочку. — Профессор попросил передать вам это…       Она осторожно забирает её из рук мальчика. — Какой профессор? — спрашивает, но тот сразу же убегает, оставляя её наедине с загадочным подарком.       Она заходит в комнату.       Профессор?       Вдруг коробочка дёргается в руках! Гермиона от неожиданности отпускает её, но та не падает. Она зависает в воздухе, открывается крышечка и слышится голос, от которого волна сумасшедших мурашек покрывают все её тело.       Коробочка оказывается с секретом, типа вопиллера, но голос оттуда звучит бархатной музыкой. — Грейнджер, привет… — произносит он с еле заметной хрипотцой. — Знаю, в последнее время я вёл себя, как… — Придурок… — сердито заканчивает она фразу и скрещивает руки на груди, как будто вместо коробочки стоит сам Драко Малфой собственной персоной. — Ну, ты знаешь… — он тихо усмехается, а Гермиона обнимает себя за плечи, представляя, как он это говорил со своей чертовски сексуальной полуулыбочкой. — Может быть ты думаешь, что я не хочу с тобой иметь ничего общего. Но дело в другом… Я не хочу об этом говорить, давай не будем омрачать праздник. Давай останемся… Не знаю, хорошими знакомыми, что ли… Дружить, наверно, у нас с тобой не получится…       Гермиона все-таки закусывает губу. Хорошими знакомыми? Он шутит? Она глубоко вздыхает, а он продолжает: — Прими этот подарок, Грейнджер. Я купил его специально для тебя… С Рождеством!       Коробочка раскрывается и показывает на свет небольшую брошку в виде изящной снежинки из белого золота, украшенную мелкими бриллиантами. Драгоценность слепит глаза. Неужели он приобрёл это дорогущее чудо на свой профессорский аванс?       Гермиона изумленно открывает рот.       Мерлин! Это так красиво! И очень мило с его стороны, но зачем? Он же…       Что он делает?       Отказаться от подарка или принять?       Нет, она не может его принять…       Но и не хочет отказываться…       И с тихим стоном Гермиона осторожно достаёт изящное ювелирное изделие из коробочки и цепляет его на платье, немного выше того места, где сейчас громко стучит её взволнованное сердце. Она неожиданно понимает, что настроение магическим образом вернулось и ей хочется увидеть этого самого профессора, который дарит такие дорогущие подарки. Ей срочно нужно отчитать его за излишние траты и поблагодарить!       Она вспоминает, как Драко сказал когда-то, что купит подарок для замечательной девушки, которая ему нравится…       Она нравится ему! Нравится! Чёрт возьми, что тогда происходит?!       Боже, Драко, что же такое случилось, что ты решил самоустраниться из моей жизни? Я не хочу этого… Что же ты творишь, глупый?       Гермиона вспоминает, как он вёл себя в последние дни и в свете новых фактов видит картинку с другой стороны. Он нервничал и дёргался, не потому что она ему стала резко противна, он волновался от её близости! Эта мысль так ошеломляет её, что она начинает ходить по комнате туда-сюда, вспоминая все мелочи и события прошедшей недели. Каждый его взгляд, слово, движение…       Гермиона заставляет утихнуть свое волнение… Она обязательно всё узнает… Сегодня…